Виктор СВИНАРЕВ

 

Родился в 1945 г. Окончил Воронежский госуниверситет (факультет журналистики). Автор книги «Самая военная машина – деревянный ГАЗ ММ» и рукописей нескольких книг, в том числе сборника «Провинциальные рассказы» и детской книги про Курскую битву. Публиковался в журнале «Фома». В журнале «Кольцо А» публикуется впервые. Живет в г.Шебекино Белгородской области.

 

 

РАССКАЗЫ О ЖИВОТНЫХ

 

Я – КОШКИН СЫНОЧЕК

 

Жена моя не любит кошек, а я люблю жену.

Поэтому наша кошка дома почти на нелегальном положении. И за все безобразия и непорядок в ответе она. Вплоть до разбитого блюдца. Правда, это блюдо нечаянно грохнул я сам. И кошка приняла эту несправедливость покорно. Хозяйка в квартире всегда права, но только не в моей комнате.

Но вот наши дети в восторге от моей Маркизы. Они заранее знают, когда кошка будет котной и ждут появления первых котят с нетерпением. Тем более, они давно знают, что у рожденных котят глазок нет, а только ротики, похожие на мелкие розовые и пищащие цветочки. Но на этот раз в связи с тем, что у нашей дальней родственницы и соседки по даче внук лечился от лишая, наша кошка ушла в подполье. Жена ежедневно проверяла шевелюры детей и грозила будущей беде карами для всех без исключения. Вот при таких обстоятельствах Маркиза и стала очень котной. Живот, как дирижаблик, ездит по полу, а кошка сверху.

И уже в третий раз подряд она рожает рыжих котят. Так что мы готовы. Мы – это я и дети. И еще одно я заметил: кошка ушла из дома и пришла ко мне в гараж. Как какая-нибудь девочка уезжает рожать к бабушке в деревню. То и дело видишь ее мордочку то под верстаком, затем начинает выглядывать из-под вороха лопат и граблей. А то и в самой машине, откуда я ее постоянно выгонял. Она тоже готовилась к своему главному действию в своей жизни на этот год и весну.

И вот в пятницу вечером при мне все и случилось. Начала Маркиза метаться, ну совсем как моя жена. Ей тоже однажды пришлось искать за один вечер много денег. Где мы тогда все только не поперебывали!

Так и кошка. Я ей дверь открыл, черт с тобой – рожай в самой машине, поднял ящик с пола. Нет ей покоя. На верстак вспрыгнула.

– Ладно, –думаю я, – освобожу, поработаю напильником на колене. Опять ей не так, снова она бросилась к двери, вновь настала очередь ящика. Я уж распсиховался на нее, ладно ты бы в первый раз рожала, ведь уже, как говорят в народе, большенькая, должна соображать!

А потом как закричит она из какого-то ящика. Не сразу и нашел, и думал, что она лапу чем-то отдавила. А она рожает.

Выбирала она, выбирала и выбрала! Нашла Маркиза ящик, где в пыли и солидоле лежали старые детали к машине. Пришлось ее, орущую, нести на верстак, там был включен большой теплый свет, расстелена чистая ткань. Стал я кошачьим гинекологом.     

Одного я за ноги вытащил, другого за головку, живот ей массировал, вдоль спины гладил. И она между делом выгибалась как всегда, а затем поспешно бросала все эти нежности. Вышли маленькие, сопливые, но уже живущие. А заодно я занялся и своим нехорошим делом, вынес неудачливых и просто так двоих. И там, на полтора штыка в землю. Но зато оставшиеся были как хороши, этих я сразу дал ей облизать, чтобы не подумала ничего на меня нехорошего. Вот так мы и справились с кошкиным делом.

Котята были хороши, даже жена признала это. Дети радовались и один раз вставали ночью смотреть на котят, не замерзнут ли они. Ведь утром всегда холодно.         

А потом у нас с кошкой другое приключение случилось. Вернее, со мной. Как– то на работе выпивали всем коллективом. Прямо около заводской стены. Отоварились водкой. Тем более, что появилась в продаже дешевая. Даже очень, но не наша. Украинская или польская, но на горных травах (как потом оказалось, на маленькой отраве). И мне хватило.

Отравились все, но больше всех я. Потому что не было моей еды, еды, которую я любил. Была колбаса, но совсем не было сала, вместо любимой минеральной воды – сладкий напиток и какой-то нектар, и, главное – не было чая. И не то что с моими любимыми финиками. Финики вместе с большим чаем для меня – самое настоящее лекарство. Как для кошки весной трава, хоть и неудобно кошке есть траву, но надо. Потому, что в ней здоровье.

Благополучно очутился я дома, и начались мои муки. Конечно, жена помогает, но так, нижнюю губу поджавши. Это она всегда так, когда недовольна. Сынок закрылся в своей комнате и врубил музыку. У меня от нее голова стала болеть совсем в другом месте.

Вот и начал я, по великодушно данному совету жены, промывать свой желудок водой. В ванне. Пока разделся, пока включил воду, пока набрался сил приступить к процедурам. Только выпил начальную дозу воды, и живот стал как тыква остроугольная, как затарабанила в дверь жена.

– Кошка, – кричит она, – вроде как с ума сошла. На дверь ванной стала бросаться. Ты ее или успокой, или отдай в деревню. А то она, еще чего, и на меня кинется!

Пришлось бросать все и выходить с кошкой на балкон. И там ей места нет. На улицу не желает. Плюнул на все, пошел на свои дальнейшие процедуры, а то тяжело такой живот носить. А кошка за мной в ванную рвется. Тут и так плохо, да еще она так и юлит под ногами. Мечется, кричит, пасть вообще, как варежка стала, зубы белые, совсем с катушек сошла.

И тут до меня дошло: ведь это она за меня беспокоится. Тогда стал я продолжать свое дело, но уже под кошачий крик. Напьюсь воды под завязку и так, что животу больно, два пальца в рот и начинаю кричать, потому что вода с алкоголем и кусочками красной колбасы вылетает с криком обратно в ванну. А кошка, в свою очередь, орет у меня под ногами. Прямо не ванная, а полевой госпиталь. И, главное, кошка меня ругает! Вроде я как самой большой и непутевый котенок, который в рот тянет разную гадость и поэтому может отравиться. И она волнуется за меня. Вот почему я лег на ночь не в комнате, а на веранде. А гнездо с котятами перенес к себе под кровать. Кошка помогала мне.

Тут-то она успокоилась окончательно – все семейство в сборе. И она снова в ответе за то, что случится со мной. А то опять надо бегать, кричать, вертеть хвостом, ох, не дай Бог, такие хлопоты. Потом они всегда спали у меня под боком, но главное место на моей груди принадлежало только ей. Иногда она разрешала своему второму любимцу тоже понежиться в тепле и полной ублаготворенности. А так спали все вместе. Тем более, что дни становились все холоднее. Кошачье утро принадлежало жене, когда она их ругала за беспорядок, день – играться и бегать – детям, а на ночь вся семья собиралась вместе. У нас даже уговор был. Когда я во сне начинал поворачиваться на тот бок, где лежали котята, кошка выпускала свои острые коготочки…

– Это мы. Мы здесь. Все хорошо.

Давным-давно нет у меня ни мамы, ни тем более бабушки. Я муж, я отец, работник и добытчик, помощник и руководитель. Но сыночком я никогда не стану. Чтобы меня любили просто так, за то, что я есть…  

Вот я ей и говорю:

– Больше никогда не буду пить эту водку. Тем более без чая. Без своей любимой минералки.

Жена ни в жизнь мне не поверит, а кошка мурлычет. Потому что она доверяет мне и надеется на лучшее. Да и вообще, я как посмотрю, она у меня красавица. Серая, ласковая, а зубы, если ей придет случай пасть распахнуть, у нее белые-белые, совсем как неожиданная молния на темном вечернем небе. И по себе неплохая, о котятах думает, и старшего сыночка, не оставляет без присмотра.       

Эх, был бы я тем самым рыжим котом, я бы тоже без памяти в нее влюбился! И сох бы, и орал бы по вечерам, весной, от любви, как оглашенный! Всю ночь напролет. До самого утра. До самого пинка под напряженный хвост! Ну и пусть. Но зато как я влюблен!!

 

 

С ГРУСТЬЮ ПОСРЕДИ ПРАЗДНИКА

Святочный котовский рассказик

 

–Доктор! Вы были правы, – просипела мама. – Это в последний раз!

Доктор вытянул шприц из маминого тела. Папа стоял рядом, а сам виновник всех несчастий был под замком, и дверь, что вела в маленькую детскую комнату, приперта знакомой палкой. Когда-то давным-давно эту палку в лесу нашла маленькая Алиса вместе с папой, и теперь она была у них на все случаи жизни. Тогда Алиса была вообще маленькой.

– С каждым разом будет все хуже, – сказал доктор и стал прощаться. Визит «Скорой помощи» закончился, его ждут другие больные, которые задыхаются, так же, как и мама. Он обратился к маминой и папиной дочке, Алисе:

– Отнеси шприц и ампулы на кухню и аккуратно выброси. И никогда, слышишь никогда, не имей дела с молодым человеком, который колет себя или товарищей вот этим инструментом. Договорились?!

Алиса только кивнула головой, но сейчас ей было вовсе не до доктора. Виновник всех несчастий в семье испуганно мяукал по-настоящему под дверью: все покинули его, и он боялся остаться навсегда без своей хозяйки. Вот такое неожиданное и сильное горе пришло к Алисе на рождество, и она, может быть, впервые в жизни чувствовала себя самой несчастной девочкой.

У мамы была аллергия на кошачью шерсть, на кошачьи шалости, типа розетки из кошачьего кала на белом ковре, да и вообще на присутствие кошки рядом в комнате и в жизни. Это был уже третий приступ астмы, и на этот раз вызвали знакомого врача. И врач ясно сказал.

Мама задыхалась и могла только плакать, а вместо слов она просто сипела. Надо было принимать окончательное решение, и Алиса понимала это. Девочка и папа стали медленно одеваться, а мама только следила за ними своими мокрыми глазами. Алиса подошла к запертой двери и взяла свою палку. Котенок, как только его выпустили из комнаты, был доволен и рад всем и сразу же принялся за дело. Только он, конечно, не понимал, почему его так поспешно вынесли из дома, почему все так тревожно переговаривались, и девочка еле-еле сдерживала слезы. Котенок был маленький, ведь нашла его Алиса совсем недавно. И вот они с папой уходят из дома, чтобы потом вернуться домой, но уже без своего котенка.

Папа все понимал, он за это время ни слова не сказал, а только переживал. Вот и сейчас он стоит рядом и тоже с отчаянием смотрит на пустой вечерний город. Редкие прохожие спешат домой, ведь рождество домашний праздник.

Кому поздним вечером нужен котенок, кто возьмет его в хорошие добрые руки?! Сам же котенок и в детский ус свой не дул, лежал себе и мурлыкал посреди крепко сжатых рук девочки, своей хозяйки.

Как можно было – взять и отпустить такого маленького в холодный ночной двор и в жесткий мир городских кошек? Не то что у папы, а тем более его дочки Алисы, у автора сердце сжимается, когда представит он, как одинокий котенок очутится среди грязных помойных бессердечных кошек. Совершенно нет разницы, кошка, человек, собака, или кто еще маленький.

Куда побежит наш котеночек? Конечно, к нашей помойке, где можно спрятаться от ветра, где пахнет и есть еда, хоть и старая и грязная. Но тут его встретят старожилы со своими правилами жизни. И кто знает, какие именно познания они преподнесут нашему котенку? Да к тому же наградят целым букетом сопутствующих их жизни болезней. Среди них будут глисты, блохи и самая затрапезная чесотка заодно с клещами. И еще целый ряд сопутствующих заболеваний.

Врач был прав!!

Папа видит, как сильно блестят глаза Алисы под ночными фонарями. Ведь его кроха сдерживается изо всех сил. И понимает, что дальше стоять невозможно…Папа вдруг вспомнил, что у него есть один знакомый, который работает в котельной. К счастью, он был на работе и согласился на отчаянное предложение папы.

Вдвоем они зашли в магазин и купили там «приданое» своему котенку. Тот спал в руках Алисы, и мурлыкал, мурлыкал уже на прощание. Потом они пошли дворами, где никого– никого не было и лишь ветер дул зимний, неся с собой смерть от воспаления легких для неопытных маленьких котят.

Свернули еще направо, пошли вниз по каменному коридорчику и постучали в железную дверь, за которой гудело, как ночью холодильник. Дверь распахнулась, котенок вытянул из рук девочки голову и глянул на мир. Папа поговорил со своим знакомым, и тот пригласил их в гости.

– Ну, где же тут ваш котенок?! – спросил главный оператор котельной.

Алиса наклонилась и выпустила из рук теплое существо. И только потом, уже глазами котенка, она увидела впервые это небольшое, все в зеленых и белых трубах помещение, где работали сразу несколько басовитых больших и маленьких моторов. Тут было царство теплой, горячей и холодной воды. Весь пол подрагивал от напряжения, и хвост у кота стоял от любопытства прямо вверх.

Котенок сделал шаг, любопытство вело его вперед, и все смотрели, как он стал обследовать стены и пол своего будущего дома. Пока рядом с собой. Но постепенно котенок пошел знакомиться дальше. Он был как маленькая яхта рыжего тигриного цвета (в масть наступающему году), что бесшумно скользит по яркому зелено-белому заливу.

– Туда нельзя! – сказал оператор. – Там моторы, там не для кошек.

Папа тем временам выложил «приданое» на стол. Были там бутылка вина, консервы, пироги и салат оливье в банке, тот самый, что готовила Алиса. И по весу приданое было тяжелее, чем сам котенок.

– Хороший кот! – сказали им. – Пусть остается с нами, а то у нас проблемы с мышами.

Когда уходили домой, Алиса обернулась, хотела позвать котенка, сказать на прощание, но кот вдруг учуял то, что ему надо учуять, и бросился в глубину котельной, пропал окончательно. Так и не попрощался с Алисой, все ему было некогда!

Папа осторожно вздохнул. Семейная проблема была разрешена. Они шли по темному холодному двору, и дочка спросила:

– Папа, а ты ведь никогда нас не бросишь?! Правда?

Папа чуть было не упал на скользком льду, а потом возмутился:

– Ты уже такая большая девочка, а задаешь такие глупые вопросы!..

Дома их встретила повеселевшая мама. Пока они были заняты, она успела убрать квартиру и выкинуть все, что напоминало о котенке. Одна палка осталась, Алиса не разрешила, да и папа был не против. Впереди был праздник и всем должно быть весело.

Но Алиса спать легла раньше. Она так и не узнала, как за несколько минут котенок превратился в маленького, пока еще, но уже кота. От новогодней беспечной и наглой мышки остался только хвостик, которым можно баловаться на досуге.

Когда Алиса уже почти заснула, она вдруг тоже на несколько секунд стала большой, какой вырастет, и сказала:

–Я никогда теперь не брошу ни своего кота, ни своего ребеночка. Только так я могу попросить прощения перед своим котенком.

Наутро продолжался новый самый веселый праздник, и все равно с грустинкой. Папа проводил праздничное время за компьютером, мама выздоровела, бегала и говорила весело, а Алиса все молчала.

У нее болело сердце… Как там мой кот, сможет ли он ловить мышей со своим домашним воспитанием, дают ли ему молоко, ухаживает ли он за своими когтями... Не бьют ли его там, не приведи Господь?!

Праздник не кончался, только кота уже не было с ними, и теперь никто уж не отгоняет его от праздничного стола… Котик, если сможешь, прости нас, я буду помнить за тебя всю жизнь!

 

 

СКАЗКА О КРАСНОЙ ЛАПКЕ

 

Эта сказка только в одном месте будет немного страшная.

История совсем как наша жизнь. Все идет хорошо и нормально и даже радостно, а потом – бум!.. Большим тяжелым ключом-болтом прямо по макушке! И теперь все будет как в кино, только страшнее. Потому что так больно, так страшно бывает только в настоящей нашей жизни.

Большое горе внезапно обрушивается на человека, и надо собирать все свои силы и терпение, чтобы его пережить. Такие тяжелые моменты есть в жизни каждого живого существа. И так происходит всегда, тому лишнее подтверждение и есть эта сказка. И начинается эта сказка обыкновенно: жил-был охотник.

Жил-был один охотник. Одновременно и в городе – и почти в лесу. Ведь наш городок окружен лесами, болотами и полноводной рекой заодно с колхозными полями и заповедными степями. С одной стороны лес, с другой непрерывные степи. И везде глубокие овраги: если в лесу, то непроходимые из-за колючих кустов, если в степи, то с отвесными стенками либо залитые глубокой водой. У этого охотника отец был охотник, и дед тоже, и дед деда был точно таким же охотником, разве что с луком или с рогатиной вместо ружья. Но ножи охотничьи были у них у всех. И у следующих поколений охотников будут!

Да небось раньше местный помещик наказывал прапрадеда нашего охотника за то, что этот прапрадедушка шалил на помещичьих полях и реке без зазрения совести. Охотился на дичь и ловил рыбу, которая принадлежала помещику, ставил капканы и петли на лося, на куницу. Или же попадал из ружья прямо в сердце большого кабана или красивой косули. Есть разница в мировоззрениях: кому нравится косуля – раскрасавица, а кому – из нее котлеты. И не только из косули.

Томленая кабанятина, рецепт приготовления которой передавался из одного поколения в другое, такая сытная и вкусная, что не описать пером. Никакая нынешняя буженина и в сравнение не шла с тем сытным духовитым мясом.

Настоящий пирог с рыбой или копчушки из красноперок в таком матерчатом большом кульке, которыми угощают гостей после сытного ужина, перед чаем. Либо же золотая уха из лещей и окуней – полная, с золотистым бульоном. Рецепт надо знать. Да и мало ли еще хорошего и вкусного есть для нас в этом вечном мире?..

Лосиное темное вкусное мясо, тугое, как красное дерево, зато оно так и тает во рту. Рыбные пласты матерых сазанов и карпов, просвечивающие на солнце, дорогой наш подарочек к праздничному столу. А кто откажется от охотничьей колбасы с таким перцем и чесноком, что через стены слышен дух этого мяса! А еще есть утиный суп, наваристый, с сытной лапшой. И в большой семье охотника всегда старались приготовить что-нибудь особенное к большому празднику, будь то Новый год или февральский день рождения хозяина или его сына. Зря старались и помещики, и секретари обкомов и парткомов, и последовавшие за ними губернаторы вместе с министерствами различной охраны достать эту семью через налоги, конфискации и штрафы!.. И даже через всяких городовых-становых, а потом – через милицию и ОМОН.

Эти трудящиеся были сыты, здоровы, трудились на заводе и работали неутомимо и много. Таких не очень любили власти, партия и государство. Мол, они отсталые, ничего не понимают в политике. Ни на демонстрацию их не дозовешься, ни на субботник по очистке пляжа от мусора, ни на общее голосование за счастливую жизнь. Однако особо не допекали: всем нужны умелые и работящие люди, хорошие воины, крепкие, уважающие спорт, дети.

Ну, еще их не любили кабаны, особенно старые и огромные, а также лоси, косули, лисы, выдры вместе с чирками, вальдшнепами, утками… Хотя, к слову сказать, они, эти кабаны и лоси, почитай, сами на выстрел шли, бессовестные и обожравшиеся колхозной пшеницей или брошенной в поле свеклой.

Ну что хорошего в том, что в лесу живет старый огромный лось или кабан, больше похожий на старый злой волосатый шкаф? Ведь это старичье такое дурное и бездушное, так и норовит обидеть тех, кто поменьше и помоложе. А тот самый кабан мог и детенышей своих съесть, чтобы не ходить далеко за кормом. Мол, желуди тоже надоедают, приедаются, а так и конкурентов меньше будет.

Или вот – утки! Самцы в своих красивых переливчатых перьях не давали серым уточкам нормально высидеть птенцов. Им первое удовольствие – полакомиться яйцами или силой согнать неопытную уточку с гнезда. Уж нельзя не сказать про волков. Было горе, когда запретили охоту на волков, и они расплодились так, что однажды среди дня нашли стадо овец растерзанным. Волки в домах, что ближе к лесу, могли зарезать и корову в свое удовольствие. И стены, заборы их не останавливали.

А Москва разрешение на отстрел не дает. Экологическое равновесие, во всех странах Европы приняли мораторий на отстрел волков, они, мол, санитары природы. Вот пока велась переписка и переговоры с Европой, эти самые санитары природы растерзали теперь уже коровье стадо. Всех телочек и коров подчистую. Будь то стадо нормальным, где есть вожак, бык, где все взрослые коровы заодно – такого бы не случилось.

Так жили и охотились много лет, и вот тут посреди нашей обыденной жизни вдруг появляется и растет сказка. А вот добрая эта сказка, или злая, увы, мы не можем судить сами.

Завелось у потомственного охотника одно неприятное дело, досадная проблема. И звалось оно лисой, вернее, лисом. Жил он тут невдалеке, на опушке леса, и тоже был охотник, а как хищник был поганее всех наших волков. У этого пощады никому не было. Курочки там, по очереди петушка предпоследнего унес, а уж уточек, цыплят по весне… Полный курятник пропал в острых лисовых зубках только за одну ночь. И хоть бы ел. А то одни мозги повысасывает и разложит тушки в рядок. Бандит бандитом. Гусей по всей улице уполовинил. То и дело то тут, то там видели его хвост рыжий, с темной подпалиной. А главное, был он хитрым. Уж как только ни мудрствовал охотник, как ни ставил капканы – лис играючи обходил все препятствия, все капканы и петли. Еще один вечер – и еще одна уточка погибла в его зубах.

Правда, лис уток ел аккуратно: вдалеке от места преступления. Это надо признать и отдать должное. С курятником у него просто душа разгуливалась: вся морда и вся грудь в крови, и каждая курочка ждет свой черед, потому что не видят куры в темноте.

Уже поклялся Иван, а это и был наш охотник, что не будет ему покоя, пока не поймает лиса. Уже и стрелял раза два по пушистому и рыжему. Хвост он и есть хвост, махнул лис им туда-сюда, а сам уже в другом месте. А охотнику от уточки, которая была предназначена на праздничке лежать такой ярко-поджаристой на блюде с картошкой, остались одни перышки.

Каких только капканов ни ставили на пути рыжего лисовина!.. С пружиной, с резинкой, из стальных петель!.. Попадется туда лиса шеей – задохнется, попадет в этот капкан лапой – придется отгрызать собственную ногу или сдаваться прямо в руки охотнику. Клал охотник на тропу, где бегал наш лисовин, дохлых курочек, а отраву покупал самую дорогую. Обходил приманки лис, старый и рыжий, да еще возьмет и нагадит на все это дело, чтобы другим, более молодым и рыжим, неповадно было. Об этом узнали и друзья охотника, так что от насмешек иногда не было прохода.

Поэтому очень уж разозлился на это безобразие охотник. Стало у него целью так или иначе, а добиться шкурки рыжего наглеца.

Но вот наступила осень – последняя для них обоих. Ударил мороз, да такой, что луна на ночном чистом осеннем небе была как самый ярко начищенный медный тазик, весь полный морозного лунного сияния, до самых краешков. Только вчера выпал снег, мороз укрепил его, и снег сиял везде голубым излучением. Но охотник не спешил и не замечал мороза. Пот бежал у него по лицу, по спине. Наконец он нашел разгадку тайны старого лисовина.

Сегодня вечером охотник выстрелом спугнул лиса и тот, испуганно крутнувшись, попал в капкан. Петля захлестнула горло, но, рванувшись изо всех сил, лисовин сорвал тросик с бревна и бросился к себе домой, где он надеялся скрыться и залечить раны. Охотник преследовал его, не давал уйти прямо в лес, и лис бросился к своей норе. Вот тут-то охотник и понял, почему он так долго не мог поймать этого лиса.

Лисовин устроил свою нору прямо в кучах брошенного хлама, гнилых бревен и навоза, который от многих уже лет высох, как порох. И у лисовина получались такие длинные глубокие норы, что никто никогда не мог отыскать его здесь. Такой вот хитрец рыжий. Но только не в этот раз. Охотник нашел своего наглеца по длинному тросику, уходящему в нору.

Уже давно была ночь, уже давно стояла луна на небе, а охотник все рыл и рыл нору и дергал за тросик. Он пытался даже тащить его, черт с ней этой шкурой, лишь бы достать наглеца. И в самом деле, дальше все пошло успешнее под могучими руками предпоследнего в роду охотника. Рыхлая, сухая с лета земля, короткие цепки так и взрывались от его охотничьей ярости. Потом он понял, что лис запутал тросик вокруг полусгнивших бревен, вот потому он и не мог сразу вытянуть добычу. Но теперь-то уж все!. . Старый хитрый лисовин был обречен.

Не бегать ему теперь под луной, не протискиваться шальной темной ночью в деревянный сарай, не тащить в зубах глупых кур и уток, не убегать от собак, обманывая их в самый последний момент, когда собачьи зубы вот-вот ухватят шкуру, шикарным движением пушистого хвоста. Еще одно мгновение – и хвост направляет преследователей вперед, а лис давно уже бежит вбок, от врагов. И собаки начинают останавливаться и вилять своими хвостами. Но только не в эту лунную зимнюю ночь. Никогда теперь он не выйдет весной на поросший молодой травой бугор, чтобы встретиться с другими лисовинами и лисами. Все! – кончается жизнь. В последнем рывке охотник преодолел полметра совсем уж рыхлой земли, и его пальцы нащупали близкую шкуру лисовина. Попался!

Полузадушенный тросом лис задыхался, но он сумел перевернуться, и вместо укуса предпоследний охотник вдруг ощутил, как лис лижет ему руку. Старый лис все понимал и просил пощады. Мира и гармонии, вечной жизни. Когда всем хорошо. И жизни, жизни этой!

Но охотник давным-давно решил все по-другому. Морозный сияющий свет луны заливал все поле и лес. Сейчас все живое старалось очутиться поближе к теплу, сейчас все живое избегало смотреть на луну, ведь сейчас она тоже заодно с морозом. А этот ветер начинался с самого Ледовитого океана, и, не теряя силу, мчался над холодной землей. От разгоряченного удачной погоней и работой охотника шел пар. Вот он одним движением выхватил лисовина из его темной и теплой норы.

Лунный свет заливал все кругом, как в кино, когда охотник распял красного лисовина на ближайшей березке с двумя ветвями внизу. К ним он привязал оглушенного задохнувшегося лиса. Острый охотничий нож почти безболезненно взрезал вверх пушистую шкурку и жизнь старого лисовина. Еще одно мгновение – и почти живая еще шкура лисовина чудно полыхает на руках под лунным светом. Какой богатый подарок! Все ж таки попался бандит на нож!

Ножом охотник режет веревки. Лисовин падает на чистую, белую от снега поверхность земли, залитую сильным больничным светом. И еще одна секунда – красный лисовин навсегда исчезает-убегает в сиянии лунной снежной ночи. Никто не останавливает его. Смерть – его свобода. Его больше нет и никогда не будет.

Охотник справляет тризну. Он весел, и дух его требует действия. На радостях он палит в небо, прямо в Луну, и дробь свистит по звездам. Он вовсе не хочет вспоминать про своего врага – лисовина, теперь его больше нет. Охотник вернулся домой и осмотрел роскошную шкурку своего врага. Великолепная, большая и блестящая. Настоящий враг и противник, хоть и лис.

Прошло время. В близлежащем лесу развелись кабаны. Их было так много, что даже вновь появившиеся волки удивлялись и принимали соответствующие меры. Кабаны повадились даже забегать на улицу, где и жил наш охотник, и получали в свои задницы заряды мелкой утиной дроби. Отделывались счастливо, только визгом, поломанным забором да сплошь потоптанным огородом. У охотника вдруг почему-то не стало сил идти за ними в лес на целый день. Не хотелось. Не было желания на такую легкую добычу.

А вскоре предпоследнему охотнику совсем уж сделалось не до леса. Он как-то плохо стал себя чувствовать, все время болела правая рука и грудь. Как раз в том месте, куда упирается приклад ружья.

– Сердце, – объясняли врачи и кололи уколы, давали витамины, говорили о вредных привычках и советовали беречь себя. Только с сердцем как раз и было плохо. Может быть, потому, что однажды приснился охотнику его красный лис. Теперь-то он понял, куда тот пропал в морозный вечер, когда с него содрали шкурку. И вновь на лес, на дом опустилась зима. Как и в прошлом году, она пришла морозная и лунная, да такая, что прохватывала до самого сердца.

Срочно вызвали машину «Скорой помощи», и когда охотника на носилках выносили из дома, он увидел свою, ту, самую лунную, Луну. Она и в самом деле была похожа на сияющий медный таз, до самых краешков наполненный морозным лунным светом. И весь мир вокруг него наполнился иссиня-белым больничным светом.

Но все было как-то не так!

И тут красный-красный знакомый лис со своим тонким хвостом-веточкой, не боясь никого, взбежал и прыгнул охотнику прямо на грудь. Умолял, плакал и целовал его во все красные лапки охотник, но лис не слушал его. Время пришло и нужно делать то, что нужно… Просил охотник дожить хотя бы до конца зимы, увидеть вновь другую луну, свою, сходить с ружьем в лес, вновь ощутить свою удачу. Но красный лис не соглашался.

Он вонзился своими белыми острыми зубами прямо в сердце, но чем глубже были зубки лиса к сердцу, тем легче становилось охотнику. А вот и Луна их общая стала совсем большая и залила весь мир белым… Охотник увидел, что он опять в лесу, что это настоящая осень, кругом много листьев, и где-то вдалеке пробежал лис. За ним надо было спешить. Теперь они были вместе, они простили друг друга.

Охотник уже умер, но еще никто не знал об этом. Даже он сам, улыбка последняя застыла на его губах. Но это еще не все. Главное случилось после.

У предпоследнего в роду охотника остался внук. Пока он был маленький, ему не говорили, что в дедушкиной комнате есть ружье, удочки и особенная удачливая сеть. Он вырос, и лучше охотника и рыболова не было среди нас. Ему все время шла удача в руки. Он добывал самых вкусных и больших рыб и зверей, он знал, кого и как убивать, и кого надо жалеть. Это была справедливо, потому что весь мир наш насущный справедлив, что бы там не говорили нам. А еще, может быть, и потому, что рядом был помощник и друг-лис по прозвищу «Красная лапка». Дедушка успел ему многое рассказать про этого главного в своей жизни лиса.

Теперь, когда лес был продан новым русским олигархом, когда из Москвы сюда прилетали самые матерые и денежные и охотились на таких же, как они, свирепых кабанов, на громадных лосей, маленький охотник искал своих зверей. Ему надо было мясо и рыбу, чтобы выжить, прокормить свою семью и помочь своим близким. Вот поэтому, несмотря на запреты, вездеходы, на охрану в красивых камуфляжных костюмах, на Интернет и спутниковую связь – «хозяева» леса никогда не поймают их двоих. Тех, кому лес дом родной и родина.

Вот почему наступает время охоты – и молодой охотник берет нож, ружье, сотовый телефон с навигатором и идет в лес. В свой лес, где до него охотились его прадед, дед и немного отец. А перед ним всегда бежит Красный Лис – самый лучший охотник и лесной соратник. И с ним никакого навигатора нам не надо. Ноги чуют, куда идти. За красным Лисом. Он все знает. Он предупредит, обойдет всех, обкрутит начальников вокруг своей красной лапки. Именно он вывел маленького охотника на верх горы, когда его преследовал летательный аппарат с телевизором на борту. «Глазику» олигарха достался такой заряд картечи, что только перья железные полетели в разные стороны, а охотник положил в рюкзак свою законную добычу и ушел в самые глухие овраги.

Лис всегда рядом. Любит смотреть в костер темной осенней ночью, когда кругом никого нет, кроме нас. Только лес, костер и звезды. В отсветах пламени видны его глаза, белые зубки и ножки в вечных красных чулочках. Горит костер, а мы все живы-живы и будем жить долго-долго… И так это хорошо. Нет слов, чтобы описать.