Татьяна ВИНОГРАДОВА
Татьяна Виноградова (настоящее имя - Смирнова Татьяна Евгеньевна) – поэт, критик, редактор, переводчик, график. Кандидат филологических наук. Окончила факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова (1990) и аспирантуру филологического ф-та МГУ им. М. В. Ломоносова (1997). Автор 6-ти стихотворных сборников. Стихи и статьи опубл. в журн. «Арион», «Дети Ра», «Юность», альм. «Словесность», «45-я параллель» и др. Участница ежегодного фестиваля русского верлибра (1997–2011). Член Союза писателей Москвы (с 2002), Московского отделения Союза литераторов РФ, Творческого Союза художников России. Участница литературной группы «Другое полушарие» (экс-«СССР!»). Лауреат конкурса "Tivoli Europe Giovani" (Рим, 1997). Лауреат журнала «Дети Ра» (2011).
Родилась и живёт в Москве.
ЧЁРНЫЙ СВЕТ, БЕЛАЯ ТЬМА
* * *
Чёрный свет, белая тьма.
Разлеглось повсюду отечество.
Родная, чужая, слепая страна, –
кресты, купола, сума да тюрьма…
Я не хочу сойти здесь с ума.
Ненависть к родине – это не лечится.
Россия, Расея… Всё те же дела, –
пошла писать кренделя:
бабло, купола, «ответ за козла»,
телевизионное «бла-бла-бла»,
всенародное вечное «бля»…
Чёрный свет. Белая тьма.
И полны закрома векового дерьма.
…Но ведь было! – Серебряный морок берёз,
и над Лизиным прудом – мерцанье стрекоз,
и Татьяна гадала в крещенский мороз,
и сияла вдали Покрова на Нерли…
Что же? Всё под откос?
«Отвали, досвидос»?
Белоснежная нежная тьма.
Русь моя, где ты? А где я сама?
– Бездорожье. Безвременье. Безнадёга.
И повсюду, повсюду отечество
разлеглось.
Где же к храму дорога?
– Нет ответа. Нет слёз. Досвидос.
Ненависть к родине – это не лечится.
УСЫНОВЛЁННАЯ, УДОЧЕРЁННЫЙ
В США в графе о родителях слова «отец» и «мать»
заменены на «родитель 1» и «родитель 2»... чтобы
гарантировать нейтральное обозначение пола родителей
ребенка и в знак признания различных типов семьи».
Во Франции теперь нет понятий "папа" или "мама".
Их заменили на "родитель А" и "родитель Б". Однополым
парам можно усыновлять детей и регистрировать браки.
Из сообщений СМИ
– Мама, папа, где вы?
Я не знаю, я ваша сын
или ваш дочка?
Ребёнок 1 или ребёнок 2?
А можно, я буду просто –
Дитя Человеческое?
Можно, родитель 1, ну скажи?
Эй, собачатель 1, не лезь к кошателю 2!
И так уже на дереве трясётся бедный… бедная…
бедное животное.
– Родитель Б, а ты мне споёшь колыбельную на ночь?
Ну, басом, ну и что?
А родитель А – тоже басом – пусть подпоёт.
Один – два, один – два, ать-два,
А – Б, "а" и "бэ" сидели на трубе.
"А" упало, "бэ" пропало –
и опять я сиротой.
...Можно мне в приют, домой?
КАЖДЫЙ ВТОРОЙ
(нетолерантный рэп)
они сидят на корточках
они курят кальян
и из глаз их глядит великая степь
и каждый второй чингисхан
они метут наши улицы
продают хачапури и молоко
они живут в наших подвалах
их родина далеко
они говорят гортанными голосами
они грустят под иностранными небесами
они почти не понимают по-русски
мы совсем не знаем их языка
наша совместная жизнь нелегка
когда-нибудь они бросят мётлы
лопаты и мастерки
когда-нибудь они покинут подвалы
и встанут с корточек
и выплюнут кальянные мундштуки
и они откроют все двери
все глаза и все книги судеб
и окажется что их больше чем нас
а мы неизвестно где
а мы неизвестно где
а мы неизвестно где
и я не знаю о чём ещё петь
когда восходит лунный серп-ятаган
и из наших глаз глядит великая степь
и каждый второй чингисхан
и каждый второй чингисхан
и каждый второй