Журнал «Кольцо А» № 103
Виталий ДМИТРИЕВ
Петербургский поэт, автор трех книг стихов. Лауреат литературных премий. Печатался в «Литературной газете», журналах: «Новый мир», «Континент», «Нева», «Октябрь», «Знамя», «Дружба народов», «Сибирские огни», «Стороны света» и многих других. Редактор журнала «Изящная словесность». Член Союза писателей С.-Петербурга, СРП, ПЕН-центра.
ПРИКОСНОВЕНИЕ ЗВУКА
* * *
Я дразнил судьбу, я гневил судьбу.
Прилетала смерть в жестяном гробу.
Говорила смерть: «Перестань дурак.
Не гневи судьбу. Ведь нельзя же так».
Только я дразнил, только я гневил,
сам себя губил из последних сил.
Отвергал совет. Нарушал запрет.
Если Правды нет – то и Бога нет!
Но однажды взял и явился Бог.
Я в ночи узнал этот скорбный вздох.
И не то чтоб сник, но – пропал запал.
То ли жить отвык, то ли петь устал.
Просто взял да скис, видно был неправ.
Но всё чаще, ввысь голову задрав,
навсегда прогнав мысли странные
я шепчу слова покаянные…
А вот раньше – пел.
* * *
Играть в слова? – Да бога ради.
Я сам любитель анаграмм.
А палиндромы и шарады –
ничуть не хуже. Только вам
не стоит выдавать за чудо
игру, которой грош цена.
Где здесь поэзия? Откуда?
Любая псевдоглубина,
как нашатырь приводит в чувство.
Я пресекаю на корню
попытки выдать за искусство
постмодернистскую херню
* * *
Никогда под стихами не ставил дат.
Все они написаны миг назад
и писалась не дольше мига
эта избранных строчек книга.
Остальное время не в счёт.
Пусть и дальше себе течёт,
обтекая стихотворенье –
остановленное мгновенье.
* * *
Я растранжирил всё, что мне на вырост
в подарок эта жизнь преподнесла.
Теперь и сам не знаю, как случилось,
что радость узнавания прошла
уже перерастая в «дежавю».
Всё чаще мысли странные находят –
не по второму ль кругу я живу?
Ведь всё, что где-то рядом происходит,
уже не откровенье, а повтор.
Придирчивее вглядываясь в лица
ищу своё. Зачем-то до сих пор
и хочется, и страшно повториться
* * *
Вот снова лопнула струна.
Пора бы и встревожиться,
что струн оборванных стерня
всё множится и множится,
а босиком по той стерне
пройти не получается.
Звучала музыка во мне,
да, видимо, кончается.
Такое время настаёт –
совсем не музыкальное.
Ну а струна – звенит, поёт…
она ещё не сознаёт,
что песня-то прощальная.
* * *
Ты ложишься, засыпаешь –
привыкаешь жить без тела,
отлетаешь, покидаешь
эти зыбкие пределы.
Ведь ночами интересно
посмотреть на мир снаружи.
Хоть конечно, если честно –
он не лучше и не хуже.
Лишь сознание не брезжит,
застя взор. Гляди сквозь слёзы –
вспомни всё, что неизбежно,
будет рано или поздно.
Убедись – словам и мыслям
не просторно и не тесно.
Видишь, как они зависли,
оставаясь вне контекста.
Так и светится планета -
не заснули в избах дети –
в интернете до рассвета
ждут – а что притащат сети.
Хоть сетей совсем не жалко –
где попало не бросайте.
Могут голую русалку
зацепить на порносайте.
Иль что-нибудь покруче…
Но не слушаются дети.
Мы от них ещё получим
за науськиванья эти.
Ну а мир и вправду молод
и болеет постоянно,
ночью звёздами исколот,
словно вены наркомана
Не грусти. Ведь утром будет
снова небо голубое.
Щебет птиц тебя разбудит…
Спи, усни,
Господь с тобою.
* * *
Босиком, с рюкзачком на спине,
в размахайке почти до колена,
подошла у «Сайгона» ко мне
и представилась с вызовом – Лена.
На запястье заместо часов –
разноцветного бисера нитка.
Что ж под юбочкой вместо трусов? –
я подумал с невольной улыбкой.
И представил Приама в джинсе,
осаждённую панками Трою,
Одиссея, который как все
обкурился травой перед боем…
Как смещается времени пласт.
А Елена и вправду – прекрасна!
Этой ночью она мне не даст –
я подумал. Но к счастью напрасно.
Отчего это вспомнилось вдруг
так отчётливо, явно и зримо?
Неужели мы греки, мой друг,
и в истории всё повторимо?
* * *
И говорить, и говорить,
и говорить… Беседы нить
петляет, путается, рвётся…
Что ж после спора остаётся,
когда мы подведём итог,
распотрошив словесный кокон? –
газеты скомканный клочок,
десяток несуразных строк…
На самом деле весь клубок
на них держался, но – размотан.
Пусть не газета. Ну возьми
и выбери любое СМИ,
то, на которое подсели,
как на иглу, тогда поймёшь –
мысль изреченная есть ложь
и в самом деле.
О чём я это? Говорят –
был Тютчев славный дипломат.
Жаль, я читал одни цитаты.
И все умны, как на подбор.
Да только вот, с недавних пор,
всё ж – скучноваты
немного.
Умом Россию не понять,
да и не стоит понимать.
Ей Богу!
* * *
Сначала я называл её Эля.
Позже, когда дошло до постели,
а это случилось довольно скоро,
стал называть Нора,
входя до упора.
Память довольно странная штука.
Любое прикосновение звука,
цвета, запаха или вкуса
возрождает прошлое.
Вновь вернусь я
в училище Агриппины Яковлевны Вагановой.
Если бы жизнь начинать заново,
можно начать хоть с этого места.
Против подобного эпизода
в душе не возникает протеста.
Если в одну и ту же воду,
то есть в одну и ту же реку,
сладко входить человеку,
значит вода ещё что-то помнит
в отличие от постелей и комнат.
* * *
Ещё листвы в помине нет,
но все кусты в зелёной дымке.
Идёт по кладбищу в обнимку
с красивой девушкой поэт.
Зашли случайно. Так бывает.
И вот, нисколько не скорбя,
он эпитафии читает
и даты смерти примеряет
то на неё, то на себя.
А ведь не стоит примерять…
Ты помнишь – в стародавней сказке
не то кольцо никак не снять,
не то перчатку. Для острастки
пора б её перечитать,
чтоб не играть своей судьбою.
Но мы всё сравниваем. Нам
так неуютно быть собою.
И эта жизнь – не по зубам.
* * *
Кормой допотопного брига
тот дом выходил на канал.
Здесь были завязка, интрига
и, кажется, даже финал.
Смахнуть с этой крыши антенны,
сорвать, обкорнать провода –
оставить лишь мощные стены
и кто его знает, куда
он двинется , этот дредноут,
особенно ночью в туман…
Вот якорь со скрежетом поднят…
На мостик взбежал капитан…
Четырежды пробили склянки…
Ночная Сенная пуста…
Чего не увидит по пьянке,
заехавший в эти места!