Сергей ЛУКОНИН

 

Сергей Михайлович Луконин родился 8 января 1942 г. в Москве. Окончил МГПИ им. В.И.Ленина, исторический факультет. Много лет работал в центральной печати: «Комсомольская правда», издательство «Молодая гвардия», «Литературная газета». Автор книг и сборников для детей, а также составитель  книг своего отца Михаила Луконина, автор статей и очерков  о жизни творчестве поэта. Член творческих Союзов России: журналистов, писателей, художников.

 

ГОЛОС ЛУКОНИНА

К 95-летию поэта Михаила Луконина

 

В 70-х годах Всесоюзная студия грамзаписи выпустила пластинку записи стихов в исполнении Михаила Луконина. Она  хранится у меня дома, с его дарственной надписью на обложке.

Вот я сказал: «в исполнении»…И не прав.  Слово это скорей подходит чтецу-профессионалу. Ведь особенным артистизмом отец не обладал, в отличие от Евгения Евтушенко, который и в жизни и поэзии -  великолепный артист. Читал он «вязким», хрипловатым голосом, и не сразу вводил в русло, читаемого им с эстрады стихотворения. Но вот он махнул рукой, улыбнулся слегка, прищурив карие глаза, и вы  мгновенно оказываетесь в  мире человека, с его сердечной болью по не пришедшим с войны Коли Отрады, Миши Кульчиского, Павла Когана, Николая Майорова, по запаху осколков от снарядов Мамаева кургана,  по неизбывному чувству, «когда любовь потребует любви». Грамзапись, конечно же, не живое общение, но тем, может быть, она хороша, что голос Михаила Луконина – это сама Поэзия. А, значит, жизнь.

 

 

Прежде чем слушать пластинку, стоит заглянуть в предисловие, написанное Беллой Ахмадулиной, причем в периодике, по-моему, нигде не опубликованное. Вот оно:

«Я очень люблю голос, который вы сейчас услышите. Голос поэта Михаила Луконина. Без его участия, совета и привета моя жизнь была бы много беднее. Я буду говорить о голосе Михаила Луконина, называя «голосом» творческую манеру, или почерк, или характер поэта, - как вам угодно.

Так вот, голос Михаила Луконина отчетливо, внятно и сразу заметно определился в нашей поэзии в 1940 году. Мне кажется, что отсчет начинающейся зрелости и известности поэта Луконина следует вести от стихотворения, сразу ставшего знаменитым:

«Я жалею девушку Полю,

Жалею за любовь осторожную»…

Так начинается, словно застает нас врасплох, заманивает и ведет за собой -  стихотворение, посвященное Коле Отраде, а кончается оно такими строками:

«А если бы в марте,

                   тогда,

                               мы поменялись местами,

Он

           сейчас

                      обо мне написал бы

                                                        вот это»

 

между тем и другими строками уместились исчерпывающим сведения об авторе и его ровесниках, какими они были в ту пору. И говорится об этом с живым азартом молодого сердцебиения, объединяющим любовь, отвагу, скорбь и надежду. Стихотворение это знаменательно еще и тем, что оно раз и навсегда обнаруживает все особенности голоса Михаила Луконина: совершенную,  ничем не скованную свободу речи, непринужденную доверительность интонации.

А сейчас я почтительно предоставляю слово Павлу Григорьевичу Антокольскому. Вот он написал мне: «Я так рад, что  ты пишешь о Луконине! Я  с волнением подумал, что между мной и  им такая же почти разница возраста, как им и тобой, а все же мы едины, и любим друг друга и друг у друга учимся. Я вспомнил вдруг то, что ты не можешь помнить. Ты, конечно, знаешь его стихотворение о госпитале, и о слепом танкисте, диктующем письмо о собственной смерти, и о поэте, пишущем это письмо. Он: Не вернусь…» - А он: «Приду! Приду!». Так вот, я помню, как Луконин читал эти стихи в 47 году – молодой, острохудой, имеющий в облике то особенное выражение отваги и жизненной силы, которое отличало всех молодых людей с победой вернувшихся с фронта. Я восхищался им и верил в него, с особенной силой ощущая исцеляющий, обнадеживающий смысл этого стихотворения и вообще искусства. Тогда я впервые подумал не только о том, непоправимо отняла у нас война, но и том, что она дала нашему уму и духу. Волга и война – вот главные силы судьбы, предрешившие дальнейшее развитие личности и творчества Луконина».

Горестный опыт потерь стал нравственным  приобретением поэта:

«Но лучше прийти

С пустым рукавом,

Чем с пустою душой»

Я впервые увидела Луконина в 1955 году, а Волга и война все еще были при нем, или в нем. И так это всегда и будет. Их постоянное присутствие в его памяти сквозило в облике, странно сочетаясь с небрежной современной  элегантностью в речах, в повадке, в стихах, которые я услышала на первом праздничном Дне поэзии во дворе университета на Моховой. К тому времени Луконин уже стал маститым поэтом, и потому так пленял и воспитывал его неожиданный способ общения с начинающими писать. Улыбкой, речью, предполагающей дружество на равных, грациозно-угловатой спортивной осанкой, свидетельствующей о силе и великодушии, он лишал собеседника молодой вздорной строптивости, ничему преднамеренно не учил и поэтому мог научить многому.    

Поэзия – всегда поиск точного совпадения между словом, которое говоришь, и который имеешь в виду. И Луконин преуспел в этой многотрудной работе. Но достижение зрелости – для поэта не остановка, а побуждение к дальнейшему движению. В этом смысле многое объясняет замечательное стихотворение «А жизнь сверх мены – празднество и мука». Но я не стану цитировать это стихотворение – вслушайтесь в него. Вам предстоит общение с поэтом, и я от всей души рада за вас.

Бела Ахмадулина»

 

Мне не раз приходилось видеться с Павлом Антокольским, в Доме литераторов. Запомнилось отчетливо те годы, когда отца уже не было в живых.  Сутулый, невысокого роста старик, шаркающей походкой входил в вестибюль, оглядывался по сторонам. Завидев меня, приподнимал кончик усов, склонял лысую с пушинками голову, и глаза его наполнялись теплой влагой. Он очень любил Луконина, и потеря младшего друга для него была драмой.

Другой эпизод. В году 56 мы прогуливались с отцом на Ленинских горах. Подошла к нам парочка. Он – высокий, с тонкой шеей, она – изящная куколка.  Не помню, о чем беседовали взрослые, но хорошо помню, как отец, похлопывая меня по плечу, сказал им:

- Знакомьтесь, это мой сын.

- Подросток, а какой высокий! – воскликнула девушка с ласковой улыбкой.

- Это я его раскатал, - ответил отец и расхохотался.

То была моя первая встреча с Евгением Евтушенко и Беллой Ахмадулиной.

 

На Новодевичьем кладбище могилы отца и Беллы расположены друг против друга.

Вот и думаю я:  у каждого, кого вспомнил сейчас, на дороге судьбы  были свои вершки, по которым мерили шаги. И не всегда вровень. Но шли они, обдуваемые одним ветром под названием Поэзия. А это навечно…