Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
Союз Писателей Москвы  

Журнал «Кольцо А» № 71




Забава КОРОЛЕВА

Foto2

 

(Литературный псевдонимом Надежды Подколзиной). Прозаик. Родилась в Риге. Через Харьков, Курск и Калугу добралась до Москвы. Дипломированный филолог, лауреат конкурса "Белая скрижаль", член Союза журналистов Москвы, автор разнокалиберных рассказов для детей и взрослых.

 

 

КОШАЧЬЯ НЕДЕЛЯ

 

Кассиопей Морошкин стоял у рабочего стола, слегка раскачиваясь на носочках. Согласно часам - уже одиннадцатую минуту. Он честно пытался придать лицу сожаление. Правда-правда! А параллельно поглядывал на чёрную муху, увлеченно исследующую их, морошкинский, потолок. И что она там нашла - сплошная скукота навесная! Вон бы хоть на фрукты села - все равно никто не ест. Хорошо ей, что хочет, то и делает. Никто не заставляет ходить в неинтересные места…Мама, шагающая по комнате, как солдат на плацу, вдруг застыла. Прям в такой смешной позе: вполоборота, одна рука вверху, как у Стеньки Разина, только без сабли, другая в полете застыла. А глаза сначала округлились, потом вдруг сощурились. «Ох, что-то будет»,- поёжился мальчик. «Что-то» не заставило себя ждать:

- Кассиопей, - грянула мама, - ты меня слушаешь? О чем я только что говорила? Повтори.

Это был самый бесчеловечный вопрос, на его взгляд. Его любили задавать в школе. Особенно Галина Степановна на литературе. Таким убаюкивающим тихим голосом рассказывает пол урока, и в самый неожиданный момент:

- Морошкин, о чем я сейчас говорила? Повтори.

Ну до того ли, они с Сенькой выясняли, кто за немцев будет, а кто за наших вечером, а тут «повтори!»

Так и здесь. Ну что тут скажешь, про муху, что ли? Наверняка хихикает над ним сейчас с потолка. Мальчик украдкой показал потолку кулак.

- Ты ничем не интересуешься, ты постоянно играешь в компьютер, ты никуда не выходишь из дома… Ты… Ты лентяй, Кассиопей.

Мама говорила таким тоном, словно ждала, что сын станет спорить. Нет, мол, ты просто не все знаешь, на самом деле я… Но сын молчал. Прикусил кончик языка и сосредоточенно изучал ковролин.

- Ну почему ты молчишь? Что тебе интересно, что нравится? Давай в студию запишемся какую-то. Ты же ходил в театральную. Начал на дзюдо. В музыкальную может, пойдёшь на гитару?

- Не знаааю, мам. Что-то неохота. Куда я с ней, с этой гитарой. Там учиться долго.

Яркое воображение сразу изобразило идеальное внешкольное занятие: он приходит уже наделенный разными умениями в какую-то студию или кружок. Его встречают друзья и преподаватели крепкими рукопожатиями и уважительным:

- О, здорово Кассиопей, ты как? Опять новый рекорд? Молодец, молодец, ловко ты…

Что именно он «ловко», мальчик ещё не придумал. Но приходить куда-то, не зная ничего, он жутко стеснялся. Все начнут смеяться над его промашками, тыкать пальцами и дразнить Кастрюлеем, как в школе. Этого он никак не хотел. Лучше дома, здесь верный Трикотаж - трехлетний в складочку шарпей, - компьютер, ковёр с автострадой, ящик с игрушками, даже вредная муха на потолке - и та своя! Но как это всё маме объяснить? Ей хорошо, она красивая, на все вопросы ответ знает, всё умеет. Поймёт разве, каково это, когда смеются прямо над тобой.

- Ладно, мне на работу пора. В отличие от некоторых, у меня куча дел. А ты, будь любезен, сходи за хлебом и собаке за едой. Я вернусь нескоро, папа тоже. Трикки оголодает и съест твою PSP, имей ввиду.

Мама улыбнулась, поцеловала его и убежала краситься. Трикотаж просочился в открытую дверь и уложил голову на хозяйские колени. Ему не надо было думать о том, как стать лучше. Его и так все любили. Везёт же…

- Сынок, я убежала! Не скучай и не забудь покормить собаку. Я позвоню через пару часиков, - хлопнула дверь, и Кассиопей остался один.

Наигравшись вдоволь в компьютерные стрелялки, он проголодался и отправился изучать холодильник. Потянулся было за колбасой, и тут в ногу ткнулся мокрый нос. С явным намеком:

- Хозяин, вкусно тебе? И я бы подкрепился.

Кассиопей опомнился – Трикотаж голодный, хлеба нет, и на улице он сегодня не был. А тот, кто не выходит на улицу, становится как сумкоист или портфелист, ну толстяк такой японский, который дерётся. Мама рассказывала. Говорит, кто воздухом не дышит, на улицу не выходит - точь-в-точь такой становится. Моментально! Мальчик поёжился и побежал собираться.

 

Понедельник

 

Хоть и жили на седьмом, он любил спускаться пешком. В частности потому, что новые башмаки здорово пружинили. Отталкиваешься и как будто взлетаешь слегка. Особенное удовольствие - через несколько ступенек разом перемахнуть. Вот так, крупными скачками, до первого добраться куда быстрее. И всё можно успеть рассмотреть. В их новом современном подъезде было на что поглазеть. Жильцы выставляли цветы, вывешивали картины, выкладывали книжки и игрушки. На четвертом, например, жила семья с тремя малышами и ещё семья - с двумя. Так там целый городок устроили. На третьем как будто филиал их, школьной библиотеки. И Толстой с Чеховым, и романы в мягких обложках как на полках, и журналы, как у библиотекарши на столе. На первом целые джунгли: пальмы, лианы, фиалки, даже птичек-бабочек приделали игрушечных. Везде что-то было свое, особенное. Лишь второй этаж был какой-то голый. Жил там лысый дядька, приземистый и злой. Никогда особенно не здоровался. Ни на кого не смотрел и в светлое время суток особо не показывался. Репутация у него была скверная, во дворе поговаривали: темными делишками занимается. Кассиопею представлялся почему-то старый бабушкин чулан, в котором сидит сосед и каждый день чем-то таким занимается, а выпускают его, лишь когда солнце сядет. Поэтому было слегка даже жаль приземистого, и когда все его ругали, встревать не хотелось. Ему и так достаётся - шутка ли, в чулане целый день… Жалеть-жалел, но неприветливый второй этаж старался проскочить побыстрее. Так и в этот раз - уже практически просвистел мимо, и вдруг как будто резануло глаза: в углу стояла коробка. Помятая, не очень чистая коробка, которая… раскачивалась, будто по ней изнутри били кулаками. Кассиопей понимал, задерживаться здесь не стоит: странный этаж, странный сосед, странная коробка.

- Ну его совсем, сейчас добегу до продуктового, куплю что нужно, а обратно уж на лифте. Консьержка там или охранники, кто-нибудь разберётся, - успокаивал сам себя мальчик. - Ну, на крайняк с папой вечером спущусь.

И тут ожил «собеседник». Ну, у всякого такой внутри есть. Когда не надо, просыпается. Он вас стыдит, наставляет, иногда даже хвалит. В этот раз, конечно, не пощадил:

- Ну конечно, с папочкой. А сам-то забоялся. Ящика испугался. Ой, умора, коробки боится, ха-ха-ха!

Стало понятно, что этот случай еще долго будет всплывать и покалывать самолюбие. Испугался, мол, а еще в дальнее плавание по океану собирается.

Этого мальчик выдержать не мог. В плавание он попадёт! Сжав кулаки, он вернулся к коробке.

Зажмурившись, наклонился над ней, потихоньку разлепляя глаза:

- Ой, мамочки, - пискнул Кассиопей, - ой, - только и мог он сказать.

Внутри ящика лежала блеклая рыжая кошка и целая куча довольно крупных котят. Путем поочередного тисканья было установлено, что их семь! Кошка-героиня даже не пыталась сопротивляться. Она потыкалась сухим горячим носом в руку мальчика, привлекая к себе внимание, и повернула мордочку вправо. Там лежала помятая бумажка. А на ней крупно и коряво: ЧИТАЙ. Он развернул бумажку, и вот что было внутри:

«Кассиопей, как ты успел уже подсчитать у меня семь котят: Понедельник, Вторник, Среда, Четверг, Пятница, Суббота, Воскресенье. Помоги нам, раз уж ты здесь. Какой-нибудь вкуснотой, например. Хоть раз в день. Всю жизнь буду благодарна».

Внизу красовался испачканный в чернилах отпечаток лапы - ну должна же быть печать на документе!

- Не может быть, не может быть, - бормотал мальчик, - это кто-то подсунул.

В ответ на это кошка зевнула, потянулась, положив лапу на край коробки. Хотите верьте, хотите нет, но коготь был в красной краске! Чтобы развеять сомнения, она еще и прочертила на бумаге затейливую кривую, а потом нарисовала рожицу. Посмотрела с вызовом: мол, ну как, не веришь, может тебе пару строк из Пушкина написать?

Пока он таращил глаза на кошкины творения, раздался писк. Голодные котята втягивали воздух крошечными ноздрями, пытаясь унюхать запахи еды.

- Вот я дурак! - Кассиопей, устыдившись, стукнул себя по лбу. – Может быть, не мооожет быть… Вы же голодные совсем!

Он вскочил и пульнул, было, по лестнице. Потом вернулся и сказал уже лично кошке:

- Подожди маленечко, я мигом обернусь!

В ответ на это она прищурилась и опустила голову на рыжеватую манишку. Кивнула!

Из головы выветрились все страхи, связанные с загадками негостеприимного второго этажа. Да и слишком сообразительная кошка уже не удивляла. Чего уж там, даже о голодающем в собственном доме Трикотаже он вспомнил в самую последнюю очередь. Слава Богу, мама выделила дополнительную сумму на мороженое и холодный чай. Как раз хватит на пару пакетов собаке. Главное, на нем восемь голодных ртов! И он понёсся по ступенькам вниз.

С тех пор закрутилось. Он только успевал поворачиваться: покормить, проведать, вынести на солнышко, поиграть, а еще и о своей собаке забывать не стоит. Ну… И школа все таки. Котята хорошели на глазах. Понедельник и Четверг стали пухленькие. Пятница, Воскресенье, Вторник – как будто ярче, что ли. Среда вообще выскакивала навстречу из коробки и даже об ноги тёрлась.

 

Вторник

 

Суббота, задрав хвост, ускакала на дерево. Кассиопей и так, и сяк старался, и зазывал, и «кискал»:

- Кис-кис-кис, Субботушка, иди сюда!

- Хааааа! Морошкин! Ты чего это, субботу призываешь, чтобы в школу не ходить?

Этого Морошкин предугадать не мог. Лучше бы его прямо сейчас поразила молния. Или вызвали к доске по алгебре. Прямо перед ним, во всей своей зловредной красе, стояла главная разбойница двора – рыжая бессовестная Агата.

- Ой, не могу, - веселилась она, - Морошкин спятиииил! Расскажу кому – со смеху упадут! А с виду тихоня такой… Нет, -  она толкнула его острым кулачком, - пойдём со мной, вместе расскажем.

В другой раз Кассиопей бы не стал связываться. Ну правда. Пробурчал бы что-то в свою защиту и скрылся в спасительном бастионе собственной квартиры. Но не сейчас. Времени терять нельзя. Пока он будет бродить туда-сюда, Суббота спустится, а тут собаки… Это пострашнее Агатских насмешек.

- А знаешь что? Плевать я хотел! Рассказывай что хочешь, хоть объявление вешай, - мальчик так сверкнул глазами в сторону обидчицы, что она отшатнулась. - Суббота, Суббота, маленькая, слезай, я вкусненького дам.

Агата оторопела. Ее боялся весь двор. Даже самые бойкие мальчишки старались с ней не связываться, а уж этот тихоня полоумный! Она сжала кулаки, и тут:

- Мяяяя, - заскрипело откуда-то сверху, - мяяяя.

Все произошло в считанные секунды. Как ни крути, а Агата все же была девочка. Пусть и весьма боевая, скандальная даже, но всё-таки. Завидев крошечного котенка на верхушке березы, она кинула Кассиопею рюкзак:

- Держи! - и вскарабкалась следом за Субботой. Через несколько минут все уже сидели на траве, включая кошку и остальных ее отпрысков. Мать семейства уютно устроилась на Агатиных коленях, котята у маминого живота, а Кассиопей сидел на корточках рядом.

С тех пор Агату как приклеили. Мама была в шоке:

- Сынок, к тебе опять Агата! – и уже шепотом. - Нарядная!

И они опять бежали к кошке, которая, к слову, уже изрядно потолстела. Хотелось даже сказать: румянее стала, но вроде кошки не румянятся.

 

Среда

 

Кассиопей вернулся с прогулки и усаживал семейство в коробку. Кошка крутилась рядом и показывала носом кого  куда класть:

- Ну брось, Четверг слишком пухленький, лучше сначала его, передавит всех!

- Что там за возня? - раздался тихий металлический как будто голос.

Батюшки… Прямо в двух шагах, приземистый и злой мастер темных дел собственной персоной! Мальчик попытался спрятать всех котов разом за свою пусть и не самую тощую, но все же одиннадцатилетнюю спину.

- Я… Мы… За кормом шел Трикотажу. Вы, наверное, видели его. Вот, шнурок развязался,- бубнил себе под нос испуганный спаситель котят.

Лысый посмотрел пристально, заглянул за спину:

- Врать-то зачем? Вполне себе приличные звери. Не орут, не воняют (из коробки послышалось сердитое: пшшшто?!), убираешь за ними – молодец. А врать не нужно. Сколько вас тут? - он попытался рассмотреть подробности пушистого клубка.

- Семь. И мама еще. Их в смысле мама, не моя, - стушевался мальчик.

- Ясно.

Лысый ухмыльнулся и достал телефон:

- Вадик, ты далеко уехал? Подвези мне кошачьего корма упаковку. Побольше. Откуда я знаю какой. Для семи котят. И мамы. Их мамы.

Неизвестный Вадик, получив распоряжение, наверняка  слегка удивился. А угрюмый сосед уже открывал дверь ключом и тут как будто вспомнил:

- А, парень, как тебя зовут?

- Ка…ссиопей, - как же он не любил представляться.

- Классное имя. Звёздное. Короче так, Кассиопей. Мою квартиру знаешь, если что понадобится – заходи, не скромничай. Только не в шесть утра – не дозвонишься.

 

Четверг

 

Агата появилась на пороге кассиопеевой квартиры с приговором:

- Ты должен научиться лазить по деревьям! Все объясню по дороге, пошли.

- Что за ангелы тебя прислали! Каська, одевай штаны спортивные, синие кеды и беги, - мама была без ума от активной и смелой подружки сына.

Забежав за кошачьей коробкой на второй этаж, ребята пошли в парк.

- Ну Агааат, какие деревья! На кой оно мне?

- А у кого, по-твоему, котята учиться должны? А снимать их кто будет? А если меня рядом не окажется, кто? Ну кто? А ну залезай!

Пару часов спустя они все вместе сидели на ветках: Кассиопей со стёртыми коленками, довольная результатом Агата и шестеро котят. Кошка презрительно в их сторону фыркнула:

- Больше мне заняться нечем, лучше на травке погрею бочка…

А пухленькая Пятница была мамина подлиза. Она тоже презрительно фыркнула и устроилась рядышком.

Вот это было здорово. Стрекотали сверчки – или кто там летом в траве стрекочет – потихонечку темнело, было радостно от собственных успехов. И тепло от кругленьких телец отъевшихся за несколько дней Понедельника и Воскресенья.

 

Пятница-Суббота-Воскресенье

 

Следующие дни пролетели так быстро, ребята и глазом моргнуть не успели. За выходные они успели побывать у ветеринара – Кошке нужны были витаминки, познакомиться с ребятами из Дальнего двора – у них в подвале целое кошачье общежитие оборудовано, и решили начать кататься на лошадях. Почему? Да Вторниковым поведением навеяло – уж больно хорошо смотрелся на маминой спине верхом. После этого Агате тоже приспичило кататься. Мамина бы не подошла, а вот на ипподроме можно поискать подходящую спину.

- Я хочу верхом! Всегда хотела кататься на лошади. Одну не отпускали, а никто не хотел. А теперь вот ты хочешь, - радовалась девочка.

Ну что тут возразишь:

- Ага...

Руки у Кассиопея отрывались – коробка тяжеленная. За неделю котята вымахали, как дрожжевое тесто. Вторника или Воскресенье Агате приходилось таскать на руках. Мама, кстати, переименовала ее в Рогатку, за глаза, разумеется.

 

Понедельник

 

Кассиопей набирал код у подъездной двери. Как вдруг услышал:

- Мальчик, ты кошечку здесь не встречал? Рыжая такая, в пятнышко? Витой звать. С котятками. Умная-а-а…

Перед ним стояла бабушка. Довольно странная на вид. Выцветшая – когда-то буйных красок – одежда, потемневшие серебряные перстни и браслеты, блеклые кудри… Создавалось ощущение, что с нее чуть-чуть… Смыли краску, что ли.

- Конечно, смыли! Без Витушки-то. Какая уж тут жизнь. Денёчки-то, поди, подросли, отъелись, тебе достаточно, - бабулька хитровато прищурилась.

- А откуда вы узнали, как мы котят назвали, - оробел Кассиопей

- Откуда-откуда, много будешь знать – плохо будешь спать, расскажи лучше, где моя красавица.

Страсть как не хотелось отдавать семейку, но бабушке перечить мальчик не мог. Пожилая всё-таки. Да и добрая вроде. «Э-эх, была бы Рогатка, все бы решили. Ладно, посмотрю, как Кошка среагирует. Если что – убегу прямо с коробкой!»

- Да что бежать-то, ишь, шустрый? Тебе она на что? Недельку покормил денёчки, и жизнь стала толще. Вон друзей сколько завёл, даже на ипподром записался!  А у меня вот даже платье выцвело, - поджала губу старушка.

Мальчик уже перестал реагировать на то, что незнакомка читает его мысли. Хотелось разобраться во всей этой путанице с «денёчками», и при чём здесь выцветшее платье?..

Кошку от бабушки было не оторвать. Прямо из коробки прыгнула ей на руки. Терлась лицом (ну не морда же у нее!) о плечи, щеки, мурчала, как пятимесячный котенок. Кассиопею даже стало слегка обидно.

- Как расцвела-то, похорошела, - кудахтала над Витой старушка. - А ребятишки где?

Она наклонилась над коробкой и распихала котят по карманам.

Стоп! Ведь карманов не было! И платье было другое: линялое, старенькое… Перед Кассиопеем стояла модная пожилая дама в ярком лимонном платье с замысловатым узором. На щеках румяна, волосы благородного медного оттенка. На пальцах сияющие натертым серебром кольца.

Вита обвила ее шею, как вязаный шарф. Только прищуренные глаза сверкали:

- Иди Рогатке напомни, что вам еще на занятия, - Вита потянулась, - и не забывай, Понедельник, Вторник, Среда, Четверг, Пятница, Суббота, Воскресенье. Заботься о них. Тогда и жизнь будет в порядке. Если что, нужда какая – почеши ей ушко. И если получится – поможем.

На ладонь Кассиопею упал календарик с Кошкиным изображением. Пока он изучал, портрет вдруг подмигнул.

- Как вы так сделали, - спросил озадаченный мальчик, но рядом уже никого не было. Только в дальнем конце двора показался фиолетовый Агатин костюм. Она всерьез собралась на лошадях. Ох, то ли еще будет…

 

 

КУСАЧАЯ Я

 

Сенька живет неподалёку. В соседнем доме. Вы знаете, вполне себе обычный мальчик. Веселый, белобрысый, по лицу кто-то лет восемь назад разбросал щепотку веснушек. Ходит в школу и бассейн. Страдает в театральной студии. Периодически воюет с расквартированным на одной с ним территории генералом Котом. Иногда даже слушается родителей. А вот сестру совсем редко. А что ее, младшую, слушаться? Шуток не понимает, интересного не знает, драться не умеет, да еще и повторюша! Девчонка, одним словом. О чем тут говорить.

- Ничего не поделаешь, обижать нельзя. Я старший, - часто пересказывал он вбитую в голову папой ценную информацию. Оказавшиеся рядом взрослые хвалили и умилялись: вот ведь сын растёт у кого-то!.. Но вот ведь загадка, как только папы не  оказывалось поблизости, информация стремительно тускнела и как-то терялась в толпе общих мыслей. Как шпион во вражеском стане. Он вроде бы и есть, но кто ж поймёт, который именно. 

Словом, обычный мальчишка, ничего сверхъестественного. Правда, была одна особенность. Любил себя самозабвенно. Нахваливал где мог, по случаю и без. И остряк-де, и актёр, и обаяшка, и умница. Короче говоря - талант. А вполне возможно - гений. Он еще не очень разобрался, в чем разница, и кто из них главнее. Сенька с выводами не спешил, рассудил справедливо:

- Это я в старости подумаю, лет через двадцать!

Обычно Сеньке везло. Лицо невинного херувима и пара-тройка нужных фраз делали своё дело. Тетушки и бабушки таяли мгновенно, как пломбир на солнцепёке.

- Какой мальчик! Господи, какой чудесный мальчик, как из глянцевых журналов. Вот ведь мамочкина радость!

Но это, как правило, не очень хорошо знакомые взрослые. Те, кто имел честь встречаться с ним ежедневно, лишь ехидно ухмылялись, слушая хвалебные речи. Они-то знали, что к чему…

В тот день все с самого утра пошло как-то наперекосяк. Мама застала за операцией по стравливанию Кота и младшей сестры. Он водил по ней незаметно бабочкой из бумаги, а многокилограммовая туша Генерала обрушивалась в прыжке на девочкины коленки, впиваясь когтями, чтобы закрепиться на занятых позициях. Сенька возликовал было, но такого громкого рёва, конечно, не ожидал. Мама материализовалась моментально. После получасовой  лекции о поведении и подзатыльника речь зашла о школе. Как-то сразу всплыли математика и русский, благополучно забытые до воскресенья. Было велено «сей момент идти и делом заняться, чтоб всякие глупости в голову не лезли».

Кое-как разделавшись с уроками и послеобеденной посудой, он ускользнул  во двор. Как назло, никого из друзей поблизости не было. Сенька задумчиво пинал пустую жестяную банку и размышлял, чем бы поразвлечься. Банке все было нипочем, она не ведала про его, Сенькины, расстройства, подскакивала и весело громыхала по асфальту. 

- Подумаешь, уроки. Доторчался дома, погулять теперь не с кем. Лешка, наверное, с родителями в тир поехал, а Мишку с Иринкой в парк Горького повезли. А я вот тут один и в кафе мама с папой одну Янку взяли! Прям куда, обидели ее. А я как? Как же я, я?!!

- Чего тебе? - раздался откуда-то из травы писклявый голосок.

Сенька отскочил как ошпаренный. Хоть и был не из робкого десятка, напугался изрядно.

- Ну что молчишь, зачем звал, -  обладатель голоса явно начинал раздражаться. - Что глазами хлопаешь, говори уж!

Современного ребёнка сложно застать врасплох. Вот и наш герой моментально мобилизовался. Не без помощи бабушкиной безраздельной любви к телевизору он знал приблизительно сотню развлекательных шоу, где разыгрывали участников. Явно и ему «повезло»:

- Дурацкий розыгрыш, никакой интриги, - сказал как бы равнодушно в сторону и пнул банку в траву. Оттуда моментально раздался визг:

- Эй ты! Я сейчас покидаюсь кому-то! Розыгрыш!  А ну садись! Это Я, неужели не видно!

- Кто я-то? - спросил озадаченный Арсений. Голос явно шел от самой земли, и было интересно, по крайней мере, как устроен этот механизм. И куда спрятали камеры - непонятно.

Но то, что он увидел - вообще ни в какие ворота! Крошечная золотая буква я сидела на краю подорожника и болтала тонкими ножками.

- Ну, наконец-то! Голос сорвешь, пока до тебя, дылды, докричишься. Рассказывай, что за нужда?

- Да нет вроде никакой, - оторопевший Сеня позабыл собственное имя, не говоря уже обо всем остальном.

- Ты трижды сказал «я, я, я», - когда так говорят, я всегда прихожу. Я люблю, когда обо мне говорят. Мне нравится с теми, кто постоянно «якает», это так приятно, - буква потянулась, зажмурилась, как кот, и на ее довольно затёртом золотом боку даже мелькнул крошечный солнечный зайчик.

Сеня всё схватывал быстро. В голове выстроилась незатейливая цепочка: это не розыгрыш, буква настоящая, но говорящих не существует, значит сказочная, а если золотая, то…

- Итак, значит, три желания будешь выполнять? Или больше, - он уже приготовился озвучивать самое сокровенное.

- Фигушки! С чего бы вдруг,- буква нахмурилась и зачем-то поджала ножки. Даже золотой бочок слегка потускнел.

- Ну, как это у вас в сказках обычно? Ты появляешься перед мужественным и красивым главным героем, он загадывает заветные желания…

- Стой-стой-стой! Может быть, ты меня спас? Или поступки смелые совершал цельную неделю? С чего вообще взял, что ты главный герой? Ничего такого и в помине не было. Желания выполнять я не умею, а вот для чего ты меня звал, кажется, начинаю понимать…

Через минуту она уже перебралась Сене на плечо. От того, что Я постоянно расхаживала туда-сюда было невероятно щекотно.

- Прекращай хихикать! Нам предстоят серьезные дела. Слушай внимательно, к сожалению, я одна не справлюсь.

Сенька склонился ухом к своему левому плечу и услышал дальнейший

 

ПЛАН

 

Арсений Стрекозайцев и Золотая Я отныне объединяют усилия. Ходят всюду вместе для достижения поставленных целей.

Его обязательства: как можно чаще говорить «я».

Ее обязательства: сделать так, чтобы всегда были те, кто готов это послушать.

Покуда рядом находится буква, все будут восхищаться мальчиком и нахваливать. С живым интересом выслушивать его рассказы и прощать всяческие шалости.

 

-Клааасс! - затея пришлась мальчику по вкусу. - Это я что захочу… это я когда захочу… это я… стоп! А твоя цель какая?

Буква в считанные секунды стала отливать красным:

- Ну… Я буду расти и становится ярче…

- А зачем?

- Чтобы больше быть, что неясного-то…

- Ну не темни, выкладывай все, я буду лучше стараться, может быть.

- Ну, во-первых, это вместо еды вашей. А во-вторых, - Я говорила все тише, а потом и вовсе перешла на бубнёж.

- Чего-о-о?

- В музей хочу, в музей, понял? Чтобы висела я такая у всех на виду, люди ходили и обсуждали:

- Вот это Я! А я думаю, что… А вы знаете, что считаю по этому поводу я…

И целый день только я, я, я отовсюду!!! Вот это я понимаю, жизнь. А то скачи тут по траве, «я» ваши подбирай крошечные! Непитательные совсем. Давай-ка, Сенька, устроим друг другу жизнь цветущую? Заживём-то ведь, как сами захотим. Слышишь, что говорю?

Я прыгнула и как следует уколола каблучками мальчика в плечо.

- Не отвлекайся, начинать пора, а то совсем силёнок нету.

- Я бы не сказал, - пробурчал он, потирая ушибленное место.

Парочка заговорщиков двинулась на поиски первой добычи. Ею стала соседская Катюша, которая коротала послеобеденные часы в песочнице под домом. Теоретически, коротала не одна - бабушка дремала над чем-то остросюжетным на лавочке неподалёку. Но более активным собеседником Катюши был оранжевый пластмассовый ёжик с разноцветными  формочками по бокам. Сеня появился неожиданно и начал издалека:

- Что тут за стройку затеяла?

- Это не я затеяла, это ёзык теял, - радостно отозвалась девочка, - он тут голод стлоит, и там все куклы будут зыть!

- Мда… Кто ж так строит? Кто так за дело берётся? Знала бы ты, как я это делаю! Я, конечно, иначе, я правильно. Все должны делать, как я, - Сеня входил в раж. Глаза Катюши округлились, и она смотрела на соседа с нескрываемым восторгом. От ее слишком громкого  «ух ты!» встрепенулась даже бабушка. Завидев внучку в компании хулигана Стрекозайцева, молниеносно подскочила. Но впервые в жизни его рассказ показался ей занятным, более того - толковым и поучительным. И следующая история была уже для бабушки:

- Я столько читал, я столько знаю! Вот недавно я в школе выступал на конференции. Вы даже не представляете, сколько я могу вам полезного рассказать. Стыдно бабушке не знать того, что знаю я…

Арсения несло все дальше и дальше. Спрятавшаяся в кармане буква иногда даже за голову хваталась от масштаба мальчишкиного самомнения.

Но пока все шло по намеченному плану и даже лучше. Кто бы мог подумать, что бизнесмен дядя Слава, Петькин папа, высунется из своего космического корабля на колесах, а потом даже выйдет, чтобы послушать Сенькины рассказы о том, как надо правильно водить машину и деньги зарабатывать. Более того, не для того, чтобы уши надрать, а чтобы согласиться, похвалить и «пожать руку этого мужественного парня».

Спустя человек семь с восторженными откликамиСенька с буквой подбивали первые итоги. Все скользило как по маслу, но Я засомневалась:

- Это всё, конечно, здорово, похвалы, признания - уже вижу результат, - Я похлопала себя по сияющим как начищенный пятак бочкам, - но люди-то все знакомые. Давай на улицу, не во дворе!

- Ну… - Сеня начал грызть ноготь, - Как бы сказать, понимаешь, в принципе и во дворе есть разные люди…

Пронзенная своей догадкой Я прямо закудахтала от смеха:

- Подожди-ка, подожди… Мамочка не отпускает, что ли? Покоритель миров, ой, не могу-у-у! - и она чуть не укатилась с насиженного плеча.

Арсений вспыхнул как бенгальский огонь:

- Ничего подобного! Я что захочу, то и делаю, понятно? - и уверенно зашагал из двора к большой улице.

Невероятно, но и там их ждали успех и всеобщее обожание. Некоторые люди специально подходили, чтобы хоть посмотреть на талантливого мальчика. Он даже ухитрился устроить представление перед друзьями со двора, когда они, наконец, вернулись. В глубине души, конечно, надеялся, что они треснут от зависти как переспелые арбузы. Ну, уж Лёшка с Петькой-то сто процентов!.. Но все как один млели и вторили друг другу:

- Ну что за человек, такой юный, а такой талантливый!

- Прекратите сейчас же, - обозлился Сеня, - какой я вам талантливый?! Вот ты, Лёшка, что такое говоришь? Лучше тебя никто во всем дворе на велике не гоняет, чё врешь-то, будто я??

Мальчик кидался от одного к другому. От фальшивых похвал и восторгов радости не было никакой. Все это были уже явные враки. Как пластмассовые фрукты в магазине. И совсем неприятно. Но ему в ответ только улыбались. Никто не осмеливался спорить и возражать. В конце концов, с Сеней случилось такое, о чем мальчики никогда не рассказывают вслух. Держался как мог, но когда почувствовал, как слёзы уже начали обжигать щеки, пустился наутек. Он бежал мимо гаражей, детской площадки, вдоль детского садика, бежал, бежал, пока хватало сил. В конце концов, спрятался в большом деревянном корабле незнакомого двора и только там дал волю чувствам.

- Ну и что ты разнюнился? Тоже мне. Все по плану идет, вытри нос, пошли обратно, герой, а то сейчас все разбегутся!

- Не... не пойду больше обратно-о-о, - всхлипывал Сеня. - Не хочу так! Хочу, когда - правда! А так неинтересно, не по-настоящему…

- Скажите,  какой принципиальный! Какая тебе разница? Тебя нахваливают, а ты стой себе цвети и наслаждайся, пошли, говорю, договаривались ведь!

- Нет! Я что-нибудь еще придумаю, я тебя не подведу, но так больше не хочу!!!

Мальчику было ужасно стыдно перед новой знакомой, но лавры такого качества оказались совсем не по вкусу.

- Знаешь, - буква слегка поменяла тон, - мне и самой уже не по себе, даже живот заболел от такого изобилия. Надо решать с музеем, пока у меня силы есть. Давай, веди меня в самый главный!

- Слушай, а вдруг тебя там перестанут туристам показывать, положат в подвал куда-нибудь, вообще ни одного «я» целый год не услышишь! Как тебя вызволять оттуда?

- А чего это меня вдруг снимут? - Я опять подскочила и заметалась по Сениному плечу.

- Такая ты беззащитная, приглядывать за тобой нужно, что же делать…

Я загрустила, а Сенька, посвистывая, двинулся к дому. В поисках идеи он полез в карман. Но там, к сожалению, кроме сломанного кулончика сестрёнки и старого каштана, ничего не было.  Еще было две спички, но об этом только шёпотом! Он начал крутить на пальце сломанный кулончик и искать выход из ситуации:

- Может в магазин, какой? Но мелким шрифтом… На колбасном ценнике… Не-е… Может в тетрадку? Первое сентябрЯ! Сядешь на листочек, на тебя учительница посмотрит.

- Ага, а затем в меня селёдку завернут и выкинут, спасибо тебе! И пахнуть буду потом месяца два не пойми чем. И хватит крутить своими сокровищами над ухом, заденешь - упаду!

- Ой, прости, не подумал как-то. Да это не сокровища, это я сестре висюльку сломал, обещал починить, да все как-то…

Решение начало расти у него в голове со скоростью звука:

- Садись на цепочку, будешь у сестренки на шее висеть. Она ведь Яська, ей как раз, заодно и буквы учить начнет. Первую тебя запомнит. И потом, она мелкая, часто про себя рассказывает, все её слушают, умиляются. И ты довольна, на виду и мне спокойно. А там еще что-нибудь придумаем!

Вечером сестренка только и болтала, что о подарке. Повесила буковку поверх платья и пообещала «не снимать до сталости».

Мама улыбалась, а папа даже сказал:

- Молодец, сынок! Вижу, что ты и правда повзрослел и стал серьёзнее. Приятно тебя хвалить.

- Я? - переспросил смущенный Сенька. Но, уловив краем глаза озорной блеск, быстренько опомнился. - Да ладно тебе, папуль, чего меня хвалить, расскажите лучше, как день прошёл!

 

 



Кольцо А
Главная |  О союзе |  Руководство |  Персоналии |  Новости |  Кольцо А |  Молодым авторам |  Открытая трибуна |  Визитная карточка |  Наши книги |  Премии |  Приемная комиссия |  Контакты
Яндекс.Метрика