Журнал «Кольцо А» № 82
Виктория СУШКО
Родилась в Тольятти (Самарская область), окончила Самарский государственный университет по специальностям «культурология» и «социология».
Публиковала прозу, стихи и пьесы в различных литературных журналах и альманахах: «Берега», «Русское эхо», «Черные дыры букв», «Название», «Под цвет глаз», «Молодежная волна», «Графит», «Город», «Гипертекст», «Морковь», «Контрабанда».
Участвовала в 6-м, 11-м и 13-м Форумах молодых писателей в Липках, Международных летних литературных семинарах SLS (Санкт-Петербург), Фестивале верлибра.
Занималась организацией художественных выставок, работала специалистом по связям с общественностью Самарского регионального отделения ВТОО «Союз художников России».
В 2011 г. организовала первый в Самаре книжный фестиваль «Самарская Чита», ставший заметным явлением в регионе (второй фестиваль прошел в 2012 г. и собрал более 80 участников из 11 городов России).
С июня 2012 года - постоянный автор журнала «Контрабанда». С июня 2014 г. – зав.выставочным отделом Музея ГУЛАГа.
В настоящее время живет в Москве.
«КАКОГО ЛЕТА ТЫ ТАК ХОТЕЛА?..»
* * *
Кто-нибудь, не пускайте меня на улицу.
Если я выйду в ночную прохладу, то уже не вернусь.
Эта дверь захлопнется бесшумно.
А там – там не будет дверей.
За каждым стеклом законченная гармония.
Тепло струится под зеленым абажуром.
Горячий чай, какие-нибудь пирожки
и удивительно красивые руки.
Будто бы разноцветные огни ведут в рай.
Будто улочки старого города сойдутся в точке счастья.
Не надышаться воздухом свободы.
Кто-нибудь, впустите меня к себе.
Пусть будет шампанское в голову,
самопальное вино, коньяк на снегу,
несколько глотков отравы.
Но откуда, откуда это знание о рае,
это предчувствие какого-то счастья?
Не надышаться - гарью, бензином,
дымом чужих сигарет.
И разноцветные огоньки –
всего лишь свет рекламных щитов,
а старые улочки приведут к городской помойке.
Поройся в ней – вдруг и тут перепадет чудес?
* * *
кто-то носит внутри смерть,
кто-то жизнь.
особых других отличий нет
между людьми.
мертвые хоронят мертвецов, живые
под бесконечной ладонью живого бога.
как трудно дышать чем-то кроме любви и
как сладостно ждать, когда смерть на пороге.
эвфемизмы вроде «та, что стоит за плечом»
больше не прибавляют покоя.
все равно колокол звонит по ком,
если пройденный путь ничего не стоит.
и когда на последнем балу
никто не предложит выйти из круга,
мы очнемся бесполые на полу
и бездарно поздно узнаем друг друга,
и друг в друге, если увидим живое,
значит, жизнь продолжится после нас,
а если мертвое просочится гноем,
будет каждый день как в последний раз.
но потом после очередного наркоза,
когда еще одна часть тебя больше тебе не принадлежит,
обратись к медсестре чистой прозой,
попроси гистограмму твоей души.
хочешь узнать причину – требуй стекла,
две пластинки, сложенные в стерильный конверт.
действительно хочешь узнать, сколько
упущено счастья, женщин, лет..?
и застряв где-то между четырнадцатью и сорока,
ты готов наблюдать превращенье грядущего в вечность
и смотреть, как мертвые какого-то бодрого чувака
убеждают поверить в небесконечность.
* * *
Какого лета
Ты так хотела?
Все облетело
С твоей души.
Чужого тела
Немного плена.
Какие нервы
Растормошил.
Какого марта,
Какого черта?!
За поворотом
Не стой – убьет.
Какого неба
Еще тебе? Ну
Какая дура!
Поплачь – пройдет,
И будет снова
На пол шестого
Заказан вечер
Под фонарем.
За этой дверью
Дождись, поверь мне.
Простор безмерный,
Но мы не в нем.
* * *
Грызть семечки и ждать трамвай,
Ждать светлый рай и Первомай.
А долго ль ждать? Не отвечай.
Меня разбудит поутру
Дурная птица какаду.
А помнишь, как на том пруду.
А помнишь, как нам двадцать семь
И жить не хочется совсем.
Спасется тот, кто глух и нем.
Молчи, скрывайся от ГАИ
И всуе не проговори,
Что ты такое натворил,
Что ты такое намечтал
Когда без умысла достал
С речного дна коралл.
Никто не знает никогда
Про путь от воздуха до льда,
Где скрылась в нем вода.
Никто не знает почему
Ничто не кончится на «у»,
Лишь только Богу одному.
* * *
Давай
поцелуемся у банка -
это недалеко, здесь за углом.
Давай, я поцелую тебя у входа на кладбище,
в светлый день Пасхи.
В маршрутке № 247 застрявшей в пробке,
под взглядом глаз, измученных ожиданием.
Поцелуй меня на рынке,
у меня нет денег, чтобы купить тебе клубники,
но я не менее сладок,
мне так кажется,
мне этого хочется,
я хочу в это верить.
Давай поцелуемся в церкви,
под иконой Марии Семистрельной –
я видел мишень у тебя на груди,
никто никогда не попадал.
Давай поцелуемся на перекрестке.
Вчера ты кричала, что хочешь умереть молодой.
Это так просто.
Давай поцелуемся в кабинете врача,
он сказал, мы больны
и надо лечиться.
Соврал.
Мне так кажется,
мне этого хочется,
я хочу в это верить.
Давай поцелуемся над урной избирательного участка № 247
в день выбора президента иванова –
потому что выбора никакого нет,
выбора мы не заслужили.
Но, думаю, я заслужил поцелуй.
Давай никогда не будем кончать,
никогда не скажем этому миру «остановись мгновение!»,
а друг другу – «оставь меня, мне надо побыть одному».
Лучше скажем всем девочкам,
что они красивы и достойны любви,
а всем мальчикам –
что у них будет много денег, девушек, бонусных сил,
и поцелуемся, потому что больше ничего не умеем
делать так совершенно.
Мне так кажется,
мне этого хочется,
я хочу в это верить.
* * *
Если каждое прощание как последнее,
значит, улыбки должны быть как можно непринужденнее
и невесомее, чтобы уголками рта оттолкнуться,
не возвращаться и не проснуться,
растаять в воздухе,
в столичном смоге,
в провинциальной дымке
где-то в июле.
Ты – это та,
это танец теней за туманом,
за тьмой, затянута тюль,
не трогай,
не торопись и даже
не запоминай.
Все равно у тебя нет тепла –
лишнего, для таких, как я,
не умеющих дергать улыбки за углы,
красиво ждать, рисовать
руками в воздухе танец иглы
вдоль нитки,
соединяющей воды и земли.
И передай богу, что когда я молю о себе,
пусть он – не внемлет.
* * *
Не пей вина
оно не убьет боль
лишь покроет хрупким слоем
припорошит апрельским снегом
воробей принес мне
хлеба а я не беру
я забыла что такое голод
забыла что такое любовь
не пей ничего кроме
ключевой воды
не ешь снег не плачь в трамваях
небу нет дела
воробей сам съест чужой хлеб.
Он не придет к тебе
потому что между вами
твоя тоска
если у тебя никогда не будет детей
если не будет любимого
уезжай отсюда уезжай поскорей
беги от своих слез
все равно ведь ничья жизнь не удалась
и никто не сказал что жизнь стоит всего пережитого
и никто не благодарил жизнь за каждое ее мгновение
как медленно тает задумчивый дым
* * *
Летом любил снег,
весною – шорох отживших листьев,
крепкий сон на рабочем месте,
ложку соли в утреннем кофе.
Любил делать любимой больно.
И когда она болела, уезжал из города. Любил
гладить против шерсти котов,
напиваться в баре в Великий пост.
Трехкомнатную в Москве обменял
на коммуналку в Куйбышеве, а ту –
на чешский трамвай.
Недавно врезался в троллейбус и
пешком пришел ко мне.
Теперь он живет в коридоре под ковриком,
питается пылью, на которую у него аллергия, и чихая,
по-прежнему любит снег только летом.
ПОВЕРЖЕННЫЙ БОГ
Мой поверженный бог,
у него нет ног,
он не сбежит с пьедестала.
И пока я переживаю
свои лучшие времена на затерянном острове,
без путей, без сообщений,
я буду поклоняться ему,
и у меня не будет других богов.
Каждое утро я меняю
засохшие цветы с подножья его храма
на свежесорванные.
Цветы отдают душу ему,
чтобы он вдыхал
их аромат разложения
и узнал все о смерти
из первых уст.
Я спрашиваю поверженного бога:
«Существуешь ли ты еще?
Зачем ты меня создал?
И почему ты оставил меня?».
Бог говорит мне на все вопросы одно:
«Я люблю тебя». Но его любовь
не имеет выражения. Его любовь –
песчинка на берегу,
капля в океане – как без нее?
Но где она, если ветер дунет по поверхности?
На всем острове только бог и я,
и кто знает, есть ли что-то
кроме этого острова.
* * *
Белые поцелуи на кончиках волны,
шли в ответ воздушные и не загадывай ничего для себя;
стаптывай сандалии – все равно им не дожить до нового лета;
задумывать планы на год ни к чему, ты знаешь это лучше всех,
моя принцесса неопределенности,
фея фрагментов и коллажей,
любительница слова «между»,
ненавистница слова «жду».
Чужая земля поймала тебя бухтой.
Стихия моря подкрадывается, совпадая с тобою в ритме.
Серые камни прекрасны, не расстаются с твоими пятками,
неубегающими никуда –
теперь можно не бежать.
Ступнями почти не касаясь почвы,
пропуская ветер, соль, свет и тепло,
замираешь, осознавая
появление нового чувства:
в тебе рождается Ответ.