Журнал «Кольцо А» № 74

Foto2

Любовь ВАСИЛЕНКО

Foto4

Родилась 24 января 1980 в Керчи, окончила КФТНУ им. Вернадского, факультет иностранной филологии (англ.яз.)Работает в Керченском бюро переводов (англ.яз.)

Член Союза Русских, Белорусских и украинских писателей в Крыму). Награждена Почетной Грамотой Президиума Верховной Рады АР Крым за вклад в развитие литературы и культуры Крыма (2006 г.) Публикации в литературных журналах и альманахах («Брега Тавриды», «Литературный Крым» (Симферополь), «Лира Боспора» (Керчь), «Песни Южной Руси» (Киев), «Отражение», «Берег судьбы», «Лицом к лицу» (Донецк). В сетевых изданиях – интернет-журнал «Пролог», «Кольцо А», альманах «Эолова Арфа» (Москва)

ИЗ НОВЫХ СТИХОТВОРЕНИЙ

* * *

Как всегда, не права,

Нас настигла зима

Неожиданно вдруг.

В изумленье

Мы влачим якоря

По хребту января…

Но, как будто, и впрямь,

Зеленее -

Золотится трава,

и снежинок икра

Так редка,

Что намного ловчее

Эта рыбья игра

В догонялки:

Айда! –

Обмануться

Времён истонченьем…

Помнишь –

Бисер песка

После южного сна

В колыбели

Зыбучего лета?

Газировку волны,

Заклинанья костра

Под гитары

Влюблённых поэтов?

Только тронь –

И рассыплется

Музыка та.

Так прозрачны ее акварели!

Что подстрочник

(грубей и костистей листа) –

Паутинкой дрожит

Еле-еле.

ДЕКАБРЬ В КРЫМУ

В отрепьях

жухлой подоплёки –

горят,

горят
сквозь дождепад

истошно

ядовитой охрой –

дубки,

сжигая палисад.

Как фотовспышки! –
на прощание,

пучками плазмы на ветру –

горят,
до дыр испепеляя

бредущих вверх –
по декабрю...

* * *

Многоточья, тире, многоточья

тарабанят надсадно в окно.

Разгадать бы шифровку, а впрочем,

в чем интрига – не все ли равно.

Мир подглядок, прослушек вприкуску,

смяв до точки возврата в планшет,

захолустной тропиночкой узкой

отыскаться бы, к небу восшед…

Чтоб однажды с улыбкой невнятной

обернуться вот этим дождем,

и пролиться слезой благодатной

в заоктавной любви окоём.

* * *

Откровением о не личном

над обыденной красотой

пропиликаю, прокурлычу

несговорчивою строкой

эту проповедь недоптичью.

Безмятежен ее надрыв.

Застолбив некий мир с поличным,

и до косностей возлюбив,

от щедрот ничего не добавлю,

не надумаю, не утаю,

наслоенья, как черную марлю

отворяя на боль не мою.

Неуместности существования

в оправданье – вороний смех.

Разулыбье моё – покаяние

над молитвой за всех-про всех.

* * *

Война, довлея опытом
вылущиванья глаз,
в расход серпов и молотовых
списывала нас.

Нечаянность пацанчиков
чужой виною пасть,
из гаубиц и танчиков
иссучиваясь всласть,

фривольно мины сеяла,
рвала за пядью пядь.
А смерть ждала и верила
бесславнейшею стать,

в славянские угодия
вгрызаясь, как в свое.
За верность БогоРодине,
от мира не сего.

Бараков-баррикадушек
барокко-рококо...
Братишек-обознатушек
забвенье глубоко.

Там, где-то на окраине,
над пропастью во лжи,
точат-точат сакральные
булатные ножи,

кипят котлы кипучие,
горят, горят огни...
А ты же не по случаю
надежду сохрани

для Авеля и Каина,
спасенья ради, для
прощенья и раскаянья
в безбожье бытия.

* * *

А этот куст,

а этот куст -

престольно чужд,
бомжацки пуст.

Живой

дырявый абажур

на остановке
между урн -

он сам себя
в кулак зажал.

Скорежено
ежовый шар.

А в том сцепление

когтей,

за повиликою

ветвей -

янтарный отблеск

фонарей,

как лунный свет
души моей.

ВРЕМЯ ПТИЦ

Когда щебечут птицы
вразброд и невпопад,
с гармонией той слиться бы
и превратиться в сад! -

расхристанных регистров
органный звукоряд,
где певчие меж листьев,
как яблоки висят...

Душой своей незрячей,
помятой, как гармонь, -
пронзённых светлым плачем
блаженных тех не тронь!

Когда они рыдают,
срывая счастье в крик, -
кто знает? - Бог весть знает -
за что нам - этот миг...

* * *

Чёрный шиповник,

скажи мне,

ответь, -

стоило жить,

чтобы даром сгореть?..

Черные ягоды -

смерти зрачки.

Как заскорузлое фото с войны -

чёрное поле.

Боя -

какого?..

Вон -

мегаполис маячит вдали

красками разными...

Тропкой опасливой

(справа -

тюрьма,

а левей -

гаражи) -

не перечёркнуто -

подпоясано!

Кто оболванил

тебя

безбоязненно?..

Белые в дырах -

сыры-валуны.

Не черепа ль

заколдованных странников,

или коней чьих-то вещих?..

И странно так...

Если б не город.

И если б не горло

хрусткое -

под ногами - бутылки...

Если бы не -

продолжением пытки -

напоминания

Этого

века...

* * *

Хочется вспомнить

Детское счастье,

Воздушных шариков

Невесомее.

То, настоящее,

Насквозь прозрачное,

На травах настоянное.

Я буду долго смежать свои веки.

Я не откликнусь на зов неприветный

Этого века.

Не шелохнусь,

В тишину прорастая.

Где-то кукушка

Агукает гулко.

Или же голубь…

Их целая стая.

Радужным ухом,

Всем перламутром,

Словно сквозная ракушка пустая –

Слушаю утро.

Чувствую море.

Шорохи, запахи …

Фибрами, порами,

жадными жабрами

Чую:

За окнами –

Море!

Родное мое,

Необъятное,

Неналюбимое,

Ненаглядное…

Но высвобождая из раковины

Жаркой постели

Сонное тело –

Я возвращаю космической скорости

Утра несмелого –

Дыхание детства.

КЕРЧЕНСКИЙ НОЯБРЬ

Неброски
крымские березки:

скалечены,
простоволосы -
огарки тающего воска,
потусторонние,
стоят...

Сухой начес чертополоший
не обуздать и не стреножить:

в штыки -
костлявые колосья,
да исподлобия -
у пят -

зеленоуса и ершиста
трава,
редеющая мшисто;
чабрец,
нетоптаный туристом –

как староверы
у двора...

Пустырь,
лягушками отпетый;
да динозавровы скелеты
ребристых балок;
вопли ветра...

(На шпильках -
глины с полведра...)

И эта десятиэтажка
бельмом в глазу!

…Изжелта грязные,
дубки
напыжились
ромашково,
распущенные
донельзя -

вуалехвостою гуашью, -

как- будто кто-то
кистью влажной
темнит о чем-то
самом важном,

все по поверхности

скользя…