Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
Союз Писателей Москвы
Кольцо А

Журнал «Кольцо А» № 132




Foto 2

Славич МОРОЗ

Foto 4

 

Окончил Кишиневский государственный университет (факультет журналистики). Печатался в русскоязычных газетах и журналах Молдовы: статьи, репортажи, очерки, стихи, рассказы. В 1999 году вел рубрику о ремонте в передаче «Кстати» на 11 канале в Петербурге. В настоящее время – эстрадный артист, автор-исполнитель романсов, бардовских песен, поп-музыки.

 

 

БАРАБАНЩИК ЛЕНЬКА

Рассказ

 

Все похоронные процессии в нашем городе проходили мимо моего дома. Четырехэтажный котельцовый дом, построенный в послевоенное время, стоял аккурат на перекрестке двух знаковых улиц в городе – улицы Танкистов и улицы Фрунзе. Одна пронизывала весь город, от начала и до конца, и заканчивалась у памятника героям-освободителям в виде танка «Т-34». По второй же везли в последний путь некогда беспокойных и полных надежд жителей южного молдавского городка Кагул – на кладбище. Из детских наблюдений: люди предпочитали чаще помирать летом, чем зимой. Оно и понятно: кагульчане, будучи людьми практичными, понимали, что в стужу меньше народу придет проводить покинувшего бренный мир, чем в более комфортное теплое время. Когда вокруг столько добрых людей, да еще играет прекрасный духовой оркестр, оставаться один на один с вечностью не так страшно.

Эту улицу мы, местная детвора, называли «румынской», так как она была вымощена булыжником в незапамятные времена, когда наш город был частью Румынского королевства. Надо отдать должное румынам, работу они свою знали и, в отличие от современного асфальта, эта дорога исправно прослужила много десятилетий. Но все-таки этот булыжник приносил много неудобств и жителям окрестных домов и тем, кто закончил жизненный путь. От громыхающих по его неровностям автомобилей иной раз нельзя было услышать собственный голос, а уж как мотыляло в гробу покойников, это надо было видеть. Казалось, они из последних сил сдерживаются, чтоб не восстать и не воскликнуть возмущенно: «Позвольте, мы так не договаривались! Прекратите издеваться над приличным человеком, иначе я напишу жалобу в райком партии!»

– Сына, захлопни окна, опять играет этот оркестр! Когда же это закончится? – восклицала трагично моя мама, и это значило, что количество горожан опять сократилось. К сожалению, этот процесс остановить было нельзя, и все пять лет, которые мы прожили в этом старом доме на главном перекрестке города, мы еженедельно слушали одну и ту же печальную мелодию духового оркестра. Чей это был оркестр, какой городской организации, не знаю, но люди, которые в нем играли, были изрядно потерты жизнью, и казалось, что их профессия вызывает у них одни лишь страдания.

Единственной радостью в их творческой жизни была выпивка. В Молдавии никогда не было проблем с сухим вином, а уж в ту эпоху пили все, не просыхая: от уборщицы до секретаря райкома партии, от ветеранов войны до ветеранов труда. И даже лекторы, которые приезжали в наш гостеприимный городок бороться за культуру пития, после лекций надирались до чертиков и красным и белым вином и нередко попадали в местный вытрезвитель...

Не последнюю скрипку в этом торжественном оркестре играл мой сосед Ленька. Жил он в последнем подъезде, а в оркестре стучал на огромном барабане с тарелкой. У нас это называлось «играть на добе». Нес он свой массивный инструмент на животе, перекинув широкий ремень через плечо и спину. Нес, как крест на Голгофу. Ибо был Ленька тщедушен и хил до неприличия. И к тому же не вышел ростом. Его и видно-то было еле-еле из-за барабана. Леньку по праву могли прозвать «мальчик-с-пальчик», но видя, какую титаническую работу проделывает этот неказистый музыкант, у людей язык не поворачивался ерничать, и моего соседа звали просто Ленька-барабанщик. Сколько ему лет, понять было сложно, так как Ленька относился к той категории людей, которые «заспиртовались». Вид у него был туповатый: человека, обреченного на беспробудное пьянство и похмельное беспокойство. Но при этом человек он был невероятно добродушный и с блаженной улыбкой позволял шпане обчищать свои карманы, лежа в пьяном угаре на скамейке во дворе.

Запомнились два анекдотичных случая, связанных с его музыкальной карьерой. В нашем городке то не хватало крышек для канализационных люков, то эти крышки плохо крепили, и в них частенько попадали колеса автомобилей и прохожие, а в этот раз в такой люк провалился барабанщик. И случилось это во время торжественной процессии. Все коллеги барабанщика – виртуозы труб, тромбонов и туб – завидев опасное отверстие, обошли его, продолжая играть свои партии, а Ленька по причине своей неказистости и отсутствия должного обзора не заметил вовремя их маневра и упал в канализационную яму. Но продолжал греметь в такт колотушкой и тарелкой, благо барабан оказался шире люка, и под землю ушли только ноги музыканта. Бедняга разодрал в кровь локти и, неизвестно, сколько бы он так продолжал музицировать, если б не сердобольный милиционер, который с легкостью вытащил барабанщика из люка и подвез на мотоцикле к отдалившейся похоронной процессии.

В следующий раз, когда оркестр играл на похоронах, случился проливной дождь, и напротив нашего дома прямо на перекрестке образовалась приличная лужа. То не было случайностью: дорога в этом месте давно была продавлена тяжелым грузовым транспортом, и в неровности образовывалась большая лужа, к радости местной детворы. Мы пускали в это мутное море свои деревянные кораблики, сделанные из дощечки от овощных ящиков, с парусом из бумажного листа от школьной тетрадки. Так вот, процессия остановилась на очередном перекрестке как раз в этой луже. Все люди, а с ними и оркестранты перебрались гуськом на тротуары по краям грузовика с покойником. А барабанщик так и остался стоять по колено в воде. Наконец-то поп дочитал молитву, и процессия двинулась дальше – грузовик по дороге, а провожающие и оркестр по тротуару, а Ленька-барабанщик по луже. Когда он вышел на сушу, оказалось, что у него на одной ноге не хватает ботинка. Как это могло произойти, непонятно, но он так и доиграл свою ответственную роль до конца в одном ботинке до самого кладбища.

Наверное, Ленька был не только искусным выпивохой, но и неплохим музыкантом, коли все терпели его горячую любовь к вину.

Достоверно неизвестно, бил ли в свой барабан мой сосед на свадьбах. Раньше доба была популярным инструментом на молдавских свадьбах. Ее глубокий насыщенный голос задавал темп резвым и зажигательным молдавским мелодиям. Мне кажется, Леньку все-таки приглашали подзаработать на свадьбы. Скорее всего, именно после них он добирался домой в особо плачевном состоянии. Метрах в ста от нашей четырехэтажки располагалась круглая кафешка «шайба», в которой местные трудяги топили последние проблески разума на дне граненых стаканов. И если до «шайбы» наш герой добирался, пританцовывая, то после нее последние метров триста до своего подъезда он полз на четвереньках...

Барабанщику было не суждено дожить до бесславных времен, когда электроклавиша заменила и его барабан, и все блестящие медные трубы его коллег. Задолго до этого барабанщик умер от любви. И вот как это случилось. Была у Леньки жена – плечистая и массивная баба, на голову выше своего тщедушного мужа. Может быть, ее звали Авдотья, не помню, а может, Акулина или Фрося. Мы, дети, звали ее «Колобком».

Однажды во время игры в футбол мы запулили ей в окно мячом. Женщина вышла на балкон с большим кухонным ножом и с таким злобным и кровожадным видом зарезала нашего кожаного друга, будто была передовиком производства на живодерне, и в руках у нее оказалась очередная собачонка – жертва плана «Пятилетку в три года!». Наше горе ей дорого обошлось. Мы периодически забрасывали ей на балкон тухлые яйца, а однажды нарядили в ее нижнее белье, которое она опрометчиво повесила сушиться во дворе, дворовых собак. Мы хохотали, собаки прыгали от счастья, и ошалело лаяли, прохожие улыбались. Жена барабанщика совсем озверела от показа мод с участием ее интимных нарядов, схватила колотушку для раскатки теста и побежала на улицу, споткнулась и покатилась кубарем по лестнице... С тех пор ее и прозвали «Колобок».

История с падением повлияла в худшую сторону на характер Колобка. И раньше-то ее трудно было назвать «божьим одуванчиком», так теперь она превратилась в совершенно скверную скандалистку. В городской больнице ей лечили ногу и ребра, а надо было голову. Ибо она с тех пор ругалась с соседями по любому поводу, а еще писала жалобы и доносы на них «в инстанции». Но более всего страдал от ее термоядерного характера ее невезучий муж. Нередко посреди бела дня, как правило, в воскресенье, двор оглашался ее истеричными воплями: «Люди добрые, убивают честную женщину!». Обычно в этот момент «убийца» болтался в ее мощной руке. Схватив своего хилого мужа за шиворот или за шею, она потрясала его телом перед зрителями, как вещественным доказательством. У Леньки-барабанщика из разбитого носа капала кровь на асфальт, а на глупом его лице было написано: «Вы уж простите меня, маньяка-убийцу, что потревожил вас всех, больше не буду».

Говорили, что Ленька несколько раз сбегал от своей горячей жены в деревню к родне, но был с позором возвращен через общественные организации и милицию к благоверной супруге. Вот так в один из теплых, пропитанных запахом цветущей акации, молдавских вечеров Ленька-барабанщик и задохнулся в жарких объятиях жены. В протоколе указали: несчастный случай. А перелом шейного позвонка и многочисленные кровоподтеки и синяки списали на побочный эффект от пьянства.

Хоронили его коллеги по оркестру. Больше никого не было. Музыканты грянули возле Ленькиного подъезда похоронный марш так душевно и вместе с тем монументально, что зарыдали все соседи, стоявшие на балконах или глядевшие из окон на происходящее. Жена почившего вынесла на подушечке какие-то награды Леньки и его тельняшку. Оказалось, Ленька в армии служил матросом на подводной лодке, неплохо служил...

– На кого ты меня, подлец, бросил! – завопила она с такой болью и искренностью, что до сих пор, когда вспоминаю об этом, у меня мороз по коже...

Вот такой жил-был человечек по имени Ленька-барабанщик. И вот что с людьми делает искусство и семейная жизнь...

 

 

ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО

Рассказ

 

– В этом городе вечная осень! Поэтому мы, руководители, должны постоянно его украшать, чтобы жителям не было скучно ни секунды! И если понадобится подсветить каждое дерево, каждый кустик в нашем городе, мы не должны экономить средств! Понимаете?

Он окинул резким взглядом окружающих. Почему-то все лица подчиненных были в матовой дымке, да и сами подчиненные казались бестелесными, будто ангелы.

«Устал я, наверное. Надо бы передохнуть, съездить куда-нибудь», – подумал он, и почему-то чувство брезгливости к себе пронизало не только его широкую душу, но и всю его атлетическую фигуру – от корней волос до пяток. «Какой к чертям отдых, когда столько дел!»

– Народ выбрал меня… нас... чтоб стать счастливым! И мы добьёмся этого любой ценой!.. – он замолчал. Уставившись в одну лишь ему видимую точку в пространстве перед собой, он о чем-то задумался. Пауза затянулась. И тут, когда казалось, что оратор уже навсегда впал в оцепенение, вдруг он встрепенулся и, обернувшись к кому-то невидимому, воскликнул: – Ну что? Поехали?.. Иван Иваныч, а где шампанское? Налейте всем!

– Вечером подвезут лучшее шампанское. А предлагать плохого я не смею вашему Превосходительству!

– М-да... Вечером так вечером...только почему же Превосходительство? Неужели вы думаете, что я позволю себя так величать?.. Я как и все: никого не превосхожу!. Уместнее было бы назвать меня Высочеством. То есть выше всех, все вижу, все контролирую для блага народа...Кстати, Иван Иваныч, вы у нас отвечаете за связь с общественностью, с вас и спрос особый.

– Стараемся...

– Одних стараний мало. Надо понимать, что любой житель города имеет право ежечасно видеть своего мэра на экране телевизора, на первых страницах городских газет, на баннерах, на досках объявлений в каждом дворе. Посадит кто-нибудь дерево, а мэр тут как тут на фото рядом! Заасфальтируют ямку на дороге, и мэр поблизости, родит какая-нибудь счастливая мамаша тройню – и тут без мэра чтоб ни-ни! Люди должны осознать и впитать в себя с молоком матери, что никто без мэра даже пукнуть не может! Понимаете?

– Что ж, никто не пукнет, Ваше Высочество... Мы ж знаем, как вы к экологии относитесь...

Мэр впился взглядом в глаза Иван Иваныча, которые источали свет добра. Не человек, а икона...

– .. и опять же, сколько я буду говорить, чтоб определились с этой точечной застройкой? Зачем городу двадцатиэтажные небоскребы? Пора отойти от этих стандартов и снизить этажность до пятнадцати! Это как-то по-людски! Человек должен быть ближе к земле!

– Снизим, Ваше Высочество!

– А рост жизненного уровня надо повысить! Ведь этот город вечной осени. Тут урожаи круглый год!

– Повысим! Только вы не нервничайте...

– Как же не нервничать, если в прошлом месяце я вам лично выделил три миллиона на городской гимн, а вы отобрали произведение из трех нот, в которые наш оркестр до сих пор почему-то никак не может попасть! Безобразие! По миллиону на каждую ноту... Не зря моя жена мне говорила, что чем меньше нот в музыке, тем труднее в них попасть!.. Теперь потрудитесь добавить в гимн побольше нот. Денег не жалейте. Наймите, в конце концов, этого автора, как его, Нахайлова. Пусть досочинит... Искусство требует жертв. Чтоб слеза прошибала. Чтоб мороз по коже! Чтоб столбняк вас всех побрал, почему вы в белом халате, Иван Иванович? Что за вид? И все вы почему в белом пришли ко мне на совещание? Издеваетесь надо мной? Вы все в белом, стало быть чистенькие, а я в черном... Вон!!!

Иван Иванович, чуть склонив голову, спешно ретировался из палаты, а за ним две медсестры. Последним не спеша покинул помещение здоровяк-фельдшер.

– Что ж, пациенту значительно лучше! А ведь помните, мои братья и сестры во медицине, что еще месяц назад больной называл себя императором, две недели назад губернатором, а сейчас снизошел до звания мэра! Лечение пошло на пользу. Пожалуй, стоит увеличить дозу фенолтранквазатрина для закрепления результата!

Главврач Воровайской районной психбольницы Иван Иванович Заботинов и его подчиненные продолжили ежедневный обход пациентов.

 

P.S. Все совпадения случайны, вызваны буйной фантазией и не имеют к действительности никакого отношения.

 

 

ПЕРЕЛЕТНЫЕ РЫБЫ

Рассказ

 

Мне многие не верят. Говорят, что я на ходу придумываю свои забавные и невероятные истории. Не знаю, какие они забавные, а уж тем более невероятные? По-моему, они – обыкновенные жизненные истории. И не придумываю, а излагаю в устной форме то, что увидел своими глазами. И под любой мой сказ можно подвести научную базу, не иначе! Вот ты, дорогой мой соседушка, послушай, что произошло недавно со мной.

Лето, сам знаешь, какое выдалось в этом году. Донельзя дождливое. Каждый день то моросит, то ливнем льет. И таким макаром во дворах наших многоэтажек образовались лужи размером с озера. И заметил я, что в одном из таких озер рыба завелась… Это ты правильно делаешь, что не ухмыляешься. Человек ты серьезный, потому и рассказываю тебе, а не кому-нибудь другому – Фоме неверующему. Этих, прости господи, много развелось из-за телевизора. Из него один стыд и срам, и сплошное вранье. А уж если про погоду что сказали, то понимай все наоборот: говорят «дожди», значит, будет солнце! А говорят «солнце» как заклинание! Да хоть сто раз скажи, а светлее и теплее от этого не станет!.. Так вот, гляжу с балкона ранехонько так с утреца, а рыбка-то балуется, шасть из воды, прыг-скок, плещется. Вот думаю, чудеса! И как она попала в эти наши доморощенные озера? Может, по канализации из московского канала? – спросишь ты. Вполне возможно! – отвечу я. Но я человек научного склада ума. Не привык только умозаключениям доверять. А потому взял удочку и на разведку! Вышел из дому, а кругом вода. Впору водолазное снаряжение надевать, а не только рыбацкие сапоги. Машины стоят по середке в воде, фар не видать. Доковылял я до скамейки, что в метрах пяти от нашего подъезда, взгромоздился на нее, наживил червяка, закинул удочку. ...Почему червяка, а не хлебушка, скажем? На червяка лучше клев. Я этих красненьких и ползучих в цветочных горшках развожу. Жена ворчит, да я ей научно объяснил, что цветам от них польза – землю разрыхляют. Ну и для рыбалки пригодились… Закинул, значит, удочку, и через минуту клев пошел. Зачастила рыбка-то. Залихорадило поплавок. Та-та-та и отпустит. Та-та-та и отпустит. Подсекаю, а ни рыбки, ни червячка. Зря, значит, заморил создание. Рыбам скормил. Вот ведь, думаю, непростая рыбалка мне предстоит. Чешучайтые с головой попались. Толковые. И ведь так ведут себя странно. Пока я с наживкой вожусь, рыбки на меня из воды глядят своими мокрыми глазищами и рты разевают, будто сказать, что-то хотят. Я им кулаком так по-доброму погрозил – Не уйдешь! – а сам удочку-то подальше закинул. Назло этим говорунам. Пусть постараются. Я им не разносчик пиццы на дом.

Гляжу, а время-то идет, а я без улова. Несерьезно как-то. Жена дома засмеет да заругает. Дескать, столько терпела эти горшки, сколько раз собирала расползающихся по дому червяков, а все зря… Тут уж пришлось мне прибегнуть к самому крайнему средству. Хоть и не сторонник я допинга в нашем рыбацком деле, уважаю честное соревнование! А тут испугался позора, не вытерпела душа, достал чекушку водки, и накрапал на червячка. И сработало! Не то что лошадь, а уж тем паче рыба дуреет даже от одной капли. И клюнула, и заглотнула. Вытащил, гляжу на нее: что ж ты, дуреха-карась, заглотнул так глубоко крючок? Аж сердце разрывается, как подумаю, что все жилы из этого дурня тянуть придется…

Пока я душевно мучился, на наше озеро спустилось несколько перелетных гусей-лебедей. Красотища. До сих пор ком в горле от увиденного. И по телику такое не каждый день увидишь, а не то, что в живую вот так в собственном дворе. …Ну и какая там рыбалка, когда красота природная вокруг?! И смотрю я на эту белоснежную живность, а в душе романтика и разные мысли о вечном и добром. А птицы тем временем улетать дальше собрались. Не птицы, а прям уменьшенные копии лайнеров. Ту-154, не иначе… И вот отрываются они от водной глади… а сзади у каждого лебединого лайнера к хвосту прикрепились рыбы. Ртом, видать, ам за перышки, и держатся себе припеваючи. Вот это да! И ТУТ МЕНЯ ОСЕНИЛО! Вот как рыбы к нам во двор попали! Они вместе с птицами так и перелетают из водоема в водоем. Вот она, значит какая рыба-то! Перелетная! Не зря об карасях еще и классик литературы Салтыков-Щедрин писал. Умная рыба-то. Башковитая.

 

Услышал и записал – Славич Мороз.