Александр ГРИЧ

 

Поэт, прозаик, переводчик. Родился и жил в Баку до 1992 г. Был членом Союзов писателей и журналистов СССР. Печатался в журналах «Юность», «Дружба народов», «Литературное обозрение», в «Литературной газете», «Комсомольской правде». Книги выходили в издательствах «Советский писатель», «Художественная литература». Перевел многие произведения классиков и представителей современной азербайджанской литературы на русский язык. Основные работы: книги “Такие дела”(1981), “Погода”(1986), “Не гасите огонь”(1989), “Один, Другой, Третий”(1992),  “Окно в моём дому”(2004) “Осенняя остановка» (2011); документальные  фильмы “Неофициальный портрет президента”(1998г., 5 серий), “Есть только миг…”(2000), “Жизнь, судьба, эпоха”(2005), «Дом в Каменном Каньоне» (2011). Автор и ведущий телевизионного литературного альманаха “Баяты” (Баку, 1980–1992), передач “Обозрение” (США, 2000 – 2001), “Факты и комментарии” (США,2003–2007); сотен публикаций в журналах и газетах Москвы, Баку и Лос-Анджелеса;  нескольких теле- и радиопередач. С 1992 г. живет в Лос-Анджелесе.

 

 

НЕСТАРЕЮЩИЙ ФИКРЕТ ГОДЖА

 

Бывает,  переводы так же близки тебе, как собственные стихи. Это случается, конечно, чрезвычайно редко, но все-таки случается.

Я счастлив, что так у меня случилось много лет (много десятилетий!) назад со стихами Фикрета Годжи. Первопричина тут, конечно, в оригинальных стихах: Фикрет  – поэт сильный, своеобразный, парадоксальный. Талантливый и в жизни, и в стихах...

Сейчас мне кажется, что еще до того, как я познакомился с Фикретом, я видел его портрет, написанный Тогрулом Нариманбековым: изумрудные глаза на пол-лица и ощущение какой-то детской наивности (ему на портрете – лет 25), так вот - сочетание детской наивности и мудрости старца. Он же не случайно взял псевдоним Годжа – “Старик”.

Таким он был и в Москве, в Литературном институте, который всегда вспоминает с благодарностью. И с добрыми товарищами той поры дружба жива - яркий Евгений Сидоров, неповторимый Олжас Сулейменов – они уже классики, а заговариваешь с ними о Фикрете – молодые улыбки, молодые воспоминания.

О Фикрете Годже многое сказано и написано. Он из той редкой категории писателей, которых действительно знает и любит народ. И сорок лет назад, куда с ним в Азербайджане ни зайдешь, его повсюду узнавали, и в прошлом году, когда мне посчастливилось приехать на юбилейный писательский съезд в прекрасный новый Баку,- картина была такая же. И певцы в ресторане, и уборщица, и случайные прохожие на улицах – все хотели подойти, пожать ему руку, обменяться хоть двумя словами с ним... Как реагировал на это Фикрет? Никак. Он привык. Кажется, он удивился бы, если бы было иначе.

Он – народный поэт, он – заслуженный деятель, он – лауреат, он – первый секретарь Союза писателей. Не могу сказать, что ему это не нужно – наверное, это не так. Но главное для тех, кто его знает – не ранги и не звания, а то, что он – Фикрет Годжа. И этим все сказано.

 

 

 

 

ФИКРЕТ ГОДЖА ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ…

 

- Совсем недавно  было отмечено твоё 80-летие. Есть какие-нибудь специальные ощущения по этому поводу?

 - Я и сам всё ещё не верю. Напоминают о моём возрасте болезни, а я не верю! Пишут и говорят о  моём 80-летии, – иногда кажется, что это тоже специально, чтобы мне напомнить. Своего рода психологическая подготовка.

А в последнее время и внутри слышен голос: « Прислушайся! Подумай, может, правду говорят...». Ну что тут делать?

Каждый день бреюсь, чтобы избавиться от седой бороды, но не успеваю, готов уже сдаться.

И тут ты, мой давний друг, задаешь мне тот же вопрос... Сдаюсь!

Да, я отметил своё 80-летие – вот тебе мои специальные ощущения.

 

-  Ты пишешь стихи уже лет 70. Наверняка потому, что не можешь не писать... Но наверняка ты и задумывался о том, почему люди вообще пишут стихи. Почему же?

-  Я и вправду больше семидесяти лет пишу, и столько же лет думаю о том, почему и зачем люди пишут стихи. И до сих пор не могу понять...

 

-  Говорят, Сталин очень рассердился на скульптора Вучетича, когда тот спросил его, что такое старость. Чуть не выгнал скульптора.

А ты бы что ответил, если бы тебя об этом спросили?

- Ну, я не Сталин, а ты не Вучетич. Но я настолько глубоко не верю в старость, что ничего не могу сказать из того, о чём обычно говорят, – о её глубине и её мудрости. А потому давай считать, что этого твоего вопроса я не слышал – возможно, на ухо стал туг - из-за старости...

 

-  Вы с Анаром долгие годы успешно руководите Союзом писателей. Помню, в Москве часто руководили  Союзом  писателей СССР такие люди, называвшиеся писателями, от которых в литературе ничего не осталось. В Азербайджане, к счастью, не так.  Но поэт и руководитель – это две ипостаси очень разные. Как ты их совмещаешь?

- Видишь ли, мы с Анаром стали друзьями задолго до того, как начали работать в Союзе Писателей, мы и на этой работе дружим, и, даст Бог, будем дружить, не занимая этих должностей... Говорю об этом потому, что  нередко в разных странах руководители  писательских союза не дружили, и, насколько знаю, не дружат – ни до, ни после, ни во время... В этом, собственно, основная разница.

Что же до руководящей должности... Всю жизнь моим основным делом были стихи. Всё остальное – любые должности, любые ситуации –  для меня вторичны.  Даже самому себе в ущерб.

Это – не работа. Это – как дыхание. А если ты дышишь, ты живешь. А если ты живешь – ты должен жить как гражданин своей страны. Как работник.  Как человек, приносящий пользу.

Вот этим я и занимаюсь в меру сил.

 

-  Какую роль в твоей жизни играет то, что называют «высшим началом»? 

-  По-моему, каждый человек – крохотная частица вселенского света. И в ней, в этой частице неземного света – суть жизни человеческой, без неё человек невозможен.

Жизнь моя подобна крохотному суденышку в необъятном океане неизведанного. Тот, о ком ты спросил, - у руля. Он – капитан.

 

- Ты веришь в приметы – плохие или хорошие?

- Верю, верю, ещё как верю...

 

- У тебя чудесная семья – жена Рая-ханум, замечательные дочери Гюлай и Гюнай, внуки... Какую роль семья играет в жизни поэта?

- Спасибо, что упомянул о членах моей семьи. Я им благодарен за всё и желаю долгой счастливой жизни.  Только одно ты упустил, важное – стихи. Они тоже – моя семья. И им тоже я желаю долгой и счастливой жизни...

 

- Что бы ты хотел пожелать  совсем молодым?

- Молодым я желаю оставаться молодыми как можно дольше. Пусть помнят: молодость – это единственный недостаток, который быстро проходит.

 

- Меня попросили предложить что-то из своих стихов и переводов в крупный российский литературный альманах. Рад сообщить, что твои стихи там встретили «на ура» и попросили еще – не спрашивая о твоих регалиях и должностях... Потому что стихи говорят сами за себя.

Но ты ведь привык к тому, что тебя читают за рубежами Азербайджана?

- Приятно, что мои стихи будут опубликованы в новом альманахе, выходящем в центре России. Я побывал во многих странах, стихи мои переводились на языки разных народов, а вот в Воронеже побывать не довелось. Так что теперь мои стихи там вместо меня появятся – чему я, конечно, очень рад.

 

- В Израиле твой юбилей отметили творческим вечером. Ты ведь во многом способствовал созданию там филиала азербайджанской писательской организации?

- Мне очень понравился Израиль. Особенно Иерусалим. Как его ни называй, эта земля святая, она – под ногами Создателя. Три главные мировые религии имеют там начало – это не случайно.

И, конечно, для меня  большой  подарок –   мой вечер на этой земле.

 

- У тебя много песен. Читал разные цифры – то ли 300, то ли 500.

Песня и стихи – это вроде бы близко, но, мне кажется, совсем разное. А ты что думаешь?

- Ну да, у меня песен немало. Многие и теперь поют, иные позабыты... Вот сейчас вышло моё собрание сочинений в восьми томах. Весь седьмой том – песни. А в томе – около четырехсот страниц, вот и считай. Там, конечно, не все песни, но большинство. По песне на страницу.

Я их пишу, как стихи. Но у песен – другая судьба. Их не надо учить наизусть и декламировать. Их - поют. Вот и разница – иногда, огромная...

 

-  Чувство, которое ты чаще всего испытываешь в  послеюбилейные  дни?

- Откровеннно скажу – очень рад, что они прошли  благополучно. Ощущение такое, что юбилей  - это был мой долг. Не знаю, кому и за что я должен.

Но – должен. И так живу.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

На этом, пожалуй, можно бы и закончить,  тем более, что чувство долга, поэтически понятое, – это и есть жизнь Фикрета.

Но – ещё об одном.

...Зайдя в кабинет первого секретаря Союза писателей Азербайджана, я увидел на стене портрет Назыма Хикмета.

Фикрет любит его стихи, он знал поэта при жизни, слушал его выступления...

А я подумал – как всё в мире связано. Я только за день до этого вспоминал в связи с Фикретом стихи Бориса Слуцкого, посвященные Назыму.

 

Я немало мотался по белому свету

Но о турках сужу по Назыму Хикмету...

 

И закончить сегодняшние заметки о Фикрете Годже  хочу перефразированным финалом того любимого мной стихотворения:

 

Только так и судите народ – по поэту,

Только так и учите язык – по стихам.

Пожелаем здоровья и счастья Фикрету,

Чтобы голос его никогда не стихал!

 

 

Фикрет ГОДЖА

Стихотворения

 

*  *  *

 

Как хорошо, что мы пришли с рассветом,

И что назад во тьму уходим снова.

Когда бы нас не ожидало это,

Наш путь земной лишился бы основы.

 

Как хорошо, что весны есть и зимы,

А мы не знаем времени границы,

И что един наш мир необозримый –

Под нами – рыбы, а над нами – птицы.

 

Как хорошо, что небу улыбнемся,

Что поглядим, как ветер волны множит,

Что мы в конце концов к земле вернемся

Или она вернется к нам, быть может…

 

Ах, кто кому принадлежит – не важно,

Мы зря об этом непрестанно судим,

Ведь все, что человек вершит отважно,

Останется равно – земле и людям.

 

Мы ищем в прошлом

                                     завтрашних ответов,

Мы в новый день спешим,

                                          к иным пределам.

Как хорошо, что есть на свете белом

Грядущее…Хотя и странно это.

 

 

*  *  *

 

Падают деревья над Курой,

Отчего – никто не знает толком,

Говорят – от старости и только
Падают деревья над Курой.

Высохли их мощные стволы,

Ветви вниз опущены бессильно,

И не слышно над рекою синей

Звука суматошного пилы…

 

Сами, молча, в шелесте воды

Рушатся, не находя опоры,

Дерева…Посадки будут скоро,

Саженцев поднимутся ряды.

Только эти саженцы – не лес,

Слишком всем ветрам они покорны.

Долго им еще готовить кроны,

Чтобы доставали до небес,

 

Много надо выждать зим и лет,

Выдержать и солнце, и морозы…

А пока – кустарник здесь разросся.

Кустикам простор – деревьев нет!

Видно, были слишком высоки,

Слишком широко простерли длани…

Как богатыри на поле брани,

Падают деревья у реки.

 

 

ЖУРАВЛИ

 

Над маревом города, в сизой дали

Осеннею ночью летят журавли,

И крик будоражит усталый

Дома, переулки, кварталы.

 

Над садом завис треугольник косой.

Деревья, покрытые тяжкой росой,

Шумят за оградой листвою:

Приснилось им детство лесное.

 

О зов поднебесья! То трубы, то альт...

И больно земле, что ушла под асфальт,

И тесно в темнице глубинной

В час полночи, в час журавлиный.

 

Тот крик разрушает привычный уют,

И сонные люди с постелей встают,

И смотрят на звезды из комнат:

Пытаются что-то припомнить.

 

И вдруг с непривычной нездешней тоской

Звонком отвечает трамвай городской

И к парку ползет удивленно

На свет семафора зеленый.

 

 

У тигра в глазах непроглядная ночь.

На крик журавлей он бросается прочь –

И вдруг упирается грудью

В решетки безжалостной прутья.

 

Тот крик над моей головой закружил,

И я недоконченный лист отложил,

И выглянул - скоро светает...

 

А где-то над городом, в дальней дали,

Осеннею ночью летят журавли.

Высоко летят.

Улетают.

 

Перевел с азербайджанского Александр Грич

 

 

ПОЗДРАВЛЕНИЯ

 

*  *  *

 

Дорогой Фикрет, прими мои сердечные поздравления с твоим 80-летием.

Всегда помню наши встречи, беседы в Баку и Москве, твои страстные, философски насыщенные поэтические строки, твои песни, которые поет весь Азербайджан.

Мир твоему дому, твоему отечеству, твоей душе!

Обнимаю тебя, друг!

 

Евгений СИДОРОВ, первый секретарь Союза писателей Москвы

 

 

*  *  *

 

Дорогой Фикрет, поздравляя Вас с новым десятилетием,  не будем считать года: разве у стихов и у души поэта есть  возраст,  разве он есть у любви, без которой поэт теряет вдохновение?  

Для нас, Ваших московских  друзей и коллег, Вы были всегда и остаётесь глубоким и  мудрым лириком, мастером безупречной живой метафоры, человеком внутреннего благородства, интеллигентности и  обаяния.

Новых строк Вам и неутолимого желания высказаться!

Ваши стихи нужны людям, а значит, Вы по-прежнему в долгу перед  их ожиданием.

С благодарностью за многолетнее поэтическое общение -

 

Секретариат Союза писателей Москвы и Татьяна КУЗОВЛЕВА