Татьяна ЖИХАРЕВА

 

Родилась на Кировоградщине (Украина). Окончила Кировоградский педагогический институт им. В.К. Винниченко. Работает учителем украинского языка и литературы. Дипломант Международного музыкально-поэтического фестиваля «ЯЛОС», лауреат Международного поэтического фестиваля «Пристань менестрелей». Пишет на украинском и русском языках. Публиковалась в России, Болгарии, США, Украине. Руководитель Ялтинского отделения СП Республики Крым.

 

ЭПИСТОЛЯРНАЯ ИСПОВЕДЬ

Рассказ

 

«Дорогая моя Оля! Никогда не думал, что сяду за письмо, ведь я их никогда не писал. Но мне некому излить душу, потому что так тяжело ... А друга, который бы выслушал и понял, нет.

Это не значит, что письмо попадет тебе в руки. Ведь я, скорее всего, не осмелюсь тебе его отдать, потому что оно тебя очень ранит. А возможно, и оставлю на столе, чтобы ты прочитала о моей подлости и больше никому не доверяла.

Так вот. Я приехал в ваш город на заработки. Снимал квартиру с сотрудниками. Но как живут мужчины? Квартира пропитана табачным дымом, посуда не вымыта, из еды в лучшем случае картофель в мундирах или яичница.

Как-то мы зашли после зарплаты в магазин. Когда делали закупки, я смотрел на тебя, продавца, и угадывал, что ты, вероятно, не замужем. Как? Очень просто: по одежде, прическе, макияжу, но главное – по взгляду. Ты смотрела на каждого из нас оценивающе, как будто примеряла к себе.

Мы встретились взглядами, я тебе улыбнулся, сделал комплимент, добавил к нашим покупкам еще шоколад и оставил его тебе. Это была первая наживка.

Затем я заходил к тебе в магазин почти каждый день то с цветочком, то с брелочки, то с мороженым. В твоих глазах уже светилась влюбленность.

А дальше – главная наживка.

Как-то я пришел без настроения, на твои вопросы уклонялся от ответа. Было заметно, что покупателей ты пыталась быстрее отправить, они тебя раздражали. И вот, наконец, магазин закрыт. Мы шли с тобой вечерней аллеей.

– Так что все-таки случилось, Антон?

– Оля, ничего не случилось. Просто со своими вчера поссорился. Надоело! Постоянно дома грязно, мусор может днями стоять. В холодильнике таракан от голода повесился. Хоть говори им, хоть не говори!

Хотя я им ничего не говорил, потому что сам такой.

– Знаешь, Оля, я уже искал другое жилье, чтобы снять для себя и ... для тебя.

– Правда?

– Да, правда. Но моя зарплата не такая, оказывается, большая, чтобы самому снять квартиру и содержать нас двоих.

Ты зашла вперед, обняла меня за шею и радостно сказала: «Что-то придумаем». Я тоже с радостью тебя поцеловал: ты проглотила основную наживку – жалость.

И вот я сижу за накрытым столом и чувствую, что твоей матери я не нравлюсь. Ну и что? Ее рыжий кот мне тоже не нравится, но я ему даю из своей тарелки по кусочку котлетки. Зато у меня теперь всегда горячий обед, чистая одежда, чистая постель и ты в постели.

Далее потекли обычные будни. После работы я заходил к тебе в магазин и ждал, пока закроется, или сидел с друзьями за пивом. Идти одному домой и молчать с «тещей» не хотелось. Я мог бы закрыться в нашей спальне, но даже от присутствия твоей матери в другой комнате или на кухне у меня портилось настроение. У нее, по-видимому, тоже.

Любил я тебя? Ты уже и так догадалась. Тебе хотелось ласки, объятий – и я их тебе дарил. А при этом говорить, что люблю, не так уж и сложно. Да и что такое любовь? Любовь ... Только потом я узнал её настоящие сладости и страдания.

В тот день я бездельничал у тебя в магазине. И тут зашла она. Как я это понял – не знаю. Но теперь верю в любовь с первого взгляда.

Она была одновременно обычная и нет: высокие каблуки, стройные загорелые ноги, короткое черное платье, яркие украшения и... глаза. Ах эти искорки в глазах! Позже я узнал, что этот необыкновенный блеск в глазах был всегда, только разный: то счастливый, то горький, то жестокий.

Она спросила у тебя, есть ли корица. Ты резко ответила: «Нет!»

Хотя корица стояла на витрине среди приправ. В тот момент ты подсознательно почувствовала к ней неприязнь. Я всегда удивляюсь, как иногда у вас, женщин, срабатывает предчувствие?

Она пробежалась взглядом по витрине и, улыбнувшись, сказала: «Второй ряд, третья». Обернулась и вышла из магазина. Между нами почему-то воцарилась гнетущая тишина. Зашли другие покупатели, образовалась очередь, и я ушел. По дороге обозвал себя болваном и отмахнулся от навязчивых мыслей.

Я уже забыл ее. Ведь что значит мгновенная встреча? Но однажды, когда шел к тебе на работу, увидел перед собой ее. Красное, как кровь, платье, яркие босоножки на тонких каблучках.

– Ну и что? – говорила она по телефону. – Теперь это твои проблемы... Мне безразлично... не звони мне...

Ее походка, жесты говорили, что ей действительно все равно. Я почему-то не повернул в магазин, а последовал за ней. По телефону она говорила уже с подругой. Я понял, что она переехала в новую квартиру и делает там ремонт; спрашивала, не знает ли та хорошего штукатура, который умеет наносить жидкие обои ...

Так я оказался возле девятиэтажек. Она зашла в подъезд, а я еще стоял. Ведь я штукатурщик. Это, действительно, судьба. Но жидкие обои... Я слышал о них, только никогда не имел с ними дела. Что делать?.. Интернет! Я, как сумасшедший, побежал в интернет-кафе, нашел несколько видео с поэтапным описанием работы. Да это же так просто! Набрал и распечатал объявления, что, мол, высококвалифицированный мастер-штукатур и т. д. Расклеил на дверях ее дома и во дворе. Но как я ее угадаю? По телефону голос меняется... Адрес! Да! Я буду сразу спрашивать, по какому адресу, как нужно добираться.

Оля, извини. Субботний ужин, приготовленный тобой, была вкусным. Это я – бессердечный дурак! Я сходил с ума, ожидая ее звонка. Я едва сдерживался, чтобы не нагрубить клиентам-мужчинам, которые откликнулись на мое объявление. Я считал их олухами, что они не видят подтекста в моей писанине.

Сейчас мне стыдно за те мои эмоции. А тогда... тогда я был зол на весь мир!

И вот наконец-то! Когда я говорил с ней, мне не хватало воздуха. Я с трудом выдавил из себя несколько коротких фраз. Фу-у-ух... Договорились... Хорошо, что в этот момент меня никто не видел, я прыгал по комнате с телефоном и кричал: «Ура!».

Глупо? Но разве не глупо началась Троянская война?

В ту ночь, Оля, ты не дождалась моих ласк, я провел ее за изучением в интернете видов жидких обоев, их состава, цен, магазинов, фирм...

Зато на следующий день я с уверенностью магистра ходил по квартире. Я как дизайнер, предлагал цветовую гамму, рисовал движениями, где и какую мебель в будущем можно поставить. И я заметил, что мои идеи ей нравятся. Представляешь, как я торжествовал!

Мы сели за ее ноутбук, начали выбирать в интернет-магазинах материалы для ремонта, сделали заказ. Она сказала, что позвонит мне, когда будет все доставлено.

Оля! Представляешь, ее имя – Антонина. Я Антон, а она – Ан-то-ни-на! Я, идя домой, напевал: «Антонина, Тоня, Тонечка». А вечером я страстно тебя целовал, но мои фантазии были не с тобой.

Ты сердилась, что я перестал заходить в магазин, отбрасывала подозрения и верила в мои басни о срочной сдаче объекта... Мне с тобой было уже не интересно. Как будто я просмотрел неплохой фильм, но повтора уже не хочется.

Начались ремонтные работы. Я с любовью гладил шпателем стены, отходил и любовался работой. Хотелось показать, как быстро я могу справиться, но в то же время я не спешил. Мне приятно было видеть искорки восторга в глазах Антонины.

Однажды она дала мне какие-то цветные листики:

– Возьмите, это билеты-приглашения в театр на вечерний сеанс. Сходите со своей девушкой, потому что моя подруга сегодня не может мне составить компанию.

– У меня нет девушки...

– ??

– Но, если это не будет вам оскорблением, я бы хотел видеть своей спутницей в театр вас, Антонина.

Она на мгновение растерялась, но, видимо, чтобы не обидеть, согласилась.

Оля, в тот вечер я впервые в жизни пошел в театр (а ты думала, что на день рождения к прорабу). Мне понравилось. Впоследствии мы часто туда ходили, потому что Антонина была от игры на сцене в восторге. Конечно, как кавалер, я пошел провожать Антонину. Было поздно и свежо. По дороге я залез в клумбу и, наколов себе руки и разодрав рукава рубашки, наломал Антонине охапку роз. И хотя она ругала меня за этот поступок, но выражение ее лица было довольным.

Доведя ее до подъезда, я попрощался, поцеловал ей руку и уже развернулся идти домой. Но Антонина меня остановила – и я... праздновал день рождения прораба до утра.

А дальше все закрутилось. Мне на работе задерживали зарплату, или я выручал больного друга, или еще что-то случалось непредвиденное. Конечно, Антонина была какой-то другой, будто неземной, и я пытался ей быть равным. Проходя мимо витрины бутиков, я пытался читать ее взгляды. Сам тянул и покупал сумочки, кофточки, туфельки ...

Ты не поверишь, Оля, я стоял у плиты и варил ей кофе по-турецки, выискивал рецепты пикантных салатов на кулинарных сайтах ...

Сейчас вспоминаю все это и горько улыбаюсь. Иногда она без причины капризничала, сердилась. Я смотрел на нее взглядом щенка, целовал ее колени, а она злилась еще сильнее. Тогда, Оля, я вспоминал нас с тобой. О, в те моменты я понимал тебя и сочувствовал. Иногда она была нежной, ласковой. И тогда я таял, как воск. Но эта ее стихийная непредсказуемость как раз мне и нравилась. Она мне напоминала амазонку – и я хотел ее покорить.

Еще немного, и я готов был собрать свои вещи и перейти к Антонине. Но еще колебался, понимая: люблю я, а она... Я сомневался.

Но, как всегда, какой-то непредвиденный случай может изменить все. Твой день рождения, Оля...

Когда мы посидели в кафе и уже попрощались с твоими друзьями, ты предложила прогуляться по парку. Мы медленно шли по аллее, ты обняла меня за талию, а я положил тебе руку на плечо. Ты что-то щебетала, я даже поцеловал твои волосы. И тут словно ток пронзил мое тело: навстречу шла Антонина. Мое сердце от отчаяния чуть не выскакивало из груди, а ноги стали ватными. Десятки вариантов сцен ревности пролетели мгновенно в моей фантазии. Но Антонина прошла спокойно мимо, нежно улыбаясь. Но я уже знал эту ее улыбку...

Я ей не звонил. Зачем? Такие не прощают.

Я неделю переболел. Мне было стыдно смотреть, как ты ухаживаешь за мной.

И вот сейчас я поступаю низко и подло. Твоя мать уехала на дачу, ты на работе, а я в этот момент собрал свои вещи.

Оля, я возвращаюсь к жене и дочкам. Я соврал, что разведен. Я врал всем вам. Ты спросишь: а как же так, мне никогда не звонили ни дети, ни жена ... Я разговаривал с ними только днем. Вечером жена и сама не смела меня тревожить. У нас городок маленький, работы мало. Она сидит дома и воспитывает детей. Куда она денется? Думаешь, жена ни о чем не догадывалась?

Я долго думал за эту неделю. Я не хочу, чтобы мои дочки стали похожими на нынешнюю маму – серенькую мышку. Я приеду – и все станет по-другому. Ведь моя жена тоже была когда-то очаровательной... до замужества. Она не тратила на себя лишней копейки: все для детей. То в садик, то в школу, то уроки музыки, то хореография... Я одену ее, как Антонину. Я хочу, чтобы мои дочери выросли уверенными в себе, чтобы страдали мужчины от любви к ним, а не наоборот, извини, как ты, Оля. Я приеду, обниму жену, расцелую дочек и скажу им, что они лучшие, что они мои принцессы...

Пойми меня, Оля, и прости...»

Письмо дрожало в руках Оли. Она его смяла и бросила в корзину с мусором, где оно и было.

– А что я скажу нашему... своему ребенку, Антон? – и заплакала.