Анна НУЖДИНА

 

Родилась в г. Саров. Шорт-листер Волошинского конкурса и премии «Болдинская осень», участник I Школы литературной критики в Ясной Поляне и 21 Форума молодых писателей России. Публиковалась в журналах «Юность», «Наш современник», «Нижний Новгород», в «Литературной газете», на порталах «Горький» и «Прочтение». Участник семинара критики Совещания молодых писателей СП Москвы (2021). В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

 

ПЕРЕНАЗВАТЬ – ЗНАЧИТ ИСЦЕЛИТЬ

(Александра Цибуля. Колесо обозрения. – СПб.: Jaromír Hladíkpress, 2021. – 56 с.)

 

«Колесо обозрения» – вторая книга петербургской поэтессы Александры Цибули, лауреата премии Аркадия Драгомощенко за 2015 год. Кроме того, что колесо обозрения фигурировало в одном из стихотворений книги («с колеса обозрения видно: наступила осень»), она и сама по себе как большое колесо обозрения, аттракцион, с которого читатель смотрит вокруг, в художественный мир Цибули. Практически любое действие, происходящее в книге, ретроспективно. Оно не совершается в момент повествования, а вспоминается героиней и воспроизводится заново, переосмысляется с учётом её меланхолического состояния. Многогранный и насыщенный событиями текст воспринимается читателем с позиции созерцающего и рефлексирующего героя.

Убедиться в исходной (и не меняющейся впоследствии) позиции героини можно по стихотворению «голова поболит...»: оно о неизбежном течении времени, которое залечивает не только физические раны (в данном случае – синяки, которые «станут зеленые, потом желтые»), но и душевные. Далее по тексту – о «новых людях», которые должны выйти из туманности и «вообще неубиваемые». Это значит, что героиня в отличие от них всё-таки «убиваемая». Более того, уже чем-то убитая. То есть героиня-созерцательница, проводник в художественный мир – человек, переживший некую потерю и не способный оправиться от неё. 

Героиня определяет туман как среду появления невосприимчивого к боли совершенного человека. В другом стихотворении туман «скрывает избыток вещей, // делая вещи тихими, // выносимыми» – то есть адаптирует реальность под героя. В стихах «голова поболит…» было наоборот: герой (конкретнее, некий идеал героя) адаптировался под реальность. То есть состояние тумана – пограничное между текущим положением вещей (как в буквальном смысле, так и в контексте зримой реальности) и тем, которое человек способен принять. Так же, как оно погранично по отношению к земле и небу – помогает им зримо перетекать, трансформироваться друг в друга:

 

поэтому над землёй

проявляется траурное присутствие

расстающихся с ней сил,

немного белёсых, стелющихся, почти невидимых.

 

Многое в «Колесе обозрения» посвящено принятию действительности, переосмыслению её в приемлемом, доступном ключе. Оно не всегда получается линейным и логичным, поэтому попытки героини составить новый словарь жизни могут оказаться недоступны читателю в их истинном ценностном ключе. Эта поэзия – речь современного Адама, познающего мир заново, читатель оказывается у порога переназывания вещей:

 

... люди

летают на ракете посреди грусти. Бездомные,

как космонавты в космосе: никогда не будут

похоронены.

 

При этом эмоциональный аспект, часто свойственный псевдопервичному познанию, (хотелось бы обратить внимание не на «адамичность» этой книги, а на вторичную природу этой «адамичности», «переназывание»), в стихах Александры Цибули проявлен неярко. Героиня редко напрямую выражает собственное ощущение. Чаще всего это происходит через описание природы:

 

Снег падает ровно, на маленькие фиолетовые цветы,

как если бы тот, кого ты любишь, был где-то поблизости.

 

Это сравнение в эмоциональном контексте, но сама по себе конкретная эмоция здесь отсутствует – есть лишь пространное и чуть более точное указания на неё, поставленные в сравнение друг с другом. Впрочем, иногда в пейзажной лирике Цибули встречается и открытое называние эмоций:

 

солнце ушло, и листья берёзы остались грустные.

 

Природа – лишь средство для описания части внутренних переживаний героини без называния, с проекцией на внешние объекты. Пейзаж в целом – в том числе индустриальный – служит преамбулой к эмоциональному открытию. Работая по принципу суггестии, описание природы задаёт ассоциативный ряд, который превращается в ряд эмоциональный:

 

На въезде в город пронзительный

небоскрёб, вычитающий зрение…

 

Даже если не думать о Лахта-центре, всё равно образ получается внушительным, резким и острым – как раз то, что способно «вычесть зрение». Или вот начало других стихов:

 

Однажды лепестки павловний

опять коснутся моего лица,

нежные,

чтобы причинить боль.

 

Что такое «павловния»? Ликбез: это дерево, достаточно высокое и раскидистое, с фиолетовыми (а иногда розовыми или белыми) кучно расположенными на ветке цветами, по форме напоминающими колокольчики. Забавно, что второе название павловнии – Адамово дерево, что вполне может указывать на сознательную «адамичность» книги. «Нежные лепестки павловний» – это совсем не то же самое, что «нежные лепестки роз». Розы уже набили оскомину, а вот павловния не приелась читателю и вряд ли корректно воспримется без глубоких познаний в ботанике.

Ещё одна важная особенность поэтики Александры Цибули – это придание прикосновению сакрального значения. С помощью этого приёма немногие тактильно-чувственные моменты книги наполняются особенной яркостью:

 

Но что-то,

более интимное, чем дыхание,

случилось, когда

ты встал за моей спиной

и положил руки мне на живот.

 

Прямоговорение могло бы показаться упрощением, но не в этой поэтике. С его помощью описана страстная, а не созерцательная сторона жизни – и страсть ничего не теряет от того, что ее проговаривают вслух. В наблюдениях за эволюцией метафизических категорий Цибуля метафорична и использует накопленный культурологический опыт. В физических (даже откровеннее – тактильных и телесных) категориях этот подход преобладает, а иной, вероятно, не выработан или же неуместен. Значит, остаётся дать этой области жизни общеизвестное название – и в то же время придать ей ритуальности, потому что с точки зрения идеи книги физическое чаще остается неназванным и неописанным.

Через мотив прикосновения как таинства выражается часть не высказанных напрямую чувств – вообще вся поэтика Цибули выстроена вокруг изучения, переосмысления их. Метод поэтессы состоит в том, чтобы извлечь эмоцию из собственного тела и души, вынести её вовне – и там постараться проследить её развитие, как если бы она вовсе не относилась к живому человеку.

Этот процесс требует не только концентрации, но и как можно более пристального вглядывания внутрь себя: вся интроверсия, какая в человеке есть, должна быть обострена до предела. Поэтому и не скажешь, что героиня «Колеса обозрения» открыта читателю как человек.

В свою очередь открытость Цибули как поэта выражается в готовности показать результаты эстетического и психологического исследования, ампутации и препарирования человеческого чувства. Именно такую открытость Александры Цибули подчеркивает тезис, вынесенный на обложку книги:

 

поэзия должна быть строгой и доверительной.

 

С точки зрения метода выстраивания стиха поэтесса точна и исполнительна до строгости. Но показать весь спектр событий и ощущений, к исследованию которых применён столь бесстрастный инструмент, – это значит полностью довериться читателю.