Юлия ПИВОВАРОВА

 

Родилась в 1966 г. в Новосибирске. В тринадцать лет впервые предстала перед читателями – в журнале «Сибирские огни». Публиковалась в «Юности», «Мангазее», «Знамени». Училась на Высших литературных курсах при Литинституте. Работала осветителем в Новосибирском театре оперы и балета, сотрудничала с радио, газетами и журналами Новосибирска. Автор книги стихов «Теневая сторона» (Новосибирск, 1989) и романа-сказки в стихах «Охотник» (1993). Живет в Новосибирске.

 

 

ОЧЕРЕДНОЙ ОТРЫВ

 

 

*  *  *

 

Какая капуста без специй?

Без специй, какая капуста?

В моем пластилиновом сердце

Завязли ненужные чувства.

Костюм деловой не наглажен.

Лежит недоеденный бутер.

Однажды все станет неважным.

Откуда ты знаешь, что будет?

Ведь ласковый – бог, а не демон

Ведь любят глаза, а не брови.

Навязчиво вьются идеи

В моей голове нездоровой.

Какого же ждать урожая,

Когда расцветают не злаки?

Я строчки свои провожаю

Рассеянным взором Незнайки.

 

 

*  *  *

 

Вы мне способны нанести урон?

Не может быть! И я скажу вам больше:

Мне торт испек кондитерский урод,

И починил каблук плохой сапожник.

Невропатолог думал, что он бог,

И потому легко играл по нервам.

Заслуженный и льстивый педагог

Всю ночь учил меня дурным манерам.

В поломанном обугленном лесу

Мне рассказали о любви к природе.

И думали, что я перенесу

Есенина в испанском переводе.

Но ничего, конечно, не могли,

Ведь были не родня и не начальство.

В мышиный цвет мне красили мозги

И заставляли улыбаться часто.

И в лютую февральскую жару,

И в знойные июльские морозы

Мне никогда не были по нутру

Синоптиков дурацкие угрозы.

И лишь одно мне может навредить –

Ужастики похмельных снов коротких,

Где кошка с головою Нефертити

Подносит близко к горлу алый ротик.

 

 

*  *  *

 

Уже пошли подснежники в лесах,

Пушистые, полезли из проталин,

Растаяли снежинки в волосах,

И Первомай отметил пролетарий.

Уже сложили мусор во дворах

В специально отведенные пакеты.

Уже сгорели шапки на ворах

И разорались пьяные поэты.

Уже разделись девочки почти

До самых откровеннейших конструкций.

И чурка без особенных причин

Нажрался и валяется, как русский.

И сквозь газон пробился малахит

От легких рук сотрудниц зелентреста,

Но вся зима внутри меня сидит,

Как будто в мире нету лучше места.

 

 

*  *  *

 

Будет озеро синим овалом

Неподвижно лежать между рощ.

Подражая чужим карнавалам,

В жутких масках мы выбежим в ночь.

Будут песни с плохими стихами,

Будет жариться белый олень,

И, воняя крутыми духами,

Против света усядется тень.

Пустят руки по кругу фужеры,

Озариться зарницами даль,

Чья-то женщина с комплексом жертвы

Упадет на картонный алтарь.

Будет пьяно рыдать облдрама,

Будет блинчик луны испечён,

Будет халда расспрашивать хама

Чёрте что и неясно, о чём.

И твоя чуть живая невеста,

Наконец, до тебя дорастёт,

И забытым романом «Фиеста»

Синеглазый накормит костёр.

И в кабине воздушного шара

Вся компания ринется вверх,

Оставляя на долю клошара

Недопитый вина фейерверк.

 

 

*  *  *

 

По пристальным глазам лакеев новых

Ты сразу узнаешь, что ты чужой.

Пора уже начать ходить в обновах

А не дымить махоркой, как пижон,

Не выпивать с учительницей пенья

У зданья банка с тыльной стороны...

Но чем же заменить тоску презренья

В глазах, что лишь из зеркала видны?

Земля, где наши торные дорожки

Петляя, превращаются в клубок...

И снова подтверждают ваши рожи:

Жизнь – это сон, который неглубок.

 

 

*  *  *

 

Все таланты по поклонникам

Разбрелись и моют косточки.

Мы идём в толпе паломников

На штанах у нас полосочки.

Утомились люди потные

А идти так далеко.

Нам же в гуще верноподданных

Затеряться так легко.

У фанатов лица лютые,

Бог и демон: счёт ноль-ноль.

Нас качает море людное

Многотысячной волной

Светлоглазых многоклеточных,

Продолжающих на дне

Эти игры бесконечные

В беспросветной тишине.

 

 

*  *  *

 

Я старомодней всех на свете

В пух тополиный ухожу

Сквозь бесконечный улиц шум

И эти транспортные сети.

Пушинки ластятся ко мне,

Летят в глаза и гладят кожу,

И вместе думают: ну что же

Ещё найти в погожем дне?

Народ, как призрачный парад,

Толпою проплывает мимо.

Его живая пантомима

Теряет логику преград.

Реальным кажется тепло

И нереальным все другое.

Большие голуби воркуют

На театральном НЛО.

И голос внутренний сказал,

Что нет нигде ни в чем запрета,

Но закрываются глаза,

И тьма охватывает лето.

 

 

*  *  *

 

Летит по трассе встречный ветер,

Огромный, точно грузовик,

В затишье жалкое не верит,

И удивляться не привык,

 

Не помогает тонкий плащик,

И зонтик тянет улететь,

Кругом не дождь, а водка плачет,

И, кажется, так будет впредь.

 

Слепые молнии несутся,

По нереальным облакам,

И страшно хочется проснуться,

И опрокинуть злой бокал

 

Под тихою небесной сенью,

И отдохнуть от всяких бурь,

Но от ненастья нет спасенья,

А ветер вечен точно дурь.

 

 

МУХА

 

Лишенная зренья и слуха,

Сознанья, ума и лица,

Летает беспечная муха,

Не чувствуя близость конца.

 

Дурацкой тоскою не маясь,

Не думая о красоте,

Она вызывает лишь зависть,

К бесстрашной такой простоте.

 

Пример примитивного риска,

На крылышках мерзких своих,

Она подлетает так близко,

Что кончится раньше, чем стих.

 

 

*  *  *

 

Немного правды в книжках разных,

И в музыкальных виражах,

Когда заходит ум за разум,

И пальцы медленно дрожат.

 

И люди кажутся всё мельче,

До одноклеточности вплоть,

А самый мелкий человечек,

Тебя грозится уколоть.

 

Линяют шторы старой школы,

И дворник шебуршит метлой,

Он непонятный, пьяный что ли?

И неприлично удалой.

 

Он танцевальною походкой,

Обходит весь участок тот,

Где каждый встречный пахнет водкой,

И каждый возглас – анекдот.

 

 

*  *  *

 

Уходят на волю помехи с экрана,

Они превращаются в позднее утро,

Торжественно спит под забором охрана,

Любители пламени жгут Камасутру.

 

Покрытые плесенью лица бомжей,

Живут настоящим, не просят совета,

А те, кто здесь просится на ПМЖ,

Остались без света.

 

И чёрные птички клюют виноград,

Который свисает с чугунных решеток,

С ребячьих качелей, с садовых оград,

Такой отрешённый…

 

В открытых кафе расставляют столы,

На каждом стаканчик с фальшивым букетом,

Слепые художники красят стволы,

Кончается лето.

 

 

*  *  *

 

Совсем не хочется любви,

Ни к скупердяям, ни к транжирам,

Переставая быть людьми,

Мы превратились в пассажиров.

 

Ввиду отсутствия тоски,

Одни усталые уловки,

И у маршрутного такси,

Уже не будет остановки.

 

С невыразительностью глаз,

Смешалась рук нерасторопность,

Водитель бледный жмет на газ,

Совсем забыв про всякий тормоз.

 

 

*  *  *

 

Напрасно убегая со двора,

В соседний двор к совсем другим ребяткам,

Смеялась золотая детвора,

Крапива больно щёлкала по пяткам.

 

Печальная бесцветная среда,

Соседей и прохожих пробегала,

Сегодня или, может, навсегда,

Нас оказалось невозможно мало.

 

Ничтожное количество людей,

Нелепых, но естественных и честных,

Над нами посмеялся лицедей,

И несколько товарищей известных.

 

И радуясь последнему теплу,

Мы знали то, что ничего не значит,

А солнце, пробегая по стеклу,

Для каждого оставило свой зайчик.

 

 

*  *  *

 

Я умницу знала сто лет,

А вот, оказалось, не знала,

Бывает, что вовремя нет,

Толкнувшего сердца сигнала.

 

Пылает простой карандаш,

Над клеткой бумаги атласной,

Большой белокожий мираж,

Приблизился нежно и властно.

 

Мгновения этого радость,

Из самых приятных грехов,

О муторной маленькой страсти,

Не будет слащавых стихов.

 

 

*  *  *

 

Человека очень укачало,

Он идёт и чувствует – штормит,

А вокруг торжественно-печально,

Расплываясь угасает мир.

 

Человеку состоянье это,

Нравится, по честному сказать,

Между пальцев тлеет сигарета,

Медленно, как солнечный закат.

 

Человек, лениво улыбаясь,

Как жених в присутствии невесты,

Чувствует приятную усталость,

И бредёт, бредёт куда ни весть.

 

Хорошо до легкого озноба,

Мысли и печали нет следа,

Человек качается и снова,

Думает: «Ну вот бы так всегда».

 

 

*  *  *

 

Я иду в очередной отрыв

Забываю ласковые клички

Пить, курить и глупости творить

Это – просто старые привычки.

 

Все они останутся при мне

Как совсем ненужные таланты

Мы сидим на высохшем бревне

Поздно ночью возле котлована.

 

Елочки и тополь без пальто

Шепчутся, как люди в кинозале

Мы не знаем, кто из нас есть кто

И имён ещё не называли.

 

Мы похожи на последний курс

Слишком нерентабельного ВУЗа

У напитков медицинский вкус

Но его сбивает кукуруза.

 

Старший начинает разговор

Младший разливает по четвёртой

Пачкает газетный разворот

Странных рыб копчёная пятёрка.

 

Рифмы примитивные звучат

В шуточках распущенной девицы

И потенциальные убийцы

Скалятся со взглядами волчат.

 

Вспоминая «Вегу» и «Опал»

Старший пригляделся к сигарете

Наша разношерстная толпа

Не мешает жизни на планете.

 

Буду говорить про ерунду

Постепенно делаясь седою

Никуда отсюда не уйду

Полностью срастаясь со средою.