Сергей БЕЛОРУСЕЦ

 

Родился в 1959 году в Москве. Окончил ГЦОЛИФК (ныне - РГУФКСиТ).

Печатался в «Знамени», «Новом мире», «Октябре», «Дружбе народов»,  «Арионе», «Литературной газете» и многих других изданиях.

Автор книги лирических  стихотворений «Магический квадрат» (2007), прозаической р е т р о п и с и « Песни для чтения» (2013), около десятка детских  книжек, среди которых «Игрослов» (2003, 2005), «Весёлая аРИФМетика» (2005), «Парикмахеры травы» (2011) и «Пальцем в небо!..» (2013).

Лауреат национального конкурса «Книга года» в номинации «Вместе с книгой мы растём» (2011), а также  ряда литературных премий, в том числе – премии имени Корнея Чуковского в номинации «Приз детского жюри - «Золотой крокодил»(2013)), премии имени Самуила Маршака (2011), премии «Венец» Союза писателей Москвы (2008), премии журнала «Кольцо А» (2000).

Обладатель почётной грамоты и памятной медали  Всероссийского конкурса на лучшую книгу для детей и юношества «Алые паруса» (2006).

Председатель Оргкомитета Фестиваля детской литературы имени Корнея Чуковского.

Президент Фонда поддержки творчества РАзножанровых Детских Авторов «РАДА».

Член Русского ПЕН-центра и Союза писателей Москвы.

 

 

ЗДОРОВЬЯ И УДАЧИ!..

 

 

РУКИ-КРЮКИ

 

Года в три я с ужасом поймал себя на том, что у меня руки-крюки – и мне с этим придётся как-то жить-выживать оставшееся тутошнее время…

Нельзя сказать, что всю свою последующую  сознательно-бессознательную жизнь я ничего не предпринимал, чтобы хоть как-то изменить к лучшему эту, привычно  удручавшую душу, ситуацию.

Однако мало что получалось.

В детском саду, когда народ самозабвенно делал красочные аппликации, мои выходили самыми кривыми, норовя отклеиться от альбомного листочка, ещё толком к нему не прилепившись…

Школьные уроки труда для меня предсказуемо оказывались нервическою пыткою, ведь без чужой помощи, о которой всякий раз приходилось униженно просить собственных одноклассников, я не мог выточить и простенькой детальки.

В этом смысле я вполне тянул на уникума…

Помнится, классе в шестом мне даже вяло светила четвертная пара по ручному труду.

Впрочем, после того, как к  нашему учителю труда, бывшему заводскому рабочему Ивану Никаноровичу Бабину – следствием домашнего опроса с пристрастием – явилась  моя моложавая Бабушка (полагаю – её визит был первый и единственный случай посещения учителя труда ближайшими родственниками учащегося) – трудовик настолько растерялся, что тема заслуженной двойки больше никогда не всплывала…

Ни прямо вбить гвоздь, ни нормально вкрутить лампочку – я до сих пор не умею.

И уже очень давно не пытаюсь.

За полной бесперспективностью.

Но есть (есть!) одно повседневное дело, которое со времён старшего дошкольничества я (неизвестно почему) делаю мастерски-виртуозно.

Небрежно-изысканно.

Эстетически совершенно.

Как на уровне молниеносного процесса, так и на уровне конечного результата.

Делаю практически лучше всех!

Ибо всегда  ревниво слежу за теми другими, кто его тоже каждый день делает…

В общем, я лучший в мире завязыватель шнурков.

А Карлсон отдыхает.

Видимо, на крыше…

 

ПОДАРКИ С КРЕМЛЁВСКИХ ЁЛОК

 

В дошкольничестве за настоящие подарки я признавал только что-то несъедобное.

Школьная пора не привнесла в моё отношение к подаркам ничего принципиально нового.

По-прежнему мной ценилось только то, что не могло растаять во рту или перевариться в желудке.

Поэтому подарки с разнообразных столичных Ёлок – леденцы, маленькие шоколадки, шоколадные конфеты с начинкой и помятые мандаринки, упакованные в одноразовые бумажно-картонные  чемоданчики  или – хуже того – целлофановые пакеты –  реальными подарками мной не воспринимались.

Разве что – подарки с Кремлёвской Ёлки, которые изобретательно вкладывались в какую-нибудь пластмассовую игрушку, специально для этого дела смоделированную.

Причём каждый Новый год игрушка была новая.

Помню пятиконечную ажурно-дырчатую кремлёвскую звезду, после домашнего вскрытия ещё с десяток лет пролежавшую на  средней полке нашего встроенного шкафа в туалете, рядом с Дедушкиным ящичком для инструментов.

Я – краешком – зацепил то время, когда Кремлевские Ёлки проводились в самом Кремле, в Георгиевском зале.

А не  в Кремлёвском Дворце Съездов – тоже обломившемся мне раз-другой-третий….

Кроме  Главной Кремлёвской Ёлки  (собственно в  здании Кремля) – как бы  специально параллельно с ней – проходила Ёлка масштабом поменьше, но – тоже – Кремлёвская – на улице,  вблизи краснокирпичных державных стен.

По-моему, она так и называлась: Малая Кремлёвская Ёлка…

И подарки на ней раздавались малые кремлёвские, то есть встроенные внутрь пластмассовой игрушки.

Обычно – уменьшенной в размерах копией той фигуры, внутри которой находился подарок с Главной Ёлки.

Малой Кремлёвской Ёлки у меня не случилось.

Хотя подарок с неё – однажды – всё-таки – достался.

На мой январский староновогодний день рождения его мне принесла троюродная сестра.

Видимо, побывавшая на Малой Ёлке…

Надо сказать, подарок оказался в кассу.

Более того, я именно о нём даже мечтал.

Ведь в качестве  игрушки  выступала очаровательная пластмассовая Снегурочка.

Составившая полный комплект с моим пластмассовым Дедом Морозом.

За несколько дней до этого вручённым мне в подарок на Большой Кремлёвской Ёлке.

Они до сих пор в рабочем строю – мои советские пластмассовые Дедушка и Внучка.

Правда, работают они – как и прежде – всего парочку  недель в году.

Неразлучной родственной парочкой стоя под  ёлкой.

Чаще – одноразовой…

 

* * *

- Ёлка должна была быть

Как можно шире,

Чуть касаясь нежной верхушкой

Трёхметрового потолка…

А иначе – какая же она ёлка?! –

Считал я года в четыре.

И в пять, и в шесть, и в одиннадцать…

Не надоело пока

Думать об этом заново,

Перед очередной новогодней встречей, -

Ибо – взамен – другие

Думы тихо пришли ко мне…

Я притянул их, лёжа,

Сын божий, сын человечий –

Отраженьем –

Гирлянды ёлочных

Лампочек на стене…

 

 

КРУЖОК МАССОВИКОВ-ЗАТЕЙНИКОВ

 

На Ленинградском проспекте, рядом с шашлычной «Антисоветская», до сих пор стоит это аккуратненькое зданьице, похожее на маленький дворец.

Раньше, почти полвека назад, оно и было дворцом.

Дворцом пионеров Ленинградского района.

На заборе Дворца висела табличка, вежливо приглашавшая пионеров и школьников записываться в здешние кружки.

Названия большинства кружков в течение лет оставались неизменными.

Впрочем, от случая к случаю – некоторые из них вдруг почему-то исчезали, а некоторые – новые -  возникали…

Всякий раз, когда мы с Мамой и Папой гуляли мимо Дворца – Папа, имитируя живой интерес, бросался к этой, отчасти сменной, табличке, дабы найти на ней название хоть какого-то завалящего кружка, куда, по мнению Папы, меня могли бы, сжалившись, принять.

Исходя из моих объективных данных.

Опять же, по мнению Папы…

И всякий раз у Папы получалось, что шансы для попадания у меня есть только в один кружок.

В кружок массовиков-затейников….

Ни в один из кружков районного Дворца пионеров я так и не записался.

Не рискнул.

Но что касается кружка массовиков-затейников – Папа оказался не так уж далёк от истины, ведь теперь я руковожу Фестивалем детской литературы имени Корнея Чуковского…

 

 

ЧЕГО НАМ НЕ ХВАТАЕТ?..

 

В эту игру мы играли с Папой.

Вернее, Папа со мной, уже школьником.

Когда выходили на улицу – и, гуляючи, шли от Беговой по Ленинградскому проспекту в сторону Красной площади.

Впрочем, начинали мы совсем с другой игры –  под названием «Что у нас есть».

- Что у нас есть? – спрашивал Папа.

Ответ же следовало искать на окрестных вывесках.

По большой части, магазинных.

Получалось: детское питание, гастроном, рыба, мясо, молоко, хлеб, консервы, кофе, аптека, поликлиника, парикмахерская, химчистка, ателье, ткани, сберегательная касса…

В общем, того, что у нас есть – хватало с лихвой – и это даже начинало надоедать.

Тогда Папа менял правила игры.

- Чего нам не хватает? - спрашивал Папа.

Ответ надлежало найти на тех же вывесках.

Или – на иных...

Но – обязательно прочитанных не в именительном падеже, а в родительном – в том самом, в котором задавался вопрос.

Получалось: кофе, кафе, ателье, ткани, кассы аэрофлота…

А ещё – колбасы.

Потому что в этом слове менялось – вдобавок - и ударение…

 

 

ДЕТСКИЕ   СТРЕЛЬБЫ

 

В среднем и старшем дошкольничестве Бабушка запрещала мне стрелять из любого игрушечного оружья.

По людям.

Даже просто целится в них…

Да и вообще мой тогдашний мальчишеский интерес к вооружению Старшими Родственниками не слишком поощрялся.

Хотя, конечно, некоторый арсенал у меня имелся.

Включая автомат.

Синий, пластмассовый…

Позже, в школьные годы, ситуация изменилась мало.

Ни рогатки, ни самопала у меня не было.

Никогда.

А вот лук был.

Настоящий.

В смысле, игрушечный, однако же фабричный.

Мы его с Мамой из поездки по Эстонии привезли.

Когда я во второй класс перешёл.

На даче из этого лука я иногда постреливал.

В древесную цель.

Но чаще стрелял в подмосковный дачный воздух.

Громко и пахуче.

Специальными одноразовыми пороховыми пробками.

Из пугача.

Собственноручно купленного вместе с первой партией пробок..

Втайне от Бабушки.

В обмен на пару десятков бутылок из-под лимонада.

У довольно регулярно следовавшего мимо нашего участка лошадного  старьёвщика-тележечника…

Впрочем, больше всего я любил стрелять  пустыми,  вконец исписавшимися стержнями от шариковых ручек.

Дома.

В Маленькой Комнате.

Через пластмассовую трубочку.

К ней - ириской, уже абсолютно безвкусной (или, доведённой до того же состояния жвачкой, что бывало значительно реже из-за почти всегдашнего отсутствия на руках и в зубах последней), приклеивался десятисантиметровый фрагмент резинки для трусов…

Что до мишеней – то  концентрические круги мной рисовались на вырванных из тетрадок в клетку листах.

Ещё вполне рабочими стержнями от шариковых ручек….

 

 

ОМОФОН…

 

В ноябре 1974-го тогдашний президент США Джеральд Форд прилетел в Советский Союз на встречу с Брежневым.

Причем не в Москву, а во Владивосток.

Где стоял жутчайший мороз.

Однако сутоловато-узковатый Форд вышел из самолёта легко одетым и без шапки.

Это хорошо было заметно по нашему чёрно-белому телевизору…

- Холодно же! Аж сгибается весь! – жалостливо проговорил я, имея в виду морозонеустойчивого Форда.

- Ничего!  Лёня ему сейчас даст по паху – и он мигом распрямится!– жёстко ответил Папа.

Зачем же так бесчеловечно! – пронеслось у меня в мозгу – но тут я увидел, что наш генсек радушно протягивает американскому президенту каракулевую полковничью папаху….

 

 

МОСКОВСКОЕ  ЗЕМЛЕТРЕСЕНИЕ

 

- Что это такое было?-  безадресно спросил Папа, когда по нашей кухне вдруг, слегка подпрыгивая, проехали  стулья и табуретки.

- Завтра советскому народу сообщат, что в Москве имело место скромненькое землетрясение! – весело  сказал я в ответ.

И не ошибся.

Действительно сообщили.

Невзирая на то, что на дворе (и на улице) стоял (и причудливо двигался) год 1977…

 

 

ШАШЛЫЧНАЯ «АНТИСОВЕТСКАЯ»

 

Году в семьдесят восьмом меня вдруг осенило: шашлычную на Ленинградском проспекте, аккурат, напротив гостиницы «Советская» - можно (и должно!) именовать только так: «Антисоветская».

Друзья были в диком восторге от этой  моей безумной придумки.

А потом, уже в разухабистые девяностые, из газеты «Московский комсомолец» я узнал, что вышеупомянутую шашлычную столичная творческая интеллигенция, регулярно и с удовольствием посиживавшая там, только так и называла.

Вряд ли я был первым, кто присвоил пресловутой шашлычной такое, в буквальном смысле самое подходящее,  имечко.

Хотя?..

 

ЧУЖИЕ СТИХИ

 

Довольно редко бывает, чтобы они мне хоть как-то нравились.

Почти никогда.

Сие, в том числе, касается и общепризнанной классики.

Практически всю (сознательно-бессознательную) жизнь я  с этим живу,  перманентно испытывая перед  окружающим миром человеческую неловкость.

Впрочем, посильную…

А – среди (неоднозначно) впечатливших меня за внешние (и внутренние) годы здешнего существования – аж два четверостишия Папиного одноклассника, если я правильно помню, Коли Сухова.

Видимо, писанные им в его романтическо-прагматическом отрочестве.

И  с выражением читанные мне Папой в моём старшем дошкольничестве:

 

 

* * *

Кефир полезен для здоровья.

Он укрепляет мышцы ног.

Он сделан из молока коровьего.

Достать его в магазине я никак не мог…

 

 

* * *

Марик Белорусец – он хороший малый.

Он побьёт любого! На помощь он придёт!..

Он не такой, как Пономаренко вялый.

И не такой, как Потапов идиот…

 

 

ПРИВОКЗАЛЬНЫЙ КИОСК

 

Этот вокзальный газетно-журнальный киоск на выходе из метро «Белорусская» вряд ли мог бы меня чем-либо заинтересовать.

Если б не его безумное аббревиатурное название.

Которое сразу же захотелось расшифровать.

Естественно, по-своему.

Впрочем, после благополучной расшифровки, всякий раз проходя мимо киоска, никакого интереса к нему я уже больше не испытывал.

Хотя на итоговый стишок себя отставленно сподвиг:

 

* * *

Здесь, под небом по-московски,

Где полным-полно былого,

Близ вокзала

На киоске

Гуттаперчевое слово

Ты прочтёшь без интереса,

Лишь глазами пробегая -

ЖЕЛДОРПРЕСС.

Что значит:

Пресса,

Жёлтая и дорогая…

 

 

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЛОГАН

 

Генеральный слоган для Фестиваля имени Чуковского  ко мне пришёл году на четвёртом его существования.

По сути, он, мгновенно соткавшийся из воздуха, а также прочих локальных и мировых наработок энд недоработок, очень точно выражает то, чем мы продолжаем заниматься уже седьмой год.

Несмотря ни на что.

ШОУ МАСТ БИБИГОН! – таков наш генеральный слоган…

 

 

ПЕРЕД МИКРОФОНОМ И КИНОКАМЕРОЙ

 

К разговорному жанру я охладел, когда мне было чуть за двадцать.

Стал чураться любого рода публичности.

Всячески уворачивался от выступлений, речей и творческих встреч.

Да так ловко в течение почти трёх десятилетий насобачился это делать, что практически разучился разговаривать.

Перед микрофоном и кинокамерой, по крайней мере…

А тут из моей идеи «Дом-музей собирает друзей!» возник Фестиваль детской литературы имени Корнея Чуковского.

С таким количеством каждодневных внутренних и внешних сложностей, что  проблема того, как следует вести себя перед микрофоном или кинокамерой председателю  оргкомитета Фестиваля отпала сама собой.

Я просто подходил к микрофону или кинокамере и говорил.

То, что я должен был сказать.

И чего, кроме меня, никто бы сказать не смог…

 

 

ТАМАДА

 

Со школьных времён  закрепилась за мной милая мне тогда роль подручного весельчака.

Неисчерпаемого остроумца-разговорника.

Поэтому, когда мы собираемся школьной компанией, мне автоматически-привычно  отдают застольные бразды правления.

То есть налагают на меня функцию столоначальника.

Иначе тамады.

А я годов с двадцати двух к подобного рода вещам охладел абсолютно.

Потерял всяческий интерес.

И сказать мне людям, находясь во главе стола, просто нечего.

Разве что пришедшее мне в душу и в голову пару лет назад:

- Всего Самого Нужного!..

 

 

ЗДОРОВЬЯ И УДАЧИ!..

 

Именно этим, сформулированным лично девизом, я заканчиваю каждое отсылаемое мной электронное письмо.

Вне зависимости оттого, кому оно адресовано.

Абсолютно сознательно, перед собственными инициалами, я с тихим упорством впечатываю одно и то же пожелание.

Всем своим респондентам.

Уже семь лет.

С тех пор, как съехавший в самостоятельную жизнь взрослый сын научил-таки меня пользоваться электронной почтой…