Екатерина АГЕЕВА

 

Родилась в Самаре. Живет в Москве. Учится в НИУ ВШЭ на магистратуре «Литературное мастерство». Лауреат различных литературных конкурсов и фестивалей. Публиковалась в журналах «Черные дыры букв» и HydraJournal,»Литературной газете» и «НГ-Exlibris», на порталах «Новая карта русской литературы», «Литературно» и «Полутона». Участница проектов «Живые поэты» и «Скала». Участница семинара критики Совещания молодых писателей при Союзе писателей Москвы 2019 года, проходившего в рамках проекта Фонда президентских грантов «Путь в литературу. Продолжение».

 

 

 ЧИТАТЬ НЕЛЬЗЯ ВЧИТЫВАТЬСЯ?

О романе Линор Горалик «Все, способные дышать дыхание»

 

Начать описание свежего романа писательницы и поэтессы Линор Горалик можно со спойлера. Тем более, что он есть в аннотации.

Итак, центральным событием сюжета и одновременно стартовой точкой большинства линий суждено стать асону. Асон – это еврейский сценарий катастрофы, или, по-нашему, по-простецки, – апокалипсиса. По иронии, для многих неподготовленных читателей книга тоже представляет собой настоящую катастрофу: размытые описания не то людей, не то животных, длинные увесистые предложения и т.д. На «ЛитРесе» можно найти несколько жалобных и даже дерзких отзывов о том, что это, дескать, бред сивой кобылы. Кобыла, кстати, не случайна: многие персонажи так и остаются не установленными.

Надо признать, что сюжетно-повествовательный хаос романа во многом есть отражение случившейся трагедии. Книга «Все, способные дышать дыхание» – одновременно человеческая антиутопия и животная утопия. Или наоборот? Пожалуй, каждый решит сам, тем более до конца так никто и не узнает, чем всё кончилось. В целом же масштаб катастрофы по замыслу хоть и огромен, но описан не слишком пессимистично и мрачно. Горалик не только в комиксах и стихах, но и в прозе умеет говорить об ужасном просто и точно, даже по-детски наивно (в хорошем смысле). Эта прямота наводит еще большую тень страха и на читателя, и на мир, который в романе описан. Впрочем, тенденции развития общества схвачены верно: случись что непоправимое, мы только в первое время будем охать и ахать, а потом перейдем к решению бытовых вопросов на фоне отрицания, гнева, торга и депрессии.

Книга «Все, способные дышать дыхание» при всем обыденном бытовании героев (насколько вообще возможно говорить об обыденности при апокалипсисе) написана изящно и иронично. В ней нет откровенных кровавых сцен, шокирующих слабонервных и заставляющих крепко зажмуриться и пролистнуть пару страниц. Горалик в этом смысле нежна, но в заботе сквозит такая ледяная нарочитая обстоятельность и неспешность, что в какой-то момент думаешь: лучше бы подсунули слэшер. От одной только сцены Зеева Тамарчика с Йонатаном Киршем у читателя «в зобу дыханье сперло».

Было бы ошибкой сказать, что «Все, способные дышать дыхание» – книга для любителей животных или миллениалов, озадаченных эко-трендами. Это не роман-призыв к изменению отношения к природе (впрочем, отдаленные аналоги Греты Тунберг в сюжете присутствуют). Это вообще книжка не про животных, хотя их истории занимают порядка 70 процентов от всего повествования. Как бы банально ни прозвучало, в романе всё про людей. Когда кажется, что это только про НИХ – это про НАС. И тут заключен основной экзистенциальный ужас, рождающийся как откровение во время чтения.

Оппозиция «СВОЙ-ДРУГОЙ», а вернее, борьба оппозиций «СВОЙ-ДРУГОЙ» и «СВОЙ-ЧУЖОЙ» – центральная в книге. И Горалик не дает железно убедиться в верности той или иной точки зрения. Читателя держат в постоянном тонусе: приходится постоянно сомневаться не только в адекватности персонажей и честности их поступков и слов, но и в искренности и истинности своих читательских реакций на происходящее.

«Все, способные дышать дыхание» – постмодернистский роман в лучших традициях. При должном желании (и некотором, безусловно, усилии) получаешь огромное наслаждение, погружаясь в объемный, вязкий, затягивающий, как воронка после асона, текст. Горалик продумала свой мир как гардероб на все случаи жизни: здесь и фрагменты из детского чтения в 2022 году, и исследовательские отчеты, и лабораторные инструкции. Игры с читателем ведутся даже на уровне соотношения нарратора, повествователя и автора (которые пересекаются между собой в сносках к тексту).

Кстати, о сносках: роман пестрит выражениями на иврите, но, даже если у вас нет возможности перевести их сразу, уверяю: всё будет понятно. Кроме, пожалуй, одного. По крайней мере, у автора этого материала перевести фразу, от которой образовано «бадшаб», не получилось (в сносках выражение указано в русской транскрипции). Вышло что-то корявое про мужа или хозяина, речь, сына. Впрочем, интуитивно можно определить «бадшаб» как «священное животное» (ибо каждый, кто говорит, является сыном божьим).

Итак, «Все, способные дышать дыхание» – не книга об экологии и не роман скорби. В книге лишь косвенно затрагиваются темы эксплуатации животных в развлекательной индустрии, да и о выращивании зверей ради пищи, меха и лабораторных экспериментов упоминается вскользь. Демонстрация девиаций современного общества (будь то живодерство, тестирование косметики или зоофилия) здесь не самоцель. Хоть роман и повествует о глобальных изменениях в мире, Горалик мыслит более точечно. Она говорит с нами о разрушении личности, а не о разрушении цивилизации. И о цели, пожалуй, тоже есть намек в самом предисловии. Читателю с помощью виртуозно написанной книги предстоит разобраться в том, как далеко простираются его границы эмпатии и что это вообще такое. Вопросы, в принципе, нетрудные для того, кто знает себя и уверен в своих взглядах и ценностях, но разве кто-то способен так сказать о себе в эпоху постоянных перемен?

Роман «Все, способные дышать дыхание» – это асон про асон. Катастрофа, а вернее дух хаоса, считывается здесь даже на уровне ритмического построения текста. В основе книги – клубок нитей-сюжетов, который закручивали какие-нибудь Мойры еще до апокалипсиса. Закручивали медленно, осторожно, внимательно. После асона же клубок начинает вертеться с бешеной силой и раскручиваться. Быть может, этот клубок судеб достался в качестве игрушки безумному котику – домашнему питомцу тех самых Мойр. Возможно, этот котик даже обладает разумной речью. Но обладает ли он душой? Что ж, играет он весьма душевно, раз сплел из спутанных ниток настоящее произведение искусства. А если вам покажется, что нити периодически редеют или, наоборот, пушатся, а местами и вовсе неожиданно обрываются на середине, так не в нитках дело. Дело-то в целом узоре.