Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
Союз Писателей Москвы  

Журнал «Кольцо А» № 68




Аркадий КУТИЛОВ

Foto1

 

АРКАДИЙ КУТИЛОВ – НАШ ЗЕМЛЯК

 

Несмотря на то, что жизнь Кутилова оказалась очень короткой, он успел оставить после себя огромное наследие, включающее в себя большое количество разножанровых произведений: стихов, прозы, рисунков, живописных работ.

Трудно, незачем и не нам судить о том, почему так закончилась жизнь человека, почему поэзия Кутилова была достойно оценена только спустя несколько лет после его смерти.

Стихи омского поэта вошли в антологию «Русская муза XX века», включены в антологию «Русская поэзия XX столетия», изданную в Лондоне на английском, наконец, – в нашумевшую антологию «Строфы века».

Чем же так притягивает к себе Аркадий Кутилов? Конечно же, своим необыкновенным творчеством и интересной  личностью, редким поэтическим даром.

Родился Аркадий в 1940 г. в таежной деревне Рысья Иркутской области, неподалеку от которой протекает речушка Кутил.

Вскоре после войны, похоронив мужа, Мария Васильевна Кутилова возвращается с двумя маленькими сыновьями: старшим – Юрием и младшим – Адием на свою родину, в село Бражниково Колосовского района Омской области.

Детство и юность Аркадия Кутилова прошли в живописном сибирском селе с двумя речками Ошей и Яченкой, ставшем источником творчества будущего поэта.

В 1947 году он поступил в Бражниковскую семилетнюю школу.

Адий был читателем от бога, книги  любил до безумия и читал их взахлёб. Кроме русских народных сказок, рассказов Джека Лондона, Александра Дюма, он особенно много читал о героях войны, особое место в его чтении занимала поэзия Марины  Цветаевой, томики запрещённых стихов которой попались ему случайно в местной библиотеке. Её поэзия оставила неизгладимый след  в душе будущего поэта.

В 1953 году Адий заканчивает семилетнюю школу. В то время в стране было модным движение Стахановцев. Он  решил ехать в г. Омск поступать в ремесленное училище на обучение профессии токаря, эта профессия в то время была престижной.

Он  сдал в училище документы и ему назначили день собеседования, но поступать он передумал, объяснив, что профессия токаря не даст свободы – будешь привязан к станку и всё, а он способен на большее в этой жизни и более высокие дела. Забрав документы в училище, он вернулся в Бражниково.

Его трудовая биография началась с рисования  прикроватных ковров на клеёнке, портретов, натюрмортов. Он одинаково хорошо рисовал карандашом, углём, гуашью, а позже масляными красками.

Адий учился на двухгодичном заочном отделении рисунка и живописи Московского университета культуры имени Крупской.

По словам Кутилова, заочный Народный университет дал ему достаточно знаний, чтобы выработать художественный вкус и своё видение  искусства.

В эти годы он работал заведующим сельским клубом и одновременно – художником-оформителем.

С октября 1962 года Аркадий  проходит армейскую службу  в дачном пригороде Смоленска – Красном  Бору.

Во время службы он активно включается  в жизнь местного литературного объединения, участвует в семинаре молодых литераторов, его стихи охотно печатают областные и армейские газеты, он получает высокую оценку своего творчества от таких поэтов, как Александр Твардовский и Николай  Рыленков.

На третьем году службы в армии с ним приключился интоксика- ционный психоз и он был комиссован. В подавленном состоянии, потеряв интерес ко всему, он возвращается в родное село, работает  журналистом в районных газетах.

Пережив тяжелейшую душевную депрессию, продолжавшуюся  около года, Аркадий возвращается к литературной деятельности.

Впервые его стихи появились в 1965 году в газете «Молодой сибиряк» и в сборнике «Тропинка на Парнас».

Адий Кутилов не получил литературного образования, однако он постоянно занимался самообразованием. Хотя он родился в Иркутской области, но своей «малой» родиной он считал село Бражниково. Ведь именно здесь происходило его становление и как человека, и как поэта.

Он перерос своё деревенское детство, оно для него навсегда осталось где-то там, в наивной мальчишеской вере в людей, в счастливое будущее.

После возвращения из армии Аркадий женится на любимой женщине, у них рождается сын.

В 1967, году после смерти матери, он с молодой женой и сыном уезжал в Иркутскую область, где он когда-то родился, на родину своего отца. 

Но через год Аркадий возвращается на свою малую родину – в село Бражниково.

Семейная жизнь поэта не складывается. В один год от него уходит жена, умирает родной брат и поэт остаётся один, без семьи и без дома.

Некоторое время он ведет кочевой образ жизни сельского журналиста, работает в целом ряде районных газет, нигде подолгу не задерживаясь.

Решив посвятить свою жизнь литературе, перебирается в Омск. Однако и в городе в судьбе поэта ничего не изменилось.

В течение многих лет его окружали только случайные люди и немногочисленные друзья.

Его домом, рабочим кабинетом становятся чердаки и подвалы, палаты психиатрических больниц, библиотека колонии, где можно было отдаться творчеству.

Несмотря ни на что, он писал почти круглосуточно. Сотни стихов,  десятки поэм. Наверное, только вера в Добро, в свой Талант, в своё Предназначение помогла ему вынести эти бесконечно долгие страшные годы.

«В стихах Аркадия Кутилова поэзия словно бы рождается еще раз, от Адама.

А. Кутилову надо было просто самому находиться в первобытных условиях, как В. Хлебникову, чтобы получалась поэзия. Только в звериной шкуре сознательного бомжа он мог стать сибирским киником с диогеновской  свободой мышления и стихосложения.

Но если теплолюбивому греку достаточно было бочки, то сибирскому Диогену «бочкой» служил весь мир, начиная с природы, выучившей поэта таежно-чистому языку» (Владимир Яранцев, город  Красноярск).

Читая его стихи, мы не найдем в них озлобленности или обиды. Напротив, его поэзия одухотворена любовью к людям, родной природе, к России. Он пел о своей «тихой родине», о заре, об утренней зеленой звезде, о любви.

Творчество Кутилова можно считать многоплановым, всеохватным, оно отражает в себе все проблемы, какие только могут взволновать сердце истинного поэта.

Нравственность и духовность, экология, философия и история, война и политика, наука и искусство – все эти темы поэт пропускает через свою мятущуюся, ранимую душу; заметно меняются его стиль и лексика, но везде слышен узнаваемый, «Кутиловский» неповторимый голос.

Почти все творчество Кутилова автобиографично. Он писал о людях, которых видел каждый день, писал о них с теплотой, окрашенной нотками юмора. За этим грустным юмором видна тоска разочарования, а иногда – и настоящее отчаяние. Кутилов не питал иллюзий относительно окружающей его жизни, при этом стремясь к тому, чтобы его образы вызывали у зрителя симпатию, но не жалость.

Жизнь Аркадия Кутилова прервалась на взлёте, он трагически погиб в 1985 году. 

Размышляя о судьбе Аркадия Кутилова, как-то явственнее, материальнее наводят на мысль о смысле старинного русского речения: «написано на роду». Да, поэту было написано на роду прожить недолгую, во многом несуразную, противоречивую, с высокими взлётами и мрачными провалами, жизнь, но сердцевиной, сутью, основой её было творчество.

Годы его активной творческой работы совпали с пресловутым периодом застоя, как теперь поименован отрезок времени 70-х и начала 80-х.

Интуитивно, рецепторами своего таланта Кутилов, как мог, сопротивлялся всеобщей нивелировке душ, всеобщему разрушительному нейтрализму. Он ушел в себя, сведя к минимуму потребности тела, жил аскетично, общался буквально с одним-двумя наиболее близкими ему людьми, но и то же время, – и это сегодня явственно видно по его стихам, – в поэте постоянно шла, не прерывалась работа души, которая никогда у него «не  ленилась». Тем не менее, окружающее время накладывало и на Кутилова свой отпечаток, ставило своё тавро – отсюда сарказм его стихов, горечь, порою и мрачность, родственная этакому «чёрному юмору». Несмотря ни на что, главным в жизни Аркадия Кутилова было творчество. Любил он живопись, особенно тепло говорил о Чюрленисе, любил классическую музыку –Бетховена, Чайковского, Скрябина, но сутью его натуры все же  были стихи. Они и остались после поэта.

«Судьба дала Кутилову право говорить о самых явных земных категориях, говорить остро и убедительно, потому что наделен он был редкостным поэтическим даром. И  пусть не успел  он  полностью реализоваться, но остались его необычные, фантастические рисунки, осталась его острая пластическая проза, наконец, осталась память о поэте в сердцах его друзей» – написал в  своем предисловии к первому сборнику стихов Кутилова «Провинциальная пристань» писатель Владимир Макаров.

Кутилов не сумел издать при жизни книг, оставив разрозненные записи своего творчества и неполные факты биографии. Но самые страстные поклонники «кутиловской» поэзии торопятся успеть собрать воспоминания о нём современников и то, что осело когда-то в домашних архивах его знакомых и друзей.

У него ещё всё впереди.

Будет в городе Омске и улица, носящая его имя, будет и всероссийское признание.

Творчество Аркадия Кутилова забвению не подлежит.

Оно будет жить и после нас. Будет жить и тогда, когда о многих из нас, нынешних, никто вспоминать не будет.

 

Материал подготовили Н.А. Арзамасцева, А.В.Козырев

 

 

 

«МОСКВА ПРИДУМАЕТ МЕНЯ…»

 

* * *

 

Не пойму я тебя, иноверца,

наши взгляды давно разошлись.

Расстоянье от сердца до сердца –

может, час, может, целая жизнь…

 

Через чащу добра и порока,

сквозь уступки, пинки и тычки...

...А прямая до сердца дорога –

не длиннее вот этой строки.

 

 

ТЫ

 

Кем-то в жизнь ты неласково брошена...

Безотцовщиной звали в селе...

Откопал я тебя, как картошину,

в чуть прохладной сибирской земле.

 

Я впустил тебя в душу погреться,

но любовь залетела вослед...

 

И теперь на тебя насмотреться

не смогу и за тысячу лет.

 

 

В СЕМЬЕ

 

В семье

значение всех событий

приобретает особый стиль:

 

погиб «Титаник»;

родился Витя;

зелёный чайник снесли в утиль...

 

Война в Камбодже;

сосед буянит;

украли сумочку у жены...

 

«Титаник» жалко,

и жалко чайник...

 

В семье

масштабы

упрощены.

 

 

ВОЙНА

 

Есть я, есть ты в зелёном кимоно,

и телевизор смотрит диким глазом...

Я не люблю военное кино:

там всё не так, как в дедовых рассказах.

 

Я скромный зритель, тютя и губан.

Не для меня твоей причёски грива.

Тебе нужней экранный горлопан,

который «умер» точно и красиво.

 

Он после съёмок бросится в такси,

ты в мыслях сядешь рядом на сиденье...

И вот тогда – о господи, спаси! –

мне так нужны войны цветные тени!..

 

И я взовьюсь, как утка на лету –

трофей твоей добычливой охоты.

Вот пусть тогда распорют темноту

брюхатые десантом самолёты!

 

Пусть бомбы сядут к праздничным столам,

пусть взрыв-букет цветёт в руках у смерти.

Лежит кругом людей кровавый хлам,

и хлопья пепла носятся, как черти!..

 

...Я не люблю военное кино!

Люблю тебя в зелёном кимоно!

Ревную дико, тупо, ослеплённо!

Люблю тебя в проклятии зелёном!..

 

...Зачем ты смотришь в чёрное окно?!

 

 

* * *

 

Ты брошена, разбита, искорёжена,

над письмами закончился твой пост.

Душа твоя в конвертики уложена

и злобой перетянута внахлёст.

 

Ты волосы болванишь чуть не наголо, –

смотрите, мол, а мне на вас плевать!

Ты стала узколицая и наглая,

слова твои – всё «мать» да «перемать»...

 

Ты брошена, судьба – сплошные дыры,

и голос недоверием изрыт.

Старушка из семнадцатой квартиры –

«Хороших не бросают!» – говорит.

 

Ребёнка незаконного, внебрачного

таскаешь контрабандой под плащом...

А пошлина давно уже уплачена

бессонницей, слезами и дождём.

 

Ты брошена, ты, значит, нехорошая.

Ты брошена, как камушек со скал.

Ты брошена и сплетней припорошена...

А я как раз такую и искал.

 

МОЙ ДЕНЬ

 

В этот день я не знаю ни границ, ни оков,

даже Смерти кричу: «Эй, мадам, будь здорова!..»

В этот день мне плевать на когорту врагов –

от швейцара Никиты до министра Петрова.

 

Не медведь, не змея, не енот, не лиса, –

я такой Человек, что найдёте ли кроме-то!

Режу правду в глаза, крою матом туза,

не пугаюсь часов и коварных барометров.

 

В этот день я бросаю любые дела.

Пусть отделы зарплат от убытков повесятся!

 

...Это день 32 числа

любого текущего месяца.

 

 

ВКЛАДЫШ К МОЕЙ ТРУДОВОЙ КНИЖКЕ

 

Вот я умру, и вдруг оно заплачет,

шальное племя пьяниц и бродяг...

...Я был попом, – а это что-то значит!

Я был комсоргом, – тоже не пустяк!

 

Я был мастак с багром носиться в дыме.

Я с топором вгрызался в синий бор.

Я был рыбак, и где-то на Витиме

мой царь-таймень не пойман до сих пор.

 

Я был художник фирмы «Тети-мети».

Я под Смоленском пас чужих коров.

Я был корреспондентом в райгазете

и свёл в могилу двух редакторов.

 

Учил детей и им читал по книжке,

как стать вождём, диктатором Земли...

И через год чудесные мальчишки

мою квартиру весело сожгли!

 

Я был завклубом в маленьком посёлке.

Поставил драму «Адский карнавал»...

И мой герой, со сцены, из двустволки,

убил парторга. В зале. Наповал.

 

Бродягой был и укрывался небом.

Банкротом был – не смог себя убить...

Я был... был... был... И кем я только не был!

Самим собой?.. А как им надо быть?..

 

 

ЛЮБОВЬ И ДОЛГ

 

Звучи, мой стих, во храме и в овине!

Про верность долгу слушайте рассказ.

Он токарь был, она была графиня,

и вот судьба свела их глаз на глаз...

 

Шальная ночь гудела соловьями,

и месяц млел от призрачной тоски.

«Мне хорошо, – она сказала, – с вами!»

Он промолчал, лишь стиснул кулаки.

 

Она цвела заманчиво-жестоко,

её желал и мёртвый, и живой.

Но он был токарь, первоклассный токарь,

и секретарь ячейки цеховой!

 

Вуаль графиня скинула не глядя,

но он угрюм, как танковый завод.

Графиня рвёт с себя тугое платье,

но он угрюм... Графиня дальше рвёт.

 

Графиня бьётся, стонет, свирепеет

в почти предсмертной чувственной тоске.

Он членский взнос (четырнадцать копеек)

в кармане сжал до хруста в кулаке.

 

Графинин вид чертей ввергает в трепет!

Бог очумел от шёлковой возни!..

Сам Луначарский, вдруг явившись в небе,

ему вскричал: «Возьми её, возьми!»

 

Но он её окинул гордым глазом

и – «Нет! – сказал. – Хоть жгите на огне!»

Она лежала в стадии экстаза,

а он стоял немного в стороне.

 

Не сдался он, так чист и неповинен!

Бушуй, наш враг, от ярости бушуй!

 

Он токарь был,

она была графиня...

Он – просто токарь,

а она – буржуй!

 

  

* * *

 

Назло несчастьям и насилью,

чтоб зло исчахло наяву,

Земля придумала Россию,

а та – придумала Москву.

 

И вечно жить тебе, столица!

И, грешным делом, я хочу

стихом за звёзды уцепиться,

чтоб хлопнуть вечность по плечу.

 

Живу тревожным ожиданьем,

бессонно ямбами звеня...

Мой триумфальный день настанет:

Москва

придумает

меня!

 

 

РОМАШКА

 

Гляжу в цветок солнечноликий:

какая дивная трава!..

... Умы великие велико

эпох вращают жернова...

 

Живут и броско, и отважно –

под шорох звёзд и гром атак...

 

А что по поводу ромашки

сказать могли бы вы?..

Итак...

  

Ева: 

Адам бледнел и прятал очи,

и прятал очи, и бледнел...

И вдруг сорвал один цветочек

и бросил мне... и покраснел.

  

Сократ: 

Ты – Ромашка,

я – Сократ.

Я твой раб –

со лба до пят.

 

Архимед: 

Триумф ромашки недалёк...

Зачем бросаться нам в глубины,

коль скоро, глядя на цветок,

народ придумает турбины...

 

Юлий Цезарь: 

Ромашка – чудо. Всё. Без прений!

Иначе – ссора и война...

Ромашка – выше подозрений,

как Юльки Цезаря жена!

  

Христос: 

...И будет день, и в блеске дня

отпустит крест остатки плоти…

Народ ромашками меня

к земному шару приколотит...

 

Фома неверующий: 

Здесь, может, видимость одна?

А если видимость, то чья же?

И почему белее сажи?

Да и ромашка ли она?

  

Илья Муромец: 

Мне – копьё да кобылушку чалую,

да всю жизнь бы не падать с седла.

А избушка моя в Карачарове

вся ромашкой давно заросла.

  

Баба-яга: 

На свиданья всё летаю,

истрепала сто плащей...

Дай, ромашка, погадаю:

любит-нет меня Кащей?..

 

Кащей: 

Мне ведьмы шлют приветов массу,

ромашек воз и прочих див...

А я всё злато сдал в сберкассу –

и получил аккредитив...

 

Чингис-хан: 

Я помню пленницу одну,

одну славянскую княжну...

 

За гордый взгляд её убили:

не покорилась мне она...

Когда я умер, на могиле

ромашка выросла одна. 

 

Борис Годунов: 

О кровавых ромашках не врите вы,

будто я закровавил цветки...

Во дворе, где зарезали Дмитрия, –

васильки, васильки, васильки!!!

 

Отелло: 

Девчушка-ромашка – монетка-бедняжка...

Какой же злодей прикарманит?!.

Любит – не любит, вздохнёт – приголубит…

Обманет!..

 

Дон Кихот: 

О сеньоры,

ромашка во мне

будит дальние отблески счастья...

 

Я за счастьем

гонюсь на коне

да осла прихватил. На запчасти. 

 

Капитан Флинт: 

Эй, с цветочком!..

Да как вы посмели?!.

Прочь со шхуны!..

Убью невзначай!..

 

Пару слов о ромашке?..

С похмелья

помогает ромашковый чай.

 

Степан Разин: 

Бабам – мёд,

гулякам – бражку,

вдовам – плач,

а девкам – пляс...

 

Розы – всем!..

А мне – ромашку...

А боярам –

пулю в глаз! 

 

Петр Первый: 

Сей злак матросу и солдату

снимает сто душевных мук...

Послать

в пробирную

палату!..

В отдел лекарственных наук.

 

Страдивари: 

Три вещи всего совершеннее в мире:

ромашка

да скрипка...

да Ту-104.

 

Робинзон Крузо: 

Славно было, деточки:

попугай на веточке,

людоеды, Пятница, море...

А теперь:

попугай – в клеточке,

булка хлеба в сеточке,

да ромашка-Машенька –

не жена, а зверь! 

 

Капитан Кук: 

Когда меня

ромашки доедали,

от ужаса

туземцы трепетали. 

 

Екатерина Вторая: 

Я Потёмкину

в спальне бросила:

«Я ромашка... Спаси от осени!..»

 

...Утром

русские кобели

все ромашками расцвели! 

 

Сальери: 

А Моцарт

во сне

обозвал меня братом,

и грохнул над полем отрывистый стон.

 

Ромашковым лугом,

ромашковым садом,

ромашковым ядом закончился сон!..

 

Суворов: 

Помилуй бог, какая прелесть!..

Ромашка, ты ли это, ты?..

...Ну что, ребята, насмотрелись?..

Вперёд! за русские цветы!.. 

 

Кутузов: 

Ромашковое поле?

Сей знак для нас хороший...

Ну, с богом, брат де Толли!

Давай, Багратиоша! 

 

Конёк-горбунок: 

Хоть желудку тяжко,

хоть смеются свиньи, –

пусть растёт ромашка!..

Пожую полыни. 

 

Хлестаков: 

Да я... да мы... да Пушкин Шурка!..

Р-р-ромашка, крошка!.. Сто чертей!..

Я вам пришлю из Петербурга

двенадцать тысяч орхидей!..

 

Демон: 

В поэме «Демон» прелести немало.

Но Лермонтов из виду упустил:

меня Тамара Димой называла,

когда я ей ромашки приносил.

 

Печорин: 

Любовь, ромашка,

тлен и прах...

Кино, вино да буги-вуги...

 

Я пью да сплю,

да вот на днях

убил Грушницкого. От скуки. 

 

Плюшкин: 

Подмётка, пряжка?..

Ах, нет, ромашка...

Ну, бросьте в кучу –

на всякий случай. 

 

Дантес: 

Ромашка – дрянь!

Я свет познал...

Таких жар-птиц

сбивал в полёте!..

Таких поэтов

корчевал!..

А вы –

ромашку мне суёте! 

 

Обломов: 

– Эй, Захарка, откуда депеша?

– Это цветик...

– Ну выбрось, свинья!

– Дык хорош...

– Дай посудину, леший!..

– Для ромашки?

– Да нет, для меня.

 

Храбрый портняжка: 

Одним махом

семь дубов поломахом!

А качнётся ромашка –

и растает портняжка –

от нежности...

 

Рыцарь К.К.К.: 

Негр с ромашкой?

Крой их!..

Линчевать

обоих! 

 

Анна Каренина: 

Прислал мне Вронский

три цветка:

ромашка, лилия и роза…

 

Один из них

похож слегка

на колесо от паровоза...

 

Карл Маркс: 

Демократическая личность!..

Природой создана не зря...

Ромашка смотрится отлично

в руке царя – и косаря.

 

Человек в футляре: 

Ромашка?.. Господи, прости!..

И где? – у парня за фуражкой!..

Скорей в участок донести, –

здесь пахнет вовсе не ромашкой! 

 

Ванька Жуков: 

«Милый дед, я твой ответ получил, –

чтой-то почерк у тебя стал нестарый…

А почтарь мне две ромашки вручил,

говорит, что от дедушки Макара...» 

 

Столыпин: 

То было в марте...

Нет, в апреле, –

как раз расцвел Нескучный сад...

Одна курсистка

на расстреле

ромашку бросила в солдат!.. 

 

Шерлок Холмс: 

На лепестках – губная краска...

Ромашкой пахнет тут и там...

Любовь и ревность... Дело ясно!

Вы арестованы, мадам! 

 

Ленин: 

Архиневинная,

архипрекрасная,

как мысль мужицкая, проста...

Была б ещё

и цветом красная –

и был бы символ хоть куда! 

 

Чапаев: 

Чуть-чуть снежок

и неживая...

И может слопать

чей-то конь...

 

Ромашка,

дура полевая...

А ну-ка, Петька,

дай гармонь!..

 

Бравый солдат Швейк: 

Ура! да здравствуют фуражки,

штаны, кальсоны и пиджак!..

Ромашки, пушки, каталажки!..

И кружка пива натощак! 

 

Эйнштейн: 

Она сравнительно ничтожна,

не галактический формат...

На вечный двигатель похожа,

плюс нежность, смысл и аромат. 

 

Чарли Чаплин: 

Смех и слёзы – так просто, –

прочь весь лоск и стекляшки!..

Пусть – штаны не по росту

да ромашка в кармашке...

 

Остап Бендер: 

Пишу задумчивые строки:

«Висит ромашка над столом,

белеет парус одинокий

в тумане моря... за углом...»

 

Рокфеллер: 

Весь в поту – не просыхаю:

все деньгу гребу лопатой...

Над ромашкой не вздыхаю,

потому такой богатый.

 

Буратино: 

Куклы в пыльный запрятаны ящик,

и в каморке под лестницей тьма...

Папа Карло всё чаще и чаще

вместо хлеба приносит ромашки...

 

Дед Щукарь: 

Кто ромашка такая

и каковский в ней чин,

мы с Давыдовым знаем,

да пока помолчим.

 

Эйзенштейн: 

Кино мельчает. Странно, странно.

Гудки, штыки, прокатный стан...

Как говорится, кризис жанра...

А ну, ромашку – на экран! 

 

Ежов: 

Товарищ Якир,

вы лихой командир!..

Пожалте в наркомью светлицу...

 

Для вас припасён

деревянный мундир,

и даже – ромашка в петлицу!

 

Гитлер: 

Ромашки

в будущем,

возможно,

еврейской плотью назовут:

я их

вытаптывал –

безбожно...

Да вот не вытоптал – живут!

 

Сталин: 

Букет белорусских ромашек?..

Букет?.. Без звонка и письма?!.

Букет?.. Без записочки даже?..

Букет... белорусских ... рома...

Хм... Подозрительно! 

 

Неизвестный солдат: 

«Ромашка», откликнись

сквозь время и смерть!..

Один я остался на свете...

«Ромашка», «Ромашка», «Ромашка», ответь!..

 

...«Ромашка» уже не ответит...

 

Хрущев: 

Наш цветочек,

в доску наш!..

Исключительный

фураж!

 

Марсель Марсо: 

«Цветочек, как колесо...»

 

– Пардон, объявляйте, сударь:

 «Выступает Марсель Марсо! –

 «Колесо. Квадратное чудо». 

 

Мао Цзедун: 

Мы вышли в сад...

Луна, как Мы, сияла...

Цвела ромашка,

скромная, как Мы...

 

Мы усмехнулись

горько и устало:

цветок – и Мы

среди вселенской тьмы!.

 

ЭВМ: 

Ромашку – в пасть,

изучим малость...

2а + в

тах-тах, пам-пам...

 

...Алё, простите,

я сломалась, –

цветы

пока не по зубам.

 

 

* * *

 

А мысли шагают коряво,

а губы от страха спеклись...

Уходит... жена или слава...

свобода, а может, и жизнь.

 

На лучшем твоём перекрёстке

она – у другого в руках.

Не порти, дружок, папироски,

не бейся в ревнивых силках.

 

Когда над телами убитых

враги распивают вино,

убитым уже не обидно,

убитым уже всё равно...

 



Кольцо А
Главная |  О союзе |  Руководство |  Персоналии |  Новости |  Кольцо А |  Молодым авторам |  Открытая трибуна |  Визитная карточка |  Наши книги |  Премии |  Приемная комиссия |  Контакты
Яндекс.Метрика