Сергей ГАРСИА

 

Литературный псевдоним Андрея Сучкова. Родился в Ташкенте (Узбекистан), учился в Красноярске и Москве. Журналист. Печатался в СМИ Норильска и Таймырского АО, а также в корпоративной прессе «Норильского никеля». Автор исторических очерков и художественных работ. Живет в г. Норильске. В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

                                                               

Я ПРИШЁЛ НИОТКУДА…

Очерк

 

Тяжелая тема – тамплиеры. И тяжела она не потому, что в истории храмовников вымыслы, домыслы и «то, как было» смешаны в пропорции где-то 50 к 40 и ещё к 15 процентам, а тем обстоятельством, что о тамплиерах пишут буквально все, кому не лень. Ведь это одна из самых «запиленных» газетных тем – мегалиты, тамплиеры, баба Ванга, альбигонцы … Некоторые СМИ издают эту галиматью в невероятных масштабах, только увеличивая количество вымыслов и домыслов на одну десятую часть исторической правды. А что вообще можно сказать о храмовниках? Им принадлежало штук двадцать замков в Палестине и штук сто пятьдесят по всей Европе. А Португалия стала и вовсе «подсобным хозяйством» ордена, и вся символика этого государства принадлежит ордену Христа – то есть португальским тамплиерам. И в Лондоне у них были свои обширные владения, и в ганзейских городах, вплоть до Кёнигсберга, и даже в малодоступной Исландии. Как нетрудно догадаться, орден обладал солидным торговым флотом. Флот базировался в Ла-Рошели, а этот город-порт, как всем известно, всегда был рассадником сепаратизма и протестантских настроений. Что мы ещё них знаем? Знаем, что тамплиеры вели дела с еврейскими и ломбардскими купцами, что они изобрели банковский чек и активно занимались ростовщическим бизнесом. Что ещё знаем? Что они создали первую в Европе почту: письмо с Кипра до Лондона долетало всего за тринадцать дней – это был рекорд скорости того времени. Что тамплиеров оказалось чрезвычайно много – некоторые свидетели устроенной по всей Европе охоты на орденских рыцарей отмечали, что тамплиеры обнаруживались буквально везде и повсюду, а «раскаявшиеся» члены ордена недвусмысленно заявляли королевским прокурорам:

 

«Смотри в оба, а то прирежут!»

 

Нет-нет, никто никого не прирезал. Наоборот! Даже на Кипре представительство ордена потеряло 75 человек (из 118 выявленных). Однако их архивы навсегда покинули Францию через Ла-Рошель и оказались в Англии (а по другой версии – в Москве у князя Юрия. Парадоксально, но бившиеся на Куликовом поле русские рыцари Пересвет и Ослябя относились к некоей очень похожей организации), поэтому ничего более подробного мы о тамплиерах не знаем и узнать более не сможем. Вот это и есть те самые 5 процентов правды, которых так не хватает для окончательной оценки исторического пути орденской организации. Чарльз Уильям Геккерторн, писатель и историк, так говорил о рыцарях храма:

 

«С тамплиерами погиб целый мир – рыцарство и крестовые походы тоже кончились с ними. Даже папство получило суровый урок… мистицизм, озарявший таким ярким светом прошлые поколения, нашёл холодность и недоверие в душах людей. Они пали первые. И весь Восток покорился Западу!»

 

Ну, нет, далеко не весь! Кипрский маршал тамплиеров Айме де Озилье загнулся в тюряге, но дело его, начатое в содружестве с генуэзцами, купцами из Венеции и с многочисленными русскими и византийскими мореходами продолжало «жить и побеждать», как ни в чём не бывало. В один и тот же год тамплиеры с подачи короля Испании Айме Второго Справедливого легализовались в Валенсии как некий «Орден Монтеза», и с них впоследствии начинается испанская Реконкиста, а затем рыцари-тамплиеры неожиданно появляются в графстве Португалия под названием Орден Христа. Впоследствии им удастся превратить Португалию в полноценное государство под властью орденских династий, а их английские коллеги станут отцами-основателями всего европейского масонства. Интересно, не правда ли? Вот такой он был, этот рыцарский орден, начавший свой путь во времена Крестовых походов и существующий в каком-то виде и в наше время. А вы с ними не встречались, нет? Ну и не надо вам!

 

1. Родители.

 

Он – одна из самых главных загадок эпохи Возрождения и один из тех, о ком принято писать небылицы. Самое интересное, что многие из этих небылиц он сам же и придумал, скрывая то свою личность, то своё прошлое, то ещё что-то такое, что могло бы нанести вред его репутации. Начнём с его официальных родителей. Некто Доменико Колон (или всё же Доменик Ди Гальоне?), скончавшийся примерно в 1500 году, был купцом и мореходом, владельцем и капитаном торгового судна (или множества судов?), выходцем из знатной купеческой семьи, имевшей в Генуе патрицианское и сенаторское достоинство. Уже интересно, не правда ли? Предок сеньора Доменика, которого звали Стефаном, в 1315 году вывез из Туниса на Балеарские острова останки «рыцаря любви» Рамона Луллия, испанского проповедника, поэта и философа. Кстати, тот служил секретарём всё у того же Айме Второго Справедливого. Среди родственником почтенного сеньора Колона значились основатели Морского страхового банка и несколько высокочтимых лиц, как то дядя по имени Христофор, называвшийся Колумбом, имевший прозвище (или звание?) «архипират» и служивший в соседней Франции в должности главного капитана судов береговой обороны и командира флотилии герцога Ренье Лотарингского. Он жил в городе Тулоне и с генуэзскими родственниками почти не общался.

 

Не стоит удивляться, что почти вся его семья имела отношение к морю: во-первых, в Генуе правила так называемая «талассократия», и генуэзские моряки бродили в качестве наёмников буквально по всей Европе, а, во-вторых, Генуя была олигархической республикой. Дворянства там и не бывало, а знатными считались ребята, которые заняты бизнесом, и у которых очень много «бабок». Но Доменико Колон этой напасти избежал – своих денег у него почти не было, а знатности хватило только на то, чтобы жениться на богатой еврейке. Конечно, сложно доверять исследователям из Израиля. Как инквизиторы везде находили подпольных тамплиеров, так израильским учёным везде мерещатся евреи – и, как правило, не банкиры, а великие учёные!

 

Зато учёный раввин Рональд Герсон не ошибался, когда указывал на анналы испанского города Потеведра, в котором некто «моряк» Доминго Колон вёл бизнес с семейством из Генуи по фамилии Фонтеросса. А дореволюционная энциклопедия Брокгауза и Эфрона запросто ссылается на епископские акты, в которых установлено, что между 1428 и 1528 годами в этом городе проживало много представителей купеческого семейства Колон, постоянно роднившихся с семейством Фонтерозас, которые были «еврейского происхождения», а супруга непосредственно Доминико Колона была женой еврея Якобо Фонтеросса и внучкой раввина Авраама Фонтеросса. И ещё! Конечно, в то время по-настоящему образованными людьми были евреи и именно евреи, и еврейский язык был в известном роде равен греческому и даже латинскому. Однако же старший сын Доминико и Сузанны Колонов умел писать на еврейском языке и, более того, он благословлял своего сына Диего такими словами – «Ба Эзрат ха-Шем», что на языке Торы означает «С Божьей Помощью». Что ж, владеть чужим языком не так уж и плохо. Но зачем им пользоваться столь открыто? Тут можно предположить, что семья сеньора Доминико Колона была наполовину еврейская – они были марранами, иудеями, принявшими христианство. Отсюда и достойное знание чужого языка, и переписка с еврейскими учёными-космографами, и всё прочее, вплоть до того, что финансирование всех четырёх походов их сына в Индию производилось за счёт доходов целого ряда придворных спекулянтов еврейского происхождения.

 

Кстати, сеньор Доменико был человек обыкновенный, так что никаких архивов и портретов в полный рост после него не осталось. А сын так и вовсе «опустил» своего отца до уровня вышибалы с дубьём и чесальщика шерсти. Мы даже не может точно сказать, как звучала его фамилия: был ли он Колумбом, сеньором ди Гальоне, или он звался Колоном, что имеет определённо испанское звучание («colon» по-испански «голубь» или «многоточие») – и не знаем точно, где он жил и с кем. Официально признанную супругу Колона звали Сусанна Фонтанаросса. У нас нет никакой определенной информации о месте и дате её рождения, но принято считать, что она родилась в Генуе и вышла замуж за Доменико Коломбо уже вторым браком. Сохранилась могильная плита на одном из кладбищ в Генуе, а также один не вызывающий сомнений документ, хранящийся в генуэзском муниципальном архиве – а именно купчая, составленная на каком-то латинско-еврейском жаргоне:

 

«Сузанна (бывший) де Якоби-де-Фонтана Rubea, uxor де Dominici Коломбо де Христофор и другие Pelegrinus фамилии eorum».

 

В окончательном переводе на русский язык звучит примерно так:

 

«Бывший Сюзанны муж – Якоб из Фонтанаросса, жена Доменико Коломбо, и Кристофер и Пеллегрино, их дети».

 

Впрочем, есть ещё один документ, гораздо более понятный: это торговая рекламация, в которой Сусанна и брат её Джальдино отказывается от неких товаров по просьбе мужа.

 

Кстати, её муженёк был не только торговцем и морским капитаном, но и грозным политическим активистом, горой стоявшим за одну из «партий» Генуэзской республики. Известно, что миллионером он не был, но арендовал дом в центральном районе Генуи под называнием Претория, у нее было пятеро детей, но только три из них были впоследствии признаны сколько-нибудь законными. Самого старшего в семье звали Кристобальд.

 

2. «Vinedenade».

 

Дата рождения: где-то между 26 августа и 31 октября 1451 года, по гороскопу, наверное, Дева. Место рождения: город Кальви, что на Корсике, «самый генуэзский» город на острове! Дата смерти: 20 мая 1506 (54 года), город Вальядолид, объединённое королевство Кастилии и Леона. Писатель и журналист Бартоломе де Лас-Касас – автор прекрасной идеи завозить в Америку негров взамен быстро убывавших на тот свет индейцев – так описывает его внешность: «Ростом был очень высок, выше среднего, лицо имел длинное и внушающее уважение, нос орлиный, глаза синевато-серые, кожу белую, с краснотой, борода и усы в молодости были рыжеватые, но в трудах очень поседели».

 

Считается, что Колумб учился в Павийском университете, но никаких документальных свидетельств об этом не сохранилось. Зато в генуэзском флоте служили два родственника его, занимавшие видное положение и прославившиеся своей борьбой с турецкими и варварийскими пиратами. Старший из них приходился ему двоюродным дедом, а младший двоюродным дядей; первый известен в истории под именем Коломбо-Архипирата, а второго называли Коломбо-младший. Морское образование Колумб получил под их начальством. В 1459 году, когда Христофору Колумбу было 24 года, господина Архипирата пригласили командовать провансальской эскадрой, посланной к Неаполю герцогом Ренье Лотарингским – бить морду испанским капитанам, хорошо окопавшимся на юге Италии. Вот здесь и произошла историческая встреча двух Колумбов, о которой мы знаем со слов старшего сына одного из них, а именно маркиза де Верагуа. К тому моменту Колумб (будем его так называть) уже прославился захватом неаполитанского судна, стремительно утекавшего в сторону Туниса, поэтому считался «перспективным кадром» для флота Республики. Но вот незадача – французы-то были другого мнения! Христофор Колумб вывел из Генуи несколько галер с продовольствием и повёл их на Корсику, как вдруг «из-за угла» появился вроде бы союзник Колумб-Архипират со своими кораблями. Архипират вылез на кормовой «балкон» и проорал в рупор: «Пока не поздно – прыгай за борт!» – после чего ещё минут десять расстреливал генуэзские галеры из пушек.

 

После этого неприятного эпизода Колумб поступил под команду своего двоюродного дяди, Коломбо-младшего, и ещё несколько лет крушил под его начальством борта турецких и варварийских кораблей. А борьба там была нешуточная. Мусульманские пираты-реисы брали штурмом и грабили прибрежные европейские города и тысячами захватывали пленных, которых продавали на рынках Орана, Алжира, Туниса и Марракеша. Остров Жерва возле Туниса считался и вовсе «осиным гнездом» средиземноморского пиратства, и не каждый из европейских капитанов решился бы курсировать в виду этого острова. А в следующем, 16-ом веке на Средиземном море появятся такие мощные фигуры, как властители Алжира братья Хеир-Эддин и Барберусса, а «ареал обитания» «реисов» и «ренегатов» расширится до Балтимора и даже до берегов Исландии (кстати, в обоих случаях рейдами за «живым товаром» руководил «ренегат» – голландец, принявший ислам), а в то время вся Западная Европа, и в особенности Португалия, Италия и Испания, была охвачена лютой ненавистью к туркам, африканцам и арабам.

 

Около семисот генуэзских пехотинцев участвовали в обороне Константинополя от турок, до 60 боевых кораблей (6-ой флот США!) под генуэзскими знамёнами крейсировали против мусульман по всему Средиземноморью. Добавьте к этому до 100 кораблей Мальтийского ордена и столько же французских, испанских, португальских, византийских и даже английских галер, бригантин и каракк, и картина будет достаточно вполне достаточная. На Средиземном море шла большая антитеррористическая операция против средневекового ИГИЛ (запрещенная в РФ организация), участники которой если и жалели друг друга, то только с одной целью – продать гада в рабство!

 

В 1468 году адмирал Коломбо-младший, двоюродный дядя Христофора Колумба, получил приказ идти через Гибралтар в Атлантический океан и там встретить эскадру под флагом вечного врага Византии и союзника Турции Венецианской республики. Колумб-младший успешно поймал венецианцев и начал прижимать их к берегам Португалии. Вот тут и начался «махач» – сейчас таких сражений на море просто не бывает! Это вам не нано-технологии и не стрельба ракетами откуда-то из поднебесья! Это несравнимо даже с ядерной войной. Корабли сблизились и… начались абордажные свалки, в ход пошли кутласы, топоры, ножи и шпаги. Одной из республиканских галер командовал Христофор Колумб. Экипаж состоял наполовину из византийских греков, бежавших в Геную от турецкого рабства. Где-то среди них запросто могли оказаться предки адмирала Канариса или даже Наполеона Бонапарта – предки Бонапарта были выходцами из Трабзона на Чёрном море, и возможно – армяне, но мы этого точно не знаем.

 

Галера Колумба успешно сцепилась с венецианской галерой, но вскоре сама же и загорелась. Между тем во время боя корабль Христофора Колумба настолько удалился от остального флота, что был потерян из виду; до португальского берега был также очень далеко. Оба корабля быстро теряли плавучесть и при этом горели, как две спички. И что делать? Всем прыгать за борт, и как можно скорее! Венецианцы и генуэзцы вместе оказались в воде, а их корабли, тем временем, с шипением погрузились на дно морское, где пребывают и поныне. А Христофор Колумб, разве только не побывав во «чреве китовом», оказался на португальском берегу, чтобы потом долго оставаться гостем у соотечественников, проживавших в Лиссабоне, в частности, у своего младшего брата Варфорломея, тоже моряка. Вот тут в жизни тридцатитрёхлетнего капитана произошли изменения, о которых он вряд ли когда-нибудь жалел. По сохранившимся в так называемом «португальском архиве Колумба» сведениям видно, что Христофор Колумб уже тогда обладал обширными познаниями в географии и картографии (скорее всего, он и был картографом! Известно, что в Лиссабоне он зарабатывал на жизнь изготовлением карт, притом не игральных!). Ещё его очень заинтересовали новейшие открытия португальских моряков и их союзников! Особенно – одно из них, почти секретное.

 

Ни одного достоверного изображения Христофора Колумба нет. Это признавали даже современники. На некоторых изображениях Колумб «довольно похож», но не более. Зато одно абсолютно достоверное изображение сеньора Жуана Кортериала у нас всё же имеется. Он родился в 1420 году и умер в 1496-ом в должности вице-губернатора острова Терсейра, что в Азорском архипелаге. Это так называемый «сиреневый остров», одно из самых райских мест на земле. Португалия – страна не только вкуснейшей мадеры и тошнотворного портвейна, но и государство Большого рыбного промысла. Островным соседом сеньора Жуана Кортериала был только что «образовавшийся» тесть Христофора Колумба, тоже генуэзец и итальянский граф, видный рыцарь-тамплиер, на дочери которого Фелиппе Перестрелло де Мониш, Колумб, женился примерно в том же году, когда вынужденно осел в Лиссабоне. А уж вскоре у них родился сын, названный Диего, и крепко осевший в Португалии сеньор Криштофан Колон, как его теперь называли, на время превратился в «женатого моряка» – то есть он научился ходить посуху, а потом так и вовсе приделал штурвал к старой тёщиной мясорубке. Однако с другой стороны – жизнь удалась!

 

Кстати, примерно тогда же он тоже вступил и в орден тамплиеров. В 1318 год в Португалии бывшие тамплиеры – главным образом португальцы – создали орден рыцарей Христа, причем его сразу же взял под покровительство король. Орденским центром стал замок Томар, от названия которого и происходило их официальное наименование – Томарский орден. Чем у них прославился граф Перестрелло де Мониш? Он был в числе организаторов сверхдальних походов португальского флота. А чем прославился Жоан Кортериал, тоже, кстати говоря, тамплиер? Он был почти перевооткрывателем новых земель на Западе, притом Жоан Кортериал ходил на запад не за Америкой, а за треской – за той замечательной рыбой, которую «трескала» вся Европа.

 

3. О рыбе и не только.

 

Здесь надо твёрдо уяснить два обстоятельства, о которых наши журналисты всегда забывают, строча на тему открытия Нового Света: во-первых, рыцари-тамплиеры хоть и имели представление о новом континенте на Западе, но это были НЕ ТЕ рыцари, которых жгли на костре в Париже в первой половине 1300-х годов. Между теми рыцарями с красными крестами на белых плащах и этими рыцарями примерно 150 лет. А во-вторых … Исландия, словно специально уводившая всех европейцев в сторону от величайшего географического открытия всех времён и народов! Итак, в Исландию европейцы стали переселяться, начиная с 7-го века. Это были, в основном, норвежцы, но среди них встречались и англичане, и ирландцы, и голландцы, и почти все они были моряками. В конце концов, в Исландии появились монахи с Гебридских островов. В 887 году пятьдесят монахов, жестоко оскорблённых поведением язычников из Скандинавии, решили воспользоваться добытой у тех же язычников информацией о некой новой земле, подняли паруса и куда-то из Исландии отчалили.

 

Далеко, по-видимому.

 

Но их видели и позже. Они обосновались в современной Канаде. В 963 году викинг Ари Марс посетил их унылый городок в холодном Новом Свете и дал им любопытное название Хвиттерманналанд – Земля Белых Людей. Тогда, в этом самом «среднем» средневековье, этот их закуток на отшибе христианского мира стал настолько известен, что о нём узнали даже арабы. К тем местам устремились норвежцы, датчане и … деловые португальцы с капитанами-басками – и тех, и других интересовала рыба-треска!

 

До визита господ тамплиеров было ещё очень далеко, однако есть крайне смешная гипотеза, что 967 году знатный викинг ярл Ульман высадился на берегу Мексиканского залива и стал пятым королем тольтеков – Кецалькоатлем-воином. Викинг во главе «оперённых воинов»! Никакой любитель альтернативной истории не сможет вообразить себе подобное зрелище! Тем не менее, эти события отображены на фресках в столице майя в храме Чичен-Ица, где можно видеть изображение сражений индейцев с белыми людьми. Отсюда и вечная индейская легенда о неких «белых людях», которые, словно Карлссоны с пропеллерами, «улетели, но обещали вернуться». А ещё была огромная четырёхтомная книга майя, которая называлась «Пополь Вух», что переводится как «Книга народов». Что мы о ней знаем? А почти ничего! Она не сохранилась, поскольку испанцы уничтожали почти всё, что было связано с цивилизацией майя и их довольно кровожадной культурой. Зато потомок правителей майя (и ярла Ульмана тоже) Чалько Чимальпахин, утверждал, что в 1272 и в 1294 годах его страну посещали… эти самые тамплиеры. Лично он их не видел, зато читал о них в «Пополь Вухе», – жаль, что не сохранилась!

 

Начиная со второй половины 1400 годов, португальцы стали активно ломиться во все части света – и на запад, и на восток, и далеко на юг, в сторону Экваториальной Гвинеи, и далеко на север, к исландцам, к своим коллегам по промыслу трески. В конце концов, им стала известна некая информация о «западных землях», к которым исландские рыбаки причаливали буквально через раз и даже подолгу там оставались. Одновременно с тем им очень надоело бесконечно переться в обход Африки, пытаясь таким образом попасть в Индию или хотя бы на свои укреплённые базы на Мадагаскаре. Христофор Колумб и сам участвовал в одной из таких экспедиций – он был штурманом у Диего де Азамбужа – и тоже прекрасно знал, что недавно открытый мыс Доброй Надежды следовало бы переименовать в мыс Полного Безумия, поскольку путь ДО него напоминает каторгу, а путешествие ПОСЛЕ сродни пребыванию в больнице. Однако бывает и похуже! Вы представьте себе, сколько кораблей пропало без вести на этой безумной трассе! Как говорят в Португалии, «Жена моряка – жена печали!»

 

В конце концов, португальские тамплиеры в лице принца Генриха Мореплавателя и его помощника адмирала Тома де Леиша пришли к выводу, что с этим «дурдомом на вёслах» пора завязывать – надо плыть на север и смотреть, что там за земли нашли исландцы! А вдруг это «уже» владения Московии? Ведь посещавшийся поморами остров Гренландия считался в то время буквально «собственностью московского герцога», а от русских земель до Индии куда ближе, чем от Лиссабона! Значит так, Гренландия – это уже «почти» Россия, но и норвежцы-викинги там бывают весьма нередко – они-то, собственно, и есть настоящие первооткрыватели этого уголка планеты, известного под названием остров Крона! А это значит, что нам надо обратиться прямо к ним, в город Христианию, к их королю, столь похожему на литературного Портоса. А вдруг что-нибудь да получится?!

 

Принц Генрих развернул целую дипломатическую кампанию по склонению короля Норвегии Христиана Первого к участию в совместной экспедиции на запад от Гренландии, притом в этом деле ему усердно помогали англичане. Учёную же оценку вышеозначенной географической инициативы сделал широко известный астролог и космограф Паоло Тосканелли из Флоренции. Колумб был знаком с ним. Так вот, Тосканелли направил королю Христиану подробное научное обоснование и географические карты. В письме он убеждал короля, что надо проплыть всего 5000 морских миль на запад из Лиссабона, и там сразу же обнаружится Квинсай, богатейший город в Китае, о котором так много писал Марко Поло. А потом можно будет обогащаться хоть до самой смерти! В общем, эти письма сеньора Паоло Тосканелли напоминали замечательный анекдот о двух ковбоях, решивших разбогатеть на добыче индейских скальпов, – проснулись как-то раз ковбои посреди прерий, а вокруг стоят сто пятьдесят злых индейцев с топорами и ружьями, и один ковбой говорит другому:

 

– Смотри, Билл, мы богаты!

 

Король Португалии Альфонс тоже строчил королю Христиану некие послания – мол, давай пошлём экспедицию, с меня – деньги, а с тебя корабли с командами, а то все наши суда застряли неизвестно где – они все, как черепахи, карабкаются в обход Африки и никак не могут прийти в порты назначения! Надо сказать, что король Альфонс предлагал плыть строго на запад, однако король Христиан как-то не очень и верил, что его предок посетил Квинсай и даже правил там в должности богдыхана, поэтому он упирался в многократно проверенный маршрут по «тропе викингов». Он же, в конце концов, и поставил во главе флотилии двух хорошо знакомых ему датчан – Дидрика Пининга, уже бывавшего в тех местах (это был матёрый пиратище!), и Иоганна Потхорста (он же Йохан Скольп Пилониус), предположительно – дворянина с весьма обширными международными связями. Гербовый щит Потхорста можно видеть на своде Церкви Святой Марии в королевском замке Эльсинор близ Копенгагена.

 

Вышла экспедиция … из Лондона. Интересно, правда ведь? Это было в 1472 году. Единственным португальцем на борту был Жоан Ваз Кортереал, дворянин, посланный в качестве наблюдателя от португальского короля. От короля Норвегии там был господин Пилониус. Кстати, он ещё два раза ходил на север современной Канады, пытаясь найти там нечто похожее на Индию, однако ничего путного из этого не получилось. Создатель первого в мире географически точного глобуса еврей Мартин Бехайм писал из Лондона португальскому королю: «Герцог Московии несколько лет назад открыл огромный остров Гренландию, побережье которого простирается более чем на 300 лиг, и там сейчас много русских колоний, заселённых подданными герцога». Короче, спешите – а то «русские идут»! И господин Пилониус – спешил, и спешил, быть может, даже «быстрее» португальского своего друга и коллеги Жоана Кортереала. А того больше интересовала треска.

 

Кстати, если говорить о русских на Кроне-Гренландии, то они никогда там не жили. Заплывали, и, как правило, случайно, но не останавливались. Зато они мерещились Пилониусу и Кортереалу буквально везде и всюду. Их экспедиция несколько раз больно натыкалась на этих самых «русских», одни из которых очень напоминали индейцев, одетых в шкуры, а другие – вооружённых длинными копьями инуитов. Из всего этого вполне понятно, что Жоан Кортериал всё же добрался до побережья Северной Америки и даже нашёл вход в Гудзонов пролив. Но там были сплошные льды! На совете трёх капитанов было решено, что дальше экспедиция не поплывёт. Всё, назад!

 

Единственным результатом экспедиции 1474 года стало то, что сеньор Кортериал заметил в тех местах «море» рыбы и множество крупных нарвалов. Вскоре он получил должность губернатора острова и удалился на пенсию, зато в направлении Канады тут же поплыли бискайские китобои-«курсики», а потом и прочие «дикие» первооткрыватели на частных шхунах. Через несколько лет в те места направились сыновья Кортериала – дон Гаспар Кортереал, самый младший из трёх, лично вёл две новые экспедиции из шести кораблей, а отец и братья снабжали его деньгами. Из доклада на имя нового короля Португалии Мануэля мы знаем, что старший из Кортереалов, сеньор Мигель, прошёл по реке Святого Лаврентия и лично убедился в том, что открыл не Индию, и не «владения московского герцога», и даже не какой-то дурацкий остров Лапута, а некую большую и неисследованную территорию, населённую какими-то людьми, – он прямо так и пишет в своём докладе, не стесняясь пышных литературных оборотов! И, чтобы поближе познакомиться с местными гражданами, сеньор Мигель захватил в плен население целой индейской деревушки, увёз их в Лиссабон и там продал в рабство. Такое вот было «знакомство» с жителями «неисследованной территории» – вполне в духе времени! Из второй организованной братьями экспедиции 1501 год вернулись только два корабля из трёх – Гаспар Кортериал погиб, как и вся его команда. Зато 15 января 1502 года португальский король Мануэль подписал дарственную Мигелю Кортереалу на владение половиной всех земель, открытых его покойным братом Гаспаром, а также на все земли, открытые или приобретённые им самим. Что ж, стимул был весьма очевидный, однако никаких новых открытий Мигель Кортериал больше не сделал. Всё, что он смог, так это придумать название для открытого ранее полуострова – Рабрадор (Лабрадор). Именно туда он и отплыл на двух кораблях в 1503 году и… больше их никто не видел. Потом некоторые считали, что флотилию Кортериала уничтожили бискайские «курсики», бывшие не только китобоями, но и очень злыми пиратами. А в районе Лабрадора они появлялись нередко.

 

А как же Колумб? Колумб всё об этом знал и сам хотел повторить всё то же самое, только с куда большим успехом. Но к тому моменту его отношения с португальским правительством заметно разладились. Во-первых, очень сложно складывались отношения с женой, а во-вторых, ему уже разок посчастливилось побывать в роли «придурка», когда он раскритиковал Жоана Кортериала и показал хорошо знакомому человеку – адмиралу Тома де Леишу собственноручно начертанную карту с проложенным на ней маршрутом, куда более перспективным, чем долгая дорога вокруг Африки или бесконечные танцы с полярными волками.

 

– Индия – здесь, она совсем рядом! – говорил Христофор Колумб. – А Жуан Кортериал полез не в Индию, а в Арктику! И чего тут непонятного? Вот, посмотрите на венецианском портулане 1367 года – чуть юго-западнее Мадейры есть какие-то земли, а есть ещё одна загадочная точке – Земля Бразил, и я хорошо знаю, почему он так называется и как туда добраться. Вы же грамотный гидрограф, сеньор адмирал, и знаете течения в Атлантике. В Атлантическом океане есть две струи, подверженные сезонным изменениям, и одна из них течёт на юго-запад, прямо в Индию и Китай, а вторая течёт обратно, прямо в Европу. Если попасть прямо в струю и воспользоваться попутным или же просто подходящим для нас ветром, то мы мигом прилетим прямо в Калькутту! А купцы из Дьеппа там уже побывали. Эту землю они называют островом Брандана! У вас же был сеньор Барре, капитан из Бордо! Он наверняка всё вам рассказал, сеньор адмирал ...

 

Так вот, Христофор Колумб был страшно разочарован, когда узнал, что его старый приятель дон Педру Альварес де Кабрал воспользовался его картой и в 1501 году пристал к тому самому «острову Бразил» где-то в районе современного бразильского города Пернамбуко. Что это доказывало? А то, что картография – это наука, которая стоит на практике и точных знания, и у неё мало общего с изобразительным искусством. А, во-вторых, это обстоятельство доказывало, что из Португалии пора было валить к чёрту. Но куда? В Европе много стран, заинтересованных в территориальных приобретениях в Индии и Азии, так что остаться в ней невостребованным не так-то и просто. В конце концов, он тоже был в Исландии и тоже имел ясное представление о Ньюфаундленде и Лабрадоре. Может, все южные земли будут скоро открыты португальцами, тогда как все северные – наоборот! – останутся до поры до времени бесхозными? И, может, не таким уж ничтожным неудачником был этот Кортериал, старый приятель тестя? В 1497 году его маршрутами смело пойдут Джон Кэббот, итальянец на английской службе, и голландец Гудзон, который не только высадится на месте современного Нью-Йорка, но даже поиграет там в кегли, а потом повторно откроет пролив имени самого себя (где-то там он и погибнет, выброшенный за борт матросами). Но дон Колумб выбирал себе другую судьбу – Индия!

 

4. Это была победа!

 

Итак, вот верительная грамота «Великому Хану», выданная Колумбу при испанском дворе, – раз! Переводчик, знавший восточные языки, и прикомандированный к команде, – два! И три корабля, один другого страшнее, – три! Вот, что получил дон Колон от «их католических величеств» Кастилии и Арагона. Но даже и это скромное имущество обошлось придворным банкирам в десять килограмм золота. Надо было спешить, сильно спешить! В личном сейфе короля Франциска уже лежала карта 1467 года Клаудиуса Клавуса, на которой имелось множество местных названий населенных пунктов острова Бразил, а это означало, что португальцы там уже вовсю хозяйничают. А у дона Колона при себе было письмо на испанском языке, написанное английским капитаном Джоном Дэйем – «гранд-адмиралу Кастилии Христофору Колумбу». Дэй там рассказывает о некоем путешествии в Страну Семи городов. Что это за странная страна, никто не знает, зато организатором путешествия был Джон Кэббот. А тут ещё бристольские моряки под начальством всем известного капитана Морриса Таргета 17 ноября 1479 года отвалили в неизвестном направлении и вернулись только 11 марта 1480 года – это где Ж они ТАМ кружили 115 дней без остановки?! А 6 июля 1481 года уже два британских судна – «Джордж» и «Троица» из Бристоля, принадлежавшие Томасу Крафту, покинули порт, чтобы найти в океане остров под названием «Бразил». Испанский дипломат Педро де Айала докладывал из Лондона в 1481 году их католическим величествам Фердинанду и Изабелле:

 

«Эти купцы из Бристоля посылают каждый год по флотилии из двух, трех, четырех каравелл на поиски острова Бразил и к стране Семи городов … «

 

Итак, надо было спешить! А то все эти города уплывут в руки британских адмиралов. В этот момент дону Кристобальду Колону помогают авторитетный придворный – герцог Медина-Седония, кардинал Педро Гонсалес де Мендоса, и «хранитель казны короля» дон Луис де Санганхель. Все они были связаны с купцами и банкирами Кастилии и Арагона. И король Фердинанд тоже с ними связан! Но в то время проблем у Испанского королевства было больше положенного – в конце концов, Испания продолжала войну с мусульманами! – а этот тайно примчавшийся из Лиссабона морской капитан обещал только новые проблемы. Только что он предлагал генуэзскому сенату дивный проект путешествия через Атлантический океан, подробно выясняя возможность его финансирования у частных лиц. Сенату категорически не понравилось, что дон Колон трясёт частных инвесторов, и поэтому ему отказали ему под предлогом бедности казны и неспособности найти инвесторов. Типа, понимай, как знаешь! Тогда он снова появился в Португалии, но, прежде чем ещё раз обратиться со своим предложением к королю, Христофор Колумб предпринял внезапное секретное путешествие на север Европы. Он побывал в Англии, а потом в Исландии. О целях и подробностях этого путешествия не осталось никаких сведений. Молодой король Португалии Жуан Второй был заинтересован в территориальных приобретениях, да и просто – «расставить все точки над i» в области недавних географических открытий – но, когда сеньор Колумб изложит условия, на которых он согласился бы возглавить португальскую флотилию, король Жуан мигом откажет ему.

 

Кстати, Жуан Второй лично склонялся к принятию всех условий Колумба, но придворные внушили ему, что в случае согласия он уступит дону Колумбу буквально всю власть в Индии. И максимум, на что соглашался король – это было пожизненное губернаторство в открытых им странах. Но никто никому не верил. Жуан Второй снова попробовал в тайне от Колумба направить экспедицию в Индию, ну, а Колумб, возвращаясь обратно в Лиссабон, направил своего брата Варфоломея в Лондон, где тот снова предложил королю Генриху Восьмому ровно тот же самый географический проект, что и Жуану Второму. В конце концов, на английской службе тоже было немало моряков-итальянцев, так ведь? И кто сказал, что их не может быть на одного больше? В Генуе, тем временем, интерес к проекту высказывали могущественные Медичи.

 

Итак, дон Колон примчался в Мадрид. Он был одет как рыцарь-тамплиер, чем произвёл на короля Франциска впечатление почти неизгладимое, и обещал привести к вере христианской буквально весь Китай, притом за небольшие деньги. Сам же обещал горы золота! Теперь надо было что-то решать! У их католических величеств денег не было, но они «напрягли» еврейских спекулянтов – гоните «бабло», вашу мать! – и спекулянты мигом раскошелились. А 20 апреля 1488 года дон Колон – уже в придворных одеждах с орденскими знаками всюду следовавший за их католическими величествами – неожиданно получил письмо от португальского короля Жуана Второго с предложением вернуться в Португалию. Письмо это прочитал король Испании Франциск:

 

«Гранд-адмирал! Если Вы опасаетесь Нашего правосудия по поводу некоторых Ваших обязательств, то знайте, что ни после Вашего прибытия, ни во время пребывания в Португалии, ни после отъезда, Вы не будете ни арестованы, ни задержаны, ни обвинены, ни осуждены, ни преследуемы по причине, вытекающей из гражданского, уголовного или какого-либо другого права. Жуан Второй».

 

Ну, что же, «первый» он там у себя в Португалии, или уже «второй», значения не имело. Кристобальд Колон четыре года добивался внимания испанского двора, и вот 30 апреля 1492 года их католические величества Кастилии и Арагона всё-таки жалуют ему и теперь уже двум его сыновьям-наследникам титул «дона» и подтверждают, что, в случае удачи проекта, дон Колон станет Адмиралом Моря-Океана и вице-королём всех земель, которые он откроет, и даже сможет передать эти титулы по наследству. Ему вручают верительную грамоту на имя Великого Хана Востока и тут же предлагают начать подготовку к экспедиции в Индостан.

 

5. Я вижу землю!!!

 

Я не стану подробно описывать все четыре географических рейда дона Христофора Колумба и остановлюсь лишь на самом первом (и самом непростом!) его путешествии. После этого сбор-похода за океан Христофор Колумб действительно мог чувствовать себя доном, вице-королём и гранд-адмиралом одновременно. Тяжело...

 

Самым первым к реализации проекта подключился младший его брат Варфоломей. Именно он в последствие основал старейший город Нового света – Санто-Доминго, что на острове Гаити. Там он пробудет губернатором с 1494 года и по 1500 год и, если и устанет от этого занятия, то лишь по той причине, что в Мадриде появится слишком много других граждан, готовых с энтузиазмом убивать и грабить беспомощных туземцев. Потом «подтянулись» генеральные спонсоры – Луис де Cантанхель и богатый еврей Габриэль Санчес. Один даст на экспедицию 17000 дукатов, другой – 9000. Существует также версия, что Колумбу всё же удалось заинтересовать генуэзских инвесторов (ну, не в Генуе, так хотя бы их представителей в Мадриде!), и что часть золота де Сантанхелю передали именно они, по существу, спрятавшись за его широкой спиной. А потом пришли самые главные фигуры этого торга – три родных брата по фамилии Пинсон – Мартин-Алонсо, Висенте-Янсен и Франциск. По неожиданному совпадению, Винсенте-Янсен Пинсон считался первооткрывателем Бразилии (да-да, это он причалил под португальским флагом к далёкому берегу в районе города Пернамбуко) и, наконец, все они являлись двоюродными родственниками дона Диего де Лепе, который, как считается, уже несколько лет хозяйничал в районе нынешнего города Ресифи.

 

Дело в том, что дата экспедиции Диего де Лепе известна довольно приблизительно – «ТО ЛИ В 1490 ГОДУ, ТО ЛИ ОКОЛО 1490 ГОДА», однако есть мнение, что Диего де Лепе тоже открыл Америку на несколько лет раньше Колумба и дона Альвареса де Кабрала.

 

Кстати, братья Пинсон тоже были крещёными евреями, а свои капиталы они скопили, занимаясь морским разбоем у берегов Каталонии. Однако Колумбу помогли именно они – а точнее, Мартин-Алонсо, а не кто-то другой из этой шайки инвесторов. Каравелла «Пинта» – была его собственным кораблём, и снаряжал он её за свой счёт; денег на второй корабль, капитаном которого мигом «самоназначился» брат его Винсенте-Янсен, он дал Колумбу в долг, чтобы Колумб мог сделать свой формальный вклад по договору. Второй корабль назывался «Нинья» (он же «Санта-Клара») и принадлежал он неким братьям Ниньо. И, наконец, третий, самый большой корабль экспедиции, двухсоттонную каракку под названием «Санта-Мария», тоже «раскопали» братья Пинсон – эту рухлядь, отлично известную всей портовой публике, пришлось действительно «раскапывать» где-то на дровяном складе. Она валялась почти на боку, а вокруг неё бродили мрачные личности с острым топорьём и пилами. Прежде она называлась «Галлежа» («Галисийка»), и принадлежала Хуану де Коса, тоже штурману и картографу. В будущем он станет крутым конкистадором, соратником Писарро и де Охедо, а пока братья Пинсон уговорили его стать капитаном флагманского судна экспедиции. Что касается прочих участников, то их собирали в прямом смысле слова по кабакам и тюрьмам, притом если де Косу и братьев Пинсон путешествие за океан не пугало, то всех остальных граждан перспектива забраться на край света приводила в содрогание. В конце концов, любой из опытных матросов флотилии прекрасно понимал, что эти каравеллы просто не годятся для столь серьёзного океанского рейда.

 

Итак, в первую свою экспедицию Колумб снарядил три судна – «Санта-Марию» под начальством Хуана де ла Коса и две бригантины – «Пинта» («Разукрашенная» или «Пинта пива») и «Нинья» («Девочка»). Надо сказать, что в нашем распоряжении нет ни одного достоверного изображения этих плавательных средств, а изготовленные в недавние времена модели и реплики каравелл являются всего лишь «вариациями на тему». Самой серьёзной из них была маленькая «Нинья». Известно, что «Девочка» была 17,3 метров в длину и 5,6 метров в высоту, но с осадкой почти в два метра – ого!!! – а водоизмещение «судна» ровнялось 101,2 тонн. Старшим офицером каравеллы на пару с королевским переводчиком из крещёных евреев решился стать хозяин судна, двадцати пятилетний Хуан Ниньo, а на должность рулевого Колумб назначил португальца Санчо Руиса да Гама. Господин да Гама – тоже по-своему реликвия. Он был, во-первых, родственником Васко да Гамы (это уже интересно!), а, во-вторых, он был корабельным «пилотом». В смысле, он знал наизусть входы-выходы по меньшей мере десяти европейских портов и мог запросто привести корабли Колумба хоть в Марсель, хоть в Пирей, да хоть в Константинополь! В эпоху, когда все карты и лоции были недостоверны, а подходы к портам своей неустроенностью очень напоминали минные поля на Балтике в годы Первой мировой, знание фарватеров было талантом среди талантов! К тому же господин да Гама просто рвался в дальний рейс! Ещё год назад он записался штурманом на флотилию к маркизу де Альбукирке, но поход в Калькутту отменили. Вместо него в Индию направился в обход Африки огромный грузовой караван, вакансий на котором для него почему-то не нашлось. В общем, как лётчик Мимино возил баранов на вертолёте, так и «пилоту» Санчо Руису да Гама пришлось уехать в Испанию и довольствоваться местом рулевого на галиоте «Галантная Мари», возившем туда – баранов, а сюда – рабов. Позор для специалиста со звонкой фамилией! Тогда-то он и рванул к Колумбу на вакансию рулевого! Но самое главное, что корабль по его милости тут же поменял название – увидав на руле господина да Гама, матросы тут же «переименовали» «Санта-Марию» в «Галантную Мари». Интересно, кем они себя считали – рабами или баранами?

 

Всего на борту трёх судов было около 100 человек. С утра пораньше в пятницу 3 августа 1492 года корабли незаметно выбрались из порта Палос и направились на Азорские острова. Справившись с течью на «Пинте», они повернули в океан и через три недели, 12 октября 1492 года, суда экспедиции осторожно, чтобы не наскочить на светившиеся в абсолютно прозрачной воде рифы, подходили к новой земле. 13 октября 1492 года Христофор Колумб и офицеры экспедиции сошли на берег, сопровождая нотариуса Родриго де Эсковеды и полномочного инспектора короны Родриго Санчеса де Сеговия (которых тащили с собой через все моря специально для такого случая). Над кораблями экспедиции гордо реяли алые орденские флаги тамплиеров.

 

Здесь мы процитируем письмо дона Кристобальда Колона своему главному спонсору дону Луису де Сантанхелю:

 

«Сеньор, зная, что вас обрадует весть о великой победе, дарованной мне Господом нашим на пути моих странствий, пишу вам это письмо, из него вам станет известно, что за тридцать три дня я прошел от Канарских островов к Индиям с флотилией, предоставленной мне государями, светлейшим королем и королевой, и там я открыл много островов и людей на них без счету. И все эти острова я принял во владение с публичным провозглашением и под развернутым королевским флагом, и при этом не было мне оказано сопротивления. Первому из них я дал имя Сан-Сальвадор в память всевышнего, чудесным образом все это даровавшего; индейцы же называют этот остров Гуанхани.

 

Второй остров я назвал Санта-Мария де Консепсьон, третий – Фернандина, четвертый – Изабелла, пятый – Хуана, и так я каждому из них присвоил новое имя. Когда я достиг острова Хуаны, я последовал вдоль его берега на запад, и он оказался столь обширным, что я подумал, не есть ли это материковая земля и не провинция ли это Катая (Китая). Но я совсем не обнаружил на побережье городов и местечек, кроме небольших поселений, с жителями которых я не мог сговориться, ибо все они сразу же обращались в бегство, я двинулся тем же путем, заботясь о том, чтобы не пропустить большие города и селения. И, пройдя много лиг и не замечая никаких перемен, а между тем берег отводил меня к северу, что противоречило моему намерению, поскольку зима уже началась, я же собирался продвигаться на юг, тем более, что ветер увлекал меня вперед, я решил не дожидаться погоды и возвратился назад в одну из уже известных мне гаваней, откуда я послал двух человек на землю, чтобы дознаться, есть ли там король и большие города. Они совершили трехдневный переход и нашли множество мелких поселений и людей без счета, но ничего достойного внимания не встретили и поэтому вернулись. Я достаточно наслышался от других, ранее захваченных мною индейцев, что земля эта не что иное, как остров. Поэтому я проследовал вдоль его берега на 107 лиг к востоку до места, где был острову предел. С этого пункта я увидел на востоке другой остров на расстоянии 18 лиг от Хуаны, и тому острову я тотчас же дал имя Эспаньола. Я направился к нему, следуя северным его берегом (так же, как я шел у Хуаны) к востоку, и прошел 188 больших лиг по прямой линии. Острова эти, как и все другие, отличаются чрезвычайным изобилием, а Эспаньола в особенности. На ее берегу есть много гаваней, равных которым я не знал в христианских странах, множество больших хороших рек, прямо чудо какое-то. Земли здесь высокие, и на них множество высочайших гор. Даже остров Тенериф не может сравниться с Эспаньолой. Все эти горы необыкновенно красивы, формы их бесконечно разнообразны, все они проходимы, все заросли деревьями бесчисленных пород и такой высоты, что кажется, будто они достают неба. Мне уже говорили, что они никогда не теряют листву, и я сам мог в этом удостовериться, ибо я видел их такими же зелеными, какими они были в мае в Испании. Некоторые были в цвету, другие с плодами, прочие в ином состоянии, сообразно их природе. И, когда я там проходил в ноябре месяце, пел соловей и другие птицы разнообразнейших видов. Есть там пальмы шести или восьми видов, и любо глядеть на них: столь многообразна их красота, как, впрочем, и иных деревьев, плодов и трав. На острове есть сосновые чащи на диво, и там имеются обширнейшие поля, годные для посевов, а также мед и множество разных птиц и всевозможные плоды, и в земле немало металлов и людей там без счета. Эспаньола – чудо: тут цепи горные и кручи, и долины, и земли тучные, пригодные для обработки и засева, для разведения скота любого рода, для городских и сельских построек. Морские гавани здесь такие, что, не видя их, нельзя поверить, что подобные могут существовать, равным образом, как и реки – многочисленные и широкие, с очень вкусной водой, причем большая часть рек несёт золото и драгоценные камни.

 

Деревья, плоды и травы отличаются от тех, что имеются на острове Хуане. На этом острове много пряностей, а также залежи золота и других металлов. Жители этого и всех других островов, которые я открыл или о которых получил сведения, все, как мужчины, так и женщины, ходят нагишом, в чем мать родила; впрочем, некоторые женщины прикрывают одно место листом или сеткой из хлопчатника, которую для этой цели они делают. У них нет ни железа, ни стали, ни железного оружия, да и не привыкли они пользоваться им и не потому, что они недостаточно умелы или не обладали бы красивым телом (fermosaestatuea), а потому, что они на удивление робки. Нет у них иного оружия, кроме сделанного из тростинок, которые срезают в пору созревания семян; к концам тростинок прикрепляют заостренные колышки. Но и этим оружием они не отваживаются пользоваться. Не раз мне случалось направлять на берег двух или трех человек в какое-нибудь селение, чтобы завязать переговоры с жителями, и последние выходили навстречу неисчислимыми толпами, но как только они замечали, что мои люди приближаются, они обращались в бегство так, что даже отцы не дожидались детей своих. Происходило это не потому, что кому-либо причинялось зло; напротив, везде, где я бывал и мог вступить в переговоры, я давал жителям все, что у меня было с собою, как-то: платье и другие вещи, ничего не получая взамен. Но по природе своей они таковы, что нет средств побороть их робость и боязливость.

 

Правда, после того как они успокоились и страх исчезал, они становились доверчивыми и с такой щедростью отдавали все им принадлежащее, что, кто этого не видел сам, вряд ли тому поверит. Если у них попросить какую-нибудь вещь, они никогда не откажутся ее отдать. Напротив, они сами предлагают ее и притом с таким радушием, что кажется, будто они дарят свои сердца. И будь то ценная или ничтожная вещь, они остаются довольными любой мелочью и любым способом, которым ее дали. Я запретил давать им такие бесполезные вещи, как осколки битой посуды, или металлические наконечники от агухет (шнурки), хотя им и удалось получать эти вещи, они казались им наилучшими драгоценностями. Так, однажды одному матросу удалось получить за агухету золота на два с половиной кастельяно (золотая монета), а другие за предметы, еще менее ценные, получали взамен куда больше. Даже за обломки лопнувших обручей от винных бочек, они, как дикари (comobestias), отдавали, что у них было. Так как я считал это неправильным, я запретил подобный обмен. Я дал им тысячи хороших и красивых вещей, которые у меня были, желая добиться их расположения и более того, чтобы обратить их в христианство и склонить их к любви и служению их высочествам и всей кастильской нации, дабы они оказывали нам помощь и давали нам все, что сами имеют в изобилии, и в чем мы испытываем нужду: ибо они не ведали ни ереси, ни идолопоклонства, а верили, что имеются на небесах силы и благо, и твердо стояли на том, что и я и мои корабли явились с неба; и они укреплялись в этом убеждении, как только исчезал страх перед нами.

 

Эта вера проистекала у них не от невежества – напротив, у них очень острый ум: они плавают по всем морям на своих лодках, и приходится лишь удивляться тому, как они рассказывают обо всем виденном; дело лишь в том, что они никогда не видели ни людей, одетых в платье, ни кораблей, подобных нашим. Как только я прибыл в Индию, на первом же открытом острове я взял силой несколько человек, чтобы, обучившись, они могли бы дать сведения о том, что имеется в этих краях. Так оно и было: вскоре они стали понимать нас, а мы их, и объяснялись мы то словами, то знаками, и польза от этих людей была нам немалая. Я теперь их вожу с собой и постоянно веду с ними беседы, они уверены, что я явился к ним с неба. Где бы я ни появлялся, эти люди первые провозглашали это, а другие, перебегая из дома в дом и из селения в селение, громко возглашали: «Идите, идите смотреть на белых людей». И так все, как мужчины, так и женщины, после того, как в сердцах их укреплялась уверенность в нас, сбегались к нам, так что на месте не оставался ни стар, ни млад, и они приносили с собой пищу и питье, предлагая нам то и другое с удивительным радушием.

 

Есть у них на всех островах множество каноэ, сходных с нашими гребными фустами. Некоторые из них очень велики, иные же поменьше; есть и такие, что размерами превосходят фусту с десятью или восемью скамьями, хоть они и не так широки, потому что изготовлены из одного целого ствола. Но ни одна фуста не угонится за ними на веслах, ибо ходят каноэ со скоростью просто невероятной.

 

И на этих каноэ они плавают вдоль всех своих островов, которым нет счету, и ведут торговлю своими товарами. Я видел на одном каноэ от 70 до 100 человек, и каждый имел свое весло. На всех этих островах я не замечал большого разнообразия ни в облике людей, ни в их обычаях и в языке. Напротив того – все они понимают друг друга, что весьма важно, если иметь в виду, как я надеюсь, намерение их высочеств обратить их в нашу святую веру, к чему они очень расположены. К тому же, я не встретил здесь людей-чудовищ и не получил о них никаких сведений, если не считать вестей об острове Куарис, во втором по счету при вступлении в Индию, населенном людьми, которых считают на всех других островах свирепыми, и едят эти люди человеческое мясо. Я уже говорил, что прошел 100 лиг прямо линии вдоль берега острова Хуаны, с запада на восток, и поэтому я могу сказать, что остров этот больше Англии и Шотландии, вместе взятых, ибо, помимо этого пространства, на западной стороне острова ещё остались две области, в которых лично я не был; одну из них называют «Аван», и там водятся хвостатые люди. Эти области не могут иметь в длину меньше, чем 50 лиг, насколько я мог понять со слов индейцев, которые находятся при мне и которым известны эти острова. У меня с королем той земли была дружба, он считал честью для себя называть меня своим братом и обращаться со мною, как с братом. Если даже его отношение изменится и станет к моим людям враждебным, ни он, ни его люди не знают, что такое оружие. Когда я показывал им шпагу, они хватались за лезвия и по неведению обрезали себе пальцы.

 

Другой остров – Эспаньола – в окружности много больше, чем вся Испания, судя по тому, что я прошел 188 больших лиг по прямой с запада на восток вдоль одной только стороны острова. В наилучшем для добычи золота месте, где всего удобнее вести торговлю как с этой материковой землей, так и с той, что лежит по ту сторону, землей Великого Хана, сулящей великий торг и наживу, я принял во владение большое поселение и я заложил укрепления и форт, которые ныне должны быть уже закончены постройкой, и того ради оставил в нем достаточно своих людей с оружием, артиллерией и провиантом на год с лишним, а также и корабельного мастера, искусного в ремёслах».

 

Перед вами небольшая часть письма дона Кристобальда Колона, написанного «почти дома», во время остановки на Азорских островах. Христофор Колумб считал эти новые земли Восточной Азией – буквально окрестностями Китая, Японии или Индии. В дальнейшем ещё довольно долго эти новооткрытые территории будут именоваться Вест-Индией, буквально «Западной Индией», так как к этой «Индии» нужно было плыть строго на запад, а не на восток (то есть в Ост-Индию). И никакой особой путаницы в этом нет и не было: дело в том, что «обеими Индиями» в тогдашней картографии назывались современные Индия и… Эфиопия!!!

 

Но было и много такого, о чём Колумб не писал спонсорам (зато написал сыновьям!). Уже на полпути к Коморским островам в трюме «Пинты» появилась течь. Офицеры сразу заметили, что это диверсия. Ими был произведён розыск, из результатов коего следовало, что команда вооружена и опасна – у каждого второго матроса был в тайне припасён кривой мусульманский тесак! Кстати, диверсант оказался довольно безобидным «делегатом» от носового кубрика, всего лишь желавшим, чтобы корабль застрял на ремонте на Азорских островах, и чтоб при этом все уже выплаченные за работу деньги остались у матросов. Что делать в такой ситуации? В такой ситуации нельзя брать людей «на понт», а ни то они от испуга действительно нарушат закон. Тогда офицеры решили сыграть в привычную на борту корабля игру в «шухер» – они выставили «диверсанта» напоказ, как «виноватого» перед всей командой, для чего он был подвергнут «вывеске» на перекладине – только не ногами за борт, а всего лишь на носу! При этом офицеры усиленно делали вид, что они «ничего не понимают». Далее предполагалось одно из трёх – или «диверсант» покается перед офицерами и тогда матросы сами вышвырнут его за борт, как «крысу», или он повисит, как наказанный, а потом тихо сойдёт на берег в ближайшем порту и наймётся на другой корабль, или… а случилось именно «или»! Как-то ночью «диверсанта» прирезали, что могло служить нехорошим «сигналом» всем офицерам флотилии – берегись! Потом нечто вроде митинга произошло на «Санта-Марии». Моряки народ суеверный, а верующие моряки – не только суеверны, но ещё и религиозны. Ночью по канатам такелажа всё чаще скакали огни святого Витта, а прямо навстречу кораблям потоками плыли куски очень грубой зелёной травы – сарагассов – и матросы на полном серьёзе рассуждали: это мы в рай плывём или прямо к морскому дьяволу? Но Колумб всё-таки удержал команду в повиновении. Когда-то в одном из фильмов была показана сцена чуть ли не захвата Колумба в заложники матросами и даже какая-то имитация его казни на прицепленном к борту плотике. Нет, это неправда.

 

Конечно, матросы и прочая портовая публика жили в то время своим «уставом», хорошо известным под названием «мильэтаж» (незаметно переходящим в разнузданное «матросство» имени Балтфлота образца 1917 года), и поэтому случалось, что носовой кубрик брал верх над знатью кормы – «штурман, шкипер, боцман» – и тогда судно переходило в категорию то ли флибустьерских, то ли угнанных командой. Но связываться с Колумбом было страшновато. Во-первых, он далеко не одинок на «Санта-Марии» – рядом был его постоянный боцман Хуан Кордилон с острым ножом за поясом, а за ним ещё десяток-другой «реальных пацанов» с холодным оружием, во главе которых был хозяин судна Хуан де Коса. А, во-вторых, Христофор Колумб был мужчина «с характером» и ростом выше среднего – этакий кабанчик килограммов под сто. С ним можно было поругаться и даже покричать-поспорить, но драться – не рекомендовалось. А то он в лучшем случае вытряхнет такого бойца из штанов и заставит бегать по палубе с голым задом. А то и вовсе вышвырнет за борт – прямо к морскому дьяволу и ко всем его чертям-приятелям!

 

Капитан объяснил команде, что «точка невозврата» давно пройдена, и теперь у команды есть только одна прямая дорога – дорога вперёд, к победе. Почему? А потому что запасы питьевой воды и провизии пополнить негде – кругом океан! Это во-первых. А во-вторых, на «Санта-Марии» присутствует королевский юрист господин Родриго Санчес де Сеговия, которого, конечно, можно отправить за борт, но их католические величества вряд ли оценят этот трюк по достоинству.

 

– Всех вас повесят на первом же фонарном столбе, если вы просто так вернётесь в Испанию, – объяснил Колумб команде. – Или вас всех объявят пиратами и потом каждого всё равно по очереди повесят – кого раньше, а кого позже! И не думайте, что вам удастся спрятаться где-нибудь в Англии! Во-первых, в тамошних краях своих засранцев полно, а, во-вторых, в Лондоне есть представители испанской короны, поэтому, стоит вам ступить на берег, как вас тут же закуют в кандалы и бросят в трюм первого же испанского галиота, который зайдёт в Англию за грузом пива! А, в-третьих, вы просто не дойдёте до Англии, потому что почти весь запас воды находится – там! Видите «Нинью»? – спросил Колумб, показывая на видневшуюся невдалеке бригантину. – Я ещё в Кадиксе раздал капитанам пакеты с распоряжениями на случай «ЧП». Так вот, есть вы не заткнётесь, то сеньор Ниньо может неправильно оценить ваши намерения. И он имеет на это полное право, согласно моего распоряжения! В конце концов, почти весь запас продовольствия находится в наших трюмах! Ну что, ребята, вы всё поняли?

 

В ответ ему заворчали нечто вроде: «На *  *  * нам нужен такой капитан!» – на что Колумб ответил в том же духе: «А на *  *  * мне нужен целый кубрик засранцев?». На том они и разошлись. Мира между ними не было, но и войны не стало.

 

Ну а потом …

 

Через неделю вперёд смотрящий матрос Родриго увидел рано утром отражение лунного света на белом песке и закричал: «Я вижу землю!». Это был один из Багамских островов. Первому увидевшему землю Колумб обещал пожизненную пенсию в 10000 мараведи, но никто из команды так её и не получил. Колумб заявил, что видел землю ещё накануне вечером. Кстати, надо объяснить, что такое мараведи – это были заново перечеканенные их католическими величествами золотые «суверены» мавританских халифатов Кордовы и Гренады, они также назывались «дублонами с головой». Дело в том, что все матросы на кораблях Колумба были андалузцами, и почти все они ещё недавно служили мусульманским династиям. Как раз по этой причине некоторых из них пришлось брать на корабль прямо из тюрьмы или чьей-то неволи. В общем, денежную награду никто не получил, а тот матрос Родриго, которому во всех источниках приписывают некую дворянскую фамилию, позже свалил в Алжир и поступил на службу к пиратам-«реисам».

 

В тот же день Колумб сел чертить карту своего похода и формулировать подробную научную справку, которую потом необходимо было показать королевскому совету. Колумб оказался на тысячи миль дальше, чем он рассчитывал, полагая, что Земля размером с Меркурий, но, пройдя всего четверть пути до Китая и Индии (и до Сапанга, как в то время величали Японию, притом совсем непонятно, зачем ему понадобилась Япония, страна нищая и жестокая?), Христофор Колумб наткнулся на землю, которая находилась между Европой и Азией, – на новый континент. Вот тут было самое время вспомнить о приятеле бывшего тестя – о сеньоре Жоане Ваз Кортериале, первооткрывателе Канады, и о тех деловых португальцах, которые хозяйничали на «Острове Бразил». Мышление «в объёме» присуще только морякам и лётчикам, но и Колумб был тоже далеко не из сантехников! Итак, размышлял он, похоже ли это зрелище на те земли, к которым я так стремился? Если размышлять строго географически, то это и должна быть Индия с Японией, но на самом деле… Ну ладно уж! Вполне можно допустить, что Кортериал шарился где-то на задворках владений «герцога Москвы» – то есть он осваивал Чукотку и Камчатку (вместе с Гренландией!), но тогда появляется другой интересный вопрос: а я-то куда попал?! То, что предстало пред ясными очами Колумба, действительно с трудом напоминало богатые, по его мнению, земли Китая, Индии, и в особенности тогдашней Японии. А, может, это Суматра, и мы, таким образом, попросту «промахнулись»? Тогда всё понятно! Значит, мы находимся в самых бедных провинциях «Великого Хана», и нам надо «рвать» на север – туда, где сплошное золото!

 

«А мы уйдём на север! А мы уйдём на север!» – подпевала команда «Санта-Марии» и точила мусульманские тесаки.

 

«Как только я прибыл в Индию, на самом первом открытом мною острове, я взял силою несколько местных жителей, чтобы они научились чему-нибудь у нас и сообщили мне о том, что находится в этих краях», – писал Колумб своему генеральному спонсору. Однако вопрос, который больше всего интересовал Колумба: «Где тут у вас есть золото?» – к сожалению, оставался без ответа. А золото было крайне необходимо вот по какой причине. Испанцам же не от хорошей жизни приходилось перечеканивать «трофейные» монеты! Только что их королевство пережило войну за независимость – Реконкисту, которую можно сравнить только с той войной, которую ровно в то же самое время вели русские против остатков Золотой Орды, и, как вся Россия в то время сидела на развалинах, так и все жители Испании – и дворяне, и крестьяне! – были одинаково бедны и унижены. Золотой век Испании начался лет на пятьдесят позднее. И начнётся он не только потому, что испанцы в то же самое время придумали дуэли на шпагах и «толедский клинок», а потом написали первый в мире дуэльный кодекс, но и благодаря дону Кристобальду Колону, сумевшему найти для этих изобретателей золото, и очень много золота – невероятное количество! Тонны!

 

Итак, высадившись на берег, испанцы встретили индейцев племени аравака. Все араваки ходили голышом (что начисто сметало «крышу» как у мусульман, так и у христиан-католиков), жили сельскими общинами, сеяли абсолютно экзотические и не описанные у Марко Поло сельхозкультуры – ямс и кукурузу. Они почти не умели прясть и ткать, у них не было скота, лошадей и повозок. Наконец, у туземцев совсем не было стали и даже железа, однако в ушах и во многих других местах они носили золотые украшения. Это обстоятельство обрадовало испанцев никак не меньше, чем довольно дубовая красота обнажённых индеанок, поэтому Христофор Колумб мигом забрал нескольких знатных индейцев на борт своей «Санта-Марии» и стал настаивать на том, чтобы те раскрыли ему свой «источник доходов». А ведь золото было где-то рядом!!! Надо спешить!!! Где оно? Дай сюда!

 

6. Пора домой!

 

20 ноября 1492 года произошло нечто странное. Какой-то обкуренный вождь (или это был не вождь?) подарил Пинсону-старшему большую золотую маску, после чего из одуряюще прекрасной, населённой обнажёнными индеанками тропической бухты неведомо куда исчезла каравелла «Пинта» – притом вместе с экипажем! Дон Кристобальд Колон ничего не понял: её, что же, голые девки на дно утащили? Но вскоре «Пинта» нарисовалась на горизонте, притом голых девок на борту стало в три раза больше. Дело в том, что Мартин-Алонсо Пинсон считал себя основным действующим лицом эпопеи, поэтому он отличался определённым своеволием. В тот раз он отчалил от берегов Кубы и направился искать золото на других островах. А островов в округе оказалось много, и на каждом обитало какое-то племя!

 

Вот так, и почти случайно, Пинсон открыл Гаити (ну, то есть остров Эспаньола) и большую золотоносную реку на этом острове – теперь это район городка Порто-Кабелло. Колумб молча выслушал своего капитана и распорядился перебазировать флотилию туда – поближе к драгметаллам! В конце концов, им всем скоро было возвращаться домой, а они ведь не нашли в Индии ровным ничего, кроме девок! И то ещё хорошо, что хоть девки все голые! А то ведь получается, что даром сюда канали!

 

Явившись на Гаити Колумб взялся обшаривать все тамошние бухты и реки, пытаясь найти это воображаемое «золото Пинсона», но золота оказалось очень и очень мало. И что теперь делать, сердился дон Кристобальд Колон? Что мы покажем их католическим величествам Франциску и Изабелле?! Потом, уже в следующих путешествиях, этот сложный вопрос финансирования решался как раз с помощью голых девок (да и не только) – например, в 1495 году экспедиция провела рейд с целью захвата рабов. Капитан де Моксико (от его фамилии происходит слово Мексика) захватил 1500 индейцев – главным образом женщин и детей (мужчин почти не брали, поскольку в рабовладельчестве ценятся в основном те рабы-мужчины, которые уже родились в рабстве и другой жизни не знают). После чего их поместили в загоны, охранявшиеся собаками, отобрали 500 самых здоровых, крепких и красивых, более-менее их украсили и приодели и – отправили в Испанию. По дороге двести из них скончались, зато за оставшихся – главным образом, за девочек постарше – удалось выручить неплохие деньги. Их продавали, в том числе, и в другие страны Европы – в основном в качестве домашней прислуги. Позже Колумб писал об этой своей воображаемой Индии: «Отсюда можно во имя святой троицы вывозить ВСЕХ, кого окажется возможным продать в Сарагосе». Да-да, всех индейских девок – на продажу! Во времена Колумба до 70 процентов населения планеты находилось в палеозое или во временах мегалита, а у многих не знавших цивилизации народов даже не было никакого окончательно сформированного языка общения, и для европейцев (как и для арабов) все эти многочисленные африканцы, индейцы и прочие голые туземцы могли представлять только один деловой интерес – работать «живым золотом»! Да, золотом! Ибо люди чаще всего и являются тем самым «золотом», ради которого и стоит «канать» куда угодно.

 

Кстати, невероятная жестокость Христофора Колумба к туземцам объяснялась также тем обстоятельствам, что за время его отсутствия форт «Навидат» был сожжён, а весь его гарнизон уничтожен. Притом форт был абсолютно не готов к сопротивлению – пушки хоть и были заряжены, однако для них не были определены даже секторы обстрела. Почему так? А дело в том, что оставшиеся в «Индии» испанцы вконец разленились и валялись, как свиньи, везде, где только можно, поэтому индейцам не состояло особого труда вырезать их всех одним махом. Сделали это те самые индейцы, с которыми Христофору Колумбу уже пришлось повоевать где-то в другой части острова, но на тот момент никто не видел между индейцами разницы – все «местные» казались на одно лицо! Кстати, именно тогда лексикон европейцев и обогатился прекрасным словом «каннибал».

 

Была ещё одна тяжёлая причина, потребовавшая в январе 1492 года немедленно сниматься с якоря и уходить в Испанию, – продовольствие! Питьевой воды, притом самого лучшего качества, в «Индии» было сколько угодно, однако никакой живности – даже слонов и тигров – там почему-то совсем не обнаружилось. Моряки питались в то время только овощами и солониной. Делать солонину умели все матросы флотилии Колумба – дело это, в общем, нехитрое! Но откуда взять мясо? Или организовать заготовку попугаев? Это потом моряки-европейцы начнут брать на борт огромных тропических черепах, весьма мясных и живучих, а тогда испанцы столкнулись с проблемой, почти не поддающейся практическому решению – кругом рай, а жрать нечего! Кошмар!

 

Офицеры проинспектировали трюмы и провели переучёт всех имевшихся запасов. Оставалось – меньше половины от нужного количества, а вина вообще больше не было. Одни пустые бочки! И что с этим делать? Вариантов решения проблемы было всего два – или «зарезать» норму дневного потребления, что опять вызовет недовольство в носовом кубрике (а это запросто может произойти вблизи Европы!), или же оставить часть матросов здесь, в Индии. Это тем более необходимо, поскольку на занятых островах должен оставаться некий «гарнизон» – с ружьями, пушками и под флагом Кастилии и Леона. Но всё равно ведь надо ускорить движение по маршруту, правильно? Когда мы шли СЮДА, вся флотилия тащилась на скорости самого тихоходного из кораблей – «Санта-Марии», притом получить от неё заявленную максимальную скорость в 7 узлов редко, когда получалось. Зато идти ОБРАТНО на этой скорости означает в конец оголодать, даже не добравшись до Европы. Итак, совет капитанов постановил – «Санта-Мария» и её дурно воспитанный экипаж из 40 человек должны остаться здесь, в «Индии» – «и к этим сорока мы добавим ещё двадцать крикливых обормотов с «Пинты»! Это будет им наука – не лезь, куда не просят, и не спорь с корабельной знатью!»

 

В конце концов, 25 декабря 1492 года «Санта-Мария», которая и без того почти выработала свой «технический» ресурс, была специально снята с якоря и выброшена на отмель, где получила такие серьёзные повреждения, что о ней оставалось только громко плакать. Из больших брёвен, напиленных в центральной части острова, и из обломков «Санта-Марии» был построен форт – первая военная база европейцев в Западном полушарии. Форт получил название «Навидад», то есть «Рождество». Многие из числа экипажа этой разбитой посудины продолжали считать Колумба исчадьем ада и даже своим личным врагом, однако прочие матросы – те, которые готовились к возвращению на родину! – постарались «разубедить» своих не в меру крикливых товарищей. Готовясь уходить на родину, моряки захватили несколько десятков индейцев и погрузили их на борт «Пинты», однако в другой части острова им пришлось вступить в бой с отрядом индейских воинов, притом дон Колумб собственноручно убил шпагой какого-то громилу с копьём. После всех этих неприятных приключений «Нинья» и «Пинта» отправились сперва к Азорским островам, где экипажи благополучно пополнили запасы продовольствия, а потом – на континент, притом причалили они в Португалии. Добираться до Испании уже и терпения не хватало!

 

7. Вице-король …

 

Почти все взятые на борт индейцы в пути перемерли, притом безо всякой товарной амортизации, так что показывать её величеству Изабелле было нечего. Самым полезным из выживших оказался разукрашенный перьями и шрамами старый индейский вождь с трудно переводимым именем – он спел Изабелле некую песенку, после чего был отправлен в монастырь – для погружения в католическую культуру! Зато отчет дона Кристобальда Колона Королевскому совету был весьма ожидаемым. Путешественник настаивал на том, что добрался до Индии. Королева уже видела новейшие глобусы, поэтому принимала его слова за некую «правду» – в конце концов, Колумб действительно что-то открыл и даже привёз оттуда тропических птиц! К тому же, королеве очень понравились эти попугаи, которые, в отличие от индейцев, доехали до Мадрида абсолютно живыми и в хорошем расположении духа. Дон Кристобальд Колон много кланялся, завершая свой отчет, потом снова попросил у правительства помощи, пообещав взамен привезти из своего следующего рейда «столько золота, сколько им нужно, и столько рабов, сколько будет угодно».

 

Попугая – унесли. Королева благосклонно трещала веером.

 

… Благодаря преувеличениям и обещаниям, в избытке содержавшимся в письменном отчете адмирала, для его второй экспедиции выделили 17 кораблей и более 1200 человек личного состава, включая полсотни кавалеристов-латников из числа мелких идальго. Вернувшись в «Индию» и обнаружив, что форт «Навидад» более не существует, Колумб начал мстить. А как бы вы поступили на его месте? Сначала он разгромил ту группу индейцев, которая и в прошлый раз доставляла ему очень большие неудобства (притом индейцы страшно испугались лошадей с сидящими на них закованными в латы людьми – они думали, что это кентавры!), а потом он пошёл от острова к острову, захватывая индейцев в плен и уничтожая их деревни. Но поскольку молва о намерениях европейцев уже распространилась по всей округе, то чаще всего они никого и ничего не находили – люди бежали вглубь острова! В конце концов, Христофор Колумб пришёл к выводу, что пора бы уже и миловать – уж и так казнили слишком многих! – и теперь, значит, самое время позаботиться о «золоте насущном», правильно? Но где его взять в нужном количестве? Всем индейцам старше 14 лет тут же было приказано каждые три месяца приносить в приёмный пункт определённое количество драгметалла. Когда туземцы приносили требуемое, им выдавали медные таблички, которые необходимо было носить на шее как знак того, что «деньги взяты». Зато тем, у кого этой таблички не было, испанцы отрубали руки по локоть, как это у них на родине делали с ворами и грабителями – ты, типа, что-то украл у испанской короны! Индейцы-карибы не были такими уж милыми и безобидными, как это с самого начала представлялось испанцам. Они попробовали дать бой солдатам капитана де Моксико, но были снова разбиты вдребезги страшными «кентаврами». Они отступили в непроходимые леса, а испанцы начали процесс колонизации открытых ими тропических островов.

 

В четвёртой своей экспедиции Христофор Колумб всё же хотел найти дорогу к богатым землям Индии и Китая, но этих земель всё никак не обнаруживалось. Последняя экспедиция первого в истории Америки конкистадора была уже чисто семейным мероприятием. В ней участвовал даже тринадцатилетний сын дона – сеньор Фердинанд. Когда-то, отправляясь в первое путешествие, Колумб оставил свою шпагу старшему сыну, четырнадцатилетнему Диего со словами: «Я ухожу в плаванье! Теперь ты старший в семье! У тебя есть сводный брат Фернандо, а вон та дама будет тебе матерью! Береги их так, как это достойно мужчины!» Звали «Ту даму» Беатрис Санта-Мария-Трассьера. По одной версии, она была разведённой женой какого-то кабатчика, зато по другой – родственницей «самого» Томазо Торквемады (вообще-то, Торквемада был человеком очень низкого происхождения)! Но, как бы то ни было, она родила ему сына. Когда Христофор Колумб умирал, он приказал передать все права на доходы с новых земель именно ей, кабатчице, а не первой своей жене-графине, от которой в своё время сбежал, даже ребёнка ей не оставив. В то непростое время, вдоволь наругавшись с королевскими чиновниками, и дважды побывав на пару с братом под судом, он больше не доверял никому, кроме двух своих сыновей, жены Терезы и брата Бартоломео. Это было тяжёлое для него время – время напрасного труда и сплошных разочарований! Кстати, его брат вскорости был назначен губернатором острова Эспаньола, что немножко помогло Христофору по службе. А человеком он талантливым, почти гениальным, этот его брат! Из приблизительно 100 тысяч индейцев, проживавших на острове, до окончания его губернаторства дотянуло не больше 11 тысяч, а потом и эти все померли, когда губернатора Барталамео Колона сменил на время взрослый его племянник Диего, будущий маркиз де Верагуа, сын мореплавателя!

 

Во время четвёртого своего плавания Христофор Колумб открыл материк к югу от острова Куба – это был берег Центральной Америки – и доказал, что Атлантический океан отделяет от Южного моря, о котором он слышал от пленных индейцев, некий непреодолимый барьер, которому вице-король дал имя Аннам, то есть Вьетнам. Ну, ему почему-то казалось, что это был именно Вьетнам, тогда как на самом деле до настоящего Аннама-Вьетнама было немногим ближе, чем до преисподней. Теперь мы называем эту землю Панамой. Но так ли был глуп морской штурман и географ Христофор Колумб, когда пытался называть новые земли всякими «индиями», «япониями», «суматрами» и ещё бог весть как, лишь бы на азиатскую тему?! И так ли он был непогрешим, считая, что все кругом трагически ошибаются и только один он прав?!? Нет, в этот период своей жизни он в основном врал. Он уже отлично понимал, что индейцы и индийцы – никак не братья, а Новый свет находится от Индии вдалеке, и открыть Индию ему уже никогда не доведётся, поскольку его туда больше не пустят.

 

Зато ровно в то же самое время один из бывших подчинённых дона Колона дон Алонсо де Охеда медленно зайдёт в устье реки Ориноко и не поверит своим глазам, увидав вокруг себя дома, стоящие на высоких сваях, сделанных из стволов деревьев. «Это же маленькая Венеция!» – в восторге заорал мореплаватель и… случайно присвоил этому уголку нашей планеты довольно неожиданное и громкое название – Венесуэла, что и переводится как «маленькая Венеция».

 

29 июня 1502 года дон Кристобальд Колон и его младший брат Варфоломей спешно покидают Новый свет и вскоре возвращаются в Испанию. Теперь уже навсегда! Сразу же после отмены в 1499 году монопольного права Христофора Колумба на открытие новых земель в Западной Индии, туда начали снаряжать свои экспедиции буквально все, кому не лень, включая активных участников предыдущих рейдов. Первыми стали Педро Алонсо Ниньо (1499–1500 годы), Алонсо де Охеда (20 мая 1499 – февраль 1502 г.г.), а потом старина Висенте-ЯнсенПинсон (1499–1500 годы) и даже юрист Родриго де Бастидас вместе с кораблевладельцем Хуаном де Косой (1500–1502 годы). Как за ними угнаться?! Педро Алонсо Ниньо – тот самый хозяин «Ниньи»! – в 1499 году посетил только что открытый Жемчужный берег к западу от залива Пария в Карибском море и привёз на родину 388 килограммов жемчуга – неплохо для начала! Это же ничуть не хуже золота! Зато Алонсо де Охеда в его рейде в «маленькую Венецию» сопровождал нотариус Америго Веспуччи.

 

Вообще-то, никакой он был не Америго, этот богатый флорентиец, состоявший на службе у банкирского дома Медичи. В повседневной жизни он звался Альбертом. Но его крестили в день святого Америка (Эммерихта), принца Венгерского, отсюда и это странное прозвание. Казалось бы – кому в современном мире известна история этого средневекового принца, убитого кабаном на охоте?! Да никому. Тем не менее, этим относительно редким и интересным именем названа немалая часть земной тверди!

 

8. Так проходит мирская слава.

 

Проблемы со здоровьем и «работодателями» начались у Колумба не в один день. 10 апреля 1495 года испанское правительство разорвало с ним отношения, после того как королевский прокурор де Пападилья нагромоздил против мореплавателя всевозможные обвинения в воровстве, в подлоге и в немочах. Однако 11 июня 1496 года Христофор Колумб вернулся в Испанию и предоставил Королевскому совету документ, согласно которому он не в шутку, а всерьёз достиг Индии и Китая; он заявил, что в центре Эспаньолы обнаружил чудесную страну Офир, где когда-то добывалось золото для библейского царя Соломона, а на другой стороне острова имеется небольшой «филиал» древнесирийского царства – тот самый, о котором так много писал Марко Поло. Кроме того, Христофор Колумб тут же выдвинул идею направлять в новые земли не вольных поселенцев с псами и ружьями, а уголовных преступников и селить там, вполовину сокращая им срок наказания. Его слова были услышаны, поняты и оценены.

 

Что ж, и далёкую Австралию, до которой ещё требовалось добраться, и Сибирь, и даже территорию современных США и Канады часто осваивали люди, которым и «море было по колено», и «горы по плечу». Так что деловое предложение Колумба не могло не найти отклика у правящей элиты, поскольку, с одной стороны, избавляло Испанию от буйных и просто нежелательных элементов, снижая расходы на их содержание в тюрьмах, а с другой стороны – обеспечивало освоение только что открытых земель. Но Колумб в этом уже не участвовал. Его время на посту вице-короля Индии было сочтено. Кроме того, у Колумба стал развиваться реактивный артрит – это такое очень противное заболевание, возбудителем которого являются бактерии рода хламидий, возбудителей венерического заболевания, и теоретически эта форма артрита тоже может относиться к типу венерических болезней. Его мучили какие-то лихорадки и кровотечение из глаз. Удивительно, но факт – примерно от таких же инфекционных поражений умерли Александр Македонский, писатель Эдгар Аллан По и даже композитор Вольфганг Амадей Моцарт; последний страдал от стафилококковой инфекции, сопровождавшейся очень быстрым разрушением тканей. Примерно также умирал и дон Кристобальд Колон, вице-король Индии.

 

20 мая 1506 года в Вальядолиде Колумб произнёс свои последние слова: «В твои руки, Господи, я вручаю мой дух». Похоронен он был довольно помпезно, в королевском городе Севилье, но современники почти не заметили его смерти. Огромное значение открытий Колумба современники смогли оценить лишь тогда, когда завершился передел американских владений, и короли Европы, наконец, заметили, что тот, с которого всё начиналось, остался практически без почестей. Первый раз об этом вспомнили в 1540 году. Гроб с его останками приказом короля Карла Пятого испанского отвезли на остров Эспаньола, там покрыли его тамплиерским знаменем и похоронили в кафедральном соборе столицы города Санто-Доминго. Теперь дон Кристобаль Колон должен был служить этаким колониальным оберегом испанской короны, чуть ли не «святыми мощами». Хорошо это было или совсем плохо, не могли понять даже сыновья мореплавателя, тоже рыцари ордена, однако так продолжалось очень долгое время, до самого XIX века, пока часть Эспаньолы не перешла во владение французов и не стала называться Гаити. Тогда гроб с останками был перевезён на Кубу и захоронен в кафедральном соборе Гаваны. Но после перехода этого острова под фактическую юрисдикцию США в 1898 году прах мореплавателя снова вернули в Санто-Доминго, а затем – в Севилью, ровно в тот же собор «королевского города».

 

В конце 19-го века во время одной до крайности неуспешной реставрации кафедрального собора Санто-Доминго, старейшего в Новом свете, был обнаружен ящик с костями, на котором было написано, что они принадлежат Христофору Колумбу. Так-так. Чьи именно останки были обнаружены в соборе, так и осталось бы вечной загадкой, кабы не технический прогресс – хоть и запоздалый! В 2003 году исследованием этого вопроса занялась группа полицейских специалистов во главе с профессором судебной медицины Академии ФБР в Квантико Хосе Антонио Лоренте. Увы, анализ предполагаемых останков Колумба, эксгумированных в Севилье, показал, что они принадлежат довольно субтильному мужчине примерно сорока пяти лет, тогда как дон Кристобальд Колон, напротив, был высоким и крепкого сложения, а скончался в возрасте от 55 до 60 лет. Потом та же команда судмедэкспертов взялась за останки, найденные в октябре 2003 года у основания маяка-памятника Колумбу в Санто-Доминго. И снова – увы и ах! – эти останки также оказались несоответствующими тем параметрам, которыми располагали американские судмедэксперты. Дон Кристобальд Колон любил о себе говорить так: «Я человек ниоткуда!» – «Vinedenade!» – и в результате он и ушёл практически в никуда. В глубь истории.

 

Вот и всё!

 

Его роскошная гробница находится в королевском соборе в Севилье, но останки рыцаря ордена тамплиеров, вице-короля Индии и гранд-адмирала всех морей и океанов считаются утерянными. Христофору Колумбу за его великие открытия католическими монархами был пожалован красивый дворянский герб, на котором замок Кастилии и лев Леона соседствовали с изображениями открытых им островов, а также якорей – символов адмиральского чина. Колумб умер далеко не бедным, но всё же сильно поистратившимся вельможей, находившимся не в ладах с многочисленными спонсорами и покровителями. Он даже не успел привести в порядок свои дела – так спешил Господь, призывая к себе его неспокойную и многогрешную душу! Зато на сыновей Колумба провидение божье высыпало невероятные доходы и земли. Его старший сын маркиз Диего де Верагуа начинал пажом как раз в то время, когда его отец открывал Америку; потом он получал большой куш с американских владений испанской короны и женился на племяннице герцога Альбы – того самого дона Гарсии Альбы, сын которого Фердинанд Альварес де Толедо-Альба, усмиряя восстание «гёзов» в Голландии, повесил, сжёг, расстрелял, обезглавил или колесовал столько людей, столько не снилось и Ивану Грозному! В то время эта фамилия, ныне одна из древнейших в Европе, ещё не была столь высокомерной, как хотя бы пятьдесят лет спустя, поэтому породниться со старшим сыном великого рыцаря-тамплиера они считали делом не зазорным.

 

Младшая дочь Диего вышла замуж за каталонского барона Кардона и стала основательницей целой ветви этой знатной фамилии, но титул маркиза (герцога) Верагуа носили потомки старшей дочери Диего – младшие Альваресы, а затем британские сэры Фитцджеймсы-Барвики. В 19-м веке один из носителей этого титула в знак своего происхождения от Христофора Колумба сменил свою фамилию на Джон Кристобаль Колон де Верагуа – получилось немного смешно и совсем не по-британски, зато очень звучно. И дело даже не в том, что это наименование хорошо смотрится на визитках, а в том, что «virago» звучит по-английски как «ведьма» или даже «мужеподобная женщина».

 

Умер маркиз Диего де Верагуа в феврале 1526 года, прожив недолго, так что до начала «золотого века» испанской короны, о котором мы можем судить хотя бы по фильму «Собака на сене», он маленько не дожил. Но и без него «золотой век» тоже никогда бы не наступил. Маркиз был в числе крупнейших колониальных администраторов Нового света и хотя бы этим он усердно способствовал обогащению своей страны. А страна платила ему взаимностью – на Гаити возле Санто-Доминго сохранилось принадлежавшее ему поместье Алькасар-де-Колон.

 

Брат его дон Фернандо Колон не имел никаких титулов, но он пользовался благосклонностью короля Карла Пятого и исполнял некоторые важные его поручения в стране и за границей, но более всего он занимался науками и собирал библиотеку. Жил он в мраморном дворце, построенном в Севилье, и писал книги о своём отце. Однако о его собственной семье и внуках почему-то известно весьма немногое. Вероятно, это тема пока что никого не заинтересовала. Зато дальний его потомок, офицер флота Кристобаль Колон де Карвахал прославился так, как их знатному пращуру-тамплиеру даже и не снилось. Он был одним из факелоносцев на открытии 22-ой летней Олимпиады в Мехико в 1968 году, ну, а потом, став уже вице-адмиралом и важным лицом в испанской государственной администрации – это случилось уже после Франко! – он окажется в числе жертв организации ЭТА.