Сергей БАТАЛОВ

 

Родился в 1982 г. Лауреат «Илья-премии» (2011), премии «Пристальное прочтение поэзии» журнала «Prosōdia» (2018, 2021), конкурса эссе к 125-летию Г. Иванова («Новый мир», 2019). Публиковался в «Литературной газете», «НГ-EX-Libris», в журналах «Арион», «Новый мир», «Кольцо А», «Вопросы литературы», «Homo Legens», «Волга», «Prosōdia», «Лиterraтура», «Формаслов», в альманахе «Илья» и др. Участник Совещаний молодых писателей СП Москвы. Живет в Ярославле.

 

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ГЕРОЙ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ МЕНТАЛИТЕТ

 

Критическая статья. Часть 1.

Несколько тезисов для начала. Самое главное в литературе – это история. Красота стиля, изысканность метафор, глубина размышлений автора – это прекрасно. Но всё это будет иметь значение, если имеет место история. Истории рассказывали Конан Дойл и Дюма-отец, Жюль Верн и Агата Кристи. Но – не только они. Истории рассказывали Кафка и Достоевский, Набоков и Булгаков. Хорошая история искупает почти любые недочеты произведения и, напротив, отсутствие истории не искупает почти ничего.

Главное в любой истории – это герой. За которого мы переживаем или за которым хотя бы с интересом следим. Который напрягает все силы, сражаясь с окружающим злом или – с внутренними демонами. Побеждает или погибает. И воскресает, погибнув.

Вопрос, насколько такому герою свойственны национальные черты – носит неоднозначный характер. Хорошие истории универсальны. Храбрость остаётся храбростью всегда, вне зависимости от национальности. Тоже самое можно сказать о сообразительности, хитрости, честности.

И всё же. И всё же мы любим в историях национальный колорит. Ещё Шекспир помещал действие своих пьес то в Данию, то в Италию. Людям нравится красота национальных культур и истории, которые отчасти подтверждают, отчасти корректируют сложившиеся стереотипы о них. Да и стереотипы возникли не на пустом месте, и в результате в образах типичных представителей литературных героев схожих национальностей мы увидим общие черты. Таким образом, национальный литературный герой одновременно уникален и универсален. Уникален как идеал, универсален как носитель типичных черт характера.

Помимо героя, поговорим немного и об антигерое – антагонисте или основном персонаже, обладающем яркими отрицательными чертами. Это важно, в том числе, и потому, что антигерой – это всегда «тень» главного героя, носитель тех отрицательных качеств, которые герой преодолевает в себе.

Итак, в путь! Сначала пробежимся по европейским странам, а потом уже поговорим об отечественном типаже литературного героя, который тоже имеет свои узнаваемые черты.

 

Галопом по Европам.

Сразу оговорюсь – у меня нет ни желания, ни возможности описать всю литературную географию. Думаю, каждая национальная литература порождает своего героя. Но меня интересуют именно великие, культовые истории, герои которых стали своего рода символами. При этом мне интересны герои, которые, при всей своей уникальности – обладают чертами, типичными именно для национальной литературы– как элитарной, так и массовой.

Говорить будем именно о литературе Европы, включая Америку как её историческое продолжение. Причин этому две. Во-первых, именно европейская литература была, если так можно выразиться, героецентрична. То есть основана на истории Героя, в одиночку противостоящего то внешнему врагу, то обществу, то самому Року. Ну и во-вторых, что ни говори, а именно европейская литература является частью нашего литературного кода. Именно она подарила нам те книги, на которых мы выросли.

Не то, чтобы литература стран Азии либо Латинской Америки не имела своих героев. Имела. Но литературный герой в Азии – не одиночка. И уж тем более не противостоит обществу. Он – его часть. Так, главный герой «Повести о Гэндзи», средневекового японского романа, японский Дон Жуан – в отличие от Дон Жуана европейского – заботится о соблазненных им женщинах, показывая благородство характера. Сюжет, практически немыслимый в европейской литературе.

Но вернёмся к Европе. И начнём со страны, породившей, наверное, наибольшее количество любимых литературных героев – с Великобритании.

 

a. Англичане

Герой-англичанин – это простой человек, обыватель. В отличие от русской классической литературы, слово «обыватель» здесь не имеет уничижительных ассоциаций. Он не «маленький человек», не «униженный и оскорблённый». Наоборот, именно английский обыватель является носителем правил, нравственных представлений и чувства собственного достоинства. Он консерватор. И в этом смысле очень похожи задремавшая возле кроличьей норы девочка Алиса, мистер Бильбо Беггинс из Шира, сэр Шерлок Холмс с Бейкер-стрит, мальчик-маг Гарри Поттер, мистер Пиквик, принц Флоризель… Да многие.

Правила, нравственные ценности для такого персонажа – высшая ценность. Это не врожденное, но приобретённое качество. Именно поэтому в английской литературе столь важен роман воспитания, а в литературных сюжетах – фигура наставника, включая наставника-мага – от Мэри Поппинс до профессора Дамблдора. 

Иногда герой-англичанин экстравагантен, но эта экстравагантность не выходит из рамок, предусмотренных законом и нравственными установлениями.Впрочем, если экстравагантность героя приближается к опасной грани, ему дают в напарники спутника, который своим консерватизмом и уравновешенностью создает противовес эксцентричности основного героя. Такую роль играет камердинер Дживс при Вустере в рассказах Вудхауза или доктор Ватсон при Шерлоке Холмсе у КонанДойля. 

У английского героя интересные взаимоотношения с миром. Для него два мира. Есть внешний мир – Средиземье, Страна Чудес, за которым он с интересом наблюдает, пытаясь понять его причудливую логику, но который ни в малейшей степени не пытается исправить, и мир внутренний – Шир, Хоггвартс, который он будет отстаивать изо всех сил.

Соответственно, антагонистом героя-англичанина выступает не чужак. Его антагонист – отступник. Выходец из того же мира, из того же круга, что и он, очень часто необыкновенно – что подчёркивается! – на него похожий. За исключением, разумеется, нравственных принципов. Это свой, предавший общие идеалы. И в этом смысле близки гениальный логик профессор Мориарти, сирота и студент Хоггвардса Воланд-де-Морт или бывший хоббит Горлум. Побеждая подобного злодея, герой англичанин восстанавливает единство «малого мира» как места действия общих ценностей.

Мне кажется, именно в наличии такого типа героя и такого типа антагониста и кроется причина, по которой английская литература – литература, в общем-то, небольшой страны – покорила и продолжает покорять мир. Потому что английский литературный герой – это и есть Герой в буквальном смысле этого слова. Это человек, спасающий мир. Хранитель его высших ценностей. Таким образом, метасюжет английской литературы идеально укладывается в общечеловеческое представление о герое как таковом.

 

b. Французы

Французы считаются вечными соперниками англичан, их антиподами, и если судить по литературе – это действительно так. Герой-француз живёт страстями и не обращает внимания на правила. Они могут весёлыми бесшабашными эгоистами, а могут быть настоящими маньяками, носителями мании – страсти.

Страсть имеется в виду не только любовная. Любовь к детям, тщеславие, жадность – всё годится. Всё приводит к катастрофе личность, которая становится их жертвой. Идёт на преступление под влиянием страстей мадам Бовари Флобера. Тот же путь проходит Жюльен Сорель у Стендаля. То же самое – у персонажей Бальзака. Французская литература очень убедительна в изображении отрицательного примера – изображения последствий неконтролируемой страсти.

Да и положительные герои не далеко ушли. Те же мушкетеры Дюма – преданно служат королеве, верные друзья, отважные воины, но нравственность и законопослушность у них сомнительные. Собственные представления о чести для них намного важнее общественной морали.

Противостоят всем этим героям с бушующими страстями – общество и государство. Мир порядка. Главный антагонист в «Трёх мушкетерах» – Ришелье, кардинал и государственный министр. В советское время критики так о них и писали – что это протест против буржуазного общества. Хотя дело не в том, что оно буржуазное.

Впрочем, ярких антагонистов во французской литературе немного – герои гибнут под грузом собственных страстей. И гармония в обществе восстанавливается естественным образом.

 

c. Испанцы

Чем-то похож на героя-француза герой-испанец (не случайно самые характерные герои-испанцы, Кармен с Хозе и Дон Гуан, созданы воображением писателя-француза Проспера Мериме на основе испанских легенд!..). Он тоже живёт страстями. Но если страсти французской литературы носили социальный характер, то испанская страсть – экзистенциальна. Эти страсть столь высокого накала, что язык не поворачивается назвать её низменной. Испанская страсть – это почти поэзия! Это стихия, эрос и танатос одновременно в наиболее чистом своём виде.

Эти две силы неразделимы. Стремление к любви и стремление к смерти идут рядом, рука об руку, причем сила эроса такова, что он приобретает самоубийственный характер, совпадая в результате с танатосом. Разумеется, при такой силе страсти никакое взаимодействие с обществом невозможно. Даже в форме конфликта. Герой испанской литературы – изгнанник. Герой и общество – просто не могут находиться одновременно в одном пространстве, как Дон Жуан не может находиться рядом с Каменным Гостем.

Испанский антагонист – это такой Дон Карлос, в душе которого клокочут такие же демоны, но который, в отличие от героя – пока что держит их в узде и на публику выступает блюстителем морали и законов. Но в любой момент он также может потерять контроль над собой и стать изгнанником – в испанской литературе герой и антагонист близки как нигде.

Всю жизнь обречён странствовать Дон Кихот, не в силах совершить подвиг, достойный Дульсинеи. Всю жизнь обречён странствовать Дон Жуан, не в силах обрести подлинную любовь (драма Дон Жуана возведена в высшую поэтическую степень Александром Пушкиным, но очень «по-испански»). Только смерть может их успокоить, хотя я не уверен, что окончательно.

 

d. Итальянцы

После испанцев нельзя не сказать об итальянцах. Итальянская литература породила уникального в своем роде героя. В его душе, как у испанца или француза, с детства бушуют страсти. При этом, как и герой-англичанин, итальянский герой с самого детства живёт в обществе с очень строгой моралью. В результате мы получаем героя с мощнейшим внутренним конфликтом – природные желания и страсти вступают в жесточайшее противоречие с заложенными в него моральными нормами. И если англичанин со своей моралью сосуществует вполне гармонично, то героя-итальянца правила буквально сковывают.

Общество давит, страсти бушуют, не находя выхода. Антагониста как такового нет. Любая итальянская история превращается в притчу о борьбе с внутренними демонами, как главная итальянская сказка – «Пиннокио» (в отличие от нашего «Буратино», который больше о классовой борьбе). Общество вокруг, впрочем, тоже далеко от гармонии. Его населяют такие же персонажи с подавленными желаниями, которые, подобно клокочущей лаве Везувия, грозят вырваться наружу.

Страсти кипят, вероятность срыва – велика, ответственность за нарушение правил – сурова. Великий Данте, «наше всё» итальянской литературы, не зря проводит подробный переучет грехов и добродетелей – напомнить о существовании рая и ада в Италии никогда не бывает лишним.

В этой борьбе герой может даже потерять до некоторой степени себя самого, подчиняя свои желания голосу разума и голосу общества. И потом затратить немалые усилия, чтобы обрести себя вновь. Примерно об этом романы Элены Ферранте – итальянской писательницы, новой суперзвезды мировой литературы. Всё всегда неустойчиво, в любой момент может вспыхнуть очередной конфликт. Достигнуть баланса для героя-итальянца, пожалуй, труднее, чем для какого-либо другого. Тем ценнее, что периодически он достигает его.

 

e. Немцы

В ком нет страстей – это в герое-немце. Объяснение простое. Герой-немец – это человек, который – в прямом и переносном смысле – вернулся с войны. Выживший в страшнейших испытаниях. Такого человека уже не особо интересует общественная мораль. Но и желания, значимые, например, для французов, давно потеряли для него свою прелесть. Он просто наслаждается жизнью. Травит свои байки вернувшийся с войны в России барон Мюнхгаузен, немало не беспокоясь о своей репутации лжеца. Радуются жизни пережившие войну герои Ремарка. И даже Фауст у Гёте, устав от научных исканий (тоже своего рода война), пускается во все тяжкие на пару с Мефистофелем, не особо переживая о цене, которую, возможно, придётся заплатить. Цену, кстати, они платят подчас серьёзную, неконтролируемый загул бывает опасен. Но обычно это вполне невинные радости уставших людей. И, разумеется, такой персонаж не возьмётся за перевоспитание общества. Каким бы оно ни было – общество устраивает героя-немца, пока даёт ему возможность мирной жизни. Этот герой – как мало кто – знает ей цену.

 

f. Американцы

Когда начинаешь размышлять о национальном литературном герое, может оказаться, что твоё представление о нём отличается от того, что ты увидишь на самом деле. Вот возьмём героя-американца – наверное, многим сразу представился этакий ковбой с кольтом в руках и с сигарой в зубах. Такой вот стереотип. И в чём-то он будет даже правдив. Но не совсем.

Потому что подлинный герой-американец – это не мачо с верным кольтом и трёхдневной щетиной. Это подросток. Возьмём самые знаменитые литературные произведения американской литературы – «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена, «Убить пересмешника» Харпер Ли. Везде главный герой – подросток.

Но дело даже не в биологическом возрасте. Подросток у английских авторов, тот же Гарри Поттер – быстро взрослеет и ведёт себя как взрослый. Герой-американец – даже став взрослым – ведёт себя как мальчишка. Главный герой романа «Великий Гэтсби» Фицджеральда – тот же мальчишка, пусть он и взрослый, и миллионер.

Ведь что такое подросток? Страшная мешанина комплексов. Стремление к самостоятельности – и, одновременно, желание обрести защиту родителей. Стремление к одиночеству – и стремление к любви. Самоуверенность – и страшная неуверенность в себе.

В центре мироощущения такого героя – его я. Его страхи, его желания. Он не будет стремиться переделать мир – ему это даже в голову не придёт. Он будет драться или прятаться – но лишь ради самого себя. Во имя себя будет бунтовать против общества – и искать у него же защиты. В каком-то смысле герой-подросток лишён принципов. Во всяком случае, он их не осознает и не будет во имя принципов кидаться в бой. Он может помочь другому человеку, но не из-за принципов, а по велению сердца, внезапно возникшей симпатии – как Том с Геком помогли невинно обвиненному человеку – и потом будет сам себе удивляться: как это его угораздило так рисковать? Но в целом –принципов у него нет. «Я больше никогда не буду голодать», – говорит «подросток» Скарлетт О`Хара, и эта цель заменяет ей все принципы вместе взятые.

На подростка не так жёстко давит общество, как на английского или итальянского, и герой-американец может до известной степени игнорировать его. В результате американский герой-подросток растёт как трава – сам по себе, и если совершает нравственные поступки, то не в силу воспитания, а в силу нежданно проступившего нравственного закона внутри.

Герой-американец идеализирует любовь – не так, как испанцы или французы, а тоже как подросток: у него это скорее фантазия о любви, игра в любовь. Хотя подчас и довольно трагичная. В общем, подросток он подросток и есть.

Можно зайти с другой стороны. В американской литературе сложился определенный типаж антигероя. Это, например, Фрэнк Каупервуд у Драйзера. Он прост и примитивен, жаден и высокомерен. Он любит роскошь в самых вульгарных её видах. До сложности и неоднозначности антагонистов европейских ему очень и очень далеко. В общем это варвар, не затронутый культурой, тот же подросток, только без нравственного закона в сердце.

Подростковый характер американского героя замечен и отмечен многими. Набоков в своей «Лолите» написал о Лолите и Гумберте Гумберте так, что понятно – речь идёт об Америке и Европе. Честно говоря, я не знаю, почему американская литература породила именно такого героя? Может, потому, что как нация американцы ещё довольно молоды? А может, потому, что взрослая жизнь в Америке – скучна и стабильна, и все яркие впечатления остаются в детстве? И нет испытаний, через прохождение которых можно было бы взрослеть? Не знаю. Но герой у них именно таков. И ковбой с пистолетом – тоже оттуда. Потому что это очень мальчишеская игра – в ковбоев.

На этом я завершаю беглый и далеко не исчерпывающий обзор героев литературы иностранной. И, с трепетом душевным – приступаю к вопросу, каким описывает своего героя наша литература?

 

Продолжение следует.