Журнал «Кольцо А» № 124
Алексей КОМАРЕВЦЕВ
Родился в 1988 г. По образованию – культуролог. В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.
ТАКАЯ ЗАРИСОВКА...
* * *
Без паники! Обходим эту лужу.
Пускай вот так – немного по кривой.
Здесь улица была, но стала уже –
остался перешеек небольшой.
Я пропустил вперед пенсионеров,
потом подружек слаженный квартет
и женщину с коробкою эклеров,
а школьник пропустил меня в ответ.
И я, когда ступил на новый берег,
с толпою слился, путь продолжил свой.
Мелькнули где-то Крузенштерн и Беринг
и молча покачали головой.
СЕРИАЛ
Ирина, в меру симпатичный гид,
в подъезде обронила документы,
но тут возник Максим, работник МИД –
поднял бумаги, понял суть момента.
И вмиг любовь свела их навсегда,
пока Максим не отбыл на Багамы.
Антон ей встретился как раз тогда.
Она твердила, что он самый-самый,
пока не появился Николай,
красавец - адвокат с улыбкой Бонда,
но он уехал вскоре за Алтай,
а тут Максим вернулся из Торонто,
и предложил Ирине ехать с ним
в Париж, не зная, что начнется драма
на взлетном поле: крикнула: «Максим!»
его жена. И началась реклама.
* * *
Король подмостков, Англии кумир –
его, конечно, не существовало.
Был кто угодно, только не Шекспир –
был некий сэр, был конюх с сеновала,
священник, повар, парочка вельмож.
Был булочник, учитель фехтованья.
И всем им было видеть невтерпеж
достоинство, что просит подаянья.
И все ходили дружною гурьбой
под крики «Браво!» из открытых окон.
Один был занят рифмами, другой
метафоры придумывал с наскока,
концовку кто-то третий сочинял,
четвертый добавлял героям сложность.
А вы – про вдохновенье, про аврал,
про дивные миры, про невозможность.
* * *
У женщины в пакете есть морковка -
я выхватил ее без лишних слов.
На этом все. Такая зарисовка.
Короткий стих, который не готов.
Не нужно это принимать серьезно,
кричать: «Держите вора! Караул!».
Я взял морковку только переносно,
поставил в текст и сразу же вернул.
Пытался что-то рифмовать с «любовью»,
решил, что «кровь» и «вновь» не подойдут,
и вот возникла женщина с морковью,
и я походкой тигра тут как тут.
* * *
Эта бабушка с тросточкой-палкой
с банкоматом про жизнь говорит,
и ему ни банкноты не жалко,
ни «спасибо» сказать за визит,
ведь когда еще будут беседы
вот такие, как прямо сейчас,
чтоб хотелось камина и пледа,
и расширить словарный запас,
строить фразы легко и красиво.
А пока, если этого нет,
он ей скажет хотя бы «спасибо»
и услышит «спасибо» в ответ.
* * *
По улочкам не очень знаменитым,
вдоль портиков и чудных балюстрад
стекаются болельщики Зенита
к «Петровскому» и матом говорят.
Решительность читается на лицах –
то кулаком помашут, то шарфом,
ведь махач, как и матч – он состоится
и в дождь, и в град – в любой погодный фон.
Опять сомкнутся бурные шеренги.
Опять на спартачей пойдет навал.
И если б это было при Кваренги,
он стройку бы оставил и сбежал.
* * *
Был перекур. Мы обсуждали Пруста.
К нам воробьи пристроились как раз.
И вместе с ними птичка. «Трясогузка» –
заметил невзначай один из нас.
Смешно звучит, хотя не видно, чтобы
трясло ее – весь вид невозмутим.
Она спокойно слушает. Еще бы!
Мы, видимо, нечасто с ней стоим.
Она могла бы сесть на верхотуру.
Хватает и заборчиков, и пней.
Но нет же – ей важна литература.
И в этом смысле мы согласны с ней.