Журнал «Кольцо А» № 102
Юлия ПИВОВАРОВА
Родилась в 1966 г. в Новосибирске. В тринадцать лет впервые предстала перед читателями – в журнале «Сибирские огни». Публиковалась в «Юности», «Мангазее», «Знамени». Училась на Высших литературных курсах при Литинституте. Работала осветителем в Новосибирском театре оперы и балета, сотрудничала с радио, газетами и журналами Новосибирска. Автор книги стихов «Теневая сторона» (Новосибирск, 1989) и романа-сказки в стихах «Охотник» (1993). Живет в Новосибирске.
ОЧЕРЕДНОЙ ОТРЫВ
* * *
Какая капуста без специй?
Без специй, какая капуста?
В моем пластилиновом сердце
Завязли ненужные чувства.
Костюм деловой не наглажен.
Лежит недоеденный бутер.
Однажды все станет неважным.
Откуда ты знаешь, что будет?
Ведь ласковый – бог, а не демон
Ведь любят глаза, а не брови.
Навязчиво вьются идеи
В моей голове нездоровой.
Какого же ждать урожая,
Когда расцветают не злаки?
Я строчки свои провожаю
Рассеянным взором Незнайки.
* * *
Вы мне способны нанести урон?
Не может быть! И я скажу вам больше:
Мне торт испек кондитерский урод,
И починил каблук плохой сапожник.
Невропатолог думал, что он бог,
И потому легко играл по нервам.
Заслуженный и льстивый педагог
Всю ночь учил меня дурным манерам.
В поломанном обугленном лесу
Мне рассказали о любви к природе.
И думали, что я перенесу
Есенина в испанском переводе.
Но ничего, конечно, не могли,
Ведь были не родня и не начальство.
В мышиный цвет мне красили мозги
И заставляли улыбаться часто.
И в лютую февральскую жару,
И в знойные июльские морозы
Мне никогда не были по нутру
Синоптиков дурацкие угрозы.
И лишь одно мне может навредить –
Ужастики похмельных снов коротких,
Где кошка с головою Нефертити
Подносит близко к горлу алый ротик.
* * *
Уже пошли подснежники в лесах,
Пушистые, полезли из проталин,
Растаяли снежинки в волосах,
И Первомай отметил пролетарий.
Уже сложили мусор во дворах
В специально отведенные пакеты.
Уже сгорели шапки на ворах
И разорались пьяные поэты.
Уже разделись девочки почти
До самых откровеннейших конструкций.
И чурка без особенных причин
Нажрался и валяется, как русский.
И сквозь газон пробился малахит
От легких рук сотрудниц зелентреста,
Но вся зима внутри меня сидит,
Как будто в мире нету лучше места.
* * *
Будет озеро синим овалом
Неподвижно лежать между рощ.
Подражая чужим карнавалам,
В жутких масках мы выбежим в ночь.
Будут песни с плохими стихами,
Будет жариться белый олень,
И, воняя крутыми духами,
Против света усядется тень.
Пустят руки по кругу фужеры,
Озариться зарницами даль,
Чья-то женщина с комплексом жертвы
Упадет на картонный алтарь.
Будет пьяно рыдать облдрама,
Будет блинчик луны испечён,
Будет халда расспрашивать хама
Чёрте что и неясно, о чём.
И твоя чуть живая невеста,
Наконец, до тебя дорастёт,
И забытым романом «Фиеста»
Синеглазый накормит костёр.
И в кабине воздушного шара
Вся компания ринется вверх,
Оставляя на долю клошара
Недопитый вина фейерверк.
* * *
По пристальным глазам лакеев новых
Ты сразу узнаешь, что ты чужой.
Пора уже начать ходить в обновах
А не дымить махоркой, как пижон,
Не выпивать с учительницей пенья
У зданья банка с тыльной стороны...
Но чем же заменить тоску презренья
В глазах, что лишь из зеркала видны?
Земля, где наши торные дорожки
Петляя, превращаются в клубок...
И снова подтверждают ваши рожи:
Жизнь – это сон, который неглубок.
* * *
Все таланты по поклонникам
Разбрелись и моют косточки.
Мы идём в толпе паломников
На штанах у нас полосочки.
Утомились люди потные
А идти так далеко.
Нам же в гуще верноподданных
Затеряться так легко.
У фанатов лица лютые,
Бог и демон: счёт ноль-ноль.
Нас качает море людное
Многотысячной волной
Светлоглазых многоклеточных,
Продолжающих на дне
Эти игры бесконечные
В беспросветной тишине.
* * *
Я старомодней всех на свете
В пух тополиный ухожу
Сквозь бесконечный улиц шум
И эти транспортные сети.
Пушинки ластятся ко мне,
Летят в глаза и гладят кожу,
И вместе думают: ну что же
Ещё найти в погожем дне?
Народ, как призрачный парад,
Толпою проплывает мимо.
Его живая пантомима
Теряет логику преград.
Реальным кажется тепло
И нереальным все другое.
Большие голуби воркуют
На театральном НЛО.
И голос внутренний сказал,
Что нет нигде ни в чем запрета,
Но закрываются глаза,
И тьма охватывает лето.
* * *
Летит по трассе встречный ветер,
Огромный, точно грузовик,
В затишье жалкое не верит,
И удивляться не привык,
Не помогает тонкий плащик,
И зонтик тянет улететь,
Кругом не дождь, а водка плачет,
И, кажется, так будет впредь.
Слепые молнии несутся,
По нереальным облакам,
И страшно хочется проснуться,
И опрокинуть злой бокал
Под тихою небесной сенью,
И отдохнуть от всяких бурь,
Но от ненастья нет спасенья,
А ветер вечен точно дурь.
МУХА
Лишенная зренья и слуха,
Сознанья, ума и лица,
Летает беспечная муха,
Не чувствуя близость конца.
Дурацкой тоскою не маясь,
Не думая о красоте,
Она вызывает лишь зависть,
К бесстрашной такой простоте.
Пример примитивного риска,
На крылышках мерзких своих,
Она подлетает так близко,
Что кончится раньше, чем стих.
* * *
Немного правды в книжках разных,
И в музыкальных виражах,
Когда заходит ум за разум,
И пальцы медленно дрожат.
И люди кажутся всё мельче,
До одноклеточности вплоть,
А самый мелкий человечек,
Тебя грозится уколоть.
Линяют шторы старой школы,
И дворник шебуршит метлой,
Он непонятный, пьяный что ли?
И неприлично удалой.
Он танцевальною походкой,
Обходит весь участок тот,
Где каждый встречный пахнет водкой,
И каждый возглас – анекдот.
* * *
Уходят на волю помехи с экрана,
Они превращаются в позднее утро,
Торжественно спит под забором охрана,
Любители пламени жгут Камасутру.
Покрытые плесенью лица бомжей,
Живут настоящим, не просят совета,
А те, кто здесь просится на ПМЖ,
Остались без света.
И чёрные птички клюют виноград,
Который свисает с чугунных решеток,
С ребячьих качелей, с садовых оград,
Такой отрешённый…
В открытых кафе расставляют столы,
На каждом стаканчик с фальшивым букетом,
Слепые художники красят стволы,
Кончается лето.
* * *
Совсем не хочется любви,
Ни к скупердяям, ни к транжирам,
Переставая быть людьми,
Мы превратились в пассажиров.
Ввиду отсутствия тоски,
Одни усталые уловки,
И у маршрутного такси,
Уже не будет остановки.
С невыразительностью глаз,
Смешалась рук нерасторопность,
Водитель бледный жмет на газ,
Совсем забыв про всякий тормоз.
* * *
Напрасно убегая со двора,
В соседний двор к совсем другим ребяткам,
Смеялась золотая детвора,
Крапива больно щёлкала по пяткам.
Печальная бесцветная среда,
Соседей и прохожих пробегала,
Сегодня или, может, навсегда,
Нас оказалось невозможно мало.
Ничтожное количество людей,
Нелепых, но естественных и честных,
Над нами посмеялся лицедей,
И несколько товарищей известных.
И радуясь последнему теплу,
Мы знали то, что ничего не значит,
А солнце, пробегая по стеклу,
Для каждого оставило свой зайчик.
* * *
Я умницу знала сто лет,
А вот, оказалось, не знала,
Бывает, что вовремя нет,
Толкнувшего сердца сигнала.
Пылает простой карандаш,
Над клеткой бумаги атласной,
Большой белокожий мираж,
Приблизился нежно и властно.
Мгновения этого радость,
Из самых приятных грехов,
О муторной маленькой страсти,
Не будет слащавых стихов.
* * *
Человека очень укачало,
Он идёт и чувствует – штормит,
А вокруг торжественно-печально,
Расплываясь угасает мир.
Человеку состоянье это,
Нравится, по честному сказать,
Между пальцев тлеет сигарета,
Медленно, как солнечный закат.
Человек, лениво улыбаясь,
Как жених в присутствии невесты,
Чувствует приятную усталость,
И бредёт, бредёт куда ни весть.
Хорошо до легкого озноба,
Мысли и печали нет следа,
Человек качается и снова,
Думает: «Ну вот бы так всегда».
* * *
Я иду в очередной отрыв
Забываю ласковые клички
Пить, курить и глупости творить
Это – просто старые привычки.
Все они останутся при мне
Как совсем ненужные таланты
Мы сидим на высохшем бревне
Поздно ночью возле котлована.
Елочки и тополь без пальто
Шепчутся, как люди в кинозале
Мы не знаем, кто из нас есть кто
И имён ещё не называли.
Мы похожи на последний курс
Слишком нерентабельного ВУЗа
У напитков медицинский вкус
Но его сбивает кукуруза.
Старший начинает разговор
Младший разливает по четвёртой
Пачкает газетный разворот
Странных рыб копчёная пятёрка.
Рифмы примитивные звучат
В шуточках распущенной девицы
И потенциальные убийцы
Скалятся со взглядами волчат.
Вспоминая «Вегу» и «Опал»
Старший пригляделся к сигарете
Наша разношерстная толпа
Не мешает жизни на планете.
Буду говорить про ерунду
Постепенно делаясь седою
Никуда отсюда не уйду
Полностью срастаясь со средою.