Эльга ЗЛОТНИК

 

Псевдоним Ольги Злотник. Родилась в Москве. Окончила Московский инженерно-строительный институт и ВГИК. Автор более двухсот публикаций в газетах и журналах (в том числе интервью с мастерами кинематографа) и пяти книг. Член Союза кинематографистов России и СП Москвы.

 

 

СТРАННО ВСЕ ЭТО

Рассказ

 

Вот если бы я родилась высоко в горах, в маленьком альпийском городке, ну, к примеру, во Франции. Как бы моя судьба сложилась? – думала хмурая женщина, глядя в окно. – Наверное, скучно мне б там было.

Дом стоял на узенькой улице. Раньше по ней разве что две машины в час проедут. А теперь их полно. И эти дома девятиэтажные на пересечении их улицы и той, что шла поперек, она уже наизусть знает, и этот дом напротив – общежитие, тоже знает. И в каких окнах дольше всего свет по ночам горит, а из каких выбрасывают бутылки, когда она идет в магазин «Копейка». Все она вокруг знает. И на деревья эти около поликлиники каждый день из окна смотрит. Посмотрит – еще зеленые – значит, лето, а вот сегодня выглянула, а на деревьях – раз, и нет ни одного листочка – седые стоят, белые – значит, зима.

Она вспомнила, какая слякотная пронизывающая зима была в прошлом году и съежилась, глядя в окно: неестественная. Деньков пять за зиму наберется, чтобы солнцем московским купола золоченые высветило.

Москва большой город. А ее жизнь вся в пределах этой улицы протекает. Ну, бывает, конечно, она и в центре. Возьмет в издательстве рукопись, и опять домой – рабочее место у нее сейчас дома. Подруга говорит, тебе повезло, сейчас у многих и такой работы нету. Она отошла от окна. Выключила газ и налила горячего чаю.

Но все-таки, что было бы, если бы я жила в маленьком городке высоко в горах? Она включила телевизор. Переключила новости на канал «Домашний». Там милая женщина с увлечением рассказывала, какой прекрасный столик можно сделать из старой подставки под ножную швейную машину. Позвонила подруга, предложила пойти с ней в театр. Театр этот скучный, они уже с ней туда ходили. У подруги там администраторша – родственница. Конечно, дорога до театра – это развлечение, пройти по бульвару со старыми деревьями, влиться в веселую, озабоченную толпу. Фонари у подъезда, нарядные люди, красивый зал, удобные кресла. Но зато потом надо сидеть и слушать?

«Нет, – сказала она, – спасибо, Ань, но сегодня я не могу. Я на днях уезжаю, мне подготовиться надо». «Уезжаешь? – удивилась подруга. – Не буду спрашивать куда, чтобы не сглазить, – сказала она сухим, недовольным тоном, так и виделось, как она, по обыкновению, поджала нижнюю губу, – но ты меня, надеюсь, поставишь в известность?» «Конечно, – ответила она, – даже обязательно». И положила трубку. Ну, вот. Теперь хочешь – не хочешь, надо ехать. Она взяла атлас – толстый старый атлас – на нем написано: Атлас командира. Это еще отца. Полистала. Да, тут все данные старые. И городов, что тут указаны, может, уже и нет. И вообще. Виза же нужна. А без путевки кто даст? И сколько это стоит? И на следующее утро она поехала в туристическое бюро в центре, недалеко от издательства.

Девушка с длинными волосами и в джинсах приветливо спросила:»Что вас интересует?». Она сказала: «Мне бы какой-нибудь городок в Альпах. Куда у вас есть?». «Вы на горные лыжи? – уточнила девушка, начав поиск по компьютеру. – Вот, пожалуйста, у нас есть следующие предложения...» «Да нет, мне просто хочется городок посмотреть и где-нибудь повыше, в горах», – объяснила она. Девушка, недоуменно глянув на нее, продолжала: «Вам одноместный? Так, смотрим. Вот. Одноместный, полупансион, две недели. Местечко... такое-то. Австрия, Альпы».

И через десять дней она уже летела в горы. Путь был не близкий. Сначала самолет. Потом поезд по туннелям среди гор длинной петлей. Потом маленький автобусик. И, наконец, поздно ночью она переступила порог отеля «Каренхофф». Трехэтажный деревянный дом с балконом вдоль фасада. Портье – молодая красивая женщина – спросила фамилию. Она назвала – та кивнула: «Мы вас ждали, следуйте за мной», – и провела ее. Номер на втором этаже – просторная комната с окном с пола до потолка. Ванна, душ. Она отдернула занавеску – совсем рядом в темноте, казалось, дышали горы, ближе, чем те дома на ее улице.

Уставшая с дороги, она заснула быстро под пуховой периной. И ей приснился сон: будто выходит она утром на улицу и идет по крутой каменистой улочке вверх, она такие улочки в Крыму, в Гурзуфе видела. Улочка узенькая, узенькая, просто руки раскинешь, вот и все расстояние между домами, а навстречу ей человек. Он останавливается и говорит: «Если не секрет, вы откуда к нам приехали?» А у самого глаза добрые и чувствуется, что он просто так спрашивает, а на самом деле как будто знает ее давно. Она отвечает ему: «Из Москвы я». Он голову немного набок наклонил, посмотрел на нее ласково и продолжает: «А вы меня не помните?» «Нет, – удивляется она, – откуда?» И стала в него всматриваться. Он идет с ней рядом. Она смотрит – профиль незнакомый. Обычное такое лицо. Симпатичное, потому что взгляд добрый. Но не знает она его, это точно. Он в куртке синей «Аляска», ресницы белесые, глаза голубые, свитер. Она тоже в куртке такой же. А в конце улицы встают горы. Ну, просто улица в них упирается.

Она огляделась вокруг. Снег искрится, пространство солнцем залито. Ну, как один из тех дней, которых в Москве за всю зиму всего пяток и набирается. Оглянулась на спутника, а он улыбнулся ей, и снова сощурился, смотрит вдаль, хотите, говорит, я вам наши места покажу. Озеро у нас здесь есть одно необыкновенное. Пошли они к этому озеру. Оно и вправду чудное. Формы правильной, овал, а цвет – таких озер и не бывает: темнозелено-синее. Ну точь-в-точь как цвет глаз у этого человека. «А вы тут родились?» – она его спрашивает. «Нет, – он головой качает и улыбается. – Я тут уже лет пять живу. Вот все вас дожидался».

Тут она прямо проснулась от удивления. Это ж надо такому присниться. «Совсем обалдела баба, – подумала она про себя. Радостно выскочив из-под перины, застучала зубами. Холодина, оказывается, такая в этой комнате со стеклами с трех сторон от потолка до пола. Запрыгала, натягивая джинсы, потом свитер, и уже одетая направилась в ванну. Включила теплую воду. Принимать душ в таком холоде?! Ну уж нет. Почистила зубы.

Комната была вся пронизана солнечными лучами, прорвавшимися сквозь прозрачные занавески. У горы в конце улицы, осторожно отступая, еще лежала синяя прохладная тень. А так все аккуратные домики вдоль улицы были как облизаны солнцем. Совсем другая жизнь, подумала она. И ей показалось, что она стала моложе за эту ночь лет на десять.

Спустилась вниз. Позавтракала. Потом надела свою курточку-пуховку и пошла по улице к горам. Кажется ведь, они вот, прямо рядом. Идет, а мимо автобусы с лыжниками. Один за другим. Ну, они с лыжами, лыжи горные тяжело тащить, поэтому, наверное, едут. А мне что, я ж налегке, а горы рядом же. Одну остановку прошла, вторую. А горы, как горизонт, как будто ни с места. Прошла еще две, остановилась. На остановке мужчина стоит. Она прямо вздрогнула. Ну очень похож на того, что ей сегодня приснился. И к ней обращается: «А вы давно приехали?» – спрашивает на чистом русском языке. Она остановилась, как вкопанная. Думает, ну разве такое бывает?

«Я, – говорит она, – из Москвы вчера поздно вечером приехала. А что, здесь многие на русском разговаривают?» «Да нет, – засмеялся он. – Только зачем по-другому с вами говорить, если я тоже из России. А то, что вы оттуда это сразу понятно». «Почему? – удивилась она. – Понятно, куртка у меня японская, ботинки итальянские, ну объясните мне?» Он улыбнулся и говорит: «Тут все просто – я вот вам в глаза посмотрел и могу понять, о чем вы думаете, ну не точно, конечно, но догадаться можно. А вот у них в глаза посмотришь и ни за что не догадаешься, что на уме. Хотите, проверим?» «Хочу», – сказала она и оглянулась. Но на улице поблизости никого не было. «Ну тогда давайте я вам окрестности покажу, – предложил он, – я вчера связки потянул и сегодня свободен».

Они пошли по извилистой улочке, пересекли по мостку бурлящую горную речку, аккуратные домики, как игрушечные, стояли среди пушистых редких сосен, свернули за деревянный ресторанчик, и она замерла – перед ней лежало, как на тарелке, то продолговатое зеленое озеро.

«Это просто невероятно», – сказала она. Говорить о том, что точно такое озеро ей приснилось сегодня, она не решилась. Некоторые считают, что сны рассказывать нельзя, а например, ее подруга Аня – что можно. Анька по ним гадает. Она даже сонник купила для этого.

Сама она не знала, как правильно поступать, потому что снам особенного значения не придавала. Но тут что-то особенное.

«А мой дом вон там», – показал он на дом, стоявший невдалеке. «Такой длинный?» «У нас там два хозяина. Вообще-то тут раньше отец мой жил. А теперь я. Отец мой с немцами ушел. В Канаде жил. А потом сюда перебрался». «Он, что, у вас немец?» – удивилась она. «Русский, в Союзе мы жили, потом война... Потом плен... Я его так и не видел. А дом уже лет пять как мой». «А мой папа...» – начала было она и осеклась. Его отец, выходит, враг почти ее отцу был. Ее отец всю войну, от начала до Победы, весь фронт прошел.

«Ну, что, нравится озеро?» – спросил он. Она кивнула. «Мне на обед пора». Он внимательно посмотрел ей в глаза и сказал: «Все ясно. Доставим в лучшем виде. Пошли». Они молча дошли до ее отеля. Она сказала: «До свидания». Он махнул головой в ответ, и она вошла в дом.

Молодая красивая женщина, встретившая ее вчера вечером, оказалась хозяйкой отеля. И одновременно исполняла роль официантки. Ее брат – высокий вельможный мужчина – был тут за повара. И, судя по обеду, высококлассного. В большом зале за столами народу было немного. Она смотрела по сторонам и удивлялась, надо же, только вчера мне представлялось, что все зимы в моей жизни будут хмурые...

Но, что тут я буду делать вечерами? – спохватилась она, заметив, что за окнами уже темнеет. Да, вздохнула она, оказывается, в горах темнеет рано. Снова натянув пуховку, она вышла на улицу. На подоконниках отеля стояли горшки с анютиными глазками. Пожилая женщина в бежевом демисезонном пальто медленно прогуливалась вдоль дома в окружении двух такс.

По дороге навстречу ей шла, видимо, настоящая австрийка в зеленой суконной жилетке и широкой плотной юбке с большой рыжей плетеной корзиной в руке. И как они не мерзнут в этом национальном костюме? Все-таки снег вокруг? А так красиво, конечно, она одобрительно посмотрела женщине в глаза.

«Ну, наконец-то, я вас тут заждался», – окликнул ее уже знакомый мужской голос. Она оглянулась и опять увидела этого человека из сна. Странное дело, далась я ему, подумала она. Она сейчас почему-то не представляла, что может кому-то нравиться. Все это было в таком прошлом. Она и раньше-то не считала себя особенно привлекательной. Ну, муж – это другое дело. И то, пожалуй, она его любила, а насчет того, чтобы он? Не уверена была. Да и говорить, он ей об этом никогда не говорил, только один раз по пьяни. А потом, они разошлись давно.

Да тут ведь – как человек себя чувствует, так и бывает. Иной раз женщины у них на работе говорили: «Мой меня так любит», – значит для нее так и есть. Как кто сам для себя решит, так и получается. А сейчас и подавно, дети уже выросли, у них свои семьи. И она рада за них! Но как она может так уж кому понравиться сейчас, а тем более ее кто-то полюбить?.. Ведь все в человеке ее возраста уже сложилось. И ничего с другим его не связывает. Ни воспоминания, ни привычки. У каждого ж своя жизнь была. К которой человек и обращается ежеминутно. В каждое мгновение. А главным она считала в любви нежность. Чтобы к кому нежность испытывать – это трудно. Благодарность – да, уважение, интерес. А так, чтобы прикоснуться и почувствовать нежность – это реже всего бывает.

«А чего меня ждать? – сказала она. – Вы ж мне, вроде, все показали. Я теперь и сама все найду. У вас, я думаю, тут знакомых достаточно». «Достаточно, – согласился он, – а теперь вот и вы. Мы, правда, не познакомились – Станислав», – он протянул руку. «Станислав? – удивилась она. – Какое редкое имя, вы, наверное с Западной Украины, – сказала она медленно. – Не из Львова?» «Из Львова», – подтвердил он и прищурился, глядя на нее. «А меня зовут...» «Вера», – продолжил он. Она уставилась на него с изумлением. У нее и был всего один знакомый с таким именем. Неужели Стаська? Стаська – двоечник из их восьмого. Но это же не он. Ну совсем не похож. Стаська ей нравился, нравилось, что он чихал на все школьные порядки, и потом, он вечно все придумывал. Стаська, наверное, все-таки был ее первой любовью – курносый, с длинным ртом с узкими губами. На Буратино похож. А ей нравился. Да так, что она даже смотреть не могла в его дурашливые, всегда смеющиеся глаза.

Его все время к директору таскали. То выясняется, что это он свет в школе отключил, когда всех во вторую смену с уроков отпустили, потому что думали, что перебои с электричеством. То он всех вместо школы в Стрийский парк уведет: школа никуда не убежит, а такой осени больше не будет. Но у Стаськи ж не поймешь ничего. Она не знала, как он к ней относится, и каждый день, возвращаясь из школы, спрашивала у мамы: «Как ты думаешь, я ему нравлюсь?» «Нравишься, нравишься, – терпеливо отвечала мама, как ты можешь не нравиться. Ты вон у меня какая!» «Ты уверена?» «Конечно!» – отвечала мама и ласково смотрела на нее своими огромными, такими родными карими глазами. Но она все равно не была уверена. Она никогда в себе не была уверена.

Учительница по биологии один раз только догадалась: «Ты, Станислав, почему всегда спиной к классу стоишь, когда тебя к доске вызывают? Тебе, наверное, какая-то девочка нравится?» Она тогда решила, что эта девочка, наверное, все-таки она и есть. А Стаська тогда покраснел, а потом эту учительницу здорово напугал – та подошла к скелету, что в стеллаже у стены стоял, а тот как начал рукой двигать. Класс хохочет. А учительница пришла в себя и Стаську из класса выгнала, потому что сразу догадалась, кто это сделал.

Но нет, этот мужчина и выше Стаськи, и ничуть на него не похож. Наверное, если б тогда отца не перевели с Украины на Дальний Восток, вышла б она за Стаську замуж. У них в классе многие попереженились, как ей потом девочки из класса писали.

«Ну, имя вы угадали, может, вы парапсихолог какой», – засмеялась она и пошла дальше. «Да нет, все проще, – он шел рядом. – Я-то вас узнал. А вы меня – нет». «Да ну, – возразила она, – у меня и был-то всего один знакомый с таким именем, но это тысячу лет назад, еще в школе. Стаська Коротков». «Так это я и есть!» Он остановился. Она посмотрела на него с недоверием. Он вытащил из-за пазухи права: «Вот». Они подошли к фонарю и она, достав очки и надев их, прочитала. «Точно!» Но было такое ощущение, что это просто ее кто-то разыгрывает. Этот незнакомый мужчина и есть тот Стаська?! Не может быть.

Ей вдруг так неловко стало за то, что она не молода, за то, что так выглядит, за то, что прошло столько лет. Что теперь говорить. Он прикоснулся к плечу и спросил: «Может, зайдем куда?» «Зайдем», – сказала она неуверенно. Кафе и ресторанов на этой улице полно. Они зашли в один из этого множества. Он взял у нее куртку, повесил рядом со своей на прибитую к стене деревянную вешалку. Оформленный под деревенский трактир ресторанчик ей вдруг показался таким уютным. Он сел напротив, посмотрел на нее, смеясь, и она вспомнила, все вспомнила, как будто вчера это было.

«Странно так – вот только что я и представить себе не могла, что это ты. А теперь вижу – ты, и думаю, как я могла не узнать сразу-то. Как наваждение какое». И она рассказала ему, как неожиданно и быстро она собралась в горы. А он ей рассказывал про себя. Про всю свою жизнь по порядку. Они просидели за полночь. Он проводил ее в отель. И они стали встречаться каждый день. Он научил ее кататься на лыжах. Показал свой дом. А потом, дней через пять, сказал: «Выходи за меня замуж». И она согласилась.

Аньке она позвонила через десять дней: «Послушай, у тебя ключи от моей квартиры. Пожалуйста, проверь все там, потому что я задерживаюсь». «Что случилось?» – заволновалась та. «Ничего. Не волнуйся. Ровным счетом ничего. Просто я выхожу замуж». «Ну, – сказала Анька, помолчав, – этого я от тебя не ожидала. Так когда тебя ждать?» «В конце месяца. Но я еще позвоню».

«Нет, – сказала она Станиславу, – я просто сама себе не верю. Разве так бывает? Только подумала, и уже исполнилось. Я мечтала, как буду жить в маленьком городе, в горах. Разве мечты так быстро исполняются? – спрашивала она, глядя на звезды. – И не надо бороться, не надо идти наперекор, сквозь ветер и бури, и не надо, стиснув зубы, преодолевать врагов? Вот просто раз – и пожалуйста?»

«Исполняются, – сказал он, – когда человек находит только свою дорогу, попадает в свою волну. Но для этого надо долго идти».