Елена СЪЯНОВА

 

Родилась в Москве. Окончила институт иностранных языков им. Мориса Тореза. Образование – преподаватель, переводчик. Владеет английским, испанским, французским, немецким, итальянским. Преподавала английский язык в МИСИ им. Куйбышева. Окончила курсы сценаристов при Министерстве культуры РСФСР. Участвовала в международных книжных выставках в Москве, Лейпциге, Праге, Риге.

Автор трилогии «Плачь, Маргарита»( 2002, 2004), «Гнездо орла» ( 2004), «Каждому своё» (2004) (Третий рейх, а также книг «Призраки на том берегу»( 2004, ОЛМА-пресс), «Десятка из колоды Гитлера. Документальный роман» (2006, «Время»), «Четвертая луна» ( роман, вёрстка). Член Союза писателей Москвы

 

ГАСТАРБАЙТЕР НЕМО

Каждую весну, в течение десяти последних лет на Подмосковье садится десант сезонных рабочих - выходцев из южных республик. Наш юго-восток  отдан узбекам: раньше в апреле, а теперь и в конце марта первые «ласточки» появляются у запертых дач: посиневшие от холода и такие несчастные, что и дачникам приходится «открывать сезон» на месяц-полтора раньше. Хотя большинство из нас после телефонного звонка от бригадира о том, что «ребята приехали», просто оставляет им ключи от тех помещений, в которых они и живут потом до ноября. Оставляет без всяких опасений, даже с  облегчением, потому что пребывание такой бригады на участке - гарантия от дачных воров.  Потом остаток весны, лето и большую часть осени ребята живут аккуратно, вежливо, уходят работать рано, приходят поздно, работают много, до изнеможения - это видно, мало спят, мало едят, иногда вообще голодают. Особенно часто такое случалось в девяностые, когда в наших деревнях  энергично строились какие-то уроды, которые после окончания сезона денег узбекам просто не платили. Потом эти уроды или перестреляли друг друга или засели надолго – кто в колониях, кто во властных структурах. Последние годы строятся нормальные люди, не роскошно, трудно, но деньги за работу платят, как договаривались.  И может быть, именно потому, что платят реальные и немалые деньги, наладился  и жестко самоорганизовался и труд гастарбайтеров. Режим работ, территории, проценты от общих сумм, какие-то свои внутренние законы, своя этика – всё это создало жесткий каркас сезонного трудового лагеря, в котором каждый находится или на определенном ему месте или нигде. В это «нигде» поначалу попадали многие; теперь наученные чужим опытом, держатся за свое место зубами, пока руки заняты. Случается, что только зубами и держатся. Они ведь семь месяцев работают в прямом смысле на износ: немолодой и нездоровый не выдерживает больше пяти-шести сезонов. Но если у него нет выбора и пятеро детей, то он все равно приезжает, измученный уже в мае, а в июле похожий высохшую коричневую мумию, словно выпавшую из какого-то ужастика. Проку от такого работника бригаде нет; он лишний; за него приходится работать другим, чтобы не терять темпа, потому что работы много, но её нельзя упустить. Если наши узбеки в составе восьми человек не сумеют «окучить» хотя бы небольшой участок закрепленной за ними территории, старший бригадир пришлет другую бригаду, а этой придется уезжать. А вызвать сменщика бригада не имеет права: места в ней – закрепляет не бригадир, и не старший бригадир, а кто-то над ними. Таким образом, ослабевший, больной  работник –  тяжелая обуза, предмет раздражения, но уйти он должен только по своей воле. Для этого  его  выживают, выдавливают, перестают кормить, называть по имени, его стараются не замечать. Хозяева, нанимающие бригаду, тоже перестают понимать, есть он, этот гастарбайтер Немо или уже уехал: вроде не видно неделю, потом снова мелькнул… А может и не он, а похожий кто-то.  Бригадир по имени Довлат, если мы его спрашивали, пожимал плечами с какой-то ухмылочкой, говорившей, видимо, а какая вам разница?! Милые ребята, улыбчивые, уважительные, безотказные, если чего-нибудь попросишь, научились играть свои роли, как истинные профессионалы, с подтекстом, типа, «какая вам, богатеньким москвичам, разница, что там у нас, за кулисами?!»

А за кулисами  наш гастарбайтер Немо, наконец, сдался.  Лег и больше не смог встать.

Нет, они не были зверями эти ребята: хоть и в последний момент, они опомнились: Довлат, Али, прибежали среди ночи просить помощи, вызвать врача, сделать что-нибудь… К счастью, у нас скорая ещё приезжает просто к человеку.  Немо увезли в больницу. Его две недели лечили хорошие московские врачи. Но он умер.

Это было год назад. А в этом году, в первый же день весны позвонил бригадир Довлат, подтвердить приезд тех же восьми человек. Довлат сказал, что восьмым они взяли  в бригаду Мурата, что он старший сын того - Довлат так и не назвал имени, но мы поняли – того, Немо.

Видимо, выбора у семьи Немо по-прежнему нет.  Догадываюсь, что этому Мурату лет пятнадцать, хотя выдадут его за 18 летнего, и работать заставят, как взрослого мужика. Хотя…  Это власть, как зверь, остается зверем, а люди, все-таки меняются!

 

 

«…А СВОБОДУ – НА  ПАПЕРТЬ!»

Когда во время первомайских демонстраций откуда-то с кремлевских высот вырывалось звучное – «Привет славным работникам торговли!» …, если кто помнит, было и такое…- она знала – это обращено к ней!  Её государство, её партия раз в году, публично, на всю страну напоминали ей, что они о ней помнят, и они её ценят. Это поздравление вместе с грамотами и медалью за ударный труд  было необходимым приложением к  зарплате,  квартире,  путевкам. Без него, без грамот, без медали, она бы не ощущала себя  в своей стране, как у себя дома, где не всё устроено и не всегда прибрано.., зато можешь пойти к сыну на классное собрание в старой кофте, но с медалью.     

Великое потрясение девяностых гильотинировало голову на её медали; старые кофты ещё больше состарились, а магазин Океан, где она заведовала консервами, стал оправдывать своё название – волновался, штормил, гонял цунами, чем-то отравился,  наконец, и  вовсе был объявлен Материком. У него появился Хозяин. Потом хозяин поменялся.  Поменялся ещё раз. Материк стал Островом, потом раскололся, одна часть затонула, другая торчала среди мутных вод, меняя хозяев, но она работала, продавая все те же бессмертные консервы.   Перестройки, передвижки, перетряски смягчались ощущением  временности перемен.  С этим ощущением героиня труда сменила шесть хозяев, так и не осознав, что это такое.   

 Осознание пришлось, как обухом по голове: очередной хозяин, по тогдашней моде  устроил корпоративную «вечеринку» для сотрудников с дресс-кодом, который  героиня труда в своей кофте с медалью не прошла. Вернулась домой, приготовила ужин, уложила  внука спать, посмотрела телевизор с мужем, а на вопрос отвечала, что было очень шумно, потому и ушла.  

За ту бессонную ночь через голову  героини стремительно прошагала в обратную сторону вся «постсоветская» пятилетка, а сквозь сердце просеялось прожитое  время, изранив сердце. Утром она встала со странно  деформированной фигурой: плечи и грудь опустились, спина округлилась, а шея оказалась параллельной поверхности земли.

Она пошла на работу и написала заявление об уходе – такое смешное, что директор магазина даже снял копию и припрятал её, чтобы при случае позабавить приятелей. Ну, в самом деле, смех - тетка пять лет прожила при частной собственности, и только на шестой до неё доехало, что у магазина хозяин есть! А чего ей не хватало?! Зарплаты? Ну, попросила бы – накинули б!

    С того дня ещё две пятилетки с хвостиком промчались непонятно куда.   Недавно бывший «Океан», сохранивший свое название только в памяти местных жителей, снова решили вернуть на место. Выгнали и вычистили всё, что там гнездилось, начали расширять подвальный этаж, долбили, сверлили, выносили мусор. На местной помойке выросла гора старых папок с завязками; один господин со свинским воспитанием  долго стоял  у подножья этой горы и вытряхивал из папок содержимое, чтобы забрать пустые корочки.  Весь микрорайон потом запорошило какими-то квитанциями, отчетами, просто пустыми листками. Ветер гонял их с такой яростью, так  точно ляпал на лобовые стекла машин, а то и прямо на лоб кому-нибудь, как будто выполнял чей-то приказ – вбросить  эти клочки истории в уносящийся поток нашего бытия.   

Ветер выполнил приказ Истории – всучил историку её Документ.

 

«Прошу уволить меня по собственному желанию, в связи с тем, что я не могу работать на хозяина. Потому что я свободный человек. Число. Подпись».

 

Так написала героиня труда в своем заявлении об уходе 16 марта 1997. Под этой датой и подписью стоит резолюция – шариковой ручкой: « Да пожалуйста - нет проблем!  Мир дворцам, войну хижинам! А свободу на паперть!»

Это та самая копия, снятая директором с заявления героини, на которой он  немножко порезвился.

 

 

«СПАСИТЕ МОЮ ДЕВОЧКУ..!»

 -кричал, рыдал, бился в истерике юный женский голос. Сотрудник, взявший трубку, сразу подумал, что дело плохо: младенца взяли в заложники. Из истерики матери он понял, что заперлась с ним в доме нянька и, что самое ужасное – мучает его там и периодически дает матери слушать в трубку его крики. Сотрудник тут же доложил начальнику, выдернув его с какого-то важного совещания. Подполковник  две минуты поговорил с матерью, и у него остатки волос встали дыбом: как раз во время разговора звонила эта нянька, и он сам смог послушать в трубке  жуткие крики пытаемого крохотного существа - что-то нечеловеческое, рвущее душу, переходящее в бессильно затихающее поскуливание. 

Группа захвата окружила особняк. Ужас ситуации заключался в том, что нянька была в доме одна. Молодая мать –  беременная – металась около машины, её муж был в отъезде, и с ним никак не удавалось связаться. Да и что родители могли бы сделать, если горничная, хорошо изучившая  систему управления безопасностью особняка, находилась фактически в крепости, которую проще было взорвать, чем в неё проникнуть. Хозяин этого дома предусмотрел всё, вплоть до  штурма своих владений.

Группа действовала по отработанной схеме: переговоры, психолог, учитывая экстраординарность ситуации - приезд знаменитости… Засевшая в крепости тетка отвечала, что ей ничего не нужно от своей гадины хозяйки, а хочет она только одного - чтобы гадина  «почувствовала». Что означает это «почувствовала» - она объяснять отказалась. При этом периодически включала громкую связь с криками своей жертвы. Знаменитость, в конце концов, схватилась за сердце, хоть и была шестидесятилетним, крепким мужиком:

«Что вы хотите, что, что ? -  кричала знаменитость в микрофон, – «Я вам всё дам, всё дам, что скажете,  я вам клянусь… здоровьем своих детей -  я сделаю всё, что вы скажете! Только прекратите это!

«Спасите мою девочку!» - молила беременная, заставляя мужчин стискивать зубы.  Крики истязаемого крохотного существа мутили сознание, парализовали волю…   «Конечно, спасем. Всё будет хорошо, - бормотал психолог побелевшим губами, - Как зовут вашу девочку? Ксюша? Какое хорошее имя.., вот увидите, Ксюша просто проголодалась, потому и кричит»

И точно в ответ опять раздались  по громкой связи эти  крики, непереносимые, нечеловеческие…

Если есть сейчас в мире крутые – в лучшем смысле слова -  профессионалы, выученные на собственных ошибках, то это подобные подразделения. У них свои секреты, которые нам знать не положено. Где бы ни засел непрофессионал-террорист, «огонь на поражение» - это приговор. Командир отдал этот приказ, не отработав всей  схемы, потому что был живым человеком.

Через минуту нянька лежала с пулей в голове. Но кошмар на этом не закончился. Потому что младенца нигде не было видно. И слышно его не стало: громко скулила только собачонка – той терьер. Холл был перемазан кровью; боец накрыл собачку подушкой, чтобы приглушить и послушать детский плач.  Ничего.  Тихо. Только слабый стон из-под подушки. Эти звуки … заставили бойца под бронежилетом покрыться липким потом кошмарного подозрения. Подцепив окровавленную собаку подушкой, он вынес её на улицу. Собачка тихо скулила.  Девушка схватила её и прижала к лицу. В доме стояла мертвая тишина. «Это … К-ксюша?» - первым осознал психолог.  «Да, Ксюша, а что?! – взвизгнула девушка, - А что вы хотели, чтобы эта тварь её затерзала до смерти!?

- Горничная убита, - произнес командир группы, глядя мимо девушки – сказал, словно самому себе.

.- Так ей и надо! Смотрите, что она сделала! Тварь! Тварь! – бесновалась, хрипела беременная. Психолог тоже смотрел мимо неё. И она сникла, обессилела.  «Будете говорить с моим адвокатом», - была единственная фраза, которую от неё ещё услышали.

Адвокат примчался, от происшедшего  впал в ступор,  однако собрался и начал работать: «Как моя клиентка называла объект издевательств горничной? «Моя девочка?» Это принятый кинологический термин, обозначающий особь женского пола… Имеется запись разговора…»

 -«Если собака девочка, то ваша клиентка сука,» - отвечал ему командир группы, борясь с навязчивой мыслью о той дуре тетке, что осталась с пулей в виске.  Адвокат передернулся и нервно кивнул: «Да уж…»

Он отошел со знаменитостью покурить. Оба давно бросили, но сейчас усиленно затягивались. Они были примерно одного возраста; оба с ожирением, с одышкой.

- Господи, что же это делается.., бред, безумие.., ‑ у знаменитости дрожали руки, -  Одна уродка-живодерка, другая уродка-идиотка.., что ли?! Что же это делается с людьми?!

-  Помните, фильм был такой, назывался.., - начал было адвокат, и знаменитость, мгновенно догадалась: 

- Да, помню.., назывался – «Этот безумный, безумный, безумный… безумный мир!»