Фёдор ОШЕВНЕВ

 

 

Прозаик, публицист, журналист. Родился в 1955 году в г.Усмани Липецкой области. Окончил Воронежский технологический институт (1978-й) и Литературный институт имени А.М. Горького (семинар прозы профессора В.И.Гусева, 1990-й). Двадцать пять лет отдал госслужбе: в армии и милиции. Майор внутренней службы в отставке, участник боевых действий, ветеран труда. Член Союза журналистов России. Член Союза российских писателей.

Автор шести книг прозы (сборники повестей и рассказов) и двух публицистических (очерковых) – все изданы в Ростове-на-Дону и Таганроге.

Публиковался в следующих периодических изданиях.

За рубежом: русскоязычные журналы «Edita» (Германия, Вестфалия), «Процесс» (Чехия, Прага), «Лексикон» (США, Чикаго), «На любителя» (США, Атланта), «Новая Немига литературная» (Беларусь, Минск), «Мир животных» (Беларусь, Гомель), «Новый свет» (Канада, Торонто), «Книголюб» (Казахстан, Алматы).

В центральных изданиях: «Литературная учеба», «Молодая гвардия», «Смена», «Воин России», «Жеглов, Шарапов и К⁰», «Мы», «Наша молодежь», а также в  периферийных изданиях Санкт-Петербурга, Ростова-на-Дону, Тулы, Казани, Красноярска, Приморского края и многих других городов, и в интернет-журналах («Эрфольг», «Стебушник», «Русская жизнь», «Русское поле», «Искусство войны», «Эстетоскоп», «Город «Пэ», «Литкультпривет»). Дебютировал повестью «Да минует вас чаша сия» на тему афганской войны в журнале «Литературная учеба», №4, 1989.

Живет в Ростове-на-Дону.

 

 

ВОР У ВОРА

Рассказ

 

По иронии судьбы, улица 8-го марта в городе начиналась тюрьмой и заканчивалась кладбищем. А ровно посередине улицы дислоцировалась учебная часть, в стенах которой проходили службу начальник штаба «учебки», отъявленный матерщинник подполковник Стецько и командир батальона подполковник Кушаков, известный среди личного состава соединения прозвищем Ивэтом плане – за бытующую в его языке фразу-паразит.

Сейчас комбат по-хозяйски восседал за столом в одной из ротных канцелярий, а перед начальником вытянулся во фрунт настоящий хозяин кабинета – майор Чернышко.

– Ты, Василь, соображать должен, – издалека втолковывал комбат туповатому ротному, –  и в этом плане... На какой улице службу бдишь? То-то и оно, а женский праздник на носу. И к нему –  в смысле, не к носу, конечно, а к празднику – следует прибыть во всеоружии, то бишь, в готовности сервировать соответствующий стол. У меня же в этом плане двойная нагрузка: законную, чтоб ее, угораздило десятым марта уродиться. До скольких разов предлагал: девятым числом обе даты объединить – накося-выкуси по всей морде, и в этом плане. Любит, баба-дура, шик-блеск, кучу гостей понаприглашать, а предпраздничные заготовки все на мою шею пихает: мол, ты – мужик, добытчик и в этом плане... Короче: на мясокомбинате бывший прапорщик Ильинов комендантом пристроился – вот подвезло-то скотине! – и сейчас там какой-то комиссии аж с самых верхов ждут. Стало быть, надо на территории марафет навести, ящики поскладировать, и в этом плане. Вот Ильинов десяток солдат на пару дней и просит. Расчет – мясом и на выбор: хошь – свинина, хошь – говядина. Диспозицию просекаешь?

Кушаков плотоядно улыбнулся, представляя, как прямо со сковороды и величиной в половину ее на тарелку выкладывает румяную сочную отбивную. Халявная еда – дело известное – и в мыслях втрое вкуснее кажется...

Приятные мысли спугнул голос просекшего диспозицию ротного:

– Товарищ подполковник, от мяса, конечно, грех отказываться, но как же учебные занятия? Ну, можно еще прикрыться, что боец, или, край, два у старшины вкалывают –  мол, срочная необходимость возникла, но целое отделение? Под какую марку прикажете отсутствие личного состава маскировать?

– Тьфу, тоже, нашел проблему, и в этом плане! – возмутился подполковник. – Троих, скажешь, у меня приятель с городской администрации попросил: сестре вещи перетащить помочь –  на новую квартиру, стало быть, переезжает. Еще двоих, значит, директор музея забрал: перепланировка экспонатов, заодно и кости хренозаврам протереть. Мол, даром, что ли, он нас бесплатно на экскурсии-то пускает? Кого-то, значит, в увольнение отправил – вроде бы престарелый прадед-участник войны неожиданно в гости заявился. Ну, про остальных сам докумекаешь, чего в этом плане сбрехать. Навар – пополам...

Произнося последние слова, комбат подумал, что фиг он на самом деле мясо в такой пропорции разделит, ротный и третьей частью вырезки перебьется – получать-то ее на комбинате будет не он.

Чернышко для вида еще поупирался, а потом решительно произнес:

– Лады. Рискнем.

...Через контрольно-пропускной пункт десять рослых солдат, переодетых в подменное обмундирование и защитного цвета ватники, осторожно выводил самолично Кушаков. За квартал от части группу «украденных» для левой работы бойцов поджидал старенький автобус с мясокомбината. Парни оперативно запрыгнули в ПАЗик, и комбат облегченно вздохнул: лиха беда начало.

Часом позже на мясокомбинате появился подполковник Стецько, лелеявший тайную мысль: через того же коменданта Ильинова решить личную мясную  проблему.

Старший офицер нетерпеливо озирался, стоя посреди просторного двора. Где же этот раздолбай? Каким он был, таким же и остался. Ух, и подфартнуло каналье, как козлу в огород пролезть... Нажрется спирта и колбасы на дармовщину, а потом дежурные по части жалуются: вечерами трезвонит на служебный телефон и представляется то командующим округом, то главой администрации и мозги полоскает. Да куда эта сволочь запропастилась? Мясо-то, хоть серпом по одному месту, позарез на праздники надо. Но не покупать же, коль есть возможность, с пользой к делу, солдат приспособить...

Вдруг начальника штаба тронул за рукав шинели мелковатый мужичок в новом полицейском полушубке и богатой ондатровой шапке.

– Товарищ подполковник, так это вы – Кушаков с «учебки»?

– А в чем, собственно, дело? – вопросом на вопрос ответил Стецько, нутром почуяв неладное при одном только упоминании фамилии комбата.

Стецько с Кушаковым во время оно вместе заканчивали военное училище, и каждый из офицеров хорошо представлял, чем «дышит» его бывший однокашник. Друг друга они ныне люто ненавидели: комбат считал, что начштаба зажрался, поскольку не желает на равных общаться с бывшим соседом по койке в курсантской роте, а начштаба заявлял, что комбат всячески подрывает его авторитет, постоянно напоминая о совместных годах учебы и выставляя Стецько исключительно в невыгодном свете.

– В том, что вы вот сегодня десять человек нашему коменданту выделили  для хозработ, так желательно, чтобы и завтра их же прислать. А то пока технику безопасности пройдут, да пока приноровятся, то-се... Лучше тех же, – был ответ.

– Да-да, – сразу просчитал комбинацию комбата энша. – Я-то как раз и подъехал проверить насчет ТБ. Чтоб никакого травматизма и прочего...

– Без проблем, – засуетился мелковатый. – Сейчас вас к ним и провожу. Абсолютно мирный труд.

Узрев складирующих деревянные ящики нескольких солдат, Стецько подошел к немедленно принявшим строевую стойку воинам и поинтересовался:

– Але, герои! А с какой вы роты, мать вашу так!

– С четвертой, товарищ подполковник, –  ответили привычные к матерщине рядовые.

– Понятно. А ну, блин, военные билеты сюда, живо!

Начштаба сложил в стопку десять истребованных краснокожих книжечек. И собрался, было, поднимать скандал: забирать «украденных» солдат и затем назначать служебное расследование по факту использования труда военнослужащих срочной службы в корыстных целях. То, что сам старший офицер  ранее собирался договариваться с тем же комендантом предприятия на ту же тему, значения уже не имело. И здесь Стецько тронул за рукав шинели мелковатый.

– Товарищ подполковник, так вы мясо когда забирать будете – сегодня или завтра?

Начальник штаба молниеносно оценил открывшиеся перспективы и объявил: 

– Хрен с ним, давай сегодня... – И уточнил: –  Сейчас.

...Употребив поднесенный щедрой рукой стакан разведенного спирта, Стецько с трудом дотащил до своей служебной машины огромный пакет со свиной вырезкой. Второй пакет, с вырезкой говяжьей, волок мелковатый.

– Так, значит, товарищ подполковник, договорились? – на прощанье еще раз напомнил он. – Тех же людей, к тому же часу...

– Об чем разговор, твою мать! – легко пообещал удачно затарившийся старший офицер.

Везя мясо домой, начштаба смакующе предвкушал, как будет готовить разгромный приказ о наказании ротного и комбата, решивших «подработать» натуральным продуктом за счет рабского труда подчиненных.

И подготовил. И немедленно представил на утверждение командиру полка. И подполковник Кушаков в тот же вечер схлопотал «строгач» по служебной линии. Комроты от наказания удачно отвертелся, написав в объяснительной, что «людей забирал старший начальник, а куда и зачем, мне не объяснял, я же обязан был выполнить приказ».

...Уже после объявления взыскания, оплеванный и пышущий злобой комбат ворвался в кабинет энша.

– Ну, какое ты дерьмо и в этом плане, я еще на первом курсе училища понял! – заявил Кушаков подставившему его однокашнику. – Ладно, черт с ним, с выговором, но ты хоть половину-то мяса отдай!

– Это какого еще мяса? – скорчил непонимающую физиономию Стецько.

– Такого! Которое ты домой увез – специально у твоего водителя узнавал!

– Хех! Нашел, кому верить: солдату! – усмехнулся Стецько. – А вот я, первый заместитель командира части, честью офицера клянусь, что ничего с мясокомбината не вывозил! Вопросы?

Кушаков зашелся в многоэтажных ругательствах, завершив их привычным: «И в этом плане!»

– Пшел к такой-то матери из кабинета! – не остался в долгу стукач. – Пррриказываю!

Бывшие сокурсники материли друг друга отчаянно и долго. Затем комбат хлопнул дверью кабинета и ушел, плюясь ядовитой слюной.

После этого случая Кушаков дня три приходил и уходил из части через задние ворота автопарка, прячась от мелковатого мужичка с мясокомбината, скандалившего на контрольно-пропускном пункте и все пытавшегося прорваться к командиру части. Однако подполковник Стецько строго-настрого запретил дежурным по КПП пропускать незваного гостя на территорию «учебки».

...А ругаться  мелковатый умел, как выяснилось, не хуже самого начальника штаба.

 

 

СОУЧАСТНИК  ТЯЖКОГО  ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Рассказ

 

К концу рабочего дня в экспертно-криминалистическую лабораторию УВД города Н-ва тяжело ввалился участковый инспектор из Свердловского райотдела милиции – майор Митькин. В руках офицер держал опечатанный мешок из полиэтилена молочного цвета.

– Суров твой удел, о научный отдел уголовных дел! – в рифму поприветствовал экспертов участковый со стажем: четверть века на службе, это вам не шутки, а своего рода серебряная свадьба.

– Привет его благородию околоточному*! – в тон ответил Митькину капитан Кулагин, работавший с фальшивой стодолларовой купюрой. Двое других экспертов поздоровались вяло: догадались (как, впрочем, и Кулагин), что участковый, про которого еще лет двадцать назад, переиначив известную фразу из шедевра советского кино «Чапаев», сложили поговорку: «Помрет Митькин, а язык и после того ухи просить будет», принес на исследование какое-то вещественное доказательство, то бишь, дополнительную работу.

– Чего невеселы, носы повесили? – спросил и расплылся в улыбке гость. – Гля, какой вещдок я вам приволок! Скоропортящийся труп, иностранец-африканец. В стихии водной смерть нашел и к вам на вскрытие пришел!

– Слышь, Митькин… А у себя на участке ты тоже стихами-подковырками изъясняешься? – не выдержала дородная Ольга Зверева, составлявшая фоторобот квартирного разбойника.

(Накануне он кастетом проломил череп цыгану-торговцу и водрузил жертве на живот включенный утюг. Не успел преступник выкурить сигарету, как «терпила» выдал валюты и изделий из драгметалла тысяч на триста «деревянных»).

– Представляю, как ты «высоким штилем» читаешь поэму о необходимости соблюдения принципа мирного сосуществования в «коммуналке».

– Садистка ты, что ль – на больную мозоль… – сразу поскучнел Митькин. – Тебя бы бабушкам на зуб, они любого заклюют… В общем, принимайте подарочек из зоопарка.

И с усилием плюхнул мешок на стол. Присовокупляя же к полиэтиленовой упаковке постановление о назначении экспертизы, опять скаламбурил:

– А к сему подарку, мент, распишись за документ. И серьезно, пошевеливайтесь, иначе вещдок в натуре протухнет.

Дверь за участковым захлопнулась, а эксперты доложили о «подарке» начальнику отделения. Подполковник милиции Батищев вышел из своего кабинета в лабораторию, косо глянул на занявший полстола мешок и принялся вслух читать «сопроводиловку».

 

«П О С Т А Н О В Л Е Н И Е

 

о назначении комплексной экспертизы

24 июля 2011 года                                                                                                г. Н-в

 

            Следователь следственного отделения Свердловского ОВД г.Н-ва

           Старший лейтенант милиции Дубоват И.И.,

           рассмотрев материалы уголовного дела №1141637, и принимая во внимание, что…

            24 июля 2011 года, в городском зоопарке был обнаружен труп гуся шпорцевого африканского, Plektropterus gambiensus, зрелого самца. При опросе охранников зоопарка Котова и Базилевича установлено, что 24 июля, около полудня, при патрулировании ими территории учреждения, данная редкая импортная птица вольным стилем плавала в пруду в бодрствующем и здоровом состоянии. Примерно через полчаса, когда Котов и Базилевич находились в районе вольера с манулом, ими был отмечен звук, напоминавший выстрел из гладкоствольного оружия. По прибытию на звук в район пруда с экзотическими водоплавающими вышепоименованными охранниками  был обнаружен вышеупомянутый труп вышеназванного гуся, верхняя часть изогнутой шеи которого, вместе с головой, находилась под поверхностью воды. После обнаружения трупа тело было вынесено на берег, а затем директором зоопарка Маркизовым С.В. передано под расписку членам следственно-оперативной группы, прибывшим по звонку на 02 и констатировавшим смерть от неизвестной причины. Осмотром пруда и окрестностей его, злоумышленников, умертвивших дорогостоящую особь (примерная стоимость гуся одна тысяча долларов) не обнаружено.

            Руководствуясь ст. ст. 78, 184 и 187 УПК РФ, –

 

П О С Т А Н О В И Л :

 

1.         Назначить по настоящему делу комплексную криминалистическую экспертизу, поручив ее экспертам УВД г. Н-ва.

2.         Поставить на решение эксперта следующие вопросы:

а). Имеются ли на трупе повреждения?

б). Если имеются, то какого характера, не являются ли они огнестрельными?

в). Если являются, из какого вида оружия могли быть нанесены?

3.         Эксперта предупредить об уголовной ответственности за отказ и уклонение и за дачу заведомо ложного заключения.

4.         Предоставить в распоряжение эксперта следующие материалы:

а) Настоящее постановление;

б) Труп Plektropterus gambiensus.

                                         

                                                               Следователь (подпись)   И.И. Дубоват»

 

Батищев дочитал документ до конца, снял очки, протер их стекла, вновь водрузил на нос и растерянно пробормотал:

– Чушь какая-то…

Любопытно-настороженные взгляды офицеров милиции уперлись в непрозрачный полиэтилен.

– А-а, все одно, распечатывать, –  наконец сказал подполковник и скомандовал: – Ольга, вскрывай! Тебе с птицей воевать сподручнее…

– Тоже мне, мужики, – фыркнула и презрительно произнесла Зверева. – Что, человеческих трупов никогда не видели?

– Так то ж – человеческий, а это – африканский шпорцевый, – резонно возразил Кулагин.

– Срамота! – и Зверева решительно вспорола скальпелем шпагат, оканчивающийся биркой с печатью.

«Иностранец» был вытряхнут на стол. Все ахнули: такой птицы ранее даже в кино никто не встречал.

Гусь оказался крупным, как индейка – на взгляд, килограммов десять – и длинным: от вытянутого клюва до перепончатых лап не меньше метра. Густое  оперение на спине и крыльях черное, с фиолетовым отливом, но грудь, живот и щеки – белые, а клюв и голый вырост на лбу – красного цвета. Ноги, словно у цапли, голенастые, но главная особенность: на сгибе каждого крыла отчетливо выделялись острые роговые шпоры.

– Однако… – задумчиво произнес Батищев. – Прямо жаль препарировать. Красивое бы чучело получилось… Но служба прежде всего. Лейтенант Ремиров!

– Ну… – нехотя отозвался молодой баллист, откладывая в сторону затвор от самопального пистолета.

– Вперед – и с красным флагом! Заключение экспертизы представишь завтра к обеду.

– А почему опять я? – с жаром возмутился лейтенант. – Если семьи нет, так постоянно козел отпущения, да?

– Но-но! – прикрикнул начальник отделения. – Это что за пораженческие разговоры? Ты самый молодой, стало быть, учись… И гордись, что доверяют. Разделаешь тушку, если дробь или пулю найдешь – опишешь, да про снимки не забудь.

 – Тут не тушка – туша целая, – страдальчески бормотнул Ремиров.

…После команды начальника остальные эксперты как-то в одноминутье рассосались по домам. А Ремиров щелкнул затвором фотоаппарата, со вздохом обвязался полотенцем сомнительной чистоты – вместо фартука, – и засучил рукава, примеряясь, с какого бока сподручнее приняться за работу.

– Поди, найди ее, иголку в стоге сена, – бормотал он под нос, вооружаясь скальпелем. 

Впрочем, режущий инструмент временно пришлось отложить: гуся-то для начала требовалось ощипать.

Процесс освобождения экзотической птицы от покрова занял чуть ли не два часа: перья намертво цеплялись за тушку, а под ними обнаружились острые, сантиметра в полтора, колодки. Отдельные из них Ремирову пришлось выдергивать плоскогубцами. Напоровшись на шпору, он раскровянил палец…

Наконец лейтенант сделал первый надрез по животу гуся. Полоснул скальпелем еще раз… И сморщился от резкого запаха, шибанувшего в ноздри. Кривясь, эксперт потащил полуразодранную птицу к раковине и с руганью стал извлекать на свет божий внутренности водоплавающего. Особенно долго провозился с легкими. Кое-как вымыл гусиные испражнения, и тушка сразу запахла по-иному: болотом.

Лейтенант кромсал ее еще долго, зло и безуспешно, так ничего и не найдя. Почесал скальпелем затылок и, наконец, додумался ощипать верх шеи птицы: по лености не довел сразу работу до конца. Именно здесь он-то и обнаружил искомое раневое отверстие, из которого добыл единственную дробинку. К тому времени «иностранец» уже превратился в бесформенные куски мяса, на которые Ремиров взирал с отвращением. Но вдруг, решившись, принялся заворачивать бренные останки в полиэтилен…

 На следующее утро лейтенант милиции сидел перед дисплеем компьютера, выпечатывая на клавиатуре справку о результатах вчерашнего исследования. В конечном итоге, на экране родился следующий текст:

«Представленная тушка гуся шпорцевого африканского исследовалась в криминалистической лаборатории ЭКО УВД г.Н-ва. В ходе расчленения обнаружено, что на тушке птицы имеются повреждения в области шеи, нанесенные дробью марки 00, которые и повлекли за собой смерть упомянутого гуся. На остальные вопросы ответить не представилось возможным».

Ремиров замер на секунду и продолжил печатание документа:

«В связи с отсутствием условий длительного хранения, представленное на экспертизу вещественное доказательство уничтожено.

Приложение: детальные фотоснимки тушки до вскрытия и поврежденной шеи гуся, дробинка марки 00».

Подмахнув разлапистую подпись, эксперт достал спичечный коробок, добыл из него спичку, тщательно заострил скальпелем и с наслаждением поковырялся в зубах.

«Когда б еще удалось такого дорогущего гуся всласть налопаться, – подумал Ремиров, – и, по сути, ничего особенного. Мясо тиной отдает, староват-жестковат… Надо остальное бы у соседки в духовке попробовать запечь, да яблок побольше напихать – может, запах-то и отобьет»…

Позднее следователь Дубоват, у которого, как выяснилось, имелись лично-собственнические взгляды на «труп гуся шпорцевого африканского», с апломбом заявил, что эксперт умышленно уничтожил важное вещественное доказательство, способное принести еще немало пользы в расследовании тяжкого преступления: «Незаконной добыче водных животных и растений» (Статья 256 Уголовного кодекса Российской Федерации, максимальная мера наказания – до трех лет лишения свободы).

Впрочем, это следователь, конечно, шутил – досадуя, что самому не подвезло уничтожить вещдок эдаким нетрадиционным, полезным и приятным одновременно способом.         

           

* До известных событий Октября 1917-го обязанности, во многом сходные с исполняемыми ныне участковыми инспекторами милиции, возлагались на околоточных надзирателей. Околоток – несколько кварталов в городах дореволюционной России.

 

 

ШИТО-КРЫТО

Рассказ

 

Кабинет дежурного по полку. Он просторен, но скупо меблирован: тумбочка под документацию, она же подставка для графина с водой, четыре полумягких стула с салатной обивкой. Зато рабочий стол неохватный и с уймой всяческих примочек: тумблеры, кнопки, разноцветные лампочки. Длиннющая столешница из березы обита алюминиевым уголком. Посреди нее, точно над телефонными трубками – белой, синей, красной, – встроены многофункциональные электронные часы. На табло их только что выскочили очередные мигающие цифры: 18.00. Время завершения приема-сдачи полкового суточного наряда.

Заступающий в него помощник дежурного по части капитан Ратиев с минуту назад убыл в солдатскую столовую, снимать пробу пищи. Там на ужин ему подадут солидную порцию жареной картошки с мясом, а воины-срочники получат постную пайку: по куску вареной рыбы с перловкой-шрапнелью или слипшимся рисом.

Новый дежурный, майор Чемборис, уединился в примыкающей к кабинету оружейной комнате. Сквозь зарешеченное внутреннее окно меж помещениями  видно, как лучший строевик соединения усердно пересчитывает пистолеты ПМ – табельное оружие офицеров и прапорщиков, весьма редко выдаваемое на руки. «Пээмы» упрятаны в шкафы с сейфовскими замками, каждая огнестрельная единица вложена в особой формы деревянное гнездо.     

Сменяющийся дежурный, майор Удодов, с чувством исполненного долга заканчивал типовой рапорт на имя комполка: «За время моего дежурства никаких происшествий не случилось, оружие и имущество, согласно описи, сдал…», и т.д., греша двояким написанием буквы «т».

Ну а старый помдеж, лейтенант Данковцев, прежде сообща с Ратиевым перелопатив несколько амбарных книг и приняв телефонные доклады из рот об исправности тревожной сигнализации, теперь комфортно устроился на промятом стуле – под крупномасштабной картой города, вуалирующей две трети задней кабинетной стены.

Мажорно подписав рапорт, Удодов взглянул на уличный термометр за окном: конец сентября, а жарынь и ввечеру под тридцать; слава Богу, что в помещении кондиционер стоит, –  и энергично подался к амбразуре «оружейки».

– Арифметика в цвет? – улыбчиво вопросил он Чембориса, уже сверявшего записи в книге выдачи и приема оружия с высчитанными наличными «пээмами». 

– Точно в яблочко! – отозвался тот, запирая дверцы стальных шкафов. – На-ка вот, заполучи пока бумажный боекомплект!

Просунул сослуживцу через решетку упомянутую книгу, зашпингалетил окно. Уже опечатывая спецкомнату, зубасто подытожил:

– Марш-марш вперед, труба зовет. Докладать, победномать.

– И как ты ни изгаляйся, а куча недостатков по службе монопенисно изыщется, – шутейно подхватил сменяющийся дежурный. – И воздастся всякой твари в погонной паре по ранжиру, весу и жиру…

Старшие офицеры здоровое чувство особого, армейского юмора уважали.

– Юра, мы в штаб. Остаешься на хозяйстве, – указал Удодов Данковцеву. – Вот-вот старый начальник гарнизонного караула явится, так примешь у него ствол, и тотчас спиши. Потом до нашего возвращения пистолет держать строго под носом. Сам знаешь: ключи от «оружейки» никому оставлять не положено. Бди!

Майоры удалились на доклад к командиру полка, а лейтенант с ленцой – мыслями-то давно фигурировал дома – переместился к разноцветным телефонным трубкам, символизирующим дальнее родство с Государственным флагом России.

Молодой офицер индифферентно – двадцать пять уже «оттащенных» «нарядных» часов, это вам в корне не хухры-мухры – взглянул сквозь широченное трехстворчатое окно. За витринным стеклом, по центральной аллее военного городка, вышагивали на ужин подразделения и отдельные группы солдат. Э-э, наше вам непочтение! Ты-то сюда зачем нацелился?

От здания штаба, курсом строго на «дежурку», сановито перемещался брюхастый подполковник Барзинчук – заместитель комполка по воспитательной работе: личность амбициозная и демагогичная, кулуарно именуемая Нудой.

«Зачем Нуда ползет сюда? – оформилась у Юрия беспокойная мысль. – Враз доклепается, и стопудово не по делу. Зато цапанет по-бульдожьему, до болятки». 

Со стороны санчасти, словно на выручку помдежу, выдвинулся старший врач полка капитан Самоха. Главный воспитатель тотчас тормознулся посреди малого плаца. Властно махнул рукой, подзывая эскулапа. И немедля принялся что-то втолковывать отловленному офицеру, для понятности щедро жестикулируя. 

Данковцев облегченно вздохнул. Почти сразу дверь кабинета отворилась, и в помещение тяжеловесно вступил смененный начальник гарнизонного караула.

Старший лейтенант Севанян внешностью обладал характерно бандитской: рослый, мордатый, стригущийся под ноль. Мастер гиревого спорта с характером флегматика. «Ко мне в жизни придрались единственно, – уверял он, – на улице, по пьяни и впятером. Терпел-терпел наезд… Потом двоих за вороты сгреб и лбами… Третьего кулаком по репе, четвертого вместо штанги… поднял и наземь уронил. Отдыхайте, уроды. А последний враз протрезвел – и наутек. Спринтер, мать его…» 

  – Вечер добрый, – протянул Севанян помдежу волосатую кисть; по народной примете, подобная – знак богатства.

– И тебе не хворать, – поморщился Юрий от богатырского рукопожатия сослуживца. – Ты это… Когда ручкаешься-то, соразмеряй…   

– Ну, извиняйте, вперед учтем…

Офицер вынул из кобуры на брючном ремне пистолет Макарова, привычно разрядил его и последовательно выщелкнул из плоского магазина тускло блестящие патроны в ладонь-грабарку. Данковцев меж тем достал из тумбочки так называемую коробочку-пачку  из картона. Пока пустую. Из кобуры был извлечен  запасной магазин, процесс выщелкивания возобновился, и вскоре шестнадцать тупорылых «маслят» плотно набили пачку, запечатывавшуюся откидной крышкой.

– Все окей? – уточнил бывший «начкар». – В таком разе аннулируй…

Помдеж отыскал в «оружейной» книге нужную страницу и трижды, в столбец, поставил длинные, без росчерка подписи, удостоверяя сдачу ствола, магазинов и боеприпасов.

– Графологи определили, что по всякой «министерской» можно распознать тридцать шесть признаков характера, – проинформировал Севанян.

– Мне б твои заботы, – зевнул Юрий. – Иди уж, просветитель… – и накрыл пистолет, выложенный на столешницу, форменной фуражкой, а пачку и опустошенную «запчасть» впихнул в карман брюк.

Старший лейтенант покинул помещение и некстати напоролся на только что отпустившего военврача подполковника Барзинчука. Обрадованный, тот вмиг затеял новую пустопорожнюю политбеседу. (Уличные тары-бары практиковались Нудой каждодневно и с ревностным утверждением: мол, «таковые помогают преисполняться духом и жизнью полка, глубже вникать его проблемы»).

Дверь в кабинет резко распахнулась, и на пороге обозначился Лосище Дважды Лейтенант. Так офицера Лоськова окрестили после разжалования его в звании на одну ступень – за пьяную драку в кабаке с нанесением телесных повреждений полицейскому наряду. Тут даже влиятельный дядя-генерал только и смог, что не допустить увольнения «перспективного» племяша из армейских рядов.

– Слышь, Данок, – с места в карьер заканючил едва не нависший над помдежем Лосище Дважды Лейтенант: рост его зашкаливал за сто девяносто при почти болезненной худобе. – Займи пять «тонн» до зарплаты: край надобно! Погонами клянусь: как ассигнат за новый месяц получу, из финчасти сразу к тебе!

– Извини, нет возможности, – без обиняков отказал Юрий. 

– Вот врешь, как дышишь! И бессемейный, и машины нет, и не пьешь…

– Тем не менее ем. И живу на квартире, и одеться надо, и «сотик» недавно накрылся; воленс-ноленс на новый пришлось раскошеливаться. И потом: я при золотых погонах всего три месяца, так откуда ж золотые горы?

– Ты разве сразу после училища бешеные подъемные не получал? – возопил Лоськов. – Подкожных не отложил? Не поверю!

– Эк куда хватил! Ноутбук я, по-твоему, на помойке нашел? Или плазму настенную, музцентр навороченный?  Признаю: мать в детстве на кино мелочевку отчисляла, так надо было и ее в копилочку, чтоб тебе нынче на блюдечке поднести?                                  

– Тогда хотя бы пару «штук». Пропадаю, хужее шведа под Полтавой…

– Сказал: нет!

…После назначения Данковцева командиром взвода в роту к майору Удодову старший офицер сразу предупредил подчиненного:

– Не сегодня завтра к тебе обязательно подгребет двухметровый крокодил, обзывается лейтенант Лоськов. В долг просить будет. Так не вздумай занимать –  проблем наживешь! Мобильник тоже не давай: с концами уйдет. И вообще эту сволочь недорезанную давно пора в народное хозяйство турнуть… 

Нынешняя беспонтовая попытка полкового побирушки разжиться деньжатами за счет Юрия была уже третьей по счету. 

 – Что ты за жмот такой! Где же офицерская взаимовыручка? – картинно возмущался Лосище Дважды Лейтенант.

Значимо затрезвонил телефон прямой связи со штабом округа. Данковцев приложил палец к губам, издал шипящее: «Тссс!» – и  погрозил надоеде кулаком. Потом бережно поднял красную трубку с наклейкой бронзового российского герба.

– Слушаю, помощник дежурного по части такой-то.

– Оперативный дежурный подполковник Фисюков. Примите телефонограмму. Готовы? Диктую: пятого октября на окружной спортивной базе состоятся лично-командные соревнования по офицерскому троеборью. Для участия в них  надлежит подготовить и откомандировать…

– Водой-то хоть бесплатно угостишь? – нагло отвлек здесь Лоськов Юрия.

Тот скорчил зверскую рожу, отчаянно махнул рукой с зажатой в ней «гелевкой» в сторону тумбочки и вновь сосредоточился на телефоне.

Благополучно записав в рабочей тетради наговоренное по прямому проводу, отключил связь, перечел текст и откинулся на спинку стула.

– Один «косарь». Не обеднеешь! – вновь захристарадничал Лоськов.

– Отвали, не отсвечивай. Мешаешь в поте лица службу править.

– А «пятихаточку»? – докучливо ныл разжалованный. 

«Господи! Пытают там, что ли, дежурных у командира? И Ратиев,  видно, обтрескался в столовке и пропоносило. Когда хоть кто-нибудь из них вернется?», – затаенно досадовал Данковцев. Вслух же произнес:

– Я на твои монетные нужды как-то совсем не рассчитывал.     

Плодотворный диалог с геометрическим понижением желаемой суммы заема прервался с появлением в «дежурке» подполковника Барзинчука. Данковцев вмиг вскочил на ноги, отшагнул от стула, четко повернулся влево и вытянулся во фрунт.

– Эт-то вы почему в наряде и без головного убора, а? – для зачина кинул ему мелкую предъяву его визави.

Почти не оглядываясь на правую половину стола, Юрий пальцами нащупал высокую тулью фуражки и поспешно экипировался в форменный «картуз».

– Молодой лейтенант, чуть не вчера из училища, а на ответственном посту так нагло форму одежды нарушать! И совершенно не стыдно! – набирал высоту разнос. – Да я в ваши годы! Как перед разводом одел, так на ночь только и снял!.. 

Тут подполковник наконец сообразил, что в помещении обретается излишняя живая единица. К чему бы? Непонятка…

– Вы эт-то что… Разве тоже на сутках?

– Нет. Просто кое об чем спросить зашел… – осклабился Лосище Дважды Лейтенант. – Или нельзя? Собственно, главное-то я выяснить успел.

– Значит, и нечего в «дежурке» бездельно ошиваться! А то с утра регулярные опоздания, зато к вечеру из части даже насилком хрен вытолкаешь! Рабочий день закончен – дудочки маком, он по территории круги нарезает, яйцами трясет!

– Все ясно! Разрешите идти? – хмуро, со злинкой во взоре уточнил Лоськов.

– Бегом, и чтоб до утра духом здесь не пахло! Ишь, моду взял: налимонится, да посеред ночи в роту ломиться! Руководить, эт-то, по пьяни! Полная задница приключений! Взысканий вагон! Который год в лейтенантах… отсиживаетесь!

–   А я, может, под градусом целым полковником себя ощущаю, – ехидно буркнул Лоськов уже с порога. Входную дверь – да не с умыслом ли? – он оставил полуоткрытой. Хошь не хошь, Юрию пришлось идти захлопывать ее: кондиционер.

– Эт-то немыслимо, какой, однако, наглец! – побагровел Барзинчук и разразился безадресной непечатной тирадой.

Как раз тут в помещение толпой ввалились и Удодов с Чемборисом, и припоздавший с первой смены ужина Ратиев. 

На орехи огулом досталось всем. Начальник долго разорялся, взяв за основу тезис, что «вся часть начинается именно с «дежурки», как театр с вешалки, а порядком здесь даже не пахнет». Чемборис вяло уточнил: мол, на территорию городка попасть можно только через КПП, стало быть, он-то и есть полковой «первоисточник». Куда там! Только ругательного пару поддал.

На закуску Нуда додумался придраться даже к графину с водой: в самом начале служебных суток – и уже «неправильный»: неполный! 

Наконец критиканский пыл главного воспитателя иссяк, и он собрался до дому, до хаты. Тем временем Чемборис отпер «оружейку», возвратил туда пистолеты Удодова с Данковцевым и поинтересовался у последнего:

– Севаняна-то пушка где? По книге наблюдаю – принял у этого Шкафандра.

– Сейчас…

И только тут Юрию стукнуло в голову, что пистолет, про который он под сердитые восклицания руководства напрочь забыл, на столе отсутствовал! Пачка и запасной магазин – да, вот они, в кармане. А «макаров» исчез… Как же так? Когда?

– Ну? Чего стоишь ослом на двух копытах? – поторопил молодого офицера Чемборис. – Ствол и патроны давай…

– Вот, – протянул Данковцев боеприпасы и магазин. – А пистолет… нет его.

– Что-о-о? Не понял! – в замешательстве поджал губы майор. – Окстись, парень, такими вещами не шутят!

– Юра, да ты чего, в самом деле? – недоумевающе вопросил Удодов, метнув тревожный взгляд на Барзинчука, полуобернувшегося к ним от входной двери.

– Наверное, его Лоськов… тиснул… – прерывисто забормотал лейтенант. – Кому ж еще?.. Он воду из графина пил… Ну и, видать, как-то углядел тогда, что «пээм» под фуражкой… А тут я на телефонограмму отвлекся… – И беспомощно развел руками, осознав вдруг: пистолет на столе углядеть мог и сам подполковник.

– Эт-то! – меж тем ушераздирающе рявкнул тот. – Лейтенант! Еще раз! Все с самого начала! И подробно!

Юрий вторично, теперь более детально обрисовал суть приключившегося.

Выслушав его, зам по воспитательной развил бешеную деятельность. Под его ценным руководством офицеры сплоченно и безрезультатно облазили кабинет и «оружейку», причем Барзинчук повелел сверить соответствие номеров всех наличествующих там табельных пистолетов. (Сошлось!) Затем он доложил о «чепе» комполка, позвонив ему на домашний телефон. Аналогично поставил в известность  и начальника штаба. Распорядился направить солдата-посыльного домой к Лоськову, с указанием срочнейшего прибытия того в «дежурку». Самого же Данковцева усадил за сочинение обстоятельной объяснительной записки.

Об уходе лиц старого наряда, ясен перец, и речи на данный момент вовсе не шло, потому Юрию было вдвойне стыдно, что майор Удодов на равных страдает из-за чужого громаднейшего косяка. Хуже мог быть разве что смертельный исход.

Стульев в помещении на всех теперь не хватало, и из комнаты посетителей дополнительно принесли кресло для толстотелого подполковника. Ознакомившись с бумажной версией пропажи «пээма», он вновь насел на лейтенанта, пытаясь выловить хотя бы мелкое несоответствие его устного и письменного ситуативных вариантов. Не вытанцовывалось…

Тем временем личный состав полка жил обычной вечерней жизнью: кто-то возвращался из увольнения, из рот поступали всяческие устные доклады, мимо окна «дежурки», в направлении КПП, тянулись разнопричинно подзадержавшиеся сегодня на службе офицеры и прапорщики. Трижды проехал дежурный автомобиль ГАЗ-66 – «шишка», дважды – медицинский уазик-«таблетка». Наконец-то сумел выйти перекусить майор Чемборис, из-за поисков не присутствовавший на второй смене ужина. Капитан Ратиев плотно оккупировал телефоны, а в расследование  старался не вникать, всем видом показывая, что с него взятки гладки.

– Конечно, я понимаю, что на Лоськове как на офицере пробы негде ставить, – витийствовал теперь из удобной мягкой мебели замкомполка. – Эт-то… Моя бы воля… Ну, да не о том сейчас речь. А вдруг ты на него напраслину возводишь, пистолет же  похитил сам, со злоумышленной целью? Пьянки и невыходы на службу – один коленкор. Да, негатив, да, кто бы обговаривал. Однако здесь же особый ракурс, криминальный уклон, уголовное преступление в чистом виде! Эге?

– Да не брал я оружия… – угрюмо твердил Данковцев, тоскливо уперев взгляд в недавно покрашенный пол и про себя невольно строя догадки: а не спрятан ли исчезнувший «макаров» в кармане обвинителя и не выеживается ли он из политической вредности? Актер-то еще тот, хоть на «Оскара» выдвигай…

– Эт-то… Вот завтра за тебя как возьмется военная прокуратура! Уж там-то беседуют со всей строгостью. И если только выяснится, что ты тут нам нагло пули отливал… Ой, не завидую! Да и черт бы с тобой! – с откровенной злостью почти выкрикнул главный воспитатель. – Ты же полковые показатели гамузом под корень подрубил! Всему руководству части по-любому взыскания обеспечил!    

– Товарищ подполковник, что ж вы так сразу на него преступные ярлыки-то навешиваете? – аккуратно вклинился в тяжеловесный разговор Удодов. – Виноват, понятно: ствол прокакать – заведомо увольнением пахнет, не говоря уж о солидном начете. Только давайте уж Лоськова дождемся. Глядишь, что и прояснится…

– Вот пока мы тут в бирюльки играем, из утраченного оружия, может, охрану банка расстреливают! Называется отягчающие обстоятельства!

– Дважды Лейтенанта  работа, гарантирую, – твердо заявил возвратившийся из столовой Чемборис. – Подгадал момент и прикарманил. Мыслю, из вредности, раз Юрий ему в долг не занял. Сквитаться решил, понервировать. Да, скотина еще та! Из кабинета «макаров», положим, он вряд ли выносить собирался, но доставать его потом в вашем присутствии… Извини-подвинься. Чуяла же кошка... 

– Эт-то! – взъярился, даже слегка подпрыгнув на кресле, Нуда. – По-твоему, я здесь еще и виноват? Может, сам «пээм» и скоммуниздил? Обыскать не желаете?  

– Зачем же так грубо передергивать? – насупился Чемборис. – Не идиот, в полковом табеле о рангах как-нибудь и сам адекватно разберусь.

От дальнейшей ругни политруководитель здравоумно воздержался. Вскоре  возвратился посыльный, отрапортовал: вызываемый офицер дома отсутствует.  Общими усилиями кое-как выяснили номер его мобильного. Увы: при наборе аппарат упорно талдычил: «Абонент находится вне зоны действия сети».

Что делать дальше, никто из присутствующих перспективно не представлял.

– Кхм! А ведь Лоськов – известный беспредельщик. За дурно пахнущую подколку отвечать вряд ли захочет, – брякнул наконец Удодов. – Очканет да с перетруха-то ствол в какое-нибудь болото за городом и зашвырнет. С концами.

– Чем небось сейчас и занимается, – сардонически подытожил Чемборис.

Зам по воспитательной в который уж раз цветисто выматерился, напряг серую массу и бросился вторично названивать начальнику штаба полка.

Электронные часы показывали 20.45, когда «энша» появился в «дежурке». Еще раз уточнив обстановку, он предложил Барзинчуку отбыть восвояси.

– За оперативную помощь в расследовании «чепе» благодарю. Но поскольку оно касается именно службы войск, а это – мой хлеб, значит, мне дальше и разбираться, – властно заявил оторванный от семьи старший офицер. 

Нуда свой отъезд долго согласовывал с комполка…          

Пятью минутами позже домой отправился и майор Удодов. Голодного же Юрия услали в столовую, где истерзавшийся лейтенант жадно набросился на остатки рисовой каши и сметал полбуханки белого хлеба с двумя кружками чая.

– Что мне теперь делать, товарищ подполковник? – мрачно вопросил он, возвратясь в «дежурку».

– А вот каждые пять минут по мобильнику номер Лоськова набирай – и вся недолга, – распорядился «энша». – И так до двадцати четырех ноль-ноль. Ответит – передашь трубку дежурному, он его от моего имени на службу срочно затребует.  Тогда и я быстренько подтянусь. Не выявится до полуночи – топаешь нах хауз.

– Понятно. И если завтра Лоськов от всего словесно отопрется?

– Увы! Все сомнения тогда законом однозначно будут истолкованы в его пользу, а ты попадаешь как кур во щи, – вздохнул подполковник. – Ладно, лейтенант, не дрейфь. Даже при самом худом раскладе для тебя это не есть конец света. В двадцать три еще вся жизнь впереди.

– Так меня что, из армии заведомо уволят?

– Ммм… Полагаю, да. При всем при том «гражданка» никак не тюрьма. Конечно, если вот действительно из похищенного оружия кого-то жизни лишат… Ну, косвенным соучастником разве притянут, на условный срок. И то не факт. 

– Отменно вы меня обрадовали…

 Вторично устроившись под картой города, Данковцев методично тыкал на кнопки мобильника. «Вне зоны действия сети», «вне зоны действия сети»…

Экспромтом всплыл в услужливой памяти эпизод из фильма «Место встречи изменить нельзя», когда Жеглов втихую забирает со стола уголовное дело, по неопытности не запертое Шараповым в сейф. Молодому же оперу менторски выговаривает: пропажа эта пострашнее утраты нагана будет.

Юрий мысленно признал, что сегодняшний инцидент частично схож с киношным. Только в сериале-то все разрешилось благополучно, а вот что ждет его самого в недалеком будущем? Неужели все пять лет муштровки в высшем инженерном училище, благодаря наиподлейшей подставе, походя вышвырнут псу под хвост?

«И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем»…

Не сыскать на земле смертного, не помыслившего в гневе хотя бы раз в духе Екклезиаста, но в глубине сердца разумеющего порочность и греховность древнего суждения.

К полуночи Данковцев уже готов был зверски измордовать Лоськова, появись он только в «дежурке». Нет, номер злого приколиста упорно молчал.

Уныло попрощавшись с уткнувшимся в какой-то журнал Чемборисом и клюющим носом Ратиевым, Юрий на чугунных ногах направился к контрольно-пропускному пункту. Так кто же все-таки умыкнул личное оружие? Нет ответа…

И как раз тут, словно по щучьему велению, с улицы, через огромные серые ворота с бронзовыми звездами по центру их створок, перелетел небольшой  пластиковый пакет, крест-накрест перевязанный бечевой. Он глухо шлепнулся на асфальт невдалеке от фонаря, вмонтированного в козырек внутреннего крылечка КПП. Сердце у Юрия захолонуло: неужели?

Дрожащими руками подхватил «подарок» – да, тяжеленький и по внутренним очертаниям содержимого похож… Забыв про усталость, словно и не  оттрубил до того густонасыщенные сутки плюс дополнительные к ним несколько алармистских часов, лихорадочно стал сдирать с пластика бечеву.

Есть!!! Он!!! О, чудо!

Пистолетная рукоятка удобно легла в ладонь, мгновенно воспрянувший духом лейтенант ласково погладил промазанный вороненый ствол…

Внезапно Данковцев спохватился: улыбка сползла с его лица, губы сжались полоской, и он спешно возвратился в «дежурку».

– Нашелся! – объявил слегка дрожащим голосом и победно выложил «пээм» перед Чемборисом. – Сверяйте номер, а я сейчас!   

Пока он добежал до КПП, пока проскочил обязательную вертушку, пока сержант-дежурный отпер тяжелую наружную дверь… На улице поблизости никого не обнаружилось, лишь где-то затихало мотоциклетное тарахтенье.

– Напрасно ты его так рьяно лапал, – упрекал потом Чемборис, скрюченным указательным пальцем удерживая сверенный по номеру «макаров» за хвост спускового крючка. – На нем приблудные пальчики остаться вполне могли. Экспертам дать, глядишь и идентифицировали бы.

– Как-то не докумекал, – развел Юрий руками. – Но попытаться ведь еще можно?

– Помечтайте! Не такой Лосище форменный идиот, чтоб свои следы наперед не стереть, –  оспаривал Ратиев. –  А увязывал, точняк, в перчаточках.

– Ну и мать его так! – пофигистски махнул рукой Чемборис. Главное – с утра доложим руководству, что все ажурно, и с плеч долой! Кстати: в конструкции ПМ использована популярная схема, которую наши спецы слямзили с немецкого «вальтера», дай Бог памяти, двадцать какого-то года. Ага?

– Лошадь идет поперек борозды: ей по хренам, и нам до… фени, –  отреагировал Ратиев и ахнул фразой, как обухом по темечку: – Вилами на воде писано, чьи там приблудные пальчики… недавно фигурировали.

– Эй, ты, пинкертон самопальный… Попридержи язык, не пересаливай, –  угомонил его дежурный. – Давай уж, топай с чистой совестью, – это Данковцеву.

И направился к «оружейке», утыкать вновь обретенный «пээм» в его родное гнездо…

На следующее утро подполковник Барзинчук попытался продолжить политический разбор недавней чреватой ситуации. Как и прогнозировалось, Лосище Дважды Лейтенант напрочь отметал свою неблаговидную роль в ней  и обидчиво стучал кулаком в грудь. Вчера вечером, мол, он допоздна находился в гостях у приятеля, и там, значит, неожиданно отказал сотовый телефон.

Тогда спонтанно родилась новая обвинительная теория: что, если Юрий похищенное оружие сам же где-то вне дежурки и прятал? Но в итоге, убоявшись  военной прокуратуры и угрозы увольнения за утрату смертоносного военного имущества, искусно разыграл «процесс нахождения непотерянного»?..

 Атакующий пыл начальника слегка остудили командир и «энша». Однако совсем безжертвенно таки не обошлось – Данковцеву спешно объявили строгий выговор, скудно указав в приказе по части:  «За самоустранение от выполнения своих обязанностей при несении внутренней службы в составе суточного наряда». Хоть и стыдно сказать, а грех утаить, однако ни военную прокуратуру, ни, тем паче, штаб округа, о подметном пистолете благоразумно не извещали: себе дороже!  

Ходили слухи, что меж двумя причастными к этой истории погонными персонажами позднее состоялся нелицеприятный разговор. Здесь многое неясно. Достоверно же известно лишь одно: с тех пор Лосище Дважды Лейтенант ни под каким соусом не пытался клянчить у Юрия в долг.                                                       

 

. СОУЧАСТНИК ТЯЖКОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ. ШИТО-КРЫТО. Рассказы.