Серафим ВВЕДЕНСКИЙ

 

 

Родился в 1984 г. в Уфе. Учился в Нефтяном институте на инженера-эколога. Во время учебы работал ночным санитаром. Позднее учился в Литературном институте.

 

Паноптикум

День открытых дверей

Душевная стагнация заведомо приводит к краху;

Пиар-менеджер рая отошёл навсегда от дел.

При любом раскладе Ахиллес не догонит никогда черепаху.

И вся твоя угловатость – 

Когда канет в Лету оставит лишь круги на воде. 

 

Презумпция радости, как апрельский лёд, шаткая структура.

День сменяется днём, 

Как будто впотьмах ты листаешь фотоальбом.

– Вы пишите стихи?

– Да!

– Очень хорошо. Мы из общества по сбору макулатуры.

А вокруг постоянный шум оттого, 

Что соседи бьются в стену толоконным лбом.

 

Да плюс эти ранги, табели, иски, враки, кражи, пересуды,

Фарисейство, откаты – что пустоту даёт нам в сумме, господа.

Смерть сидя за столом пьёт жизнь из одноразовой посуды.

«Отец умер, сын умер, внук умер» –

Пусть хотя бы это здесь будет навсегда.

 

 

Усомнившийся Макар

Усомнившийся Макар живет 

Где-то, 

Как-то 

И с кем-то. 

Про таких обычно говорят: «За его жизнь я не дал бы и цента!» 

Хранит мелкую надежду в сберегательной книжке на малых процентах. 

По выходным ходит бесцельно по городскому центру. 

 

Усомнившийся Макар в липкой фальши застрял, 

Затерялся, 

Завис. 

Он смотрит дешевое кино с дешевой игрой актеров и актрис. 

Вращает жизни барабан, 

Но не выпадает сектор «приз». 

И поднимая голову вверх – он видит только провода да карниз. 

 

Усомнившийся Макар безлик, 

Как серая масса. 

Вся его матовая жизнь бесконечная очередь к кассам. 

И руки привыкшие его с рождения держать пластмассу 

Никогда не поймут серебро, 

Даже если нет спасу. 

 

Усомнившийся Макар с Богом не ведет бесед. 

У него, как и у всех, в шкафу имеется скелет, 

А также: 

Лыжи, 

Снасти, 

Палатка, 

Журналы, 

Разобранный велосипед, 

Воспоминания, 

Мысли, 

Надежды 

И потерянный счастливый билет.

 

 

 

Белая ворона

Белая ворона с ведром черной краски.

Мыкается по углам. 

По сторонам смотрит с опаской, 

Воспринимает очевидность как обман. 

 

Не делает поспешных заявлений, 

Чурается прений. 

В квадратной комнате ходит по кругу; 

Пытается разорвать невидимые цепи. 

Воет белугой. 

Глупость людскую терпит. 

 

Но всё равно её прижимают со всех сторон; 

Сжимают кольцо. 

До лучших времён 

Дожить ей сложней, чем до собственных похорон. 

Перманентная фрустрация налицо. 

 

И поэтому лучше всего прикинуться мертвой, – 

Белая ворона стала черной.

 

Меланхолия

Как брошенный в подъезде окурок – догорает вечер.

Диктор вместо новостей произнес: 

«Окстись, человече!»

На сердце лед девять, да в тени плюс тридцать.

Плебеи ставят наравне себя с патрициями.

 

Трудно победить тех, кто не участвует в гонке.

Те, кто часто мечтали о мягкой перине – 

Ворочаются на шконке.

Без панковской песни вряд ли в церковь теперь нас пустят.

Заниматься литературной сейчас, 

Как R&B играть на гуслях.

 

И остается одно: 

Ходить с похмелья в растерянности на лугу.

– Чего ты поник? – схватил его за грудки. – Ты меня понимаешь?

– Угу.

 

Иерархия

Человек с порядковым номером «ноль два»

Знает свои права.

В обществе – миролюбив и сдержан;

Дома с женой и тещей ласков и нежен.

 

По выходным гуляет с детьми в парке.

Собирает марки.

Любит сплавляться по горной реке на байдарке.

 

По вечерам выпивает один или два коктейля кола-виски.

Никогда не уходил по-английски.

В школе учил немецкий.

Духом крепок, словно орех грецкий.

 

В разговорной речи избегает мата;

Настольная книга – «Заповедник» Сергея Довлатова.

Вместо «в подъезде» всегда говорит «в парадной»,

Хотя сам из Москвы, что весьма отрадно.

 

Знает, что фамилия Гоголя на самом деле Яновский.

Ненавидит читать сноски.

Любит фирму adidas за их три полоски.

 

Но все же тоска в его глазах черна как вода,

Потому что ему не стать никогда,

Даже если доживет он до самых седин –

Человеком с порядковым номером «ноль один».

 

Хлопок одной ладони

Мой друг Василий думает о душе, а Геннадий о карьере, –

А Григорию кажется всё это нелепо, как ставить фаркоп на Porsche Carrera.

Но в итоге все трое встречаются в вино-водочном отделе,

И спиваются на раз – 

И их тела находят поодиночке в каких-нибудь дешевых мотелях.

 

Другой мой друг стремится на север, когда его лучший друг бежит на юг;

Но случается так, что они сталкиваются где-то лбами, 

Потому что это замкнутый круг.

«Потому что это тюрьма не имеющая стен» –

Как часто любит повторят мой старший товарищ Владлен.

 

Поэтому нет смысла бежать туда или сюда тем более торопиться,

Лучше поучиться дзэну у летающей в небе птицы.

И когда тебя подхватит парящая стая –

Ты забудешь про старые раны, тревоги, печали и будешь знать всё ничего не зная;

 

И незатейливо разгадаешь секрет хлопка одной ладони,

И будешь напевать себе под нос ом мани педме хум 

Лежа на траве на каком-нибудь склоне

С пустой головой освобожденной от всяческих дум…

 

Бугульма

Когда опостылеет жизнь по всей стране неизвестно почему,

Собирай-ка манатки и езжай тогда в Бугульму.

Бугульма это рай.

Бугульма это ад.

Бугульма это квинтэссенция жизни, 

Это горький шоколад.

Это шаг вперед, там, где все бегут назад. 

 

На главной башне в Бугульме, на песочных часах песок сыпется не вниз, а вверх.

И у всех горожан вместо мелодии звонка на телефонах стоит детский смех.

 

Не верь инородцам, стремящимся в Мекку.

К черту Эдем,

Езжай в Бугульму, как подобает просвещённому человеку.

 

Там нету гламура и глянца там нету.

Там матовая изнанка жизни стоит у руля. Скажу тебе по секрету:

Бугульма – это новый тренд,

Даже буддисты встают с насиженных мест и покидают свой Тибет

И стремятся в Бугульму,

Но это не понять не просвещенному уму.

 

Там так же растет картошка, и так же растут огурцы,

Там никто не знает и не узнает никогда кто такой Лао-Цзы.

 

Но в Бугульму невозможно купить билеты,

Потому что туда не ходят поезда, не летают самолеты, не ездят велосипеды

И даже не ходят пароходы.

А небосклон там чистая лазурь, потому что его не коптят заводы.

 

По воде

Мария, раба божья,

Каждую весну постится строго.

Молится всевышнему каждый божий день.

А Сергей Петрович не верит в чудо, 

Не ищет бога, –

А просто ходит по воде.

 

У него нет никакого чина,

Тем более сана.

Он ни тут, ни там, он нигде.

И в этом нет никакого подвоха и даже обмана, –

Просто Сергей Петрович ходит по воде.

 

У каждого свой путь,

Своя дорога,

Свой метод блужданий по темный лабиринтам в абсолютной пустоте.

А Сергей Петрович не верит в чудо, 

Не ищет бога, -

А просто ходит по воде.

 

Трамвай

Трамвай кровавое сознанье наших дней.

Трамвай – убийца.

Как гильотина плоскостей,

Борец за чистоту кровей,

Как все арийцы.

 

Он беспощадный и суровый.

Прямолинейный ад.

Его трамвайные законы –

Есть давка, ругань, крики, споры

И беспринципный мат.

 

Вначале был трамвай, а после слово.

В трамвае капли нет святого.

Он – атеист.

Он режет как хирург, но без наркоза,

Устойчивость его твереза.

Трамвай – садист.

 

Трамвай исчадье, трамвай бен Ладен,

Как мировое зло.

Садись в трамвай, дыши на ладан,

Тебе уже не повезло.