Олег КОМРАКОВ

 

Родился в 1977 г. в Москве. Окончил Российский торгово-экономический университет и ВЛК при Литинституте. Публиковал статьи о литературе и кинематографии. Возглавлял литературный отдел журнала «Контрабанда». Автор книги «Десять дней без солнца» (2009). Участник Совещания молодых писателей СПМ (2013).

 

 

ДАГЕСТАНСКИЙ ДОКТОР ФАУСТУС

(Стелла Прюдон. Молоко львицы, или Я, Борис Шубаев. – М.: Эксмо, 2021. – 352 с.)

 

История становления и жизни гения – один из самых излюбленных сюжетов во всей мировой культуре. В гении привлекает всё: его детство, наполненное пророческими событиями, намекающими на грядущее величие, сложные отношения с родителями, да и со всеми близкими людьми, взросление и осознание собственного предназначения, преодоление жизненных обстоятельств, мешающих раскрытию способностей, ощущение исключительности и как следствие – трагическое одиночество, но зато в финале повествования – заслуженный, давшийся огромными усилиями и жертвами триумф.

Именно теме биографии гения посвящён роман Стеллы Прюдон «Молоко львицы или я, Борис Шубаев», но есть в нём важная особенность – заглавному герою романа, тому самому гению, выпало родиться в Дагестане, в семье горских евреев, что накладывает весьма своеобразный отпечаток на его жизнь. Собственно, значительная часть книги посвящена описанию той среды, в которой родился и живёт Борис Шубаев, показанной в историческом развитии, включающем распад СССР, войну в Чечне и наплыв беженцев оттуда, массовую эмиграцию горских евреев в Израиль и духовно-религиозное возрождениев местных синагогах.

Историческое описание ведётся через Зумруд, мать Бориса, которая, как и положено по правилам изложения судьбы выдающегося человека, отличается особой ролью, едва ли не столь же важной, как и центральный герой. Обычно мать гения принято изображать абсолютно уверенной в самой себе и выдающихся способностях своего сына, волевой, бескомпромиссной, непреклонно двигающей будущего гения к подвигам, готовой всем пожертвовать ради его успеха… то есть персонажем не столько современной семейной прозы, сколько античной трагедии. Зумруд же, напротив, почти постоянно оказывается в состоянии рассеянности и растерянности, она не понимает, что происходит вокруг и как ей реагировать, она остро переживает всё происходящеевокруг, теряется в потоках новостей и разрушении стабильного существования. И лишь только строгое соблюдение религиозных правил еврейской общины, которому она предаётся в поисках выхода, становится для Зумруд одновременно и отдушиной, и бременем, провоцирующим развитие душевного заболевания.

«Её могло спасти только следование за знаками, только цифры, которые она слышала у себя в голове. Вслед за цифрами следовало действие, которое она должна была совершить. Например, десять раз включить и выключить свет. Или покачаться взад и вперёд семнадцать раз. Или ровно девяносто раз произнести одну и ту же молитву».

И будущий гений Борис, младший сын Зумруд, становится для неё ещё одним жизненным испытанием, ведь он с детства не способен говорить, и ему не помогают ни врачи, ни лекарства, ни молитвы. Лишь когда в его жизни появляется музыка, он неожиданно для всех начинает сначала петь, а только затем говорить. Причём поёт он столь замечательно, что буквально все, кто его слышат, пророчат ребёнку великое будущее, и это предсказание даже, кажется, начинает сбываться…

Но увы, в тех краях, где родился и живёт Борис, от мужчины ожидают, что он будет заниматься семейными делами, бизнесом, а петь разве что для развлечения своего и друзей, а никак не профессионально. И хотя Борис пытается идти по музыкальной стезе, после трагической гибели родственников событий ему приходится взять на себя ответственность за свою семью и за семейный бизнес по изготовлению изделий из меха, что никак не совмещается с творчеством. При том, что в бизнесе он добивается не меньшего успеха (подтверждая тем самым принцип «талантливые люди талантливы во всём»), Борис прекрасно понимает, что его предназначение состоит в совсем другом и постоянно мучается от того поворота судьбы, который с ним произошёл. Как он сам говорит о себе: «Я слишком люблю жить, чтобы посвятить себя музыке, но и петь я люблю так, как ничто другое; и я никак не мог выбрать между этими двумя возможными жизнями, ведь мне тогда казалось, что я обязательно должен выбирать».

С годами его переживания становятся всё более сильными и разрушительными, так что даже консультирующий его психолог говорит: «Если Бориса не убедить сейчас в том, что он может заниматься музыкой безнаказанно, то он либо умрёт, либо станет невозвратным». Разрешению этой коллизии и посвящена финальная часть романа, в которой максимального напряжения достигает ключевая тема всего текста – проблема Предназначения: в чём оно состоит, можно ли от него отказаться или оно всё равно будет вести человека тем или иным способом (подобно античному фатуму, который, согласно древней пословице, тащит за волосы того, кто не желает следовать ему добровольно). И самое главное – чем приходится расплачиваться за нежелание или невозможность следовать своему предназначению, причём не только самому человеку, но и его родным и близким.

Особенно остро ощущение несообразности, неправильности той ситуации, в какой оказался Борис, проявляется у Зумруд: она сердцем чувствует великое предназначение сына, но в то же время она намертво скована обычаями и традициями, в которых выросла. Её внутренний конфликт резонирует с таким же конфликтом Бориса и фактически заражает его таким же душевным расстройством. Отсюда рождается ещё одна важная тема романа – балансирование гения на грани безумия. Пожалуй, одни из наиболее ярких эпизодов – те, в которых Борис, чьё душевное здоровье подточено напряжением, переживает бредовые видения, в которых реальность путается с сюрреалистичными фантазиями, в которых создаётся напряжённое ощущение непоправимого разлада мира, разлома между желанием следовать Предназначению и необходимостью продолжать рутинную бизнес-деятельность, чтобы поддержать на плаву семью. Гений Бориса как будто разрывает ткань реальности, погружая и его самого, и окружающих в сумрачно-бредовое состояние, из которого невозможно выбраться.

Одним из центральных символов повествования, отображающим душевную раздвоенность Бориса, становится изготовленный по его заказу рояль в меховом чехле, «рояль в шубе». Это творческая сила, вынужденная притворяться и прикрываться чем-то банальным и приземлённым, это сложная и трепетная душа, маскирующаяся под нечто дорогое и роскошное, но в то же время плотское и потребительское. И через этот символ роман странным образом пересекается с историей, рассказанной Томасом Манном в романе «Доктор Фаустус», где для главного героя точно так же рояль становится одновременно и выражением творчества, и символом безумия, овладевшего им, и сюрреалистичным символом его страданий. Кроме того, на жизнь обоих влияет древняя легенда, которую они часто слышали в детстве и с героем которой себя ассоциируют, для Адриана Леверкюна это история о докторе Фаусте, а для Бориса Шубаева местное предание о «молоке львице».

И хотя Стелла Прюдон проявляет к своему герою больше милосердия, чем Томас Манн к своему, Бориса Шубаева и Адриана Леверкюна роднит и страсть к музыке, и гениальность, и постоянное балансирования на грани безумия – та высочайшая цена, которую гений платит как за следование своему предназначению, так и за отказ от него. Хотя два этих героя живут в абсолютно разных исторических, географических и культурных обстоятельствах, тернистый путь, на который неизбежно ступает гений в силу своего предназначения, оказывается для них на удивление схожим. И как в истории Леверкюна символически отображается то, что происходило с немецкой культурой в первой половине XX века, так и в личной истории Бориса Шубаева и его семьи отображается судьба общины горских евреев в Дагестане, и обе эти истории складываются в общечеловеческий сюжет о жизни гениальной личности.