Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ

 

Родился в 1933г., поэт, известность которому принесли 90-е гг. ХХ века, хотя страна давно уже распевала его «Песенку крокодила Гены». В 50-х г. после публикации в рукописном сборнике А. Гинзбурга «Синтаксис» дорога в большую литературу поэту была заказана. Все последующие годы А. Тимофеевский работал «в стол», служил редактором на различных киностудиях, на телевидении, радио. Первый тоненький сборник стихов «Зимующим птицам» вышел в 1992 году, в 1998 г. была издана книга избранных стихов «Песня скорбных душой». В 2003 году на президентский грант опубликована большая книга поэта «Опоздавший стрелок», в 2004 году  в издательстве ОГИ вышел  сборник стихов «Сто восьмистиший и наивный Гамлет».

В одном из стихотворений поэт пишет о себе: «Я обыватель, обличитель, расхожих песен сочинитель, мальчишка, юноша, отец, толкач, редактор, испытатель, в навозе жемчуга искатель и пошлостей банальных чтец. Чиновник, зачумленный службой, из крепостных невольных душ. Друг, оправдать не смогший дружбы, себя не оправдавший муж. Игрок, растратчик, мелкий шкодник, уроки прогулявший школьник, гуляка, бабник и при том тот самый путник запоздалый, злой, с бодуна смурной, усталый, не пущенный хозяйкой в дом. Иду сквозь улицы глухие, куда, бог весть, ответа нет. В закрытое окно России не достучавшийся поэт».  

 

 

СКЛЕРОЗ ПЛЮС РЕИНКАРНАЦИЯ

 

I

Склероз спешит стереть названья

И уничтожить имена

Уже на все, до их скончанья

Оставшиеся времена.

Склероз забвение готовит

И назначает казнь словам,

Чтобы лишить меня любови,

Моей привязанности к вам.

Мой мозг туманен и неясен,

Какая горька беда!

Не помню слов: береза, ясень,

Ракита, ива и вода.

Тогда по тропам партизаньим

Мысль отправляется в маки,

Чтобы любить вас без названья,

Мои деревья вдоль реки.

 

II

Я б хотел возвращаться,

Когда рыбки танцуют,

Встречая рассвет,

Когда птички поют,

И восток розовеет,

И ветер резвеет,

И врывается в форточку

С криком – салют!

Я б хотел возвращаться с утра,

Когда солнце в снегу утопает,

И в ночи,

Когда лес засыпает,

И весною,

Когда взрываются реки,

И летом,

Когда пляжный разносчик

Кричит –

Че-бу-ре-ки!

И осенью лисьей,

Когда жгут ее листья,

И по скверам стелется дым.

Я б хотел возвращаться всегда.

И еще возвращаться туда,

Где я был молодым.

 

III

Я умер.

Натурально стал ничем.

Но вдруг очнулся.

Завершился цикл

Известных всем давно метаморфоз.

И в результате,

Как и предсказано в моих стихах,

Я превратился в море -

О велле, воге, хвыля, волны выли,

О буря, шторм, унветтер, смерч, барраска, волн барашка,

Уотер, вассер, о, вода, уда, акула,

О меер, зее, си, мер, мар, агуа,

О ветр, о винд, о вант, виентро буйный самый,

О море, море, море, море

Мама!

Пластмассовый баллон и битое стекло,

И куча ракушек гниющих –

Вот мой берег.

А может быть,

Я морем и не стал,

А просто очутился в море -

Безостановочно, бескрайно,

Подобно богу и судьбе,

Что означает море - тайна,

Сокрытая в самой себе.

И море шлет свои соблазны,

Загадкой мучая умы.

Томительно однообразны

Его холодные шумы…

Остановилось время.

Цепь событий

Уже не тянется,

Как след от самолета.

Не стало вдруг «недавно» и «давно».

Явленья прежней жизни

Нахлынули, достали,

Навалились,

И, окружив кольцом,

Терзают душу.

Я умолять стал Бога о забвенье.

Бог дал забвенье.

И я тотчас начал

Утрачивать, лишаться и терять…

Я забывал слова,

Как листья с дерева

Их ветер уносил,

Склероз срезал

Как гроздья винограда -

О Волга, воге, хвыля,

О буря, шторм, унветтер, ветры выли,

О меер, зее, си, смерч бурный самый,

О море, море, море,

Мама!

Я помнил, что не так

В начале было.

Но как?

Уже припомнить я не мог.

Слова бесшумно облетели,

Уста, лишившись слов, немели,

И в море обнажились мели.

Между тем,

Воспоминанья острыми зубами

Мне грызли сердце.

Но я чувствовал лишь боль,

А что за ней

Уже не понимал.

Порой, наоборот,

Я помнил имя,

Но смысл его был темен для меня.

Так слово безобразное -

Акула -

За мной гонялось,

Мучило, терзало

И, наигравшись мною, исчезало,

Как поезд, отошедший от вокзала.

Я выбивался из последних сил

Но зря старался, все слова забыл

И постоянно

Повторял лишь это -

О Веге, хвыля,

О меер, зее,

О море, мама…

А позже в памяти

Осталось только «мама»

И я твердил все -

Мама, мамой, маме…

Но, выброшенный на берег цунами,

Мгновенно исчерпал свои вчера,

И, память исчерпав, забыл о маме,

И горько плакал,

И кричал – уа!

 

 

РЕИНКАРНАЦИЯ ДВА

                                             Ито-сану

 

Я украл у друга жену

и укрылся в травах весенних

близ Мусасино. (1)

Когда поле с трех сторон подожгли,

кто-то спас нас.

Что было после, не помню,

только должен был я родиться в Париже,

в девятнадцатом веке,

а явился на свет

в большевистской Москве в ноябре 33-го года.

Все люди как люди,

но я то из тех,

с кем должно непременно случиться.

И родился я сразу хмельным

И жил в этой странной стране,

словно шел темной ночью с попойки,

и не было кучи дерьма,

куда бы я ни вступил.

Друзья за ручку вынимали меня,

обмывали и чаем поили.

А я снова, урод, – в ту же самую кучу.

А как стал я

слепым и глухим

и несносным занудой,

Господь отыскал мне

в милой Японии друга.

Спасибо тебе, Ито-сан.

Кто знает,

может ты и был тем,

кто вывел меня из горящего поля

весной в Мусасино.

 

1. См. японский эпос «Исэмоноготари» (IX век)