Иван АБЛИЦОВ

 

Родился в 1985 г. в Рязани. Окончил Рязанский филиал Ивановской государственной текстильной академии по специальности «инженер-механик» и параллельно курсы молодого журналиста. Печатался в региональных СМИ и коллективных сборниках «Они приближали Победу», «Волна», «Они подарили нам жизнь». Работает в корпоративной газете. В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

 

ПОРТВЕЙН МЕЛАНХОЛИЧНОГО НАДРЫВА

Елена Сафронова. Портвейн меланхоличной художницы. – Евдокия: Екатеринбург, 2017.

 

Есть категория писателей, пишущих в первую очередь на потеху публике (в этом нет ничего плохого), умеющих абстрагироваться от своего «я» или завуалировать его настолько, насколько это возможно. Автор сборника рассказов «Портвейн меланхоличной художницы» Елена Сафронова, по всей видимости, не относится к этой категории писателей. Она не скрывает, что ее творчество – очень личное.

Из чего этот вывод следует? Прежде всего, в нескольких подряд рассказах фигурируют герои или героини (героинь больше), чья профессия либо жизнь связаны с написанием текстов – от журналистских до стихотворных. Это рассказы «Дебют» и «Портвешок» (о начинающих поэтессах), «Милостыня» и «Ты прекрасна, возлюбленная моя!» (о журналистках), «Бронетанковый аккорд» (о странном альянсе писателя-неудачника и филолога-проститутки). Закономерно начинаешь подозревать, что в образы этих довольно непохожих, но все-таки связанных между собой персонажей Елена Сафронова вкладывает если не собственные черты, то, по крайней мере, знания о хорошо знакомом ей мире, образе действия и круге общения.

Беглый анализ интернета показывает, что предположение мое не лишено оснований. Елена Сафронова – довольно известный литературный критик «поколения сорокалетних», публицист и прозаик, автор статей в «толстых» журналах и нескольких книг. В частности, сборник рассказов «Портвейн меланхоличной художницы» – шестая книга в библиографии писательницы, как отмечается в авторском пояснении; он продается в интернете и в книжных магазинах Рязани. Кроме того, интернет неопровержимо свидетельствует, что «в миру» Елена Сафронова много лет работает журналистом в различных СМИ Рязани, а также – что она когда-то писала стихи.

Все эти факты, «перекликаясь» с рассказами Сафроновой, наводят на мысль, что на каком-то этапе своей писательской биографии автор увлекалась изображением близкой ей творческой среды. При этом отражая оную в виде отнюдь не романтическом. Напротив, она едва ли не со злорадством описывает глупые забавы и пошлые нравы провинциальной богемы, с удовольствием высмеивает графоманов и вроде бы даже проводит мысль о незавидной участи образованных людей в нашем обществе. Одна из героинь Сафроновой, Даша Пастухова – аспирантка, пишет кандидатскую, но зарабатывает проституцией, потому что это выгоднее, чем наука и литературная критика. Потому-то Даша и разбирается в литературе и писательстве гораздо больше своего клиента – горе-писателя… А этот типа прозаик, издавший книгу за свои деньги и погрязший в иллюзиях, где он – гениальный писатель, вызывает проституток не для использования по назначению, а для чтения им своего произведения.

К счастью, авторскому стилю Елены Сафроновой свойственна ирония, иначе иные рассказы было бы тяжело читать. Иронический подход особенно заметен в ее трагикомических рассказах «Ты прекрасна, возлюбленная моя!» и «Портвешок». Отмечу реплики персонажей из первого рассказа: у меня они не раз вызывали улыбку, а некоторые цитаты запомнились:  

 

«– …ты удачно процитировала Христа...

– Это апостол Павел.

– Какая разница!..»

 

«– Буду рад принять вас снова на работу, если у вас изменится жизненная ситуация.

– То есть если я разведусь?

– Грубо, но, в общем, верно».

 

Абсурдность экзистенции как тема поднимается в рассказе «Портвешок». Главная героиня – тупоумная девочка по прозвищу Портвешок, прирожденная алкоголичка. Кажется, она родилась только для того, чтобы фактом своего существования подтвердить бессмысленность человеческого бытия, несмотря на то, что пишет стихи. И только на первый поверхностный взгляд кажутся забавными все те перипетии, в которые попадает эта авторская креатура. Вчитываясь и вдумываясь, понимаешь, что автор вольно или невольно затрагивает тему смысла жизни в целом – наивность, рождающая у Портвешка сентиментальные стихи и заставляющая её видеть друзей в чужих, равнодушных по сути людях, подливающих ей портвейн, смысла никак не заменяет.

В целом ряде рассказов четко прослеживается, сколь безразличны и даже жестоки созданные Еленой Сафроновой миры по отношению к главным героям. Финал рассказа «Дебют» прямо-таки дышит безнадежностью: в день первой публикации у поэтессы на улице утащили сумку, но там не было ничего, кроме листов с машинописными стихами, и вор снова вышел «на охоту». Поэзия не способна облагородить человека, иными словами, она не может изменить мир к лучшему! – декларирует автор. Не нужно обществу и искусство в целом – такие мысли и чувства возникают и при знакомстве с миром рассказа «Вольтова дуга». Главный его персонаж – талантливая художница, которую писательница сравнивает с вольтовой дугой, ибо она отталкивает людей от себя, точно ударом тока – потому и неспособна найти общий язык с окружающими, наладить личную жизнь. Из-за этого героиня буквально агонизирует на страницах книги. Ей, кажется, удается найти успокоение, когда она заводит собаку, но драматическое обстоятельство приводит к потере верного друга, и героиня вновь оказывается наедине с самой собой. Все это, безусловно, оставляет горькое послевкусие после прочтения, и хочется спросить в пустоту: «Что же делать с равнодушием этого мира?» - зная, что никто не ответит.

В наполненном болью и отчаянием рассказе «Милостыня» мир не только с безразличием относится к внутренним переживаниям героини Евгении Мелеховой, которая не может разделить их с кем-либо – журналистка не находит в себе сил написать статью об аварии, в которой пострадал её возлюбленный, а сослуживцы не понимают её эмоций. Бесстрастный сафроновский мир руками коллег по журналистскому цеху холодно и цинично выбрасывает показавшую слабину женщину на обочину жизни.

Во многих рассказах внятно звучит тема отчуждения; последнее возникает не только на уровне «макрокосм – человек», но и «человек – микрокосм» и даже «человек – он сам». Герои Сафроновой либо не сознают своего одиночества, которое загоняет их все глубже в тупик, из которого со временем не окажется выхода, либо они выхода не видят и подобно рыбе бьются об лед, медленно задыхаясь от отчаяния. Даже все персонажи полного сатиры и юмора рассказа «Ты прекрасна, возлюбленная моя!», формально считаясь семьей, переживают внутреннее одиночество. Только жена и дочь осознают это и не боятся избавиться от фикции «ячейки общества», а муж и отец не способен понять из-за своего эгоизма и самолюбования.

Что же делать с холодным миром и внутренним одиночеством героям этих рассказов? Ответа Елена Сафронова не дает, предпочитая недосказанность, которая подразумевает, что жизнь продолжается. В том числе и стилистически она подчеркивает, что за условно финальной фразой возможно любое развитие событий. Скажем, у «Дебюта» финал обидный для героини, для множества, пишущих стихи с верой, что они усовершенствуют Вселенную – но это не точка. Да и во всей книге бросается в глаза свойственное автору тяготение к открытым финалам или даже нескольким возможным вариантам концовок – последний прием Сафронова, например, применяет в рассказах «Бронетанковый аккорд» и «Милостыня». И как не вспомнить высказывание о том, что творчество – это не религия и даже не философия, и потому оно не должно поучать. Впрочем, есть и исключения: в болезненном даже на физиологическом уровне рассказе «Семнадцать дней» главный герой, отлежав в больнице указанный срок, разочаровывается в близких людях. После этого он заново учится понимать окружающих его. И ему удается увидеть истинную природу родных и знакомых и более не обманываться в ком-либо – дабы не разочаровываться.

Эмоциональность стиля снова и снова вводит в соблазн трактовать прозу Сафроновой так, что она обращается к своим чувствам и жизненному опыту. При том, что манера подачи у неё меняется от рассказа к рассказу. Писательница одинаково выразительно говорит и от первого лица (в том числе от лица мужчины), и от третьего (с позиций демиурга) и даже исключительно прямой речью – два рассказа вполне успешно построены в виде диалогов.

Но по мере обретения опыта жанровые и тематические «рамки» прозы Сафроновой расширяются, и в своих произведениях она начинает затрагивать темы, которые актуальны именно для нее как личности и творца, но, ура, уже не связаны со страданиями людей искусства и неприглядностью их душевной составляющей. Писательница обращается к остросоциальным и историческим коллизиям. Так, в рассказе «Дурной сон» автор – устами то ветерана, а то современного школьника – дает оценку тому, как воевало советское командование в годы Великой Отечественной войны, делится мнением о «патриотическом воспитании» в советской и в нынешней школе и, наконец, об отношении власти к истории страны и свободе слова. Здесь фактографическую часть «подарили» Елене Сафроновой опубликованные воспоминания настоящих фронтовиков.

Страшный рассказ «Бла-бла-бла» освещает «будни» сержанта госбезопасности в темную эпоху и после нее. Не берусь судить, насколько он исторически выверен – тут отсылок к «первоисточникам» писательница не делает, возможно, еще и потому, что рассказ не документальный, а психологический. Его «стержень» – это палач и изувер Кацман. Он ощущает себя неотъемлемой частью карательной системы, а, значит, в каком-то смысле и самой этой системой – потому считает, что защищен социально и не испытывает нравственных метаний. Уютно устроившись в своем внутреннем мирке, упиваясь могуществом и непоколебимой верой в свою правоту, Кацман утрачивает все человеческое и в итоге оказывается абсолютно духовно одиноким в окружении большого семейства, где уже растет правнук. Он утрачивает связь со своим человеческим началом, превращаясь в нечто, уже выходящее за пределы людской природы, в механизм или винтик, который выполняет определенный набор функций: сажает в «лагерь» (спичечный коробок) «преступников» (таракана, муху, паука).

Что примечательно, в рассказах Сафроновой почти отсутствуют однозначно положительные герои – и речь не только об идейном злодее Кацмане. Та же не раз упомянутая небесталанная 19-летняя Аня из рассказа «Дебют» смотрит на мир через розовые очки. Ей сочувствуешь, за нее переживаешь, но умом-то понимаешь, что это свойство нельзя назвать положительным. Так же, как и натуру одаренной художницы из рассказа «Вольтова дуга», которая личность дисгармоничная, даже деструктивная, разрушающая все вокруг себя. Некоторые персонажи и вовсе не имеют права на какие-либо позитивные характеристики, как, например, выпивоха Изабелла Портвешок. Любопытно, что в юмористическом рассказе «Чпок и Василиса» раскрывается позиция автора по отношению к «хорошим героям» как типу. Суть рассказа сводится к тому, что защитники нравственности на словах на деле нередко – ограниченные и бессовестные людишки. Правда, эта суть отнюдь не нова для литературы.

Одним из критериев качественной художественной прозы является ее достоверность: персонаж должен совершать какие-либо действия сообразно обстоятельствам и своему характеру. И, рассматривая с этой точки зрения тексты, вошедшие в сборник Сафроновой, я не раз ловил себя на мысли, что не вполне верю в то, что происходит на «сцене». К примеру, мне показался гротескным надлом корреспондентки из рассказа «Милостыня» и крайне маловероятным, что все представители журналистского цеха отвернулись от нее только потому, что она отказалась написать одну заметку. Вызывает некоторые сомнение и то, что молодые люди не способны даже приблизительно определить возраст главной героини «Современной сказки» – деловой богатой дамы, «коллекционирующей» мальчиков на отдыхе в Крыму. А при чтении диалогов в «Ты прекрасна, возлюбленная моя!» мне казалось, что персонажи подыгрывают друг другу. Впрочем, подобную наигранность можно обусловить жанром комедии.

В самом начале я отметил, что сборник Сафроновой получился очень личным. Убеждение превратилось в уверенность по прочтении автобиографического рассказа «Школа как школа» - должно быть, не случайно писательница поставила его замыкающим книгу. Школьная пора для Елены Сафроновой была отнюдь не светлой. Отчетливо видны противопоставления на уровне «автор – школа», где первый представлен жертвой, а последняя – бездушной системой, в которую собираются, как конструкт, учителя, одноклассники и даже отчасти родные Сафроновой. Автор поясняет, что родные прямо или косвенно переходили на сторону системы образования из благих побуждений: чтобы не создавать дочке «трений» с педагогами, чтобы она училась только на «отлично» – в результате не защитили её от грубости педагогов, но причинили глубокие душевные травмы. Невольно сравниваешь нашу героиню с персонажами ее произведений, где звучат те же надрывные ноты отчуждения, одиночества и непонятости – и понимаешь, откуда эти чувства так хорошо знакомы автору.

Чрезмерная искренность писателя – должно быть, зло для него самого, но благо для читателя. Мне думается, любой читатель найдет в сборнике «Портвейн меланхоличной художницы» несколько рассказов, которые «зацепят» его и даже, возможно, будут созвучны струнам его души – если это читатель с тонкой душевной организацией. Такой читатель способен занять позицию сочувствующего наблюдателя и ощутить грусть, которой наполнены многие произведения сборника, и даже выразить сострадание трагикомическим героям Сафроновой. Но, пожалуй, лучшей целевой аудиторией книги явятся люди зрелые и творческие, уже не ищущие ответов на извечные «философские» вопросы – за бессмысленностью подобных поисков. Жизнь – это открытая книга, которая постоянно находится в процессе написания, и то, что сегодня казалось истиной, завтра окажется в очередной раз оспорено.