Елизавета РАДВАНСКАЯ

 

Родилась в Киеве в 1990 г.. Училась в медицинском университете. Стихи пишет с раннего детства. Автор двух сборников поэзии и прозы. Лауреат международного конкурса малой прозы «Белая скрижаль – 2011». Печаталась в литературных журналах Киева и Петербурга, в поэтических сборниках. С 2014 года – состоит в Южнорусском Союзе Писателей.

 

 

«ТВОИХ СТИХОВ ЧУДОТВОРЯЩИЙ ЯД…»

 

 

* * *

 

А я зову тебя. Зову.

Отчаяньем не лечат нервы –

Я в этом точно буду первой,

И сумасбродкой прослыву.

Я не уйду, застав врасплох

Старушку-полночь, спящий город,

Чтобы от всех уехать… в горы

(Хотя подобный план неплох).

Не стану в жизни все менять.

По-прежнему сглотну печали,

И их запью остывшим чаем,

И буду снова молча звать…

На помощь звать. И изнутри

Сгорать дотла (огонь без света…

И без тепла – я не согрета).

А жизнь танцует: раз-два-три –

Свой вечный вальс, ведет меня –

Бессовестно схватив за руку –

По кругу, проклятому кругу,

Во всем отчаянье виня.

…Я не умею умирать,

Умею только снова выжить.

…Зову тебя.

Зову.

Не слышу.

…С ума схожу, и коротать

Бессонницу – с другими «Я» –

Так просто, и, увы, банально, –

Как на работу утром ранним.

Как выпить чай.

Как боль моя.

 

 

* * *

 

Иногда обувается прошлое

В черно-красные туфли с застежками

И стучит каблуками по улицам,

Нагоняя невнятную боль,

И звенит золотыми сережками,

И на солнце болезненно щурится,

И по тропкам, доселе нехоженым,

Рассыпает промокшую соль.

А, когда вечереет над городом,

Возвращается в комнатку темную,

Черно-красные туфли с застежками

Прячет в пыльный ореховый шкаф,

Зажигает все лампочки сонные,

И большими столовыми ложками

Месит тесто, чуть ежась от холода,

Чтобы спечь себе два пирожка.

Если вдруг что-то грустное вспомнится –

Напевает под нос колыбельную,

И окно открывает скрипучее

(Там, за ним – проплывает река);

Ест свои пирожки самодельные,

И, чтоб глупые мысли не мучили,

Предлагает старушке-бессоннице

Выпить на ночь стакан молока.

 

 

* * *

 

Они уйдут. Кто – жить. Кто – умирать,

Кто – продавать всю душу за гроши,

Кто – петь и пить, кто – пыль с любви стирать…

А ты – пиши.

 

Они смеются. Над добром и злом,

Над грустью, над порывами души,

Над холодом, над снегом за окном…

А ты – пиши.

 

Они ночами спят. Кто одинок,

Кто счастлив, кто устал, а кто – спешит,

Кто – километры меряет дорог…

А ты – пиши.

 

Они не плачут. Кофе пьют с утра.

Кто сам ест хлеб, кто – воробьям крошит;

И закрывают дверь, им всем – пора.

А ты – пиши.

 

Они не ждут. Кого, зачем, куда?

Их всех тоска вокзальная спешит, –

Кого – толпа, кого-то – поезда…

А ты – пиши.

 

Они не верят в сказки, оттого –

Кто – просто так, а кто – со зла, – грешит,

Гордясь, что не боятся никого…

А ты – пиши.

 

Они – стареют. С каждым новым днем,

Кто – телом лишь, кто – струнами души,

Кто – сердцем, забывающимся сном…

А ты – пиши.

 

…Они вернутся. Много лет спустя,

И станут пить взахлеб, так жаждя жить,

Твоих стихов чудотворящий яд…

…А ты – пиши.

 

 

* * *

 

Я напоследок тебя попрошу:

Больше не смейся над чьей-то печалью.

Будет в конце то, что было в начале,

Зря о любви все вы громко кричали,

Если не ею теперь отвечали

Мне на мольбу, ту, которой дышу.

 

Я не умею бороться, увы –

Можешь меня презирать, забывая,

Что за миры для тебя открывали

Сотни стихов моих. В них я – права ли?..

Враг наш, бесспорно, хитер и коварен,

Мы – теперь жертвы жестокой молвы.

 

Мне все равно. Но запомни одно:

Страхом не лечат, теплом же – спасают.

В сердце моем так безумно плясали

Чувства, измученными голосами

Звали на помощь – и в миг исчезали…

Душу тянули на самое дно.

 

Жизнь я отмеряю боем часов…

Раньше все было понятно и просто.

Не упрекай, не смотри же так грозно!..

Небо, как в детстве: не прячутся звезды…

Только бы не было, не было поздно…

Чем напоследок ответишь на зов?..

 

 

* * *

 

Я в сотнях строк печали растворю,

Бессмысленно скитаясь по дорогам

От сердца – к сердцу, не найдя приют

Для чувств, которых было слишком много.

Я каждому оставлю часть тоски,

По-детски чистой, верящей и светлой,

Сама – уйду, и боль сожмет виски,

Мои слова раздаривая ветру.

«Напрасно все!» – прошепчет кто-то мне,

Безумию подмигивая хитро, –

«Не по твоей ли, милая, вине

Надежда чья-то вдребезги разбита?

Не искупить тебе уже ничем

Забытый грех…», – прошепчет – и исчезнет…

И воск сползет по тающей свече,

И стихнет вдалеке живая песня…

Но я не верю шепотам ночным –

Недаром они прячутся от света.

И в сотнях строк, где чувства так прочны,

Ищу необходимые ответы.

От сердца – к сердцу: вот – последний путь,

И, даже если силу боль иссушит,

Поможет чья-то мудрость не свернуть,

И снизойдет Любовь на наши души.

 

 

* * *

 

Мои глаза старели с каждым днем,

Хотя стихи – все больше молодели.

Я выбирала – чудо. Ты – закон.

И мы понять друг друга не хотели.

Я знала, что любовь – сильнее нас,

И потому – смеялась над печалью.

А ты – не помнил цвета моих глаз

И вновь меня поил зеленым чаем.

Еще не понимали мы с тобой,

Как страшно жить, сломав о гордость чувства.

Ты выбирал – устои. Я – любовь.

И плакал дождь. И было очень грустно.

 

 

* * *

 

Когда я стану умирать,

Сядь рядом. Помолчи немного.

Гляди не грустно и не строго,

Боясь хоть раз меня обнять.

 

Напомни мне, что ты сказал

Тогда на набережной тихой,

Где пахли губы облепихой

И спал стареющий причал…

 

Напомни мне ту дрожь руки,

Когда, повенчаны пред Богом,

Из церкви вышли на дорогу

У той же киевской реки…

 

Напомни все. И грусть, и смех,

И комнату с окном на небо,

И запах праздничного хлеба,

И Рождеством умытый снег…

 

Не плачь, немного подожди.

Твои глаза остались те же,

Но ты теперь смеешься реже…

Скажи мне, что там впереди?..

 

Что ждет меня? Какая даль?

Какой я грех не отмолила?

Напомни мне, как я любила

Корицы запах и миндаль…

 

Как я боялась высоты

И как нежнее стать хотела…

И как рвалась душа и тело

Всю жизнь мою – туда, где ты.

 

Когда я стану умирать,

Будь рядом – ведь на этом свете

Мы лишь испуганные дети,

Которых некому обнять.

 

 

* * *

  

…а потом я меняла стихи на прозу.

собирала в охапку листья, как розы.

вынимала из горла слова, как занозы,

чтобы бросить на землю, в грязь.

 

…я хотела молчать. обо всем. непременно.

потому что сказать невозможно, наверно,

когда время опять раздает перемены,

не спросив, конечно, у нас.

 

…я по капле, по крохе себя собирала,

из того, что мне небо под ноги бросало,

только этого было отчаянно мало.

и никто не мог бы помочь.

 

…а все строчки скатывались комками,

превращаясь в самый тяжелый камень,

и своими собственными руками

я выбрасывала их в ночь.

 

 

* * *

 

К чему нам быть на «ты»? Не в этом суть.

Не станут ближе ветреность с печалью.

Но, если я уйду – не обессудь…

Запей тоску зеленым горьким чаем.

Прости себя – за то, что не сумел,

Не смел, не смог, и просто – не поверил.

Так быстро отцветает эфемер

Всех наших слов… И время хлопнет дверью.

Сквозь сумрак – может быть, узнаем мы

Знакомый образ; вспомним мимолетом,

Назло бесснежной тягости зимы

Улыбками согрев на миг кого-то…

И снова – мимо. Нам не быть на «ты».

Не обессудь, что было все случайно…

Здесь на двоих не хватит пустоты.

Но в гости – можно. Угощу Вас чаем.

 

 

* * *

 

Уютный дворик. Старый дом.

Тропинка от дверей по снегу…

…И я приду.

И гулкий звон

Колоколов

Застынет негой

Над нами, жившими в бреду

Неизъяснимого «прощаю»…

Весной, наверно,

Я приду,

Когда невмоготу печали, –

Гонцом давно уставших тайн

И из родного мира гостем, –

Пока снега стирают грань,

Колоколов целуя грозди.