Александр МЕЛЬНИКОВ

 

Родился в Москве в 1998 году. Студент Школы Философии НИУ ВШЭ. Пишет с детства, победитель конкурса «Литературные дебюты МГУ» (2015). В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

 

ГЛУПАЯ КНИГА

Рассказ

 

Как-то вечером мы сидели и пили чай. Было просто и хорошо. Николай шумно целовал губами горячий напиток, и, хотя кружка моя была давно пуста, а идти за новой казалось ненужным расточительством блаженного умиротворения, каждый глоток Николая словно бы согревал мое собственное нутро, и без того теплое и полное любви к жизни.

Обнимая свою кружку, как хрупкую возлюбленную, Николай сказал мне:

– А я книгу написал…

– Хорошо… – ответил я.

Посидели, он сделал еще пару глотков.

– О жизни.

– Что?

– О жизни, говорю, книга.

– А-а… – понимающе протянул я, и мы улыбнулись, довольные друг другом.

 

Мы окончили школу полвека назад. Канули в приток Леты те серебристо-невинные дни, когда сияли мы вместе, как Сириус с Бетельгейзе, как были лучшими учениками, гордостью школы и близкими приятелями. Почему-то мы позволили нашим путям разойтись…

Я прилежно поступил на исторический. Затем – работа, спокойная и достаточно сложная, чтобы приносить удовлетворение и иллюзию воображаемого блага воображаемой науке. Тем и жил, и взлеты и падения судьбы еле касались меня. Они приходили с равнодушной редкостью, будто я совсем не был им интересен.

Николай уехал в Южную Америку. Или, может, в Центральную, я уже не помню. Он не стал поступать в университет. На последнем звонке сказал, что учиться было весело, но особого смысла карабкаться дальше по холмикам образования он не видит. Классная руководительница – в слезы. Николай – в неизвестном направлении.

На том и расстались.  А недавно я гулял по улице со своей старушкой-собакой, он возьми и хлопни меня сзади по плечу.

– Пашка, ты? Это я. Как раз ищу тебя. Ты теперь птица крупная, можно узнать твой адрес, не выходя из интернет-кафе.

– Давно ты?.. – только и смог выдавить я.

– В России? Пару лет. Стар я стал, самое время вернуться в прошлое.

– И что ты все это время делал?

– Э, ну ты спросил! Я жил как надо.

– И что это значит?

– Да то, что если начну отвечать тебе, то до конца жизни не закончу.

– Можно хотя бы попробовать.

– Нет, времени жалко. Вот если как-то сам мой рассказ частью жизни моей сделать, тогда можно.

– Ну, пойдем ко мне, чаю попьем. С бубликами. Встреча с другом – чем тебе не жизнь?

– Не хочу я бубликов! – твердо сказал Николай, и все же пришел.

 

С тех пор частенько встречались. Все-таки прошлое не отпускает нас, двуногих, пока мы хоть чуточку верны сами себе. Неслучайно были мы с Николаем приятелями…

Он был очень странным человеком. Из тех, кто пробует в жизни все: а именно ядерную физику, альпинизм, шахматы. Он умел управлять вертолетом и играть на банджо, он видел водопад в километр высотой, и как-то на спор пробежал марафонскую дистанцию. Он мог перерубить катаной яблоко на моей голове и мог быть настолько артистичен, чтобы я согласился проверить это на практике. Он был таким человеком, что прыгают с парашютом и охотятся на аллигаторов. Он жил так же часто, как другие люди дышат.

 

Мы вместе старели. Я спокойно, он – с чувством веселого недоумения. Как-то он выдал мне очень странную вещь.

– Никак не ожидал, что скука – это так весело! – вот что он мне сказал.

Он как-то быстро, внезапно обмяк в жизни, стал плавным и неторопливым, как кисель.

Пару месяцев тому назад он признался, что ему уже нечем заняться. Только сидеть и смотреть. Он привык не тратить ни секунды зря. Теперь у него остались секунды, а все, что хотелось купить на них, уже куплено.

– Устал я, – сказал он мне.

Я грустно улыбнулся.

– Знаешь, – он положил мне руку на плечо, – я всегда старался выжать из каждого момента максимум. Теперь я понимаю, что в жизни все равно настанет момент, когда мотор внутри заурчит, и ты сам захочешь остановиться. Я будто жрал всю жизнь духовную пищу, не отрываясь. И только в конце понял, что существует такая штука, как полный желудок. Понимаешь? При такой скорости время все равно останется. Мне не было никакой нужды торопиться.

– Получается, начни все сначала, ты бы провел всю жизнь по-другому? – я сочувственно посмотрел на него.

– Нет, что ты! – изумился он. – Что ты… Конечно, нет.

 

Николай допил свой чай. Мы поленились сказать друг другу, что хотим еще – нам было хорошо.

– В чем идея твоей книги? – спросил я.

– Идея? – засмеялся он. – Нет никакой идеи! Идея в том, что идеи нет. Нет смысла у хорошего произведения. Нет цели у хорошо прожитой жизни. У меня всегда был девиз: прожить жизнь так, чтобы, когда настанет время предстать перед Богом, ты не сказал бы ему, что он слишком мало всего придумал. И я уже это знаю. Мне больше нет никакой необходимости убеждаться. Теперь я пью этот чай и понимаю, что бескрайность замысла Бога была очевидна с самого начала.

– Выходит, твой смысл был пустышкой?

– Именно так, – довольно заключил Николай. – Все уже есть. Стремиться некуда. Но жизнь, полная стремлений – вот подлинный шедевр. Я ошибался, но моя ошибка – самое правильное, что я сделал в этом мире. Глупая идея сделала мою жизнь мудрой. Об этом моя книга.

Я обнял своего любимого друга, и слеза потекла по распаренному от чая лицу.

– Твоя жизнь действительно мудра, Коля. Но то, что ты написал о ней книгу – нет.