Журнал «Кольцо А» № 86–87
Александр ГРИЧ
Поэт, прозаик, переводчик. Родился и жил в Баку до 1992 г. Был членом Союзов писателей и журналистов СССР. Печатался в журналах «Юность», «Дружба народов», «Литературное обозрение», в «Литературной газете», «Комсомольской правде». Книги выходили в издательствах «Советский писатель», «Художественная литература». Перевел многие произведения классиков и представителей современной азербайджанской литературы на русский язык. Основные работы: книги “Такие дела”(1981), “Погода”(1986), “Не гасите огонь”(1989), “Один, Другой, Третий”(1992), “Окно в моём дому”(2004) “Осенняя остановка» (2011); документальные фильмы “Неофициальный портрет президента”(1998г., 5 серий), “Есть только миг…”(2000), “Жизнь, судьба, эпоха”(2005), «Дом в Каменном Каньоне» (2011). Автор и ведущий телевизионного литературного альманаха “Баяты” (Баку, 1980–1992), передач “Обозрение” (США, 2000 – 2001), “Факты и комментарии” (США,2003–2007); сотен публикаций в журналах и газетах Москвы, Баку и Лос-Анджелеса; нескольких теле- и радиопередач. С 1992 г. живет в Лос-Анджелесе.
НЕСТАРЕЮЩИЙ ФИКРЕТ ГОДЖА
Бывает, переводы так же близки тебе, как собственные стихи. Это случается, конечно, чрезвычайно редко, но все-таки случается.
Я счастлив, что так у меня случилось много лет (много десятилетий!) назад со стихами Фикрета Годжи. Первопричина тут, конечно, в оригинальных стихах: Фикрет – поэт сильный, своеобразный, парадоксальный. Талантливый и в жизни, и в стихах...
Сейчас мне кажется, что еще до того, как я познакомился с Фикретом, я видел его портрет, написанный Тогрулом Нариманбековым: изумрудные глаза на пол-лица и ощущение какой-то детской наивности (ему на портрете – лет 25), так вот - сочетание детской наивности и мудрости старца. Он же не случайно взял псевдоним Годжа – “Старик”.
Таким он был и в Москве, в Литературном институте, который всегда вспоминает с благодарностью. И с добрыми товарищами той поры дружба жива - яркий Евгений Сидоров, неповторимый Олжас Сулейменов – они уже классики, а заговариваешь с ними о Фикрете – молодые улыбки, молодые воспоминания.
О Фикрете Годже многое сказано и написано. Он из той редкой категории писателей, которых действительно знает и любит народ. И сорок лет назад, куда с ним в Азербайджане ни зайдешь, его повсюду узнавали, и в прошлом году, когда мне посчастливилось приехать на юбилейный писательский съезд в прекрасный новый Баку,- картина была такая же. И певцы в ресторане, и уборщица, и случайные прохожие на улицах – все хотели подойти, пожать ему руку, обменяться хоть двумя словами с ним... Как реагировал на это Фикрет? Никак. Он привык. Кажется, он удивился бы, если бы было иначе.
Он – народный поэт, он – заслуженный деятель, он – лауреат, он – первый секретарь Союза писателей. Не могу сказать, что ему это не нужно – наверное, это не так. Но главное для тех, кто его знает – не ранги и не звания, а то, что он – Фикрет Годжа. И этим все сказано.
ФИКРЕТ ГОДЖА ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ…
- Совсем недавно было отмечено твоё 80-летие. Есть какие-нибудь специальные ощущения по этому поводу?
- Я и сам всё ещё не верю. Напоминают о моём возрасте болезни, а я не верю! Пишут и говорят о моём 80-летии, – иногда кажется, что это тоже специально, чтобы мне напомнить. Своего рода психологическая подготовка.
А в последнее время и внутри слышен голос: « Прислушайся! Подумай, может, правду говорят...». Ну что тут делать?
Каждый день бреюсь, чтобы избавиться от седой бороды, но не успеваю, готов уже сдаться.
И тут ты, мой давний друг, задаешь мне тот же вопрос... Сдаюсь!
Да, я отметил своё 80-летие – вот тебе мои специальные ощущения.
- Ты пишешь стихи уже лет 70. Наверняка потому, что не можешь не писать... Но наверняка ты и задумывался о том, почему люди вообще пишут стихи. Почему же?
- Я и вправду больше семидесяти лет пишу, и столько же лет думаю о том, почему и зачем люди пишут стихи. И до сих пор не могу понять...
- Говорят, Сталин очень рассердился на скульптора Вучетича, когда тот спросил его, что такое старость. Чуть не выгнал скульптора.
А ты бы что ответил, если бы тебя об этом спросили?
- Ну, я не Сталин, а ты не Вучетич. Но я настолько глубоко не верю в старость, что ничего не могу сказать из того, о чём обычно говорят, – о её глубине и её мудрости. А потому давай считать, что этого твоего вопроса я не слышал – возможно, на ухо стал туг - из-за старости...
- Вы с Анаром долгие годы успешно руководите Союзом писателей. Помню, в Москве часто руководили Союзом писателей СССР такие люди, называвшиеся писателями, от которых в литературе ничего не осталось. В Азербайджане, к счастью, не так. Но поэт и руководитель – это две ипостаси очень разные. Как ты их совмещаешь?
- Видишь ли, мы с Анаром стали друзьями задолго до того, как начали работать в Союзе Писателей, мы и на этой работе дружим, и, даст Бог, будем дружить, не занимая этих должностей... Говорю об этом потому, что нередко в разных странах руководители писательских союза не дружили, и, насколько знаю, не дружат – ни до, ни после, ни во время... В этом, собственно, основная разница.
Что же до руководящей должности... Всю жизнь моим основным делом были стихи. Всё остальное – любые должности, любые ситуации – для меня вторичны. Даже самому себе в ущерб.
Это – не работа. Это – как дыхание. А если ты дышишь, ты живешь. А если ты живешь – ты должен жить как гражданин своей страны. Как работник. Как человек, приносящий пользу.
Вот этим я и занимаюсь в меру сил.
- Какую роль в твоей жизни играет то, что называют «высшим началом»?
- По-моему, каждый человек – крохотная частица вселенского света. И в ней, в этой частице неземного света – суть жизни человеческой, без неё человек невозможен.
Жизнь моя подобна крохотному суденышку в необъятном океане неизведанного. Тот, о ком ты спросил, - у руля. Он – капитан.
- Ты веришь в приметы – плохие или хорошие?
- Верю, верю, ещё как верю...
- У тебя чудесная семья – жена Рая-ханум, замечательные дочери Гюлай и Гюнай, внуки... Какую роль семья играет в жизни поэта?
- Спасибо, что упомянул о членах моей семьи. Я им благодарен за всё и желаю долгой счастливой жизни. Только одно ты упустил, важное – стихи. Они тоже – моя семья. И им тоже я желаю долгой и счастливой жизни...
- Что бы ты хотел пожелать совсем молодым?
- Молодым я желаю оставаться молодыми как можно дольше. Пусть помнят: молодость – это единственный недостаток, который быстро проходит.
- Меня попросили предложить что-то из своих стихов и переводов в крупный российский литературный альманах. Рад сообщить, что твои стихи там встретили «на ура» и попросили еще – не спрашивая о твоих регалиях и должностях... Потому что стихи говорят сами за себя.
Но ты ведь привык к тому, что тебя читают за рубежами Азербайджана?
- Приятно, что мои стихи будут опубликованы в новом альманахе, выходящем в центре России. Я побывал во многих странах, стихи мои переводились на языки разных народов, а вот в Воронеже побывать не довелось. Так что теперь мои стихи там вместо меня появятся – чему я, конечно, очень рад.
- В Израиле твой юбилей отметили творческим вечером. Ты ведь во многом способствовал созданию там филиала азербайджанской писательской организации?
- Мне очень понравился Израиль. Особенно Иерусалим. Как его ни называй, эта земля святая, она – под ногами Создателя. Три главные мировые религии имеют там начало – это не случайно.
И, конечно, для меня большой подарок – мой вечер на этой земле.
- У тебя много песен. Читал разные цифры – то ли 300, то ли 500.
Песня и стихи – это вроде бы близко, но, мне кажется, совсем разное. А ты что думаешь?
- Ну да, у меня песен немало. Многие и теперь поют, иные позабыты... Вот сейчас вышло моё собрание сочинений в восьми томах. Весь седьмой том – песни. А в томе – около четырехсот страниц, вот и считай. Там, конечно, не все песни, но большинство. По песне на страницу.
Я их пишу, как стихи. Но у песен – другая судьба. Их не надо учить наизусть и декламировать. Их - поют. Вот и разница – иногда, огромная...
- Чувство, которое ты чаще всего испытываешь в послеюбилейные дни?
- Откровеннно скажу – очень рад, что они прошли благополучно. Ощущение такое, что юбилей - это был мой долг. Не знаю, кому и за что я должен.
Но – должен. И так живу.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На этом, пожалуй, можно бы и закончить, тем более, что чувство долга, поэтически понятое, – это и есть жизнь Фикрета.
Но – ещё об одном.
...Зайдя в кабинет первого секретаря Союза писателей Азербайджана, я увидел на стене портрет Назыма Хикмета.
Фикрет любит его стихи, он знал поэта при жизни, слушал его выступления...
А я подумал – как всё в мире связано. Я только за день до этого вспоминал в связи с Фикретом стихи Бориса Слуцкого, посвященные Назыму.
Я немало мотался по белому свету
Но о турках сужу по Назыму Хикмету...
И закончить сегодняшние заметки о Фикрете Годже хочу перефразированным финалом того любимого мной стихотворения:
Только так и судите народ – по поэту,
Только так и учите язык – по стихам.
Пожелаем здоровья и счастья Фикрету,
Чтобы голос его никогда не стихал!
Фикрет ГОДЖА
Стихотворения
* * *
Как хорошо, что мы пришли с рассветом,
И что назад во тьму уходим снова.
Когда бы нас не ожидало это,
Наш путь земной лишился бы основы.
Как хорошо, что весны есть и зимы,
А мы не знаем времени границы,
И что един наш мир необозримый –
Под нами – рыбы, а над нами – птицы.
Как хорошо, что небу улыбнемся,
Что поглядим, как ветер волны множит,
Что мы в конце концов к земле вернемся
Или она вернется к нам, быть может…
Ах, кто кому принадлежит – не важно,
Мы зря об этом непрестанно судим,
Ведь все, что человек вершит отважно,
Останется равно – земле и людям.
Мы ищем в прошлом
завтрашних ответов,
Мы в новый день спешим,
к иным пределам.
Как хорошо, что есть на свете белом
Грядущее…Хотя и странно это.
* * *
Падают деревья над Курой,
Отчего – никто не знает толком,
Говорят – от старости и только
Падают деревья над Курой.
Высохли их мощные стволы,
Ветви вниз опущены бессильно,
И не слышно над рекою синей
Звука суматошного пилы…
Сами, молча, в шелесте воды
Рушатся, не находя опоры,
Дерева…Посадки будут скоро,
Саженцев поднимутся ряды.
Только эти саженцы – не лес,
Слишком всем ветрам они покорны.
Долго им еще готовить кроны,
Чтобы доставали до небес,
Много надо выждать зим и лет,
Выдержать и солнце, и морозы…
А пока – кустарник здесь разросся.
Кустикам простор – деревьев нет!
Видно, были слишком высоки,
Слишком широко простерли длани…
Как богатыри на поле брани,
Падают деревья у реки.
ЖУРАВЛИ
Над маревом города, в сизой дали
Осеннею ночью летят журавли,
И крик будоражит усталый
Дома, переулки, кварталы.
Над садом завис треугольник косой.
Деревья, покрытые тяжкой росой,
Шумят за оградой листвою:
Приснилось им детство лесное.
О зов поднебесья! То трубы, то альт...
И больно земле, что ушла под асфальт,
И тесно в темнице глубинной
В час полночи, в час журавлиный.
Тот крик разрушает привычный уют,
И сонные люди с постелей встают,
И смотрят на звезды из комнат:
Пытаются что-то припомнить.
И вдруг с непривычной нездешней тоской
Звонком отвечает трамвай городской
И к парку ползет удивленно
На свет семафора зеленый.
У тигра в глазах непроглядная ночь.
На крик журавлей он бросается прочь –
И вдруг упирается грудью
В решетки безжалостной прутья.
Тот крик над моей головой закружил,
И я недоконченный лист отложил,
И выглянул - скоро светает...
А где-то над городом, в дальней дали,
Осеннею ночью летят журавли.
Высоко летят.
Улетают.
Перевел с азербайджанского Александр Грич
ПОЗДРАВЛЕНИЯ
* * *
Дорогой Фикрет, прими мои сердечные поздравления с твоим 80-летием.
Всегда помню наши встречи, беседы в Баку и Москве, твои страстные, философски насыщенные поэтические строки, твои песни, которые поет весь Азербайджан.
Мир твоему дому, твоему отечеству, твоей душе!
Обнимаю тебя, друг!
Евгений СИДОРОВ, первый секретарь Союза писателей Москвы
* * *
Дорогой Фикрет, поздравляя Вас с новым десятилетием, не будем считать года: разве у стихов и у души поэта есть возраст, разве он есть у любви, без которой поэт теряет вдохновение?
Для нас, Ваших московских друзей и коллег, Вы были всегда и остаётесь глубоким и мудрым лириком, мастером безупречной живой метафоры, человеком внутреннего благородства, интеллигентности и обаяния.
Новых строк Вам и неутолимого желания высказаться!
Ваши стихи нужны людям, а значит, Вы по-прежнему в долгу перед их ожиданием.
С благодарностью за многолетнее поэтическое общение -
Секретариат Союза писателей Москвы и Татьяна КУЗОВЛЕВА