Фёдор ВАСИЛЬЕВ

 

Родился в 1969 г. в Молодогвардейске Луганской области (Украина), учился в Литинституте, активно печатался в конце 1980-х – начале 90-х: «Литературная учеба», «Грани», альманахах «День поэзии» и «Истоки», антологии «Молодая поэзия 89». В 1998 году принял священный сан (священник Русской православной церкви МП). Живет в Устюжне (Вологодская область).

 

 

НЕСИСТЕМНЫЙ АПОСТОЛ

 

EXEGI MONUMENTUM

 

Отгонбаяр – таинственный монгол,

чье имя в память сызмальства запало,

как имя Юмжагина Цеденбала,

но этот был хотя бы космонавт,

а тот – не то боксер, не то художник...

И что мне проку в имени его

ни золотой медали не сулящем,

ни красного диплома, ни признанья

в кругу завзятых энциклопедистов?..

И милую подругу впечатлить

осведомленность эта не поможет...

Тогда зачем, зачем, Отгонбаяр,

земную жизнь пройдя за середину,

я помню Ваше имя несвятое

и, кажется, уже невольно чту?..

(наверное мне памятник поставят

в Монголии, не ближе, и, возможно,

вот прям за этот и поставят стих...)

 

 

*  *  *

 

Здесь ни ока за око, ни зуба за зуб;

зло за зло, круглосуточно, без перерыва.

Бабу с воза на черных носилках несут,

и резвится под солнцем ночная кобыла...

 

Милый Мальчик, ты что-то собрался сказать

о высоком и вечном, прекрасном и светлом?.. –

Отступи на столетие вглубь и назад

и представься оттуда забытым поэтом.

 

 

ПОБЕДИТЕЛЮ

 

Несистемный апостол за полурулем

из рассохшихся недр истребленного «Яка»,

поливавшего штрассе кинжальным огнем,

ну чего пригорюнился, старый вояка?

Набирай высоту, уходи по Тверской

за флажки диктатуры, за кольца блокады,

за бельмо на глазах с европейской тоской,

за – подачку слабо отличить от награды,

уходи ленинградской якутской тропой.

 

 

* * *

 

У наших ворот опустилась ленивая птица,
которой, казалось, по силам лететь и лететь,
к намеченной цели насущной дневной торопиться
несказочным образом трудным, чтоб к сроку поспеть.

А может, несказочным образом птица не может,
и зря ты пернатую выше "ленивой" назвал?...
Вдруг что-то у наших ворот и намеченной цели дороже?
не знаешь. а, помнится, птичий язык понимал...

 

* * *

 

Молога спит не прекратив теченья
как человек чьи помыслы чисты
от похотей вселенского значенья
свободная Молога спит как ты

любимая
Молога спит как дышишь
боясь нарушить выношенный сон
когда в дыханьи Маленького слышишь
молчание наследственных икон

как пауза
в начале было Слово
еще не смерть уже не ледоход
зима красна крестом кому сурова
кому легка Молога все течет

не изменяясь
как не изменяя
отцу и сыну поровну верна
утомлена невеста молодая
жужжаньем своего веретена

Молога дремлет
празднуя Успенье
как будто воплотившееся в ней
болящий дух врачует песнопенье
теченьем загустевшее в елей

как величанье
Господи помилуй
на глубину грядущей мерзлоты
умру ли я Мологой над могилой
появятся прекрасные черты

и растворятся
плиты гробовые
растают упразднится Дед Мороз
седым Мелхиседеком из России
где соль воды в долине чудной слез

еще свежа Мологой
расплескалась
нешвенная речная красота
краями риз полощущая хаос
прильнувший к основанию креста

Господня.

 

* * *

 

Молоко – это травы, цветы;
осознаешь – и можно не пить...
...Как-то так пробивается «ты»,
через «некого больше любить».

 

РОЖДЕСТВО В БОЛЬНИЦЕ

 

Движения души — развитие простора;
колышутся скользя могучие валы.
Рождественская ночь. Игрушечные горы
и отблески сердец на острие стрелы.

Божественный покой предпраздничной минуты
нарушу только тем, что прошепчу: «Друзья..»,
сминая как во сне томительные путы
затянутой судьбы, казённого белья...

И, сказочно живой Господним утешеньем,
я плачу от любви, я повергаюсь ниц,
и всё, что причислял когда-нибудь к лишеньям,
стекает по щекам и падает с ресниц...

 

* * *

 

Будет ласковый дождь или будет война, –
по высокому счету, не все ли равно?
Лишь бы русская осень верней, чем весна
малозерный запас мирового кино
пополняла щедротами снов золотых,
скучных сказок, лишенных бинарных интриг,
изложеньем терпенья и веры святых
от великих князей до презренных расстриг.
Будет ласковый дождь и не будет войны
где Успение более чем Рождество
обнажает природу и русской весны,
и победы, и святости, как таковой.

 

* * *

 

Отец Небесный строг, но милосерд,

и то, что я скажу, запомнит каждый школьник:
Отец Небесный строг, но милосерд;
и, делая свой выбор добровольный,
подставься под оптический прицел,
чтоб сердце вправду этого хотело
и лоб кровавым бисером потел,
и каждый стих звучал, как в ночь расстрела...

 

* * *

 

Не волнуется друг о тебе, не злорадствует враг
и тебя самого не заботит ни это, ни то.
Вечереет вовсю, над рекой как в меду мошкара
утопает в янтарном колодце звезды золотой

Перебор полноты, постоянства чудес чересчур
не забвенье твое незабудкой возводит на трон,
а тебя самого приобщает поверх процедур,
протоколов и взвешенных прений противных сторон

ко двору безымянных, подвижных и вечно живых
хороводящих в солнечном круге победу побед.
Только смертный, придавленный бременем авторства стих
подымит за тебя, отражая неназванный свет...