Журнал «Кольцо А» № 91
Ольга ЧЕРЕНЦОВА
Прозаик и художник. Публиковалась в журналах: «Юность», «Кольцо А», «Литературная учеба», «День и ночь», «Молодой Петербург», «Волга 21 век», «Бийский вестник», «Новый журнал», «Чайка», «Новый берег», «Побережье», «Слово/Word», «LiteralLatte», «ManhattanArts» и др. Автор книг «Изгой» (роман, издательство «Аквилегия-М», Москва, 2014), «Двойник» (два романа, издательство «Литературная учёба», Москва, 2009). Живет в США.
РАЗВОД
Рассказ
Из зеркала с неприязнью смотрел на Соню её располневший двойник в выцветшем платье.
– Михаил прав: я толстая и страшная, – произнесла Соня вслух.
«Всё, надоело! Ухожу! – безжалостно объявил муж неделю назад. – Посмотри, в кого ты превратилась! Скоро в дверь не пролезешь! Да и от скуки с тобой помрёшь».
«Как же так, – запричитала она, – ты же раньше не жаловался. Столько лет вместе прожили. О детях-то ты подумал?»
«Не городи чепухи! Какие дети! Уже своих собственных растят», – отрезал он и начал поспешно засовывать в чемодан вещи, словно невыносимо было находиться с ней в одном доме лишний день.
Его очки гневно сверкали, и Соня увидела в них своё отражение – потерянное и расколотое пополам, как и её сердце в эту минуту.
«Пока только одежду возьму. За остальными вещами пришлю грузовик», – отчеканил он.
«Да, да, сейчас принесу. Я вчера всё постирала», – ринулась она ему помогать, как делала всегда, когда отправляла его в командировки, и притащила отутюженные накануне рубашки.
«Ещё раз прогладить?» – заботливо спросила она, отказываясь поверить, что через минуту за ним захлопнется входная дверь и отсечёт двадцать пять лет жизни вместе. Он сердито вырвал рубашки из её рук и обрубил:
«До тебя что, не доходит? Я ухожу!»
«Куда ты уходишь?» – всхлипнула она, тщетно пытаясь вызвать у него жалость.
«Квартиру сниму, а там видно будет. Кстати, ты Анюту оставь себе, а Полину я с собой заберу», – начал он раздел имущества с их кошек. И одна из них подошла к Соне и потёрлась о её ноги, точно извиняясь за его бестактное поведение.
– Надо его проучить! Нельзя так просто это оставлять! – вознегодовала подруга Зина, втайне радуясь такому повороту событий, а то раньше обидно было: её бросили, а Соню почему-то не бросают.
– Может, он всё-таки вернётся, – всплакнула Соня.
– Нет, не вернётся, – убеждённо заявила Зина. – Его на молоденьких потянуло. Надо ему отомстить. Сделай так, чтобы он снова тебя захотел, а ты в ответ пошлёшь его куда подальше, – она критически оглядела раздавшуюся Сонину фигуру в мешкообразном сарафане и предложила купить что-то более подходящее.
– Живёшь в Америке сто лет, а одеваться так и не научилась, – покачала она головой, и Соня покорно пошла с ней в магазин.
Пока они рылись в ворохе одежды, и Зинаида тоном командира заставляла примерять то юбку, то блузку, то что-то ещё, Соня с завистью посматривала на пару девушек, с грустью думая о том, что никогда не будет у неё такой же тонкой талии, гладкой кожи, и никогда не будут оборачиваться на неё мужчины. С обидой припомнилось, как Михаил оглядывал с восхищением женщин на улице и говорил, словно она была его товарищем, а не женой: «Посмотри на эту! До чего ж хороша!» – и упрекал, что Соня позорит его своим неухоженным видом перед сослуживцами. «Куда уж мне гоняться за модой. В мои-то годы», – отнекивалась она, подбрасывая ему желанный повод попилить её лишний раз за то, что распустилась, перестала следить за собой и превратилась во что-то бесформенное. Она дулась, не смея возражать – знала, что не хватает силы воли похудеть, не объедаться по ночам, ходить в фитнес клуб. Намного проще махнуть на всё рукой и пустить жизнь на самотёк. А ведь когда-то была у неё стройная фигура – ничуть не хуже, чем у этих девушек – и также провожали её взглядами мужчины. В ту далёкую пору она мечтала о необыкновенном будущем, о том, как откроет свой собственный бизнес, станет независимой и не позволит себе сидеть за спиной мужа четверть века.
– Ну вот, – удовлетворённо произнесла Зина, – наконец-то на человека стала похожа. Не мешало бы ещё и в парикмахерскую сходить.
И опять осмотрел Соню из зеркала её двойник – в этот раз с одобрением. «Надо же, – отметила она с удовольствием, – вроде даже худее выгляжу, а цвет-то как идёт».
Она с трудом дождалась вечера, предвкушая изумление Михаила, и в нетерпении распахнула дверь, услышав его шаги на лестнице – твёрдые, как и его несгибаемый характер.
– Привет! – хмуро поздоровался он и, не переступая порога, вручил ей Полину, за которой попросил присмотреть, пока будет в отъезде.
– Зайдёшь? – робко предложила она, и ёкнуло сердце, когда уловила в его глазах удивление.
– Чего это ты разоделась? – спросил он подозрительно. – Куда это ты собралась?
– Так... в ресторан, наверное, пойду, – неопределённо произнесла она, как научила её Зина.
– С кем? – стрельнул он вопросом.
«Со знакомым», – неслышно подсказала Зинаида.
– Разве у тебя есть друзья? – ехидно спросил он. – Что-то не припоминаю.
– А вот в последнее время появились, – повторила она, как актриса на сцене, вызубренный ответ.
– Ну ладно, так уж и быть, зайду, – согласился он.
Вошёл, уселся на диван, взгромоздил ноги на табуретку, как делал раньше, когда возвращался усталый с работы, и, вроде не замечая новой омолодившей её причёски, накрашенных глаз и губ, обвинил её в несправедливости.
– Ты зачем сказала своему адвокату, что я тебя не удовлетворял в постели? – набросился он на неё, и она смущённо стала оправдываться, что с юридической точки зрения у неё должен быть какой-то повод для развода.
– Какой повод? Это я тебя бросаю! – прервал он.
– Мне так адвокат посоветовал… показал мне список разных причин, вот я и выбрала одну, – пролепетала она.
– Ты что, не могла что-то другое выбрать? – продолжал он отчитывать. – Разве тебе было плохо со мной?
– Да нет, хорошо, – пробормотал она, сама не зная толком ответа. Михаил был единственный мужчина в её жизни: учились в одном классе, потом поженились и вместе покинули родной Питер, по которому она до сих пор тосковала. Другой жизни – без Михаила – она не знала, и то, чем они занимались по ночам в темноте два раза в месяц, казалось ей такой же необходимой обязанностью, как завтрак по утрам, уборка дома, уход за детьми.
– Что же мне тогда адвокату сказать? – почувствовала она себя виноватой.
– Что там ещё было в списке? – поинтересовался он и, пока она прилежно перечисляла, ощупывал взглядом её новое платье, облегавшее фигуру.
– Скажи, что я курю, – радостно перебил он.
– Это же неправда.
– А что ещё выбрать? Остальное как-то даже неудобно называть.
Вечером Полина и Анюта умяли четыре банки консервов и довольные разлеглись на диване. Соня пристроилась рядом и, поглаживая их, раскрыла семейный альбом. Когда-то они с Михаилом обожали сниматься, оповещая весь мир о своей любви – молодые, окрылённые, счастливые. И, глядя на старые, перебрасывающие в прошлое фотографии, она впервые с горечью заметила, как с каждым годом стиралась с их лиц радость, уступая место скуке и отчуждению.
Припомнилась передача по телевизору, в которой солидного вида психолог поучал зрителей, как сохранить брак. Подкрепляя свою речь цитатами из собственной книги, он говорил, что делать в случае угрозы развода. Его советы отчего-то врезались в память, хотя на тот момент Соня была уверена, что с Михаилом они никогда не расстанутся. «Надо уметь обсуждать всё с партнёром, а не обвинять его во всех смертных грехах», – вещал психолог.
– А сам-то, небось, со своей женой ничего не обсуждает, – отчего-то рассердилась на него Соня, и, проникаясь жалостью к себе, вздохнула: – Одиноко-то как.
И показалось ей, что впереди ничего уже не ждёт, кроме постепенного угасания и пустых, ничем не наполненных лет.
– Не нужна я ему, забыл меня, – всхлипнула Соня. И, словно угадывая её мысли, зазвонил телефон.
– Что это ты дома сидишь? – язвительно поинтересовался Михаил. – Хвасталась же, что в ресторан пойдёшь.
– Чего ты тогда звонишь, если считаешь, что меня нет дома? Проверяешь?– не растерялась она.
Пойманный врасплох, он буркнул, что звонит справиться о Полине.
– Я вернусь в пятницу, – отчитался он по привычке и неожиданно предложил сходить поужинать, когда приедет.
– С чего бы это? – спросила она, замирая от радости.
– Почему бы нам не остаться друзьями? – помявшись, сказал он. – Ну, так что, пойдём?
– Давай лучше на следующей неделе, а то у меня много дел, – попросила она. И Зинаида незримо захлопала в ладоши, довольная тем, как Соня послушно выполняет данное ей задание.
– Каких таких дел? Ты же ничем не занята.
– Как раз занята, ищу работу. У меня уже назначено собеседование.
– Ищешь работу? – изумился он. – Зачем? Ты же не нуждаешься в деньгах, а после развода так целое состояние получишь.
– Дело не в этом. Надоело дома сидеть. Все годы только и делала, что с семьёй возилась, а вот теперь думаю чем-то ещё заняться, – и, услышав собственные слова, вдруг поняла, что и впрямь хотела бы круто всё изменить.
– Ты что, жалеешь, что имела семью? – насупился он.
– Что ты, что ты, совсем не жалею, – успокоила она, – но, сам посуди, времени свободного у меня хоть отбавляй, а тратить его абсолютно не на что. Хочется что-то полезное делать… вот как ты делаешь.
– Тоже мне сравнила! – усмехнулся он. – Сколько лет я учился на инженера. Ты же не пойдёшь в университет, в твоём-то возрасте! Никакой приличной работы не найдёшь, копейки будешь получать.
– Совсем нет, в университет поступают в любом возрасте, да и масса всяких других возможностей.
– Ну хорошо, обсудим, когда я вернусь, – перебил он.
Пока он был в отъезде, она каждый день вычёркивала в календаре очередное число, приближавшее её к долгожданному свиданию с мужем, и любовалась висевшим в шкафу новым костюмом, который собиралась надеть, создавая видимость, что ходила на собеседование.
– Ты прямо на себя не похожа, – отметил Михаил, когда она подошла к столику, за которым он сидел, поцеживая из рюмки коньяк. Привстал с места и, изумляя несвойственной ему галантностью, пододвинул ей стул.
– Тебя прямо не узнать, – повторил он, обежал её всю молниеносным взглядом и похвалил наряд.
– Тебе идёт, – расщедрился он на комплименты. – Почему ты раньше так не одевалась? Ведь просил же миллион раз.
– Теперь я одинокая женщина, – игриво сказала она и, не удержавшись, добавила, что он сам её учил, как необходимо женщине за собой следить и уметь обращать на себя внимание.
– Ты всё не так поняла. Я хотел, чтобы ты ради меня старалась, а не ради других.
Подскочил официант и, сияя улыбкой, начал скороговоркой перечислять фирменные блюда. Михаил нетерпеливо его слушал, барабаня пальцами по столу, и Соня вдруг заметила, что с его руки исчезло обручальное кольцо, припаявшее их друг к другу на долгие годы. Не выкинул ли он его? Пока она размышляла, спросить ли его об этом, а то ещё чего доброго обидится, Михаил заказал бутылку шампанского.
– Не стоит тратиться, – остановила она, – мне достаточно кофе.
– Нет, надо отпраздновать твоё решение устроиться на работу. Вот уж не предполагал, что ты на это отважишься.
– Так странно… ты стал намного покладистей, как только мы разошлись, – мягко
попрекнула она, – не возражаешь, как раньше, что я хочу быть более самостоятельной.
– Ты тоже изменилась... – сказал он и вдруг произнёс то, что она тщетно ждала услышать многие годы, – даже помолодела, похорошела.
– Выходит, чтобы оценить друг друга, надо разводиться? – спросила она.
– И остроумной стала, – улыбнулся он, принимая её слова за шутку.
– Ничего не могу понять, он вроде ухаживает за мной, – отчитывалась она позже перед Зинаидой, с трепетом вспоминая, как Михаил попытался её поцеловать при прощании.
– Какая же ты наивная! – рассердилась та. – Не обольщайся, он просто тешит своё самолюбие. Смотри, поверишь ему, попадёшься на его удочку и опять на хамство нарвёшься.
– Он никогда не хамил, только раздражался по любому поводу.
– Я тебе поражаюсь, – вскипела Зина. – Не ты ли на него вечно жаловалась?
– Жаловалась... но ему тоже было со мной нелегко. Я в общем-то никогда не интересовалась его делами, только семьёй и занималась.
– Брось ты себя корить! – категорично оборвала Зинаида. – Все мужики – скоты и эгоисты. О себе надо в первую очередь заботиться, а не о них.
И Соня, пасуя под её напором, не стала спорить. Хотя в душе ей казалось, что Михаил тоже страдал оттого, что они отстранились друг от друга и превратились в двух чужаков. «Может, у него тоже были причины обижаться», – подумала она.
Размышляя, Соня уселась с чашкой чая перед телевизором и тут заметила выглядывавший из-под дивана носок Михаила. Она поднялась и положила носок в груду забытых мужем в спешке вещей, на которые ежедневно натыкалась с болью: то находила бритву в ванной, то гребешок, то старые, пропахшие его одеколоном майки, в одну из которых, уткнувшись лицом, она прорыдала как-то всю ночь. Опять заплакав, она шёпотом, будто по-прежнему стесняясь Михаила, помолилась. «Ну как ты можешь всерьёз верить, что кто-то там, на небе, тебя слышит?» – раздражался он. «Раз на душе легче становится, значит, слышит», – отвечала она. Вот, как сейчас: помолилась и сразу успокоилась.
С недовольством замурлыкали кошки, напоминая, что пора им ужинать. Покормив их, Соня вытащила из буфета бутылку вина, купленную на случай неожиданного прихода Михаила. Что-то подсказывало, что тот нагрянет без предупреждения, и она совсем не удивилась, когда раздался в дверях долгожданный звонок.
– Представляешь, какая напасть, – начал объяснять он с порога, – ключи запер в машине, а там мобильник. Можно от тебя позвонить?
– Конечно, проходи, – притворилась она, что не видит торчавшую из кармана его брюк трубку.
– Кого-то ждёшь? – покосился он на бутылку вина на столе.
– Никого не жду… Вина хочешь?
– Не откажусь.
Они уселись рядом на диван, прилипнув друг к другу плечами. Он устало вытянул ноги, подавил накативший зевок, и она с состраданием заметила новые сединки в его волосах. «Измучился совсем, работает на износ, а позаботиться-то о нём некому», – вздохнула она про себя.
– Подушку принести, чтоб удобнее было? – спросила она. Он отказался, и она продолжала настаивать, пока он не оборвал коротким «Не суетись!», как всегда делал, когда она повторяла одно и то же.
– Отпуск скоро возьму. Хочется на океан, на Гавайские острова, – произнёс он.
– Зачем так далеко тащиться, до нашего залива рукой же подать, – сказала она, погружаясь в воспоминания, как они часто ездили на пляж с детьми, а когда те выросли – вдвоём. Каким же было бы блаженством прокатиться туда ещё разочек вместе с ним!
– До чего ж ты скучная, любишь насиженное место. Я собираюсь на какой-нибудь модный курорт.
– Один поедешь? – и напряглась, ожидая услышать то, что рисовало ревнивое воображение: тонкую, как травинка, красивую девушку – вроде тех, кого видела в магазине – в объятиях Михаила.
– Хочешь, вместе поедем? Устроим медовый месяц, – выпалил он вдруг и, рывком притянув к себе, поцеловал в шею. – Не приютишь сегодня на ночь?
– Что это на тебя нашло? Мы же разводимся, – разыграла она возмущение, и визжало всё внутри от восторга. Не терпелось, торжествуя победу, позвонить Зинаиде и всё рассказать. «Мужика надо наказать, – несомненно, охладит та. – Слишком много ему чести сразу в постель прыгать». И Соня, выслушав данный себе от её имени совет, решила его выпроводить.
– А ты уверена, что хочешь разводиться? – ошеломил он вопросом.
– Так это ж ты затеял, – растерялась она.
– Я думал, так будет лучше.
– Кому лучше? Тебе? Просто за молоденькими решил поволочиться, – повторила она слова подруги. – Вообще непонятно, что тебе от меня надо. У тебя же кто-то есть.
– Нету у меня никого.
– Не ври. Тебя на днях видели с одной, – и ядовито добавила: – Говорили – тощая, как скелет.
– Ты же гуляешь по ресторанам, а мне нельзя? Между прочим, мы без пяти минут холостые, почему бы нам не повстречаться?
– Ты это серьёзно?
– Серьёзно, – подтвердил он. – Может, что-то из этого и получится.
– Что получится? Постель? – оскорбилась она и добавила, что он всё врёт ради минутной прихоти.
– Что ты к словам цепляешься? Я, правда, думаю, что нам стоит начать всё заново.
Когда он ушёл, она бросилась звонить Зинаиде.
– Морочит он тебе голову! – заключила та, обиженная, что её бывший муж не добивался её совсем, а с лёгкостью ушёл, сбросив с себя их брак, как пылинку с пиджака.
– Может, переспать с ним разочек? – попросила Соня разрешения у подруги.
– Гордости у тебя нет! – отчеканила та.
Соня робко возразила в свою защиту, что проще продолжать отношения с тем, кого знаешь, как облупленного, чем заново с кем-то начинать. Рассчитывать на замужество уже не приходится, а, если и повстречается кто-то, может, всё ещё хуже оказаться.
– Вот оттого, что бабы так рассуждают, и расплодилось такое количество паршивых мужиков, – сурово заявила Зинаида. – Избаловали вы их!
– Кто это мы? А ты что, не баба разве? – вступилась за женский пол Соня. – Помнишь, как ты своего отпускать не хотела, умоляла остаться?
– Вот уж не ожидала от тебя! Подруга называется! И это после всей моей поддержки! – раскричалась Зина и бросила трубку.
Утром Соня отправилась на встречу с адвокатом, и, пока петляла по городу, отражение её машины перепрыгивало с одного зеркального небоскрёба на другой. Она неуклюже втиснулась в щель между автомобилями на парковке, едва не поцарапав буфер одного из них, и было досадно, что так и осталась неумелым водителем. За рулём всегда сидел Михаил, куда бы они ни ездили, и получалось, что только в трёх направлениях она передвигалась самостоятельно: в супермаркет, к врачу и в школу забрать детей.
Лифт взлетел на верхний этаж, распахнул двери и, выпустив её, понёсся вниз за новыми посетителями. Знакомая секретарша – худенькая, пышноволосая, укорявшая своим холёным видом, что не мешало бы Соне сбросить килограмм десять, а то и больше, – повела, звонко постукивая шпильками по паркету, в кабинет, где важно восседал за письменным столом адвокат. Тот пожал Соне руку, одарил дежурным комплиментом и, пророкотав басом, как безумно рад её видеть, приступил к делу.
– Требовать будем семьдесят пять процентов дохода, а не пятьдесят, – твёрдо произнёс он и, отметая Сонины несмелые возражения, что неудобно ей как-то обирать мужа, начал чётко излагать план действий. Она слушала, боясь противоречить и в ужасе представляя, как Михаил разозлится. Робко вставила, что ей вполне хватит и половины того, что полагается ей по закону, и адвокат, поглядывая на неё, как на лепечущего бред ребёнка, заявил, что это в высшей степени неразумно. Соня смотрела на его спортивную фигуру, на смуглое лицо с квадратным подбородком и внезапно, устыдившись собственных мыслей, вообразила себя с ним в постели. Пронзило новизной незнакомое ощущение быть обласканной другим мужчиной, а не Михаилом, кому была верна все годы, и, перестав слушать, она стала размышлять, не стремится ли она возродить отношения с мужем из страха остаться одной. «Все мужчины – ловцы, – изрёк как-то тот. – Им хочется то, что в руки не даётся». Не добивается ли он её, потому что она ему больше не принадлежит?
Ехать домой не хотелось. Воздух – свежий, мягкий. Небо – прозрачное, ясное. Тепло. И она решила посидеть на открытой веранде ресторана. Вошла, села. Официантка принесла кофе с пирожным и, пока обслуживала, что-то тараторя, Соня рассматривала себя в стеклянной стене ресторана. «Подожду… похудею, а там видно будет, стоит к нему возвращаться или нет. Главное – не спешить», – приняла она решение.
Ветер, озорничая, смахнул с её колен салфетку и накрыл ею ботинки мужчины, читавшего газету за соседним столиком. Соня украдкой его рассмотрела. Плечистый, в дымчатых очках, вполне симпатичный. Тот перевернул страницу, поднял на неё глаза. Смутившись, она поспешно отвернулась.
Официантка плеснула в стакан холодной воды, попробовала соблазнить Соню ещё одним пирожным, и, что-то весело напевая, убежала. Соня допила кофе, раскрыла пудреницу, подкрасила губы. «Рано ещё крест на себе ставить», – утешила она себя.
Ресторан опустел. Официанты собирали грязную посуду и мусор, и прыгавшие птицы, помогая им, подбирали с пола крошки еды. Незнакомец в очках отложил в сторону газету и закурил. «Надо бы повстречаться вначале с кем-нибудь, – подумала Соня, чувствуя его внимательный взгляд, – а то зациклилась я на Михаиле. Тогда и пойму, стоит ли начинать с ним заново».
– Какая на редкость приятная сегодня погода! – обратился к ней вдруг незнакомец.
Она приветливо улыбнулась и только собралась ответить, как перебил телефон в сумке, ревниво прозвенев. «Миша», – высветилось на экране.