Никита КОНТУКОВ

 

Родился в 1987 г. в Подольске. Свободный художник. Публиковался в бумажной версии журнала «Ликбез», еженедельнике «Литературная Россия», сетевом издании «Топос», журнале «Кольцо А».

 

 

НЕПРОТИВЛЕНЕЦ

Рассказ

 

Призывая не противиться злу насилием, свою вторую щёку Леонтий держал наготове.

Сложный характер помешал ему закончить образование: упрямый, не терпящий прекословия, он не сумел найти общий язык с преподавателями университета и, махнув рукой на своё блестящее будущее, вернулся в родное село. Но и здесь лезла наружу невыносимая склочность Леонтия: выделяясь среди крестьянских мужиков светлым умом и изредка снисходя до учительства, он всё же избегал общения с деревенской темнотою, соблюдая барскую отчуждённость.

А характер у Леонтия был – не приведи боже! Всё раздражало его, всё казалось ему бессмысленным и ложным. Христос ему не Бог, Мария – не непорочная дева, Воскресения не было, а Искупление – вымысел.

Под Леонтиево влияние попали и дети, ибо соблазнял он малых сих, отрывая от веры истинной, православной. Как-то раз дочь его отказалась идти с матерью ко всенощной в конце Великого Поста, хотя до этого говела, и было что-то пилатовское в отцовском умывании рук, уклончивое и внеличностное в примирительном слове его: «Ступай же, дитя, не огорчай свою мать».

Леонтий отвергал церковное учение, изложенное в символе веры. Отвергал Бога Отца, первое лицо Троицы, сотворившего небо и землю и всех ангелов, живущих на небе. Отвергал Единого Сына Бога Отца, второе лицо Троицы, не сотворённого, но рождённого, через которого сотворён мир и который сошёл на землю, воплотился от Духа Святого и Девы Марии и стал человеком, чтобы спасти людей от греха и смерти, явившейся наказанием за неповиновение их праотца Адама. Отвергал, что Тот, пройдя через горнило страданий, воскрес на третий день, как это было предсказано в еврейских книгах и, войдя в небо, воссел по правую сторону Отца. Отвергал, что Сын этот в своё время придёт ещё раз на землю судить живых и мёртвых. Отвергал Святого Духа, третье лицо Троицы, который равен Отцу и говорил через пророков. Отвергал таинство Крещения и вечную жизнь праведников в раю и грешников – в адских мучениях. Леонтий отказывался праздновать престол, не оставлял работу в Ильинскую пятницу, уличая духовенство, проповедующее в народе поднятие икон, водосвятие, прославление мощей и ношение крестов, в идолопоклонстве.

Семья пыталась оказать положительное влияние на его религиозные взгляды, вернуть Леонтия в церковное лоно, однако, упрямствуя в душепагубном еретичестве, не желал он ни с кем мириться.

– Я лучше умру как Сократ, для которого истина важнее иллюзии, – признавался вольнодумец, объясняя, что возвращение к прежним взглядам для него невозможно, как невозможно взорлившей над землёю птице войти в скорлупу того яйца, из которого она вышла. До последнего он стоял на своём, несмотря на угрозу Отлучения, которое, будучи наложенным на земле, не слагается и на небе; начавшись во времени, продолжается вечно.

Шло время. Мировоззрение Леонтия менялось, изламываясь на разные вехи. Духовные отцы разоблачали его, отыскивая в словах его противоречия.

Допрежь, подделываясь под отвергаемого им Христа, он намеревался уйти из дому, не взяв с собой ничего – ни денег, ни еды, ни одежды, ибо трудящийся достоин пропитания. Но порыв его быстро угас, чему послужила горькая насмешка жены: «Безумец! Доживёшь до старости немощной – и кому тогда станешь нужен? Кто тебя пустит на дармовом добре жиры нагонять? Куда пойдёшь с вывернутыми карманами? Так и сдохнешь подзаборной тварью».

И с той поры Леонтий сделался до невозможности скуп, отказывая в милостыне посещавшим его странникам. За копейку он готов был повеситься на чужой верёвке, чтобы не пачкать свою.

Всё чаще Леонтия одолевали муки сомнения. Он рассуждал таким образом: задам я корма скотине, родит корова здорового телёнка – и что дальше? Вспашу я больше земли под засев, соберу больше урожая, больше продам, заработаю больше денег – и что? Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Всё – суета и томление духа! И Леонтий проклинал зряшное своё существование.

Дети отвергли его, не пожелав заниматься сельским хозяйством. Тогда он проклял земледелие: всё, что было нажито Леонтием за годы труда, летело в тартарары, чертям на потеху.

А ведь было время, когда он и других призывал оставить города, отпустить фабричных рабочих на вольные хлеба, ратовал за ручной труд. Леонтий досадовал, что народ побросал землю-матушку, которая могла бы прокормить больше людей, если бы каждый человек пожизненно получал такой участок, какой он сможет сам обрабатывать. Городские, пожимая плечами, относили его слова на счёт барских чудачеств: разве промышленность может прекратить своё существование? И к чему эти бредни о жизни в деревне? К чему его упрямое ретроградство, нелепое даже в устах позапрошловекового Руссо. Почему бы просто не содействовать разделению труда и стремиться к тому, чтобы рабочий фабрики сделался сам производителем, пользовался плодами своих трудов и работал бы ровно столько, чтобы удовлетворить свои потребности?

Леонтия называли архаиком, бесконечно отставшим от жизни. Что за мальчишеский вздор – бросить цивилизацию и обратиться к природе! Да мы и живы-то по сей день лишь благодаря цивилизации, ибо природа на земном шаре не предназначена для существования человека. Природа – враг наш, с которым необходимо бороться. Человек страдает от солнечного света, из-за высокой гравитации испытывает боли в спине, а для сохранения рода ему приходится создавать бесконечные искусственные условия, носить одежду, строить себе жильё, запасаться пищей на долгие месяцы вперёд. Жить, как живёт зверь в лесу, для человека – непозволительная роскошь. А Леонтий зачем-то воспевает природу, словно не бывает морозов и засушливого лета, словно человек вместо одежды может использовать пальмовые листья и питаться кокосовыми орехами, бананами, рыбой да плодами хлебного дерева.

Леонтий выступал против церковных канонов, а принёсшего себя в жертву Христа низводил с пьедестала богочеловека, заклеймив простым еретиком.

– Что я должен сделать, послушав церковников? – ораторствовал он, когда вокруг собиралось побольше народу. – По учению Христа я должен продать имение и раздать деньги всяким тунеядцам. Что ж, я лучше подожду, когда сделают это другие. А если вдруг сделают, если вдруг все станут раздавать свои имения нищим, тогда не останется нищих, и раздавать будет некому, потому что все будут раздавать, и никто не будет брать.

Над Причащением Леонтий вовсе насмехался, в прельщении гордого ума своего дерзко восставая на бога:

– А Евхаристия, одно из семи христианских таинств, – в чём его смысл, как вы думаете? По-вашему, Святое Причастие даёт возможность христианину соединиться с богом во Христе? Это дурацкое освящение хлеба и вина с их последующим употреблением ставит вас вровень с богами? А знаете ли вы, что имел в виду Христос, когда преломлял хлеб и опускал его в чашу с вином? Он намекал на скорое предательство Иуды, который сидел с ними за одним столом. Примите, ядите: сие есть Тело Моё, которое съест один из вас. Пейте из чаши, ибо сие есть Кровь Моя, которую прольёт один из вас. Каждый раз, приобщаясь во время литургии, вы, правоверы, наступаете на Иудины грабли, воскрешая из праха архаичное предательство отступника.

Всю жизнь Леонтий мечтал о семье, но на старости лет он выступал против семейных ценностей. Не женитесь, не ходите замуж, не рожайте детей. Словом, делайте всё для того, чтобы род человеческий прервался без войн и эпидемий.

– Рождение детей – это такой же грех, как и грех прелюбодеяния. В Писании сказано: какой отец, когда сын попросит у него хлеба, подаст ему камень? Или когда сын попросит у него рыбы, подаст змею вместо рыбы? Всякий отец любит своего сына, потому что сын – его создание и, говоря по-аристотелевски, все бывают благосклонны к тому, что они сами создали. А я вам говорю, что всякий отец ненавидит сына и жизнь ему дарует из ненависти. Я отмучился, разочаровался в жизни и людях, теперь твоя очередь пустить горечь в сердце, испытать унижение и боль. Такой мотив движет человеком, возмечтавшем о потомстве. Именно поэтому отцы хотят, чтобы дети продолжили их дело – поприще, на котором они пролили много пота и слёз.

Отношения с деньгами у Леонтия складывались непросто. Он проклинал их чёрную силу, губящую личность человека, отказался от всех прав и гонораров, но продолжал жить в усадьбе, поставленной на княжескую ногу, держал при себе много слуг.

Но настоящей пыткой, отнимавшей силы, стали для него попрошайки. Всем хотелось слупить с Леонтия копейку.

– Вечно у меня вымогают деньги, будто я держу их в жестянке из-под цейлонского чая. Дай сто рублей, говорят: ну что, от тебя убудет, что ли? А я и рубля не могу дать, я отказался от денег и не имею права ими распоряжаться. Подарить сто рублей богемной шушере, которой запонадобились вдруг деньги – значит, распорядиться чужим трудом, заставить одного человека работать на другого человека. Пусть всего один час, но эксплуатировать человеческий труд – для меня это немыслимо. Вот вам и сто рублей.

Опростившись, понизив тон и перейдя на шёпот, Леонтий не сумел побороть в себе дух аристократизма: он носил одежду из дорогой материи, ел спаржу, пил вино с грешниками и любил слушать цыган.

– Либо не Христос сперва отправился в дома мытарей да блудниц? Я есмь человек, сотканный из плоти и крови, нервов и мозга, – заключал барин, уличённый в лицемерии. И прибавлял слова Сократа, сказанные цинику Антисфену: – Ваша гордость смотрит из дыр плаща.

Леонтий проигрывал в карты огромные суммы и пребывал в постоянных долгах. Однако непротивленец мало заботился о завтрашнем дне.

– Делай, что должно и будь, что будет. Или вы думаете, маловеры, что всемогущий Отец посчитается с вашим мнением? Fac officium, Deus providebit.

Он писал письма в защиту преступников-террористов, взалкавших свержения власти, требовал помиловать убийц. Леонтиев Христос был не мужем истины и силы, исцеляющим расслабленных, но сам расслабленный, требующий исцеления.

Желая освободиться от всяких потребностей, он провозгласил свой главный принцип: «Богат не тот, у кого много предметов роскоши, но тот, кому они не нужны вовсе».

Отрицал бессеменное зачатие Христа и девство Богородицы. Как-то раз, столкнувшись на дороге со священником, Леонтий прибавил шагу. Батюшка его окликнул:

– В Бога веруете?

– Верую, – ответил Леонтий.

– А в церковь веруете?

– Нет. В церковь не верую.

Священник зарделся, злость блеснула в его глазах.

– Это всё гордость. Мракобесие. Дьявол гордыни подстерегает вас.

– Поторопитесь, батюшка, к тем, кто в вас нуждается больше, чем я.

– Крестите, – настаивал тот. – Иоанн крестил.

Остановившись, Леонтий обернулся. Призадумался.

– Как же Иоанн крестил, когда Иисус не был ещё распят и слова этого не существовало.

– Значит, обмывал. Иисус всех крестил.

– Каким образом?

– Водой.

– Вода разная бывает, – усмехнулся Леонтий. – Есть речная вода, есть колодезная, а есть та, которую Христос обещал дать самарянке. Какой же он крестил?

Священник ничего не ответил. Он показал широкую спину и удалился, громко чертыхаясь.

С тех пор, встречаясь нос к носу с чернорясником, Леонтий цедил сквозь зубы:

– Не угодно ли на барщине поработать, морда поповская!

Леонтий презирал не только роскошь, но и комфорт. Его рабочий кабинет стал похож на монашескую келью, затерянную в скалистых ущельях.

– Все наши беды из-за того, что люди привыкли к комфорту и не желают с ним расставаться, – отбрыкивался Леонтий, когда домочадцы предлагали купить новую мебель и устлать пол ковром. – Дальше – хуже. Комфорт возвели в культ, полагая, что жизнь, лишённая удобства, не жизнь вовсе. Помилуйте, жизнь человека это постоянные неудобства, это трудности, преодоления. Горе тому, кто этого не в силах вместить, кто ищет себе удовольствий и живёт так, как живётся. Отсюда все неприятности. Признайтесь, часто ли радует вас жизнь? Нечасто. А разочаровывает? Пожалуй, гораздо чаще, чем радует. Всё потому, что человек привык к комфорту, привык следовать установленному порядку, и едва жизнь нарушает его, человек проклинает день, в который он родился. Опроститесь! Откажитесь от комфорта и ненужных благ! Не угодно ли поработать на барщине? Для того и явился на свет человек. Пробудитесь, хозяева жизни! На земле вы не хозяева, но наёмные труженики. Трудитесь же, ибо недалёк тот день, когда истечёт время, отпущенное вам небом.

В последние годы жизни Леонтий порывался уйти прочь от сытого житья, оставить дом, как оставляли его старики, уходившие на богомолье, чтобы не мешать жить молодым.

Умер Леонтий от воспаления лёгких, несколько дней он провёл в лихорадке. Катаясь головой по подушке, старый отшельник несвязно лопотал:

– Ошибся... Не так поняли... Неверно истолковали...

Изредка у него вызревали светлые мысли, и тогда агонизирующий непротивленец, захваченный новой идеей, резко приподнимался на постели, бормотал, теребя седую бороду:

– Если бы можно было прожить жизнь сначала, я бы всё сделал иначе. Кто ж виноват, что молодость глупа, а старость немощна.