Елена ОРЛОВА

 

 

Родилась в Костроме. Окончила физико-математический факультет Костромского госуниверситета им. Н.А. Некрасова и экономический факультет Костромского государственного технологического университета. Учится на Высших литературных курсах (семинар В. Куллэ).

 

 

ПРИВЕЗЛИ СОСЕДИ ТАРАКАНОВ…

 

*  *  *

 

Уже октябрь за половину,

Я у детсадовских ворот

Полдня хожу вокруг жасмина…

Нигде, зараза, не цветёт!

 

Грешно ли этак убиваться,

Из-за того впадая в грусть,

Что обломал меня прохладцей

Какой-то всеми драный куст?

 

Когда сей веник отчего-то

Не зацветёт и к декабрю,

Себе с жасминовою нотой

Духи хорошие куплю.

 

Чтоб этот куст промёрзший тоже

От дивной близости меня,

Когда цвести уже не может,

Хотя б духами провонял.

 

 

*  *  *

 

Привезли соседи тараканов.

Одолела тягостная дума,

Гнулась шея, словно от аркана,

Залегли подглазины угрюмо.

Я едва держалась, прямо скажем,

Но себе шептала: мол, мужайся!

С тараканом говорила – с каждым! –

Умоляла: «Впредь не размножайся!»

 

Но у них сочувствия не встретил

Мой трескучий нездоровый кашель.

Месяц шёл, второй, потом и третий –

Всё плодились в щах моих и кашах.

Где слеза горела – мёртвый фосфор

Засветился в мутной роговице,

Как мертвец, брела я с дихлофосом…

Как легко фантазии ни виться,

 

А конца не сыщется другого

Для незрелых розовых утопий –

Мне ветхозаветным Иеговой

Поздно сокрушаться о Потопе.

Поздно утешаться без причины

Мыслью, что достойный всепрощенья,

Словно Ной в ковчеге из пучины,

У соседей вынырнет из щели.

 

 

*  *  *

 

Похожий на пьяного тролля,

Под вечер морозного дня

Инспектор Госнаркоконтроля

До дому проводит меня –

 

Какой-то помятый и скучный…

Похоже, инспектор не рад

Тому, что такой потаскушке

Задаром сбывал конфискат.

 

Но жмётся инспектор напрасно:

Он сам до румяной зари

Снега опылял ганджубасом,

Молясь, чтоб цвели шишкари –

 

А нынче уж больно невесел.

По сердцу прошло лезвиё!

Верну его бывшей невесте,

Поскольку и впрямь – не моё.

 

 

*  *  *

 

Впервые полирую пятки шоллом.

От смеха всуе дрыгаю ногой.

Была я девкой, всё-таки, дешёвой –

А вот старухой стану дорогой!

 

Сперва мне за немыслимую плату

Подкожно золотой вживят каркас,

Потом вошьют нескромные импланты –

По стоимости брюлликов как раз!

 

И буду я отнюдь не понарошку

Под слоганом «Шалава, не старей!»

Блестеть, как бриллиантовая крошка

На шолле за двенадцать косарей.

 

Смертельная игра навроде пряток

Со старостью сегодня начата –

Но я пошла в обход, начавши с пяток.

Я женщинам приличным не чета!

 

Сама за секс платившая мущинкам,

Рожавшая от всё равно кого…

Крутись же, богомерзкая машинка,

В начале угасанья моего!

 

Чтоб в недрах кафедрального покоя,

Когда мне руки свяжут на груди,

Легла в гробу я с внешностью такою,

Как будто правда – вечность впереди!

 

 

*  *  *

 

Навеки к неизбежному привыкнув,

Не верю в совпаденье половин!

Куплю тугую вызревшую тыкву

И вырежу ей пасть на Хэллуин.

 

Никто не обманул, никто не кинул,

Но я, придя с подругами в кабак,

Почувствовала – с дурами такими

Ни пиво пить, ни раков есть никак

 

Мне, вечно одинокой и счастливой,

С мужьями их натешившейся всласть!

И я, покинув ужин их тоскливый,

Затее с тыквой дома предалась.

 

А в качестве финального аккорда

Затеплила я в тыковке свечу.

Светись, моя бессовестная морда!

Я верить и надеяться хочу.