Баир ЖАМБАЛОВ

 

Родился в 1958 году в селе Дабата Заиграевского района Бурятии. По образованию – педагог, преподаватель иностранных языков. Работал в школе учителем немецкого языка и физкультуры, по совместительству – тренером по вольной борьбе от ДЮСШ. Публиковался в литературных журналах «Мир Севера», «Байкал», газете «Тайная власть» и в интернет-изданиях. Имеет страницы на портале «Самиздат», в электронной библиотеке «Нибру» и т.д. и электронные книги (издательства «Сканбук», Bookscriptor и др.). В журнале «Кольцо А» публикуется впервые. 

 

 

ОРУЖИЕ ХОЛОДА

Рассказ

 

Бескрайнее поле, открытое всем ветрам. Бредёт путник, утопая в снегу. Середина зимы, жестокой холодной зимы. Защипал открытое лицо тридцатиградусный мороз. И оно, открытое лицо, красное от бурлящей крови, борется с холодом. Побелеет какая-то часть– начало обморожения. Пусть лицо будет красным, пусть оно сопротивляется холоду. Дует ветер – злой союзник холода. Он бьёт по лицу, гонит холод под одежду. Дрожь пробирает насквозь. Холод. Холод. Он свистит в зверином азарте, без жалости, без сострадания. Дрожь пробирает насквозь. Он бьёт по лицу, гонит холод под одежду. Дует ветер – злой союзник холода. Пусть лицо будет красным, пусть оно сопротивляется холоду. Побелеет какая-то часть – начало обморожения. И оно, открытое лицо, красное от бурлящей крови, борется с холодом. Защипал лицо тридцатиградусный мороз. Середина зимы, жестокой холодной зимы. Бредёт путник, утопая в снегу. Бескрайнее поле, открытое всем ветрам.

Дом. Не сюда ли стремится бредущий путник, утопая в снегу? Дом. Спасение от злого ветра и жестокого холода. Пространство дома, отгороженное четырьмя стенами, полом и потолком от внешнего мира: от злого ветра, от жестокого холода. Но грош цена была бы этому пространству, если бы не присутствовал внутри элемент огня, а в данном случае сам огонь. Печь, плита докрасна. Треск поленьев, объятых огнём. Физическое, материальное присутствие огня. Оно сказывается во всём внутреннем пространстве. От печи рвётся тепло – антагонист холода. Тепло, рождающееся от огня.

В домах батареи с горячей водой. Тепло. Элемент огня, производное огня. Жар и холод. Плюс и минус по Цельсию. Огонь и холод.

Поговорим сначала о плюсе и об огне. Огонь печи даёт тепло пространству дома. Нагревается каждый атом пространства дома. От атома к атому. И так на расстояние. В доме комфортная плюсовая температура. Сюда ли стремился продрогший путник через пространство с минусовой температурой?

Но всё относительно в пространстве плюса. Всё относительно в огне. Комфорт домашнего пространства и пространства умеренных широт в приятную летнюю погоду, субтропических широт во все времена года и тропических широт зимой. И изнывающая жара тропиков, пекло хотя бы в той же пустыне Сахара. Плюс пятьдесят в тени. Куриные яйца в раскалённом песке приобретают кулинарный вид.

Плюс сто. Закипает вода – источник жизни. +1064 по Цельсию – пламя газовой горелки. На поверхности Солнца от +6000 до +20000 по Цельсию. В центре Земли +20000 по Цельсию. Наибольшая температура, полученная в лаборатории +20000 по Цельсию. В короне Солнца +2 000 000 по Цельсию. Но Солнце не самая горячая звезда во Вселенной. Есть звёзды в сотни, тысячи раз горячее. Термоядерная реакция их равна +10 000 000 по Цельсию. Но кто рекордсмен?

А что можно сказать об антагонисте? Холод. Ветер холода загулял в бескрайнем поле, открытом всем ветрам. И бредёт одинокий путник, наклоняясь и укрывая лицо от ветра холода, норовящего только хлестать и хлестать. И суслики попрятались в норы. Что делает здесь одинокий путник?

Абсолютное большинство на планете не любит холод. Абсолютное большинство флоры и фауны. Как беден красками лес крайних северных широт. И лесам юга Южной Америки также нечем похвастаться. Но как меняется всё в направлении экватора! И яркость, и сочность красок! И буйное цветение, и буйная радость, и буйное множество!

Как много песен о весне! О, весна, приносящая тепло, преддверие лета! Новое рождение трав и цветов. И кто-то отходит от спячки, переждав холод в полной власти сна. И люди слагают песни о весне, дающей начало буйному цветению красок.

И всё же. Что можно сказать об антагонисте? Холод. Середина зимы, жестокой зимы. Защипал открытое лицо тридцатиградусный мороз. И оно, открытое лицо, такое красное, борется с холодом. Пусть оно будет красным, пусть оно сопротивляется холоду. Побелеет какая-то часть – начало обморожения.

Да. Хватает за кожу мороз при температуре в минус тридцать, в минус сорок градусов по Цельсию. А каково в минус пятьдесят, шестьдесят, а то и в минус семьдесят? В минус шестьдесят, семьдесят плевок застывает на лету. Раз упомянули про плевок, значит, человек пребывает на таком холоде. Не только пребывает, но и живёт. Живут целые народы.

А дальше? Человек никогда не пребывал при минус восьмидесяти. А дальше? Чем дальше, тем пустыннее. Там нет жизни. Минус сто. Пустота. Пустота для органики. А дальше? Чем дальше и ниже, тем больше пустоты. Не выдерживают некоторые творения рук человеческих. Металлоконструкции становятся хрупкими и ломкими. Самолёты давно не летают, пароходы давно не плывут. Про автомобиль и речи нет.

Наименьшая температура, измеренная на поверхности Луны минус 160. Нет атмосферы, нет защиты. «Ох, бедная спутница Земли!» – скажет органический мир. А Луне хоть бы что. Ни жарко, ни холодно.

При минус 268,93 закипает гелий. Для этого элемента под вторым номером в периодической таблице Менделеева это – просто жара. Хоть и второй номер, но зато среди инертных газов во владениях холода – абсолютный лидер. Единственный газ, который не отвердевает при нормальном давлении, как бы человек его ни охлаждал своей гениальной криогенной техникой.

И всё же велик гений человека. Наименьшая, полученная в лаборатории минус 273,14. Одной сотой не хватило до точки абсолютного нуля.

Точка абсолютного нуля минус 273,15 градусов по Цельсию.

Вот он – предел, граница, стена, потолок или самое, самое дно! Вот она, черта, проведённая её величеством Природой! Это не рекорд, ибо рекорды бьются. Это аксиома! Это как стул есть стул. Это как стол есть стол. Сунь голую руку с открытой ладонью – проверить холод точки абсолютного нуля. За доли секунды рука превратится в ничто. Лучше не пытаться.

А дальше – нет дальше. Конечная остановка. Предел. Установленная черта природы. Её величества Природы!

Минус 274 не может существовать, не существует, нет.

О, Природа! Камни твои, твой песок, твоя вода, твои горячие звёзды. Мир материи. О, Природа! Вы сделали нормой и органический мир. Жизнь. Но и не только. Из Вашего лона вышел разум. Может, это – самое гениальное Ваше достижение, Ваш венец.

Но как часто Ваше дитя бывает непослушно. Теперь оно – само творец!

Топор из камня, лук и стрелы, колесо, корабли под парусами, печатная книга, телескоп, электрическая лампа, автомобиль, самолёт, ракета, компьютер, Интернет…

Триллионы вещей созданы им, а не её величеством Природой. Он создаст и биллионы, квадриллионы, квинтиллионы вещей. Но создание разума, эти триллионы вещей, от иголки до Интернета, всё-таки вместе с разумом – часть природы, её величества Природы, её величества Бытия.

Да. Природа не может сама по себе создать на какой-нибудь пустынной планете или на той же Луне телевизор, автомобиль, самолёт.

Конечно, из квинтиллионов и квинтиллионов комбинаций, может, в какой-нибудь галактике, на какой-нибудь пустынной планете может находиться форма из камня, в точности повторяющая форму телевизора или самолёта, или ещё чего-то. Но никогда не засветится экран такого телевизора, и никогда не взлетит такой самолёт.

Разум создавая, делает частью природы, частью бытия, частью существующего, частью Вселенной триллионы, биллионы, квадриллионы, квинтиллионы вещей. Невозможное становится возможным.

Вот какого чемпиона в игре феноменов создала её величество Природа! А он иногда такой непослушный.

 

* * *

– Планета удалена от своей звезды на оптимальное расстояние. Вода на ней во всех трёх формах. Атмосфера благоприятная для белковой жизни. Обильная жизнь.

– Гравитация?

– Гравитация подходит.

– Можно начинать.

– Нет.

– Есть препятствие?

– Есть. На планете наличие редкого проявления.

– Какая форма?

– Разум.

– Как выражена?

– Миллиарды владеют разумом. Они разделяются на расы, народы. Внешние различия незначительные. Планета берёт тепло от звезды неравномерно. Такое у всех планет. Внешние различия от этого.

– Устраним препятствие?

– Можно ждать. Мы умеем ждать.

– Что даёт такой повод?

– Обладатели разума не едины в своём развитии. Ненависть, вражда окутывает их. Много войн было, есть и будет.

– Сильны они?

– Нет. Но имеют виды оружия, уничтожающие жизнь на планете.

– Есть время ждать.

– Да. Атмосфера теряет чистоту. Ненависть, вражда у обладателей разума не теряет силы. Виды оружия, уничтожающие жизнь, набирают силу.

– Ждать не будем.

 

* * *

Широко раскинулся биом саванна – Серенгети. Обильные травы, но редкие деревья и кустарники, где пасутся бесчисленные стада диких животных. Пестрота их поражает. Здесь антилопы, зебры, газели Томсона, буйволы, жирафы, бегемоты, носороги, слоны. Здесь и неизменные спутники парнокопытных: львы, леопарды, гепарды, гиены, шакалы. В реке крокодил, также выжидающий травоядную жертву. Саванна не наряжена в яркие, сочные, горячие краски, как джунгли. Обильные травы, не успев обрести яркий цвет изумруда, начинают желтеть. Солнце палит нещадно. Нагретый воздух сверху донизу как бы образует волны. И пастьба парнокопытных, и охота хищников на них, и обильные желтеющие травы, и редкие деревья и кустарники, и реющий полёт орлов над саванной в поисках добычи сплетаются в особенный, завораживающий мир. Нагретый воздух сверху донизу как бы образует волны. Солнце палит нещадно. Идиллия саванны. Идиллия Серенгети.

 

* * *

Он возник неожиданно. Скорее всего, ночью. Он был огромен. Он был как гора. Огромный квадратный куб сто на сто метров. Чёрный, абсолютно чёрный. Такой чёрный, что чернота эта притягивала, манила и уводила куда-то далеко, далеко вглубь. Он возник скорее ночью, слившись с темнотой самой ночи. Теперь он привнёс в местность необыкновенный колорит. Порождение колдовства? Но колдовству подвержено мелкое. Это было скорее порождение волшебства. Но кто волшебник?

Саванна проснулась и заметалась. Присутствие чужого давило на мозги существ, не наделённых разумом. И сердца их забились в тревожном ритме. Антилопы, зебры, газели Томсона, буйволы, жирафы, бегемоты, носороги, слоны, львы, леопарды, гепарды, гиены, шакалы сначала забегали, а затем стали осторожно всматриваться в объект тревоги. Во времена сильной жары и засухи бывает: воду обмелевшей реки пьют рядом и леопард, и антилопа, на время забыв, что они враги. Так было и в этом случае. Завороженно застыли перед ним и лев, и зебра по соседству. И остальные хищники и парнокопытные на время забыли жизнь саванны. Любопытство одолевало всех, отбросив на время закон джунглей.

– Мама, папа, что это такое? – маленькие дети, брат с сестрой прильнули к родителям.

А кто знает ответ? Туристы стояли в изумлении. Вот будет что рассказать дома! И сотрудники национального парка Серенгети стояли в изумлении. Вот-вот и начнут подтягиваться журналисты. Они вездесущие. А потом начнётся наплыв туристов со всех концов. Любопытство, здоровое порождение далёких и диких времён, толкнёт их сюда.

Так он стоял до полудня. Жаркое солнце нещадно палило. А зверей и людей становилось всё больше и больше. К полудню с ним что-то стало происходить. Чернота огромного, как гора, куба стала переливаться волнами сверху донизу. Волновалось чёрное, как волнуется чёрная гладь воды тихого пруда в безоблачную погоду при слабом ветре. Как бы манила внутрь, вглубь чернота, притягивая, втягивая взор окружающих. Сколько продолжалось это? А затем наступил… вселенский ад.

Разверзлись, раздвинулись наотмашь и растворились, исчезли стены нерукотворного, ниспосланного неизвестно откуда и неизвестно кем куба. И оттуда вышел холод.

Такого не бывает. Такого не может быть. Такого не должно быть. Такому не суждено быть. Но он вышел. Минус 50000 градусов по Цельсию! Куб содержал в себе то, чего нет ни в одном уголке Вселенной!

Жар раскалённой печи даёт тепло атом за атомом, молекула за молекулой, сантиметр за сантиметром пространству дома.

Сотые, а то и тысячные доли секунды – и окружающие, раздираемые любопытством, свидетели этого явления, были сметены в прах. А далее вся Серенгети. И всё дальше и дальше. Позади Танзания. И всё дальше и дальше. На запад. Деревья джунглей рассыпались, словно песочные часы. На восток. Индийский океан. Волны, не завершив своё движение, застывали, мгновенно превращаясь в лёд. И лёд быстротою молнии устремлялся вниз до самого дна. Океан превратился в огромную льдину. Когда же растопят его лучи всесильного Солнца? И дальше, и дальше. На север, на юг. На северный полюс, на южный полюс, где холод ничто по сравнению с ним. Километры сотнями и сотнями, сложенные, помноженные в тысячи, сдавались невиданному, страшному по силе оккупанту. А он продолжал покрывать мир, где войны в данный момент начинались ради якобы каких-то благородных целей на волне всяких там двойных стандартов. Где было много философий, много самых разнонаправленных целей. Где жили под разными лозунгами и девизами и короли, и диктаторы, и президенты стран, и президенты корпораций, самодовольные политики, олигархи и обездоленные, гангстеры и скромные обыватели, миряне, и весь остальной мир – братья меньшие этого властелина планеты homo sapiens, и пёстрое разноцветье живительной флоры. Он наступал, не различая счастье и несчастье, подлость и благородство, преступление и гуманность, мир и войну. Он наступал по миру, рождённому в вожделенной «зоне Златовласки», не разбирая, не сортируя по расам, национальностям, не вникая в чаяния настоящего, в предстоящие планы грандиозного и не грандиозного, в светлые и не светлые мечты о будущем. Он наступал по круглому шару, не встречая сопротивления, ибо такового не могло быть. Разве только Солнце, только звезда могли оказать сопротивление. Окружив полностью шар, он углублялся вниз и вырывался вверх. Внизу, сопротивляясь, застывала магма. А вверху, вырвавшись из атмосферы, он ринулся в холодную пустоту космоса. По пути он терял силы. Проглотив Луну, он не дотянул до Венеры, до Марса. Десятки миллионов километров холодной космической пустоты растворили в себе адскую поступь невиданного явления. Венера продолжала оставаться, благодаря атмосфере из углекислого газа, самой жаркой, самой горячей планетой своей звёздной системы, где господствует жара в +400 градусов по Цельсию. На Марсе экватор, в зависимости от времени года, набирал тепло в плюс десять, пятнадцать градусов. Но ведь на них нет таких, движимых любопытством.

 

* * *

Есть ли предел разума?