Александр КЛИМОВ-ЮЖИН

 

Родился в 1959 году. Автор пяти поэтических книг. Соучредитель газеты «Театральный курьер». Лауреат литературных премий журналов «Новый мир», «Юность», «Литературная учеба», а также премий имени Бориса Корнилова и «Югра».

 

 

ГРИБЫ  И  БАЙКЕРЫ

 

 

 

*  *  *

 

Незаметно день поблек,

Дождь пошёл, в минуту смеркло всё.

Это что за человек

Смотрит на меня из зеркала?

 

Что за личность, что за клон?

Чья мордашка, морда, личико?

Мне приятнее, пардон,

Милый Пал Иваныч Чичиков.

 

Кто он? Кто это такой

Моим жестом повторяется?

Тот, что называют мной,

Тот, кто мною не является.

 

Оболочка, естество,

Длится противостояние.

Самозванец, нет его,

Есть на зеркале дыхание.

 

Притворился, что поёт,

С моего поёт он голоса.

Разве он в себе несёт

То, что не имеет образа?

 

Разве верен он стихам,

Разве от бессонниц мается,

Разве ходит в Пасху в храм?

Он лишь тупо отражается.

 

 

*  *  *

 

Иногда я вижу через веки,

Даже мог бы, кажется, дойти

До сбербанка или до аптеки,

Вас не опрокинув на пути.

 

И не важно, без луны ли ночью

Иль при свете солнечного дня,

Иногда мне кажется воочию,

Что прозрачны веки у меня.

 

Я не подвергаю глаз сомненью,

Но зачем тогда очки носить,

Если б мог по самоусмотренью

С сомкнутыми веками ходить.

 

Я другой вопрос в себе предвижу

И уже со зрячей стороны:

Раз сквозь них, как будто нет их, вижу,

Так на кой тогда они нужны?

 

Может, миг удерживать? Возможно.

Если только так, для красоты,

Веки отрываю осторожно

И бросаю в ближние кусты.

 

С улицей здороваюсь кивками,

Но никто меня не узнаёт:

Пучеглазый, с красными зрачками

Человек по городу идёт.

 

 

ГРИБЫ  И  БАЙКЕРЫ

 

Александру Олитскому по поводу его размышлений

о байкерах.

 

1

Грибы не любят голоса людей,

От байкеров проклятых нет спасенья,

Они пугают вепрей и лосей,

Рыдает лес от перенаселенья.

В сентябрь их многочисленны стада,

Особенно в субботу с воскресеньем,

Как тут дожить до старости, когда

Под каждой ёлкой слышно копошенье.

И гибнет гриб в младых своих летах,

И вытоптаны варварски грибницы –

У каждого второго нож в руках,

Ни тишиной, ни жизнью насладиться

В лесу не успевает боровик,

А байкер называется – грибник.

 

2

Я ненавижу их, особенно в лесу.

На просеках противны их машины,

Сидели б дома, ели колбасу

Или опустошали магазины.

Ведь им, сказать по правде, всё равно,

Что луг, что лес, пустырь или помойка.

Все под собою превратят в г…о,

Им главное братанье и попойка.

Так нет, для антуража подавай

Поздоровее лес, места получше.

Они из ада устремятся в рай,

Где на разжижку райские им кущи.

О. как же их пугает тишина,

Они её на дух не переносят.

Их личный враг, она лишает сна.

Во всю, на всю катушку сделать просят

Звук привозной, вибрирует в ушах.

Не дай, Господь, им мысли в черепах.

3

Как красочно, необычайно

Раскрашены леса.

Под синевой исповедально

Желтеет полоса.

Бесплотной струйкой в отдаленье

Рядок берёз

Бежит попарно из селенья,

Ныряя, под откос.

Гудит протяжно электричка.

Скажи – Забыл?

Что сам ты в осень бросил спичку,

И опалил

Осины, ясени и клёны,

С платформ они

Горят, без солнца озарёны

В такие дни.

Качнёт Звенигородской веткой

В пути вагон,

И луковкам церковки редкой

В огляд поклон.

И как в последний день творенья,

Под ветра свист,

Кончается стихотворенье,

Кружится лист.

 

 

*  *  *

 

Солнце в лужице вешней.

Отчего в дни поста

Я не думаю, грешный,

О страданьях Христа?

Развращённость в сознанье?

Не могу объяснить.

Грусть – моё состоянье,

А не в силах грустить.

Над ольхой вилковатой

Купол дня голубой,

И душа не с утратой,

А с зелёной травой.

Не от боли не спится:

Погружаюсь в покой,

Всё мне, юному, мнится

Белый дом над рекой.

Дышит детское темя,

Жжёт терновый венец.

Предназначил же время

Беспощадный Отец.

В мышце старческой сила,

Всё торопится быть.

Каково Ему было

В эти дни уходить.

 

 

БЫВАЛЬЩИНА

 

Плохо спится в гостях, а в бессоннице сердце томится ,

Вот на мягкое место себе приключенье нашёл:

Сел я, дурень, в автобус, поехал в деревню Глушица,

А вечерний автобус обратно за мной не пришёл.

И наутро опять никого – ни кобылы, ни дроги:

То ли дождь, то ли запил шофёр,

            В лапу, в обло, в твою-дышло-мать.

Остаётся одно: прямиком по глушицкой дороге

Непролазное хлёбово вволю ступнями хлебать.

 

Моя дикая родина, всё же дошёл я в итоге,

Свято веря, что дважды такому за жизнь не бывать,

А о том, как я шёл под дождём по глушицкой дороге,

Умолчу, – то ни в сказке сказать, ни пером описать.

 

Но чего не бывает, того никогда не случится,

Вновь на мягкое место себе приключенье нашёл:

Сел я как-то в автобус, поехал в деревню Глушица,

А автобус вечерний обратно за мной не пришёл.

 

 

НЕБЫЛИЦА

 

Попался мне мужик, и тот немой,

Что, в общем-то, безглазого не хуже,

Но вымотавшись всё же, и к тому же…

Я три котла узрел перед собой.

      Непроходим внутри, маня снаружи,

      Обрушиваясь плотною стеной,

      Лес повторял себя в зеркальной стуже,

      Но голоса терял и был не мой.

                  Он с каждым шагом кромкой отступал

                  И к полукружьям становился уже,

                  Уже на дне я рыбу намечал

                  Себе на завтрак и себе ж на ужин,

                  Но день клонился огненной главой,

                  Уговорить не смог я ни одной.

      Непроходим  внутри, страша снаружи,

      Обрушиваясь плотною стеной,

      Лес повторил себя в зеркальной стуже,

      И дымка отслоилась над водой.

А я ни с чем отправился домой,

С таким успехом можно лавить в луже…

Попался мне мужик, и тот слепой,

Немого, впрочем, стало быть, не хуже.

 

 

БАЛЛАДА О ШАХТЁРСКОМ ПОСЁЛКЕ ПРОБУЖДЕНИЕ

 

Здесь стояла некогда в тридцать изб деревня,

Мужики дружили с бороной, сохой.

Здесь текла речка Мокрая Полотебня,

Но однажды бурый уголь откопали за рекой.

В общем, было полное запущенье,

Но там, где гуляла на выселках коза,

Открыли посёлок, назвали Пробуждение,

Сколько лет прошло, а до сих пор – всё трём глаза.

Было ль, не было, реальность или наваждение…

Распрямился в полный рост свободный труд,

А под вечер в том посёлке – час отдохновения:

Девки в клуб знакомиться с шахтёрами идут.

Очень быстро к ним была протоптана дорога,

Не перспективны парни от сохи,

Ай, шахтёры, молодцы, зарабатывают много:

Работящи, обходительны, завидны женихи.

В деревнях-то как?  С провиантом плохо,

А у этих в магазинах всего завались,

Уж они построят, ждать совсем немного,

На своей, отдельно взятой, шахте коммунизм.

Уголёк был плёвый – калорийность ноль в породе.

Сплющило график до прямой черты.

Известно, когда запасы на исходе,

Норы покидают последние кроты.

Но осталась вывеска на дверях конторы: 

Пробуждение, да стрелка у двенадцатой  версты…

Раскатали клуб по брёвнам, и ушли шахтёры,

Девкам надули на память животы.

Червяки иссякли, паутина в топке,

Кроме коровёнок нет больше тем,

А теперь повсюду бурые сопки,

Напоминающие макеты горных систем.

Как они нелепы, уродливы, голы –

В степи рязанской, не зарастающие травой,

Ей уместней половцы или монголы,

Вставшие улусом в землях россов на постой.

Здесь стояла некогда в тридцать изб деревня,

Мужики дружили с бороной, сохой.

Здесь текла речка Мокрая Полотебня,

Но однажды бурый уголь откопали за рекой.

Не бередите, память не будите,

Не копайтесь зря во чреве земли:

К этой гавани, сколько в даль ни глядите,

Никогда не пристанут белоснежные корабли.

 

 

ПОМИНАНИЕ

 

1

Вздорные споры, кто из нас старше.

Всё порастёт лебедой.

Дельвиг – цветок, рано увядший,

Очередь, мнится, за мной.

 

Дети спешат подрасти. Об обратном

Спорить едва ли придёт

В чью-нибудь голову, но, вероятно,

Кто-нибудь раньше умрёт.

 

2

Воспоминаний отголоски –

Фрагмент, деталь.

Тургенев, Вяземский, Жуковский,

Владимир Даль.

 

Слог описательный, но истый,

И тем ценней,

Свидетели, евангелисты

Последних дней.

 

Какие миновали сроки,

Я этим жил,

И, прочитав иные строки,

Слезу пролил.

 

И много раньше, раньше было:

Пойдём со мной,

Пойдём же вместе, только вместе,

Товарищ мой.

 

По этим полкам, этим книгам,

Сметая смерть,

По этим книгам – выше, выше –

Лететь, лететь.

 

Рассказ Луки, рассказ Матфеев.

Дуэль. Февраль.

Жуковский, Вяземский, Тургенев,

Владимир Даль.

 

3

Вид отчужденья – в легендах померкшим,

В ссылке доднесь проживает поэт,

И ни о чём здесь не скажешь в прошедшем –

Жизнь продолжается в двадцать шесть лет.

 

Время Онегина, время «Корана»,

Отдохновляясь, гуляет меж строк,

Денди, кудрями похожий на Пана,

Что ж и в исподнем, ликует денёк.

 

Вот он поляну проходит и в стремя

Ногу кидает, – гнедая, держись!

Кажется мне, что пространство и время

В этом ландшафте навечно сошлись.

 

Здесь аномалия: новый садовник,

Или Архип поправляет боскет.

Дома ли барин? Ответствует дворник:

“Барин отъехали-с, барина нет”.