Журнал «Кольцо А» № 125
Елена ИСАЕВА
Родилась в Москве. Окончила МГУ. Автор двух сборников пьес и семи сборников стихов. Печаталась в журналах «Новый мир», «Дружба народов», «Драматург», «Современная драматургия». Лауреат Малой премии «Триумф», премии «Действующие лица» и др. Секретарь СП Москвы.
СТИХИ О ЛЮБВИ
* * *
Здесь «зажигала» Ленка Чистякова –
Верхом на брусьях – кувырок вперед.
А я иду, и ничего такого –
Ну, только чуть под ложечкой сосет.
Не плачь, не плачь об этом – всё пустое…
Где жил Калядин – там высотный дом.
Империя периода застоя –
Пятиэтажки пущены на слом.
Где был каток – теперь у них парковка.
И очевидцев не осталось, нет,
Как Решмина выруливала ловко
Из «ласточки» в сложнейший «пистолет»!
Вот здесь была спортивная площадка,
И двор наш зачарованно глядел,
Как мальчики периода упадка
Переходили в жесткий беспредел.
Уже сходились не за гаражами
Играючи друг друга попугать,
А на серьезных джипах приезжали
Палатки новорусские сжигать.
Не плачь об этом времени забытом.
Есть темы только две – любовь и смерть.
А «деревяшку» сделали «магнитом»,
А на «стекляшку» не пошла смотреть.
Мы весь район здесь вместе исходили,
И ждесь, что повернут из-за угла…
Разбился Шпренгерт, Райского убили,
И Людка Дикарева умерла.
А я иду, и ничего такого,
И позади, и впереди – века…
На месте Лелика,
На месте Кулакова,
На месте Гусевой,
На месте Костюка…
СТИХИ О ЛЮБВИ
Деревенский столяр дядя Вася,
Как напьется от тоски вселенской,
Так давай гонять свою Тамарку,
Мудровать над ней, гнобить, морочить!
Говорит: «Тебя тут слишком много!
Всё в моем дому заполонила!
Не хочу тебя тут слышать-видеть!
Двадцать лет назад ты мне разбила
Чашку голубую с окоёмкой!
Я ж просил – не ставь на край, не надо.
Ты ж мне, как нарочно, прям под локоть!
Ты же знала – это память деда!»
Говорит: «Зачем ты не призналась,
Что любила до меня Серегу?!
Ну, и что, что мне не изменяешь,
Всё равно ведь ты его любила,
А как год назад он слег с инсультом,
Сколько ты туда сносила денег!
Лучше б в мастерской мне перекрыли
Крышу или новых инструментов
Закупили… У меня искусство!
Трачу на тебя, на дурру, время,
Мог бы новый шкаф придумать-сделать!
…Да, ходил к Лариске и к Наташке,
И еще пойду, и не скрываю!
Я же должен где-то разряжаться!
Не с тобой же тут сидеть всё время!
От тебя мои болеют почки,
Сердце ноет, ломит поясница,
Уходи ты с глаз моих, паскуда…"
А Тамарка плачет от бессилья,
Чувствуя свою приговоренность
К этому несчастному мужчине,
У которого талант от Бога
И неизрасходованной силы
На еще пятьсот таких тамарок,
На столы, трюмо и шифоньеры,
А чтоб переплыть ночную реку,
Чтоб плясать на свадьбах, днях рожденья,
Уходя последним с вечеринок,
На руках нести ее до дома,
Где-то останавливаясь в поле,
Чтобы прям под звездами любить…
У него – масштаб другой планеты,
И ему тут пусто-одиноко,
И ему тут места не хватает,
Потому, как слон в посудной лавке,
Он ее – хрустальную посуду –
Вдребезги в отчаяньи разбивши,
Выхода не видит всё равно.
И потом, всё склеивая, стонет:
«Полечи, накапь валокордина…»
И они, обнявшись, засыпают.
Потому что – как еще спастись?
* * *
Разговоры. Сигаретный дым.
Ничего конкретно впереди.
Говорила: «Приходи любым –
Сонным, злым, усталым – приходи!..»
Оказалось сложное простым,
Фронт однажды превратился в тыл,
Потому что приходил любым –
Сонным, злым, усталым... Приходил.
* * *
Что ты об этом вспомнишь?
Жгущей крапивы плеть?
Может быть, это помощь,
Чтобы не умереть?
Ох, и крута тропинка!
Ну, и куда ведет?
В заросли Метерлинка?
В Бунинский «омут вод»?
В заговоры Шекспира?
В Чеховский летний день?
Здесь – на задворках мира –
Душу свою раздень.
В трепетности растений
Кроются ли шипы?
Сколько сочтешь мгновений,
Краденых у судьбы?..
Солнца счастливый мячик
Над головой его!
Что друг для друга значим? –
Все или ничего?..
* * *
Чтобы душу больше не калечить,
Чтобы не отмаливать года,
Проведи со мной последний вечер
Перед расставаньем навсегда.
Партия закрыта. Шарик в лузе.
Бесприютно-вольно на душе.
И твоя прощальная джакузи
До краев наполнена уже!
* * *
Он уходил, стараясь не смотреть,
И песня глупая в уме моем вертелась...
Не то чтобы хотелось умереть,
Но жить в минутах этих не хотелось...
И мне казалось, что меня казнят,
А зал метро определили плахой.
И только песня группы Ленинград
Звучала актуально: "Ехай на хуй!"
* * *
За то, что в унисон дышали,
Расплачиваться надо резко:
Пространство ей не разрешает
К нему пробиться эсэмэской.
Она не будет, как подростки,
Гадать на кофе и на воске,
Что там судьба за них решила...
Она стоит на перекрестке
И смотрит на поток машинный...
И от неправильного шага,
От страшной пропасти бездонной
Спасает, как всегда, сермяга –
Вдруг зажигается зеленый!
Она проходит – на зеленый...
* * *
И неважно, какой подо мной каблук,
И неважно, какая юбка,
Всё равно отводит глаза мил друг,
И я вижу, как счастье хрупко.
Не удержишь его – стройней – не стройней –
Исчезает вдруг временами.
И я вижу чужой хоровод теней, –
Тех, что вклиниваются меж нами.
И я чувствую – пляшут они вокруг,
Как на шабаше в бликах ночи,
Даже если высок подо мной каблук,
Даже если красивый очень...
* * *
Цвет сезонный, красивый, бежевый!
Босоножки – каблук литой!
Не удерживай! Не удерживай
Ни умом и ни красотой!
Может, он просто добрый, вежливый,
А ты рифму всё – на любовь!
Не удерживай! Не удерживай!
Что отпустишь – вернется вновь!
Эта жилка, такая нежная,
Бьется трепетно у виска!
Не удерживай! Не удерживай!
Не удерживай! Отпускай!
* * *
Сын разговаривает с принтером:
«Давай, пожалуйста, печатай!»
А принтер бычит, упирается
И не работает совсем.
Сын, не сдержавшись, матерится,
И принтер фыркает покладисто,
И начинает выдавать
Ему листочек за листочком.
Я возмущаюсь: «Что ж ты матом?!
Ведь ты же всё же сын писателя!
И мог бы поискать аналоги
В великом русском языке!»
А он мне: «Чем ты не довольна?
Ведь ты же видишь: сила слова!»
* * *
Нового не надевала,
Не видала разных стран.
Только строчки сериалов
И компьютера экран.
Ничего вокруг не вижу
И не выхожу в народ.
Крем из города Парижа –
Неоткрытый целый год!
Я тоску свою зарою –
Сразу сделаюсь другой –
Я сегодня крем открою –
Невозможно дорогой.
Упадет моя заколка
На широкую кровать…
Не могу же я так долго
Ничего не открывать!
* * *
Он продолжает быть.
В нем – красота и сила.
Страшно его любить.
Но все равно – любила.
А прекратит знобить –
Радуюсь, словно чуду.
Трудно его забыть.
Но все равно – забуду!
* * *
Может, все это опять обман,
И счастья на свете нет?
Может, он просто пишет роман,
И ты для него – сюжет?
Может, он просто ищет слова,
Тему, идею, путь?
И литература во всем права,
А жизнь не права ничуть?
Но только станешь равнять грехи,
Выйдет ничейный счет:
Ведь если он для тебя – стихи,
Чего же тебе еще?
* * *
Ученице
Грусть-тоска, меня не цапай!
Всё тут ясно, ной – не ной –
Если милый не в воцапе,
Значит, милый не со мной!
Заклинаешь со слезами:
Ей, зелененький, свети!
Чем же, чем же милый занят,
Если милый не в сети?!
Нет страшнее этой муки!
Вот конкретная беда –
Если милый не в фейсбуке,
Значит, где же он тогда?!
Но зеленый вдруг зажжется! –
Чуешь? – пульс вернулся вновь.
Как же нелегко дается
Виртуальная любовь!
* * *
А летом для страданья нет причины,
Когда Эрот слетает к изголовью!
А летом все разгладятся морщины
Под солнцем, под загаром, под любовью!
И на лугу расступятся ромашки,
Готовые во всём принять участье!
И так распахнут ворот у рубашки,
Что кажется: сойдешь с ума от счастья!
* * *
В отношениях что-то новое
Силуэтом в углу пейзажа:
«Разрешаю тебе другого.
Так люблю – разрешаю даже.
Век не вечен, и мир не тесен.
Что друг с другом нам претворяться?»
А другой – он красив и весел,
И моложе их лет на двадцать!
«Разрешаю,..» – и тает голос
В неохватном пространстве млечном…
И грустит одинокий космос,
И завидует человечкам…
* * *
Когда выбираешь дорожки,
Смотри неотрывно вперед!
Наденешь другие сережки,
И жизнь по-другому пойдет.
Волнение это знакомо –
Что если бы там да кабы…
И ты улыбнешься другому,
Меняя рисунок судьбы!
* * *
Кончилось время Деда Хасана
Снайперской пулей простой
Там, где на гомон его ресторана
С грустью взирает Толстой,
Там, где пойдешь мимо Дома Ростовых
С робкой надеждой в душе:
Может, наступит время Толстого? –
Сколько же можно уже!
* * *
Чтобы раны нежно смазывать,
Бред спасительный несем.
– Обо всем тебе рассказывать? –
Знаешь, нет, не обо всём!
Нежность сглатывать по ложечке,
Чтобы ёкало в груди…
– Ты щади меня немножечко,
Малость самую щади…
А в глазах смеются чортики,
Хоть и преданно глядит.
Знаю, что однажды всё-таки
Он меня не пощадит!
* * *
Там, на дороге в никуда,
Светила яркая звезда,
Светила так, как никогда
Светить не будет!
Она светила, как могла,
Она себя не берегла,
И тот, кто не был там – пускай
Не судит.
Я угадала без труда:
Любовь меж пальцев, как вода,
Уйдет, оставив у двоих
Ожог саднящий.
Вела дорога в никуда,
А эта ложная звезда
Светила ярче всех других –
Звезд настоящих.
Там, на дороге в никуда,
Мы расставались навсегда,
Любовь, оставив нас одних,
Брела к обрыву.
Ты вспоминай хоть иногда,
Как та несчастная звезда
Светила ярче остальных –
Вполне счастливых!