Геннадий КАЦОВ

 

Поэт, прозаик, эссеист. В середине 1980-х был одним из организаторов легендарного московского клуба «Поэзия». В 1989-м переехал жить в США, где работает журналистом. Журналистскую практику начал с программы Петра Вайля «Поверх барьеров» на радио «Свобода» и критических публикаций по культуре в ежедневной газете «Новое Русское Слово» (США). Автор 7 поэтических книг. Публикации последних лет в литературных журналах «Дружба Народов», «Звезда», «Знамя», «Октябрь», «Нева», «День и ночь», «Интерпоэзия» и др.

 

 

ТВОЙ ЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

 

*  *  *

 

меня по различным эпохам таскала

душа, тормозить забывая на спусках,

в барханах сахары, по склонам тосканы,

холмами возвышенности среднерусской

 

возможно, на плаху когда-то всходил я,

сбежал от египетской, видно, погони,

и челюсти, годы спустя, крокодила

считали меня в сантиметрах погонных

 

учился по прописям азу и буки,

«вот, гад же!» – на гаджет покрикивал первый,

оставил немало комментов в фейсбуке

и лайков, не действуя френдам на нервы

 

теперь, всё исполнив, прожив ряд сюжетов,

о жизни сказав, что кругла оказалась,

на свете живу в ожидании этом,

этапном, как зал ожиданья вокзала

 

в нём створки раскроются, выйдет кукушка,

подобно создателю в день Йом Киппура

скупа, чтобы время казалось нескучным

и чтобы пространство в затылок не дуло

 

 

*  *  *

 

в бинтах стерильных облака лежат,

не отражаясь в слякоти осенней,

от съёженного жёлтого ежа

расходятся лучи вдоль воскресенья

 

скрипят, как колесницы, тополя,

безлиственные спицы сохнут в кронах:

порыв борея – и ушла земля,

вращая корни, от листвы зелёной

 

случайный у подъезда ловишь взгляд,

прозрачные текут с небес чернила:

всё лучшее – что столько лет подряд

из года в год с тобой происходило

 

и, словно осень, подводя итог,

с намереньем подольше здесь остаться,

ты понимаешь: жизнь – наверно, тот

удар мгновенный, что наносит тайсон

 

 

*  *  *

 

существуй несложно, ешь суши с сушими,

носом воздух вдыхай, выдыхай – горлом,

управляй собой за рулём машины,

береги свои нервы, поезжай в горы

 

в Карловы Вары, в спальный веками Цюрих,

где ландшафт – на десерт блюдо кексов с глазурью,

где в сельпо продавщица: «Давай, потанцуем?», –

робко спросит, и ты не откажешь в мазурке

 

вот такие швейцарцы – не дурак был Набоков,

поезжай в Баден-Баден (был Тургенев не лаптем),

а сычом сидеть дома – вылезает боком:

сколько можно в фейсбуке созерцать свои лайки

 

дом построить и дуб посадить не пора бы?

сына вырастил – думаешь, и всех делов-то:

не бессмертный герой, чай, из Махабхараты,

не владелец в манхэттенском Сохо лофта

 

существуй неброско, но не убого,

не по вкусу суши – накроши мацу и

с фаршированным карпом, дарованным богом,

выйди к месту, где тихо играл бы Мацуев

 

 

*  *  *

 

прошедшее зачитано до дыр,

в грядущем – отпечатки чьих-то пальцев;

как будто между конников орды

и всадниками бледными скитальцев

ты попался

 

меж шумом за незримою чертой,

как эхом от полузабытой фразы,

и впереди застывшей немотой,

подобной немоте разбитой вазы –

и здесь, и сразу

 

паленый запах от закатных крыш;

при мысли, что в дальнейшем будет лучше,

ты не узнаешь, что засадой скрыт,

уже нашёл тебя татарский лучник –

твой частный случай

 

 

К ВРЕМЕНАМ ГОДА

 

 

когда разбрасыватель листьев свой закончит

пробег по городскому парку и кварталам,

случайный пешеход подумает: «настала

пора достать свои коньки», - коль он захочет

 

а встречный пешеход как будто отвечает:

«пора не только для коньков, но и для смеха».

«простите, для кого-кого?» - «простите, снега,

который выпадет под утро пачкой чая»

 

«кого-кого, простите?» - «в белых пачках чаек»

«вот вы, прохожий, всё же чепуху несёте!»

«они уже к морозной ночи на подлёте,

я ежегодно первый их прилёт встречаю»

 

«так вы о чайках или снеге?» - «я о стае:

при взмахах крыльев налетает ветер сверху,

и следом чайки выпадают на поверхность,

а это значит, что зима теперь настанет»

 

«зима?» - «они изображают долго мёртвых

и собираются в сугробы у дороги,

всегда хватает скучным дворникам мороки –

сгребать лопатой по асфальту их, промёрзших

 

но это три-четыре месяца в сезоне,

затем оттаивают перья, калорифер

отогревает словно их – и колоритней

они цветов сухих, оживших вдруг в вазоне

 

расправят чайки разноцветные к апрелю

бутоны крыльев, и зажав лучи плюсною...»

«простите, чем? кто в эту ерунду поверит!»

«простите, я хотел сказать: лучи весною»

 

 

*  *  *

 

лило с утра, но всё без толку –

не счесть на улицах прохожих,

и дождь спешил вколоть иголку

в свою асфальтовую кожу

 

живёшь за пазухой у гада:

коль моросит – всегда к мороке.

какая всё же здесь уганда!

и лишь по праздникам марокко

 

заснёшь и – как её – в боливии,

в тропической пахучей сельве,

хотя и там – всё те же ливни,

да избранное из есенина

 

 

*  *  *

 

всё было б у взрослых иначе –

припомните: в детском стихе

по мячику танечка плачет,

хоть мячик не тонет в реке

 

на доску бычок вышел смело,

какой-то наивный бычок,

настолько, видать, неумелый,

что падать готов на бочок

 

и мишке с оторванной лапой

безрадостно жить-поживать,

ведь прежде звонка к эскулапу,

её надо б застраховать

 

теперь, постарев лет на –надцать,

мы знаем: вон бог, вон порог, –

и мишку спасла б операция,

и «прозак» бычку бы помог

 

ведь взрослый, как неоплатоник,

глядит сверху вниз в детский мир:

а тани всё тонут и тонут,

и мячики плачут по ним

 

 

ИСТИННОСТИ

 

если умер – больше не дыши,

и не укради, и не убей:

как сидел, так и сиди в тиши,

как робел, так дальше и робей

 

если счастлив – больше не проси,

а не то прольётся через край:

есть луна – душой поголоси,

солнце есть – спиной позагорай

 

есть замок – всегда найдётся ключ,

либо никогда, что результат:

время набухает, словно флюс,

даже если не дожить до ста

 

если нету пищи – не пищи:

гордых и голодных ждёт успех;

если ты поэт, то не пиши,

чтобы среди них быть лучше всех

 

 

АЛЛЕГОРИЧЕСКОЕ

 

застрял в прихожей –

и на много лет

(дверь долго открывается наружу),

стоит прохожий –

на него надет

картуз какой-то из барочных кружев

 

в пыли, измятый,

чумовой покрой –

так одевались до царя Гороха;

на вид – изъятый

из времён герой,

которому не перейти порога

 

сама потеря –

сотни лет не брит,

в ногах нет правды, на руках – мозолей,

простак, тетеря:

столько лет стоит –

и не назад, и не вперёд на волю

 

нету причины

отчего б стоять,

чего б свой век топтаться, словно мерин?!

умом мужчину

видно не понять,

да и аршином общим не измерить