Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
Союз Писателей Москвы  

Журнал «Кольцо А» № 162




foto1

Любовь КОЛЕСНИК

foto4

 

Родилась в Москве. Автор шести книг стихов, среди них «Мир Труд Май» (2018), «Музыка и мазут» (2020). Победитель Международного Волошинского конкурса (2019). Живет в Ржеве.

 

 

ВТОРАЯ ЖЕНА ПУШКИНА

 

* * *

Вторая жена Пушкина была калмычка. 

Он читал стихи. 

Она плакала с непривычки. 

Говорила: «Саша, я тебя прошу, люди смотрят». 

Говорила: «Саша, пойдём».

«Саша, не надо!»

«Саша, не бей!»

А он знай своё –

в покосившуюся эстраду

вцепляется, как репей. 

 

Шли домой. 

Вела под руку. 

Он валился

на её крошечное плечо. 

У неё была шапка, как у Барбары Брыльской –

хорошая шапка,

со школы ещё. 

 

Он лежал больной. 

Тихая, словно няня,

подносила в железной кружке отвар трав,

которым наука не знала названия. 

Он написал ещё семьдесят глав. 

 

Прожили до седин. 

В магазин не ходили, а всё было:

счастье,

свобода,

мир,

равноправие,

взаимоуважение. 

А потом она поняла,

что сидит в степи без движения

на золочёной луке истлевшего седла,

как давно хотела,

обернулась птицей и улетела.

 

 

* * *

Как живу? За деревней – легко, как бирюк,

утром выкрасил в желтое ставень. 

Здесь на сотню гектаров болото вокруг

и суглинок смерзается в камень. 

 

На травинке батрачит овальная тля, 

ей ни сдохнуть, ни остановиться. 

На коряге тетерка, и Карна, и Жля –

три осколка в коре, три сестрицы. 

 

Угадай, где тут кто, под каким из холмов,

землянику хватаешь, дурея. 

Из распластанных бревен трухлявых домов

вырастают тугие деревья. 

 

А когда соловьиный начнется фитьфить

посреди черноземного рая,

так душа развернется, что грех не завыть:

слушай, родина, слушай, родная.

 

 

* * *

Место хорошее – речка,

поле, а дальше леса. 

Здорово, крепко и вечно –

ферма, за ней силоса.

 

Баню срубить из осины –

чёрную: век простоит.

Птица бубнит из трясины,

бык на закрайках трубит.

 

Сколько прошло-то? Да мало –

глянул, моргнул, все пропало.

Разве что из-под куста

тянет и тянет мочало

птица занудная та.

 

Вроде бы, место знакомо –

речка, поля, благодать.

Ни человека, ни дома,

даже крестов не видать.

 

 

* * *

яблоки падают до того 

как успевают созреть

человек

освобождается по УДО

чтобы уйти в смерть

я в столбик складываю слова

лошадь яблоко ест

у птицы черная голова

трава похожа на крест

в небе шевелится молоко

в речке течет квас

и видно

видно так далеко

что слезы текут из глаз

 

 

* * *

Большой кобылы белая спина,

сутулая парабола сугроба.

Весна еще почти что не видна:

летает снег, подвешенный на стропах.

 

Покойная чугунная земля,

и в ней вода, как замершее зелье.

Под стенами елового кремля

озимые припрятывают зелень.

 

Но небеса становятся синей,

надколотые стрелами сосулек. 

Берется настом серый след саней,

и белый свет становится сказуем. 

 

День короток, и снег еще не сник,

и неподвижны каменные зерна. 

Синица, залетевшая в денник,

звенит весной из горлышка, из горна.

 

 

* * *

Здравствуй, мама! Как ты, мама?

Сено есть, коза жива.

Телек, первая программа,

цифровая трынтрава.

 

Большевик играет в ящик,

говорит и говорит. 

Борщевик руками машет,

удивительный триффид. 

 

Печка щелкает, гудит. 

Мама, мама, чай налит!

Автолавка раз в два дня. 

Что ты смотришь на меня?

 

Мама, мой проект закрыли. 

Сын дурак, хюндай в кредит. 

В почках камни, жопа в мыле. 

Мама смотрит и молчит,

 

как молчит столетний ельник. 

За околицей Сочельник,

снег, березы и морозы

и предчувствие угрозы. 

 

Чу! Звенит в сосульках иней,

на дороге мерзлый йод.

Печь горит, коза жует. 

Мама, страшно, помоги мне!

Баба с ведрами пустыми

зимний путь перечеркнет.

 

 

* * *

В моём районе (называется – Захолынка),

в зелёном домике на горе,

жила старуха, чёрная, как ордынка,

в золе, словно в серебре. 

 

У соседей никогда ничего не клянчила,

хотя и сама нищая, и хозяйство вкось –

эта бабка, дьяволов одуванчик,

на шести сотках разводила коз. 

 

Каждое утро шли на выпас рогатым маршем,

в череде мохнатых спин терялась её спина. 

Рядом с ней козел вышагивал страшный,

тряся бородой колдуна. 

 

Козы паслись, бабка сидела, кемарила,

чёрные тряпки грел невеликий свет. 

Она вела стадо, она с ним разговаривала,

с козами разговаривала, а с людьми – нет. 

 

Стадо пускала в дом, вместе вповалку спали, 

принимала роды, пестовала козлят. 

Соседи молоко у неё не брали,

только шептали, не отрываясь от гряд:

 

«Говорят, у неё два высших образования,

Москва, консерватория, все дела. 

Играла на этой, не помню названия,

а потом и с ума сошла». 

 

Старухи давно уже нет на свете,

на месте халупы – три этажа и пруд. 

Козы с козлом пали, и козьи дети. 

А соседи – ну, разве соседи,

они кого хочешь переживут.

 

Каждый раз, проходя мимо этого места,

я думаю, что хотела бы точно так:

дом на отшибе, выпас, кривое кресло

и лошадей косяк. 

 

Смотреть сквозь сельчан и не говорить ни слова,

в тяжелую брезентуху кутаться от всего. 

Для молока, пожалуй, будет одна корова,

да и то много, я не люблю его. 

 

Кормить жеребят морковью у кромки леса

и не слушать шёпот: «Гляди, пошла…

Говорят, это известная поэтесса,

член союза писателей – ну, была».

 



Кольцо А
Главная |  О союзе |  Руководство |  Персоналии |  Новости |  Кольцо А |  Молодым авторам |  Открытая трибуна |  Визитная карточка |  Наши книги |  Премии |  Приемная комиссия |  Контакты
Яндекс.Метрика