Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
Союз Писателей Москвы
Наши Книги

Натан Солодухо. Укус шершня

 

Натан Солодухо – поэт, прозаик, философ. В книгу включены повесть, рассказы, этюды и эссе, написанные Н. Солодухо в разные годы. Часть из них ранее не публиковалась. Автор в художественной форме анализирует экзистенциальные, психологические стороны бытия человека, рассматривая его в ситуации между осознаваемым и бессознательным, между жизнью и смертью. Предисловие к книге написал Кирилл Ковальджи.

 

 

 

О книге Натана Солодухо «Укус шершня»

 

 

Рустем Сабиров

Пером и кистью

     Она горит, твоя звезда, природа,

     И вместе с ней душа моя горит.

                      Николай ЗАБОЛОЦКИЙ

 

Литература – это перо и кисть. Перо мыслителя и кисть художника, У кого-то преобладает перо, у кого-то – кисть. Но они, так или иначе, должны непременно дополнять друг друга, иначе труд напрасен. Литература и философия – ветви разных дерев, но дерева растут бок о бок и потому ветви соприкасаются и сплетаются.

В книге Натана Солодухо с запоминающимся названием «Укус шершня» философ и художник представлены в равной степени. Пристальность и даже некоторая отстранённость одного – ярко и образно воплощается другим. Ажурный, но жёсткий философский каркас обрамляется живою листвой так естественно, что становится почти незаметен. Известный российский поэт, прозаик и литературный критик Кирилл Ковальджи отметил, что особенность творчества Натана Солодухо – «пристальное, обострённое чувство природы вплоть до мельчайших проявлений живого взыскательный ум и богатое ассоциативное мышление…».

Стержневую основу книги составляют два рассказа «Подробности смерти стрекозы» и «Укус шершня», В первом рассказе с кажущейся внешней отстранённостью натуралиста и одновременно с глубокой болью гуманиста вскрывается зыбкая, незримая грань между праздным любопытством и бессмысленной жестокостью. Налицо попытка заглянуть в природу Зла. В природу равнодушия к мучениям живого существа, бездушия, ширящейся пропасти между Человеком и Природой.

Совершенно иначе, но с тою же неизменной вдумчивостью, философской ристальностью, и вместе с тем, с душевной теплотой решён рассказ «Укус шершня». Здесь, помимо вечных размышлений о взаимоотношениях Человека и Природы, взгляд писателя устремлён в святая святых, тайны человеческого подсознания, мучительного становления, взросления плоти и духа юного человека. Однако и здесь сосредоточенность философа окрашена любовью, тревогой и состраданием.

Особняком стоит рассказ «Плохая примета». В этом коротеньком произведении – «невидимые миру слёзы» приручённых, а затем легко и бездушно брошенных, преданных человеком животных. «Ты всегда в ответе за тех, кого приручил», – любят изрекать люди расхожую цитату. Однако зачастую она остаётся лишь броской цитатой, никак не связанной с повседневностью. У многих читателей, мне думается, надолго останется в воображении брошенная людьми, одичавшая чёрная кошка, «чёрное чудовище» с доверчивыми глазами».

Завершает книгу цикл пейзажных зарисовок «Времена года». Здесь философия как-бы отступает на задний план, уступая место лёгкой акварельной кисточке живописца. Точные и лаконичные мазки создают замечательный эффект присутствия. Этюды пронизаны неслышной внутренней мелодией и потому прочитываются абсолютно легко, как говорится, на едином дыхании.

С творчеством Натана Солодухо мне впервые довелось встретиться в ходе работы по подготовке к изданию Антологии русской прозы «Когда вернусь в казанские снега» (Казань, Татарское книжное издательство, 2014 г.). Тогда я прочёл его рассказ «Подробности смерти стрекозы», причём прочёл буквально не отрываясь, ибо ничего схожего мне читать ранее не доводилось. Натан Солодухо – писатель, нашедший свой, неповторимый путь. Надо сказать, это удаётся далеко не всем. И я убеждён, что у этого пути большое будущее.

 

Опубликовано в журнале "Казань" (№1, 2016).

 

Об авторе:

Рустем Сабиров – литератор, лауреат литературных премийимени М. Горького и Г. Державина.

 

 


 

Григорий Казакевич

 

Отзыв в эпистолярной форме

 

Что очень понравилось – это искренность. Избежав искушения представить себя в героизированном виде, Вы откровенно пишете о понятных и близких большинству людей (и мне в том числе) сомнениях и колебаниях, о которых не всякий бы решился написать – и тем сделал бы свою книгу значительно менее правдивой и ценной. Вы решились – и это хорошо. (Примеры: эпизод с курением в троллейбусе – мысли на с. 34;  аналогичный – с дорожным хулиганом – с. 65; с чёрной кошкой – с. 105. И, конечно, рассказ "Было жарко и душно").

Эта же искренность относится и к анализу чужих переживаний, в частности – чувства зависти, которому в значительной степени посвящена повесть "Сегодняшний день, или отзыв". Тут особенно интересны диалог Севы с Сашей на стр. 27-28 (методика возбуждения зависти), а также – причём такой аспект проблемы был для меня новым – реакция Вити (с. 38-39): "Работаем вместе, а как статью писать – ты один" – от человека, не имеющего отношения к статье.

Интересна дилогия "Эпитафия" – "Просто замечательно", не напрасно включённая в раздел "Юношеский максимализм". Рассматриваются дилеммы: всё – или ничего; если не великая слава – зачем жить?; выбрав путь – отметаешь другие: как быть? А потом – принятие обычной жизни (чем-то по мыслям перекликающееся с последними страницами замечательного романа Карела Чапека "Кракатит" – пожалуй, лучшего у него по художественности и экспрессии). Хотелось бы видеть превращение дилогии в триптих – то же плюс "Сорок лет спустя...".

Также можно отметить внимание к композиции рассказов, к наличию внутренней сюжетной и образной связности, в ряде случаев – закольцованности (это – плюс!). Например: "Укус шершня" – в начале – дом, Фрейд, в конце – Фрейд, дом. "Подробности смерти стрекозы" – постепенное развитие темы смерти; и т.д. – в том числе в рассказе  "Полынью пахнет и крапивой", конец которого – совершенно неожиданный – переводит повествование на совершенно новый уровень и является, пожалуй, самым ярким местом книги.

Темы, рассматриваемые в рассказах – проблемы жизни и смерти, выбора пути, определение своего места в мире и прочие – мне интересны и близки – и у меня есть ряд произведений, перекликающихся с Вашими. Что существенно – и чем рассказ, по моему мнению, отличается от очерка – у Вас есть – причём не обязательно явно сформулированный – переход от конкретного описываемого случая на другой уровень, к общим проблемам (чего часто не обнаруживается в произведениях весьма известных писателей).

В каких-то вопросах у меня возникает несогласие с Вашими выводами, что и естественно: мир многообразен, люди разные, проблемы неоднозначные.

Например, выводы рассказа "Подробности смерти стрекозы" об особом милосердии природы к человеку мне кажутся неверными: и люди гибнут – причём не только друг от друга, но и от болезней, вызываемых микроорганизмами – тоже живыми существами, готовыми в любой момент набросится на человека и пожрать его – и какие бывают чудовищные эпидемии! Да и волк человека не пожалеет. И даже, как Вами правильно отмечено, шершень – способный после смертельного укуса успешно прожить свою шершнёвую жизнь (это не пчела, гибнущая после удара жалом). Понятно, что гибель более крупного или лучше защищённого существа в борьбе за существование будет соответствовать гибели большого числа меньших или слабейших существ. Недаром в биологии известны разные стратегии эволюции.

Особая тема – переходить ли дорогу на красный свет (рассказ "Красный – зелёный"). Об этом можно написать целый трактат с экскурсами в философию, этику, социологию, этологию, историю, эволюционную биологию и даже футурологию – но пока ограничусь краткими комментариями.

Поскольку правильней быть источником культуры, а не бескультурья, то в тех случаях, когда кто-нибудь может увидеть, надо ждать зелёного света – не из-за опасения штрафа, а чтобы не подавать дурной пример, а наоборот – показывать, как себя надо вести. Лично наказывать нарушителей – как в Вашем рассказе – дело правильное, хотя и весьма опасное – и стоит ли рисковать? Но здесь важно сознание собственной правоты, а также – возможность обращения в милицию, поскольку закон нарушает оппонент. А представьте обратную ситуацию: человек переходит на красный свет, водитель успевает затормозить перед ним – а потом возникает диалог, подобный описанному Вами. Кто будет прав? (Кстати, гаишники отмечают, что много происшествий происходит ночью на пустой дороге, когда машины несутся с бешеной скоростью, а пешеходу кажется, что дорога пустая – и он переходит в неположенном месте или на красный свет. ...Конечно, могут сбить и на переходе, и на зелёный – и даже на тротуаре, – но менее вероятно.) (Бывают очень милые старушки, прекрасно знающие правила хорошего тона – и не дай бог их нарушить! – но перебегающие дорогу перед машинами – и считающие это своей доблестью. В их детстве движение было слабое – и их не научили поведению на дорогах. Представляю, как проклинают их водители! Эти – порой богомольные – старушки могут ввести несчастного шофёра в грех, пусть и непредумышленного, убийства. А какому нормальному человеку хочется подобного (даже не в уголовном, а в чисто человеческом плане)?). Недавно я наблюдал картину: мать тащит маленькую дочь через дорогу на красный свет, а та упирается и кричит: "Нас в школе учили, что неприлично переходить дорогу на красный свет! Мне стыдно! Я больше с тобой никогда не пойду!"

А теперь – от темы перехода дороги – на более общую: можно ли нарушать законы, в том числе этические, идти не прямыми путями и т.д. – особенно в обществе – не сказать, что негодяев – но людей, использующих подобные методы. А если ещё подойти с такой стороны: если сам не используешь – то провоцируешь других использовать по отношению к тебе (вежливость, провоцирующая агрессию). Не зря и у животных и у человека существуют способы демонстрации силы и агрессивности, зачастую предотвращающие конфликты.

Естественно, чем меньше у человека внутренних запретов, тем выше его шансы на успех. Но общество, состоящее из подобных персонажей – не самое приятное для жизни.  А относительно успешности подобного общества – это отдельная тема.  

А интеллигентность... Как там в песне (из фильма "Не бойся, я с тобой"):

 

Но он противник лучше не бывает,

Ты упадешь, а он не добивает,

Ударишь в спину и не ждешь ответ,

Интеллигенту от себя спасенья нет.

 

Отсюда – тема: "добро с кулаками", "гуманист с мечом в руке" и т.д. Но, побеждая дракона, рискуешь сам уподобиться ему.  Я не зря говорю о возможности трактата, где это – лишь одна из глав.

А относительно норм поведения – опять-таки есть разброс: идеальная – средняя – омерзительная. Но с понижением верхней планки понижается и остальное. Правда, и насчёт критериев существует разномнение: многие считают себя солью земли и свой тип поведения правильным. И где истина?

Образец обычно задают вожаки, "право имеющие", а их примеру следует стая. Возвращаясь к поведению на дороге, – говорят, когда водитель 600-го Мерседеса ведёт себя прилично, окружающие водители тоже соблюдают порядок. Но – про дорогу не скажу, но в других ситуациях достойное поведение не обязательно самого сильного или главного может улучшить ситуацию. Это ещё одна тема. Предмет необозрим.

А ещё хочу сказать, что моей жене  особенно понравился рассказ про новогоднюю ёлку.

 

Дополнение. (Из письма Н. Солодухо: "...мои рассказы - это художественные произведения и по сюжетам, и по подбору материала, а не хроника произошедшего").

В частности, насчёт автобиографичности.

Конечно, неправильно отождествлять автора с персонажами его произведений. Но в каких-то случаях возникает подобное искушение - например, когда описываемое время, место, обстановка, свойства персонажа кажутся автобиографическими. В случае Ваших рассказов указание на ошибку радует, поскольку показывает достоверность изображаемого - и построение произведений с выделением основной идеи, которая в жизни растворена во множестве других.

 

Об авторе:

Григорий Ильич Казакевич по образованию математик, кандидат технических наук.

Пишет стихи и прозу – художественную и философскую. Публикуется с середины 1990-х годов. Стихи Григория Казакевича представлены в экспозициях музеев Москвы и Казани.

 

 


Москва, «Academia", 2014, 128 стр.

ISBN 978-5-87532-047-9