Елена СЕВРЮГИНА

 

Родилась в Туле. Поэт, критик, эссеист, кандидат филологических наук. Выпускающий редактор интернет-альманаха «45-я параллель». Редактор отдела «Ликбез» журнала «Формаслов», журналов «Гостиная» и «Сетевая Словесность». Публиковалась в журналах «Дружба народов», «Знамя», «Нева», «Урал», «HomoLegens», «Prosōdia», «Интерпоэзия», «Новый журнал», «Плавучий мост» и др. Живет в Москве.

 

РОДИЛСЯ СВЕТ – И НАЧАЛСЯ ОТСЧЁТ…

 

*  *  *

поэт не спал – он бодрствовал ночами

он был немного пьян чуть-чуть печален

обескуражен мира кривизной

но всякий раз с азартом казановы

он брал и выкривлял его по-новой

в со-авторстве с луной

и было всё до боли настоящим

в пустой квартиры беспокойной чаще

шкафы-деревья табуреты-пни

зловещие болотные огни

застывшего на время циферблата

водопроводных кранов камыши

поэт ходил терял себя в глуши

в лучах потустороннего заката

за несколько секунд перед грозой

и сердца задремавший мезозой

проснулся раскачался до предела

обжёг деревья ласковым огнём

и вот он – мир и – радуга на нём

змеистой полосой водораздела

ручьями разноцветными течёт …

родился свет – и начался отсчёт…

 

 

*  *  *

нас извлекут из пустоты,

не сразу всех – поочерёдно,

и вспыхнут грустные цветы

на коже памяти подводной,

и вспомнит вечная вода,

вращая времени спирали,

о том, чем были мы тогда,

когда ещё не умирали

 

когда в бесплотной высоте

мы были лепетом и летом

и, не имея глаз и тел,

срастались голосом и светом,

когда, оставшись за дверьми

не нами созданного рая,

внезапно сделались людьми,

себе судьбу не выбирая

 

а было всё – и грех, и град,

и грот, и горы, и ограда,

а было все – и смех, и сад,

и солнце с привкусом распада…

саднит вчерашняя зола,

но грезит смыслами земными

небес чернильная смола,

ища потерянное имя…

 

 

*  *  *

это кто шагает вслед за мной

в призрачной накидке ледяной

сны выводит за руку и стелет

памяти бессвязные круги

режет воздух нажимает delete

и внутри включается «беги!»

 

и ложусь я будто бы живой

в трёхметровый снег под головой

в облако пугающего дыма

в чёрную густую тишину

а внутри колотит нестерпимо

кто-то у кого давно в плену

 

вот опять я с ним наедине

я ли в нём а может он во мне

этот свет внезапный и раздетый

громко выплывающий из тьмы

как в степях затерянное гетто

как глоток обугленной зимы

 

это ли не мой треклятый рай

выбирай другое выбирай

приручай привычное земное

тянущее к бренному жилье

но опять оно идёт за мною

горькое глубинное моё

 

 

*  *  *

чуть-чуть позолотит –

и вот уж вознеслось

и в зубы не смотря

дареному коню

я к ветреной траве

испытываю злость

я чувствую любовь

к холодному огню

я эхо всех веков

и плоть моя – альков

внутри меня скрипят

слепые маяки

и звуки шелестят

по телу облаков

и всплескивает страсть

мурашками реки

ирги дорожный вкус

малины сладкий груз

по илистому дну

шуршащие ерши –

кого благодарить

что я как прежде длюсь

живу во всех мирах –

и малых и больших

 

 

*  *  *

                             Григорию Князеву

 

плодов снимали много в том году…

носили вёдрами, затеивали бражку,

до вечера все окна нараспашку,

и кухня в абрикосовом чаду

 

плодов снимали много в том году,

и воздух был от запахов тяжелый –

в тени ограды прятался крыжовник,

а яблони стояли на виду…

 

а в этот год – седые стебли трав,

и на столах рябиновые вина,

переломилась жизни сердцевина

и стукнуло внутри – пришла пора…

 

куда ни глянешь – тусклые дома,

освобождённые от бремени хозяев,

пустые окна-рты свои раззявив,

стоят, как Чацкий в «Горе от ума»…

 

и вот зима – как видно, на беду –

и сад, такой растерянный и робкий ,

в метельной замяти совсем не видит тропки,

где, черная, по белому бреду…

 

плодов снимали много в том году ….

 

 

ПОСВЯЩЕНИЕ КАЗАНИ

 

я выхожу из вагона – мои глаза

щурятся, в сотый раз привыкают к свету

в пламени зимнем гордо горит Казань

слепят сияньем храмы и минареты

в сердце кремлевском

тайны хранит мечеть

непостижима

прелесть восточных черт

 

и оттого,

словно у мотылька,

поступь моя

радостна и легка

и оттого

мой ускоряет шаг

гул площадей в ушах

 

вот прохожу

там, где слова пролил

горькой слезой

честный Муса Джалиль

храмы стоят,

словно столпы из льдин –

славный Тукай

бьется в моей груди

 

славься, Казань,

ибо тебя любил

первый романтик

Каменев Гавриил

манит меня

город, стоглав и бел,

тот, что старик Державин

в стихах воспел

 

город чудес,

твой не померкнет нимб,

если двумя

архангелами храним,

так за тебя

против людского зла

два Гавриила

держат свои крыла

 

я захожу в вагон – а глаза чадят

словно впитали горечь свечного плача

им тосковать по снежным твоим дождям

по куполам, от вечных молитв горячим

тронется поезд,

дымом рассеет грусть

знаю что скоро

снова сюда вернусь…