Юлия ПОСПЕЛОВА

 

Участник фестиваля «Любимовка» (2013), дипломант «Волошинского конкурса» (2013), защитила кандидатскую диссертацию по истории, работает в музее. Участник семинара драматургии Совещания молодых писателей при СПМ 2013 г. 

 

 

WHO IS ABSENT TODAY?

Пьеса

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

В а д и м – 30 лет, программист

Л ё ш а – 27 лет, полицейский, друг детства Вадима

М и к а – 25 лет, девушка Лёши

В р а ч

Герой Куликовской битвы – около ста лет

Беззубая старуха – жена героя Куликовской битвы

Восемь пожилых мужчин

Восемнадцать людей разного пола – средний возраст

Тридцать детей

Голоса

 

В а д и м  и  Л ё ш а несколько лет назад переехали в Москву из Ростова-на-Дону, М и к а – москвичка, они совместно снимают двухкомнатную квартиру в высотке на окраине. В а д и м занимает маленькую комнату, Л ё ш а  и  М и к а живут в большой.

 

Сцена первая

 

Маленькая комната Вадима. Ничего лишнего – диван, на ночь превращающийся в кровать, прикроватная тумбочка, шкаф, стол. На столе ноутбук и идеальный порядок, рядом с ноутбуком стоит чайная кружка на подставке. В комнате нет мелочей – ни цветка на подоконнике, ни одежды на стуле, ни книжки на полке (полки тоже нет). В а д и м сидит на диване и смотрит на ноутбуке «Сталкера» Тарковского. Его лицо не выражает никаких эмоций. Он спокоен, кажется, будто ему все равно, какой фильм он смотрит. Он мог бы точно так же сидеть и перед выключенным экраном.

Без стука заходит Л ё ш а. В а д и м не обращает на него внимания, продолжает смотреть на экран.

 

Л ё ш а. Медитируешь опять? Ты скоро в нирвану впадешь.

В а д и м. Чего пришел?

Л ё ш а. «Гриффины» вышли. Посмотрим?

В а д и м. Давай.

 

Л ё ш а подходит к ноутбуку, запускает «Гриффинов», садится рядом с В а д и м о м  и через несколько секунд начинает смеяться. Он реагирует на каждую шутку – улыбкой, хмыканьем, хихиканьем или откровенным смехом. Выражение лица Вадима не меняется. Л ё ш а неожиданно ставит мультфильм на паузу.

 

Л ё ш а. Я решил уйти от Мики. Домой возвращаюсь. Харэ!

 

В а д и м молчит, он внешне спокоен, не смотрит на Л ё ш у.

 

Л ё ш а. Больше не могу. Надоело. Ее тонкая душевная организация сведет меня в могилу. Я был нормальный, обычный мент. Хочу говорить на нормальном языке, без всех этих ее псевдоинтеллектуальных, твою мать, (выговаривает это слово с трудом) абракадабр. Хочу жрать обычную еду. Суп. Кашу. Компот. Я не хочу пить молочный улун. Я не люблю суши. Вот где мне эти ее ежедневные лекции про писателей, художников, режиссеров, дирижеров. Ты помнишь, примерно год назад, почти сразу, как мы с тобой в Москву перебрались, я авторитета крупного в больнице пас, у палаты четыре месяца сутками дежурил? У нас с Микой все только начиналось, она ко мне в больницу эту на свидания бегала. Так вот я регулярно, не реже двух раз в неделю, заказывал ей новые книжки. Ну, она мне носила, конечно, и радовалась, что я развиваюсь, перерождаюсь и все такое. Сначала Сэлинджера притащила, чтоб, как она сказала, мне интерес привить к литературе через со-пе-ре-жи-вание. Спрашивала, как мне, что я о прочитанном думаю, что понял. Ну, я односложно отвечал: да, нет, понравилось, так себе. Потом стала такие кирпичи таскать, удавиться легче, чем их прочитать. А чтоб мне легче было, она меня готовила, настраивала, так сказать, на чтение – о жизни всех этих ее писак рассказывала. Все уши прожужжала. Прибежит и заряжает часа на полтора, Кафка то, Кафка сё. Вот ты, говорит, Алёша, полицейский, ты ежедневно сталкиваешься с тем, про что писал Кафка, попадаешь в кафкианские ситуации (изображает, как это говорила Мика, подражает её голосу). И что ты думаешь, я эти ее талмуды читал? Да ни фига подобного. Я все эти четыре месяца в «энгри бердс» рубился. А книжки просил, чтобы она меня дураком полным не считала.

В а д и м. Все уровни прошел?

Л ё ш а. Что? А, да. И знаешь, что я потом, когда всю игру прошел, делать стал? Я начал сначала.

В а д и м. У тебя в Ростове кто-то есть?

Л ё ш а. Да при чем тут это-то. Ну есть. Есть, да. Помнишь Катьку Филимонову с Шайбы? Ну, вот она. Мы с ней уже давно переписываемся. Чё, нормальная девчонка, обычная. Хотя у тебя к женскому полу отношение своеобразное, ты не заценишь. Вадик, я устал тут. Понимаешь, притворяться заколебался, строить из себя. И Мику люблю вроде, но и жить так больше не могу. Как ей сказать-то, не знаю. А? Посоветуй, друг.

В а д и м. А какая разница как?

Л ё ш а. В смысле?

В а д и м. Скажи и всё, проинформируй. А как, это дело второстепенное.

Л ё ш а (задумывается). Ну, да… может и так.

 

Л ё ш а выходит из комнаты.

 

Сцена вторая

 

Вечер, за окном темно. Комната Вадима. В а д и м сидит за ноутбуком, работает. Его длинные пальцы с невероятной скоростью стучат по клавиатуре, взгляд устремлен на экран и неподвижен. В а д и м напоминает трудолюбивое насекомое, пчелу или муравья, перебирающее лапками, занятое своим маленьким, но важным делом. Он периодически берет с подставочки чашку, отпивает и ставит обратно на подставочку. Мобильный телефон, лежащий строго параллельно ноутбуку, начинает звонить.

 

В а д и м. Алло. Здравствуй, мама. Нет, я не забыл про свой день рождения. Спасибо. Нет, жениться не надумал. Нет, не встречаюсь. Счастлив, да. Отмечаем, а как же. Потому что я вышел в другую комнату. (Не отнимая трубки от уха, подключает к колонкам плеер и нажимает на «плей». Из колонок начинает звучать Вагнер.) Да, в Москве танцуют именно под такую музыку. Под кого? Тоже танцуют.

 

В а д и м отключает плеер, быстро забивает что-то в поисковик. Из колонок начинает орать Верка Сердючка. Из-за двери слышен поворот ключа, кто-то открывает входную дверь, заходит в квартиру.

 

В а д и м (в телефон). Нет, не мешаешь. Хорошо. Ладно. До свидания.

 

В а д и м кладет телефон строго параллельно ноутбуку и собирается выключить Верку Сердючку. Дверь открывается, в комнату заходит М и к а.

 

М и к а. Что я слышу?

В а д и м. Что ты слышишь? (Выключает музыку. Смотрит в ноутбук – продолжает работать.)

М и к а. Алёша завтра уезжает. Ему неожиданно дали отпуск на месяц. Он едет получать военный билет. Он давно собирался. И вот. Так что мы с тобой поживем вдвоем. Думаю, что раньше, чем через месяц, он не вернется. Там же знаешь как долго все это делается. Инстанции разные, документы, бюрократия, короче говоря.

В а д и м. Кафка?

М и к а. Кафка.

 

 

Сцена третья

 

Поздний вечер того же дня. В а д и м сидит за компьютером. Звонит будильник на мобильном. В а д и м берет мобильник, лежащий строго параллельно ноутбуку, выключает будильник, кладет телефон на прежнее место. Закрывает ноутбук. Встает. Подходит к шкафу, достает стопку аккуратно сложенного белья, стелет постель. Он будто спортсмен-профессионал, после долгих изнурительных тренировок выступающий на важном соревновании. Каждое его движение отточено, каждое имеет цель. Ни лишнего взмаха рукой, ни бесполезного наклона головы. В а д и м снимает с дверцы шкафа полотенце, выходит из комнаты. Через минуту возвращается. Вешает полотенце на дверцу шкафа – ровно на то же место, где оно висело минуту назад. Раздевается. Складывает одежду аккуратно на стул. Садится на застеленный диван. Выдвигает ящик прикроватной тумбочки, достает бутылочку и контейнеры для контактных линз. Откручивает крышечки контейнера, наливает жидкость. Чуть запрокидывает голову и аккуратно извлекает контактные линзы. Кладет линзы в контейнер, закрывает крышечки. Убирает бутылочку и контейнер обратно в ящик, задвигает, ложится в постель, хлопает в ладоши, чтобы выключился свет.

Свет выключается. Ночь.

Из-за стены слышно, как Лёша и Мика занимается сексом. Она визжит, он пыхтит. Эти звуки, сначала еле уловимые, становятся всё громче и громче. В а д и м лежит не двигаясь, на спине. Его глаза открыты.

 

М и к а. Еще, еще.

Л ё ш а. Да. Да.

М и к а. Ну, давай же. Боже, как же хорошо.

Л ё ш а. Я люблю тебя. Еще, еще.

М и к а. Мы всегда будем вместе?

Л ё ш а. Я щас кончу.

М и к а. Ты никогда от меня не уйдешь?

Л ё ш а. Нет.

 

Лёша кончает. Тишина.

 

Сцена четвертая. Первый сон Вадима

 

Крыша высотного дома. Комната Вадима со всей мебелью и полом, но без стен, располагается на крыше. В а д и м сидит за своим столом, смотрит в ноутбук. С земли доносятся неразборчивые звуки – гул дороги, лай собак, женские, мужские, детские голоса. Слов понять невозможно, звуки где-то очень далеко, внизу. Постепенно звуки приближаются, превращаются в слова, в обрывки фраз, предложения.

 

1-й м у ж с к о й  г о л о с (бодрый, веселый). Поднимайся. Вставай, Вадим, зарю коммунизма проспишь.

1-й ж е н с к и й  г о л о с (ласковый). Вадимушка, детям в школу пора, петушок давно пропел. Просыпайся, глазок, просыпайся, другой.

2-й ж е н с к и й  г о л о с (серьезный). Производственные отношения – это отношения между людьми, которые складываются во время производства. Они определяются тем, кому принадлежат средства производства…

3-й ж е н с к и й  г о л о с. Ху из эбсэнт тудэй?

1-й д е т с к и й  г о л о с. Вадим из эбсэнт тудэй.

4-й ж е н с к и й  г о л о с. Ты никогда от меня не уйдешь?

2-й ж е н с к и й  г о л о с. …как организован процесс труда и каково положение различных социальных слоев общества.

2-й м у ж с к о й  г о л о с. Я щас кончу.

3-й ж е н с к и й  г о л о с. О’кей. Сит Даун плиз. Лэтс стат ауа лэсн.

2-й д е т с к и й  г о л о с. Сори, бат айм хиа.

4-й ж е н с к и й  г о л о с. Ты ежедневно сталкиваешься с тем, про что писал Кафка…

3-й ж е н с к и й  г о л о с. Ласт тайм уи дискасд…

4-й ж е н с к и й  г о л о с. Попадаешь в кафкианские ситуации…

2-й д е т с к и й г о л о с. Бат айм хиа, хиа.

1-й м у ж с к о й  г о л о с. Зарю коммунизма проспишь…

1-й ж е н с к и й  г о л о с. Вадимушка, петушок давно пропел.

2-й д е т с к и й  г о л о с (сквозь слезы). Айм хиа. Слышите! Я говорю, айм хиа.

 

В а д и м вскакивает из-за стола, бежит к краю крыши, залезает на бордюр, делает шаг в пустоту, но не может прыгнуть. Он понимает, что накрыт огромным стеклянным колпаком. Начинает колотить в стеклянную стену, кричать.

 

В а д и м. Айм хиа, айм хиа, мама, папа, ай эм хиа.

 

Сцена пятая

 

Утро следующего дня. Звонит будильник. В а д и м открывает глаза. Выключает будильник. Садится, чувствует озноб, его начинает трясти, он трогает лицо – кожа покрыта каплями пота. В а д и м опускает ноги на пол, застывает, прислушивается; в коридоре происходит какое-то копошение, слышно как Л ё ш а  и  М и к а разговаривают.

 

М и к а. Доедешь, позвони.

Л ё ш а. Обязательно. Веди себя хорошо, к Вадику не забывай заходить, а то он тут один без меня совсем свихнется.

М и к а. Я этого твоего Вадика боюсь.

 

В а д и м отмирает и начинает проделывать всё то же, что делал вчера вечером, только в обратном порядке – выдвигает ящик, достает контейнер для линз, немного запрокидывает голову, надевает линзы, встает, медленно одевается…

 

Л ё ш а (шелестя курткой, смеется). Что? Почему это ты его боишься, интересно мне знать?

М и к а. Он представляется мне каким-то насекомым, пауком или саранчой, или богомолом. Алёша, ты видел когда-нибудь богомолов? Знаешь ли ты, какие они огромные, зеленые, мерзкие, какие у них бесцветные, беспощадные глаза? Обыкновенный богомол – типичный хищник-засадчик, мимикрирующий под окружающие растения. Подстерегая жертву, он малоподвижен, при появлении ее в пределах досягаемости захватывает передними хватательными ногами, удерживая ее между шипастым бедром и голенью.

Л ё ш а (крадется к Мике). А потом он кладет добычу в свою огромную слюнявую пасть и (набрасывается на Мику) глотает ее, не жуя.

М и к а (хохочет, вырывается). Кстати, в отличие от самцов, которые питаются достаточно мелкими насекомыми, огромные, тяжелые самки могут нападать на насекомых такого же, а иногда и большего размера, чем они сами.

Л ё ш а (звонко чмокает Мику в щеку). Самка ты моя. Всё, самец поскакал в родной лес.

 

Звук закрывающейся входной двери – Лёша уехал, звук закрывающейся двери в комнату – Мика ушла в свою комнату. Тишина. В а д и м снимает с дверцы шкафа полотенце и выходит из своей комнаты.

 

Сцена шестая

 

Комната Вадима. В а д и м лежит в кровати, он тяжело болен. Постучав, входит М и к а. У нее в руках стакан молока.

 

М и к а. Вадим, современная медицина, конечно, шагнула далеко вперед по сравнению даже с веком девятнадцатым. И у нее, я уверена, найдутся возможности тебя вылечить. Но не надо забывать и о проверенных временем дедовских способах. Вот! Молоко с медом.

 

М и к а протягивает стакан В а д и м у. Тот не берет. Его глаза полузакрыты. М и к а ставит молоко на тумбочку, присаживается на край кровати, задевая руку Вадима. В а д и м резко отдергивает руку.

 

М и к а. Знаешь, Вадим, ты странный. Я переехала сюда к вам месяцев пять назад, да? Но ведь мы за это время разговаривали от силы раз десять. Да и то так, о пустяках. И в комнате я у тебя не была, то есть, конечно, я заходила. Но чтобы вот так зайти, присесть, это нет (осматривает комнату). А у тебя аккуратно, чисто. Как будто здесь никто не живет. Алёша любит тебя. Я люблю Алёшу. Он сказал, чтобы я к тебе заходила. (Вздыхает.) Что-то он не звонит. А доехать должен был еще вчера вечером. Может, что-то случилось? А, Вадим?

 

М и к а смотрит на В а д и м а. Протягивает руку, чтобы потрогать ему лоб, но не решается. Она видит, что В а д и м спит. Встает, занавешивает окна и выходит.

 

Сцена седьмая

 

Комната Вадима. В а д и м лежит на кровати с закрытыми глазами. Открывает глаза и видит в дверях две нечеткие фигуры. Приглядевшись, он узнает в маленькой Мику, в высокой и белой – врача.

 

В р а ч. Так-так, кто тут у нас больной?

М и к а. Вот же он лежит.

В р а ч. Где? Не вижу. Решительным образом нет тут никакого больного.

М и к а. Ну как же вы не видите! Но вот ведь больной, на диване лежит, под одеялом лежит.

 

В р а ч хмыкает.

 

В а д и м (Мике, зло). Тебя просили?

М и к а (Вадиму). А если бы ты умер?

В а д и м. Не умер бы.

В р а ч. Ну, так где же больной?

В а д и м. Да здесь я, черт возьми.

В р а ч. Нет, вы не больной, вы вы-здо-рав-ли-ва-ю-щий. И не надо нервничать, это неполезно.

 

В а д и м морщится. М и к а ухмыляется.

 

В р а ч. Присядьте, так, откройте рот, так, дышите… не дышите. Понятно. (Достает из сумки шприц, ампулу с лекарством, собирается делать укол.) Поворачиваемся.

 

В а д и м и не думает поворачиваться.

 

В р а ч. Что такое, в чем дело? Вас просто укусит комарик, ма-а-аленький, вот такой комар. А, понятно.

 

В р а ч показывает М и к е, чтобы она вышла. М и к а выходит. В р а ч присаживается рядом с В а д и м о м на краешек дивана. Готовит шприц.

 

В р а ч. Однажды поехал на вызов. Захожу в комнату к выздоравливающему. Смотрю, на высокой перине сидит старик, нет, даже старец, богатырь, герой, наверное, еще Куликовской битвы. На что жалуетесь? Мне, говорит, скоро сто лет исполняется, врача до сего дня в глаза не видывал, а тут сердце, говорит, прихватило. Я ему то да сё, снимайте, говорю, рубашку, послушаем вас. А в комнате с ним еще старушка была, жена, тоже древняя, ни одного зуба. Старец этот со своей перины: Аннушка, выйди. Она: как же это, я же тебе восьмерых сынов ро́дила, у нас уж, мне уже говорит, восемнадцать внуков и тридцать правнуков. О, представляешь? А он при ней рубашку расстегнуть постеснялся.

В а д и м. Скажите, зачем мне всё это знать?

В р а ч. Как это? Ну, просто рассказал вам, знаете ли, так сказать, удивительный момент своей трудовой биографии. Да. Что же в этом такого?

В а д и м. Почему я должен знать, сколько у этих людей детей, внуков, правнуков? Я никогда ничего не забываю. То есть сейчас благодаря вам этот герой Куликовской битвы и его беззубая старуха навсегда стали частью моей памяти, моей жизни даже. Кто вам дал право распоряжаться чужой жизнью?

В р а ч. Ну, как же, что же это? Я уже сам не молод. Люди как-то обычно разговаривают друг с другом, чем-то делятся, рассказывают какие-то случаи. Что же в этом такого, что же плохого?

В а д и м. Делайте свою работу и уходите.

 

В р а ч делает укол, выходит. В а д и м закрывает глаза. Слышит разговор в прихожей.

 

М и к а. Вы бледный.

В р а ч. Странный выздоравливающий.

М и к а. Да.

В р а ч. Вот рецептики. Вы ему кто?

М и к а. Я? Никто.

В р а ч. Так-так. Сходите в аптеку, купите, будете давать, как тут написано. Так-так. Странный больной.

 

Сцена восьмая

 

Вечер. Комната Вадима. В а д и м лежит в постели. Ему не лучше.

Стук в дверь, входит М и к а с кастрюлей, ставит кастрюлю на тумбочку.

 

М и к а. Будешь дышать сейчас.

В а д и м. Бред какой-то.

М и к а. Ингаляция как метод введения в организм лекарственных веществ посредством вдыхания ускоряет процесс выздоровления.

В а д и м. Уйди отсюда, а? Со своей кастрюлей.

М и к а. Знаешь, Вадим… я бы с удовольствием вышла из этой комнаты и больше никогда сюда не вернулась. Но что я скажу Алёше, если с тобой что-нибудь случится?

В а д и м. Да уехал твой самец-богомол, навсегда уехал. Бросил тебя. И ты убирайся отсюда.

М и к а. Что?! Откуда ты знаешь? Он что, тебе что-то сказал? Не может этого быть… Алёша... Ты обманываешь меня, ты специально говоришь, потому что… потому что ты и есть этот богомол, насекомое. Тебе наплевать на меня, на Алёшу, на доктора, на весь мир. Ты сидишь в своей этой норе, стучишь по клавишам, и тебе нет дела ни до кого. Забаррикадировался! Атомная бомба, цунами, крупный террористический акт, корабль с сотней пассажиров уйдет на дно, ты не шевельнешься, будешь сидеть на стуле и стучать по клавишам, пялиться в монитор. Ты мертвец, ты негодяй!

В а д и м. Я никому не мешаю.

М и к а. Он что, правда не вернется? Он должен был позвонить три дня назад.

 

М и к а плачет. Долго, с завыванием, как ребенок. В а д и м сначала лежит неподвижно, потом начинает ерзать, нервничать. Проходит несколько минут, В а д и м затаскивает кастрюлю под одеяло и начинает дышать, сначала тихо, а потом громко, чтобы М и к а услышала. М и к а замечает это, перестает плакать, смеется.

М и к а выходит из комнаты. В а д и м прислушивается, вылезает из-под одеяла, ставит кастрюлю на тумбочку. Звонит мобильный.

 

В а д и м. Да, Алексей, привет. Здоров. Нормальный голос. Понятно. Когда свадьба? Вряд ли у меня получится приехать, работы много. Почему я должен ей говорить? Алексей, Алексей, алло!

 

В а д и м хлопает в ладоши. Свет выключается. Лежит в тишине, слышит тихий плач М и к и за стеной.

 

Сцена девятая. Второй сон Вадима

 

Огромная кастрюля. Комната В а д и м а со всей мебелью, полом и дверью, но без стен, на дне кастрюли. В а д и м лежит на диване. Из пустоты через врезанную в несуществующую стену дверь маленькая старушка без зубов ввозит кровать. На этой кровати на высокой перине лежит старец, г е р о й  К у л и к о в с к о й  б и т в ы, в застегнутой на все пуговицы рубашке и в шлеме-шишаке с бармицей. В а д и м удивленно рассматривает деда, старуху. Вслед за ними в комнату входят сначала восемь пожилых мужчин, затем восемнадцать человек разного пола среднего возраста, затем тридцать девочек и мальчиков. Все эти люди несут чемоданы, рюкзаки, везут сумки на колесиках. Они стоят плотно, занимая все пространство комнаты.

 

В а д и м (почти кричит). Кто вы, что вам здесь нужно?

Г е р о й  К у л и к о в с к о й  б и т в ы. Ой ты гой еси, добрый молодец! Мы пришли жить к тебе, Вадим. Нам доктор сказал, что у тебя комната просторная, светлая. Мне скоро сто лет исполняется, врача до сего дня в глаза не видывал. (Толпящимся людям) Располагайтесь. Размещайтесь. Места тут действительно предостаточно. Заживем. Аннушка, самовар неси, сейчас чай будем пить.

 

Аннушка кряхтя уходит в пустоту. Люди начинают устраиваться, садиться на стол, на пол, они раскрывают сумки, достают вещи. Двое мужчин бодро передвигают шкаф, ставят на его место раскладушку.

 

1-й м у ж ч и н а. Ставь сюда, двигай-двигай. Еще как влезет!

 

На раскладушку тут же плюхаются несколько женщин, сажают на колени маленьких детей. Одна женщина начинает кормить младенца грудью. Другая достает из сумки фотографию в рамочке, ставит на стол, отодвигая ноутбук Вадима.

 

1-я ж е н щ и н а. Это мы с моим в Хургаде, еле вытащила его. Свет-то посмотреть надо, ну. А то как приклеенный сидит у телека. Пиво хлыщет. А там как белые люди – шведский стол – обожраться, коктейли всякие, ну. Олинклюзив, короче. Массаж там. Море теплое. В клуб пошли, как молодые прям. За барной стойкой сидели, как в кино американском прям.

 

Мальчик достает из рюкзака и выкладывает на стол учебник английского, тетрадь, пенал садится на стул Вадима. К нему подходит мужчина, ставит рядом настольную лампу, хлопает в ладоши – лампа зажигается. Мальчик раскрывает учебник, читает.

 

М а л ь ч и к. Ху из эбсэнт тудэй? Алёша из хиа тудэй. Мика из хиа тудэй. Доктор из хиа тудэй. Герой Куликовской битвы из хиа тудэй. Ху из эбсэнт тудэй? Вадим из эбсэнт тудэй.

 

Четверо мужчин подходят к дивану, на котором лежит В а д и м, подхватывают диван снизу и выносят через дверь, расталкивая толпящихся.

 

В а д и м. Бат, айм хиа.

 

Мужчины, переносящие диван, останавливаются и вопросительно смотрят на мальчика.

 

М а л ь ч и к (читает по учебнику). Вадим из эбсэнт.

В а д и м. Айм хиа, айм хиа, твою мать! Айм хиа тудэй.

 

Диван выносят. В а д и м, лежа на диване, смотрит, как люди обживают его комнату. Беззубая старуха, пройдя мимо В а д и м а, вносит в комнату огромный самовар. Стол выдвигают на центр комнаты, ставят на ноутбук самовар, из сумок достают чашки, блюдца, салфетки. На столе появляется огромный торт и другие сладости – конфеты, печенье. Рассаживаются. Те, кому не хватило места, стоят сзади, за спинами сидящих. Начинается чаепитие. Люди о чем-то оживленно беседуют, но В а д и м не может разобрать слов. Они смеются, потом затягивают песню. Песню В а д и м где-то слышал, кажется, ее пела бабушка, когда он был маленьким.

В а д и м плачет.

 

 

Сцена десятая

 

В а д и м просыпается в слезах. Он чувствует себя лучше. Осматривает комнату, замечает стоящую на тумбочке кастрюлю. Кажется, глядя на кастрюлю, он даже слегка улыбается. Свешивает с дивана ноги, садится, открывает ящик тумбочки, достает контейнер для линз, откручивает крышечки, надевает первую линзу, вскакивает, хватает кастрюлю и выбегает из комнаты.

 

Сцена одиннадцатая

 

Комната Мики и Алёши. Не слишком чисто, кое-где валяются вещи, на кресле лежит куча неглаженного белья. М и к а  в кровати, она уже проснулась, но не встает. Медленно открывается входная дверь. В комнату просовывается бледное лицо В а д и м а  и кастрюля. Один глаз прищурен – В а д и м успел надеть только одну контактную линзу.

 

М и к а. Вадим? Что случилось?

В а д и м (не входя). Я тут кастрюлю принес, возвращаю. Слезы вчера были. Не стоило. Куда поставить?

М и к а. На кухню отнеси.

 

В а д и м, немного постояв, уходит.

 

М и к а (громко). Вадим!

 

В а д и м возвращается с кастрюлей, проходит, замирает у двери.

 

М и к а. Вадим, я вчера наговорила тебе всего. Ты не богомол, ты меня пожалел.

В а д и м. Я не жалел.

М и к а. А кастрюля? Ты же дышать стал, чтобы я плакать перестала.

В а д и м. Я не жалел, меня вопли раздражали очень.

М и к а. А громко я, да?

В а д и м. Как… как… как синий кит какой-то.

М и к а (смешливо). Почему как кит? Синий.

В а д и м. Не меньше ста восьмидесяти восьми децибелов ор вчера был.

М и к а. Какой же ты нелепый. В трусах. С кастрюлей. Смешной.

 

В а д и м  в ужасе убегает, из прихожей доносится звук падающей кастрюли, копошение.

М и к а слышит сигнал входящего сообщения, берет телефон, читает смс, улыбается. Набирает ответ.

Через какое-то время В а д и м возвращается умытый, одетый и причесанный. Он осторожно, боясь задеть разбросанные вещи, мебель, пробирается к центру комнаты. Останавливается, смотрит на М и к у.

 

В а д и м. Алексей просил меня сказать…

М и к а (отрываясь от мобильного). Алёша написал. Он сегодня вечером приезжает. Он приезжает, слышишь, Вадим? Возвращается.

 

М и к а продолжает набирать сообщение. В а д и м разворачивается и молча уходит.

 

 

Сцена двенадцатая

 

Вечер. Комната В а д и м а. В а д и м сидит перед ноутбуком, стучит по клавишам. Кажется, ничего не изменилось. Звонок в дверь. Топот шажков. В а д и м слышит, что происходит в прихожей.

 

М И К А. Алёшка, ну что же ты, что? Почему не звонил? Что с тобой случилось? (Звук поцелуев.)

Л ё ш а. Привет, привет, самочка моя. Писал же – телефон украли, в поезде.

М и к а. Я так волновалась. Как съездил, как мама?

Л ё ш а. Всё путем, все живы-здоровы. Поздравь меня – военник получил.

М и к а. Поздравляю, поздравляю. (Звук поцелуев.) Раздевайся, я ужин приготовила.

Л ё ш а. Суши?

М и к а. Картошки сварила, курицу пожарила. Как ты любишь.

Л ё ш а. Какая ты у меня, ух! Как наш богомол?

М и к а. Да что с ним случится, сидит себе.

 

Открывается дверь, в комнату к В а д и м у входит Л ё ш а.

 

Л ё ш а. Здорово, Вадимыч (хлопает Вадима по плечу, прикрывает дверь). Вадь, я вернулся. Ну, это, дура эта Филимонова, сама не знает, чё ей надо. Это, спасибо, что Мике не сказал. (Садится на диван.) Чё, Гриффины вышли?

В а д и м. Вышли.

Л ё ш а. Врубай, малясь посмотрим и ужинать, а? Отметим мое возвращение.

 

В а д и м включает мультик, садится на диван рядом с Л ё ш е й. Л ё ш а смеется. Лицо Вадима неподвижно.

 

В а д и м. Алексей, ху из эбсэнт тудэй?

Л ё ш а (не отрываясь от экрана, смеясь). Чё? Смори, смори, ну Питер жжот.

В а д и м (громче). Ху из эбсэнт тудей?

Л ё ш а (поворачиваясь к Вадиму). Ты чё, Вадь, перегрелся? Ужинать пошли.

В а д и м. Я не голоден.

 

Л ё ш а удивленный выходит. В а д и м хлопает в ладоши. Выключается свет. Ноутбук продолжает показывать Гриффинов.

 

 

Сцена тринадцатая

Комната Вадима. В а д и м лежит с открытыми глазами. Он слышит, как за стеной Мика и Лёша занимаются сексом.

 

М и к а. Люблю, люблю, да, да.

Л ё ш а. Самка моя, давай же, еще. А. А. А.

М и к а. Богомольчик мой.

 

Лёша пыхтит, Мика стонет.

В а д и м отворачивается, накрывается одеялом с головой.

 

В а д и м (из-под одеяла). Вадим из эбсэнт тудэй.

 

 

Сцена четырнадцатая

 

Утро. Комната Вадима. Звонит будильник. В а д и м отключает будильник и начинает с еще большей четкостью и аккуратностью, чем обычно, проделывать утренний ритуал.

 

В а д и м (комментируя свои действия). Свесить ноги с дивана, выдвинуть ящик прикроватной тумбочки, достать контейнер с контактными линзами, открутить зеленую крышку, извлечь из контейнера правую контактную линзу, запрокинуть голову, оттянуть правое веко средним пальцем, поднять взгляд вверх, аккуратно приложить контактную линзу немного ниже зрачка к белой части глазного яблока. Аккуратно убрать палец от линзы и медленно, не спеша, опустить взгляд. Линза сама должна встать на положенное место – по центру глаза. Я сразу это почувствую. Аккуратно отпустить веко, два-три раза медленно моргнуть для того, чтобы линза плотно прилегла к глазу. Если после этого не появилось чувство дискомфорта, а глаз стал отлично видеть, это означает, что я все сделал правильно и можно теперь переходить ко второму глазу. Открутить белую крышку, извлечь из контейнера левую контактную линзу, запрокинуть голову, оттянуть левое веко средним пальцем, поднять взгляд вверх.

 

В а д и м поднимает взгляд вверх. Видит белый потолок.