Алексей ЖУКОВ

 

Родился в 1981 г. в Риге (Латвия). Окончил Балтийский русский институт. Участник сетевых литературных конкурсов. Публиковался в сборниках «Любви не названа цена» и «22 июня», в сетевом журнале «Горизонт». Имеет странички на сетевых порталах «Самиздат» и «Литкульт». В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

ШАГ В СТОРОНУ

Фантастический рассказ

 

– Что за проблема, Сережа? Ты решал и не такие вопросы.

– На этот раз все гораздо сложней.

– Сережа, ты профи. Иначе бы на меня не работал. – Олег встал и подошел к окну. За протянувшимся вместо стены стеклами разгорался огнями Питер. Сетка решетки, наклеенная накануне, была почти незаметна на фоне вечерней столицы. – Но я гораздо больше ценю твои связи и таланты. Занеси, кому и сколько требуется. Хватит и того, что я подписался на эту тюрьму.

Сергей осмотрелся. Босс, конечно, преувеличивал. Домашний арест при таком обвинении было выбить непросто. Мириться приходилось только с полицией у входа, но та за порог не совалась.

Он разгладил складки на брюках. Подумал секунду, подбирая слова.

– Дело получило большой резонанс. Записи с видеокамер являются очень веским доказательством вашей вины. Никто не подпишется это прикрывать.

Судя по тому, как быстро босса арестовали, система была уже взломана. И сохранять тайну следствия Департамент отказался вполне намеренно. Так что даже самый захудалый канал теперь муссировал эти кадры, приправляя сочными комментариями и яркими заголовками.

Еще бы! Глава «Самсон-Энерго», могущественный Олег Самсонов, чьи атомные станции питают энергией половину Ленинградской губернии, убивает собственную жену! Особенно обсуждали его равнодушное лицо, которое очень четко передала дорогущая оптика. Как и вспышку выстрела, затмившую на миг оседающее тело женщины.

– Я был в состоянии аффекта, – Олег хладнокровно посмотрел на подчиненного. – И медэксперт это подтвердил, не так ли?

– К сожалению, его отчет аннулирован. Прокурорские психологи разобрали видеозапись по кадрам и вынесли заключение, что вы были абсолютно вменяемы. И оно сводит на «нет» все, что написал «мой» эксперт.

– С прокурорскими пускай юристы разбираются. Иначе на кой хрен мне их целое стадо? Да и тебя, Сережа, я кормлю, причем очень хорошо, не за дурные вести. Что ты можешь предложить по делу? Где твои хваленые нестандартные решения?

Сергей вздохнул. Да, оставался у него последний козырь. Хотя чего уж там – последняя надежда. Как и для него самого. Ведь, если босса засадят, консультанту опального купца тоже не видать карьеры. Таких сторонились, искренне считая, что они приносят неудачу. Даже в продавцы не брали, разве что на стройку саркофага в Москве. Да не бумажки перекладывать, а ковырять лопатой радиоактивный чернозем.

– Есть одна возможность. Мы можем потребовать проведения процедуры «Шага в сторону». Расходы, правда, лягут на нас, но вряд ли это является проблемой в сложившихся обстоятельствах.

– Поясни.

– С марта этого года Имперский Суд начал сотрудничество с корпорацией «Хронос». Это не афишируется, но практика уже вполне налажена.

– Погоди. «Хронос»? Контора Розенберга? Что же такого этот продавец воздуха смог предложить властям? И главное, как это поможет мне? Спрятаться от Суда в джунглях с динозаврами?

Сергей знал о нелюбви шефа к хозяину времени, как называли Розенберга. Но это было связано исключительно с тем, что тот предпочитал альтернативные источники энергии атомным. Сам босс прекрасно понимал, что путешествия во времени вполне реальны, как бы он ни отрицал этого публично.

– С пятьдесят второго «Хроносом» запущена новая линейка путешествий. Называется: «Ностальгия». В отличие от стандартных погружений, где туристы просто могут со стороны поглазеть на разные исторические эпохи, эта программа позволяет погрузиться в собственное прошлое. Причем от первого лица.

– Ты предлагаешь предотвратить то, что произошло?

Консультант выдохнул. Все-таки шеф не до конца понимал суть путешествий.

– Увы, это невозможно. Каждый «нырок» создает отдельную линию времени, которая произрастает от основного потока в точке «приземления». И остаться в ней невозможно, через определенное время она самоликвидируется.

– Тогда в чем смысл этого твоего эксперимента?

– Дело в том, что профессор Варламов из Института Времени, – Сергей видел, как босс смотрит сквозь него. По опыту он знал, что так тот выражает свое неудовольствие. Институт Времени Самсонов вообще считал кучкой дармоедов-шарлатанов. Но Сергей уверенно продолжил, – разработал так называемую теорию «Шага в сторону».

Впервые Сергей познакомился с этой темой в журнале «Древо эпох». Издание также выходило под патронажем «Хроноса», потому он старался держать подписку на него в тайне от босса.

Профессор допустил, что человек может совершить поступок, абсолютно не свойственный его натуре, исключительно из-за совпадения совершенно независимых факторов. Расположение предметов, смесь запахов, погодные условия и так далее, вплоть до пролетающей мухи или блика на стекле. Эти факторы составляют в подсознании человека картинку, которая без всякого осознания толкает того на действие. И если нарушить эту картину даже незначительно, поступок не будет совершен. А потому и вменять в вину этот поступок никак нельзя, поскольку человек, по сути, стал заложником сложившихся обстоятельств.

Многие ученые заявляли, что теория притянута за уши и вообще смехотворна. Но, на удивление, она нашла широкий отклик в научных кругах. И ей был дан зеленый свет для дальнейшего развития.

– И каковы шансы? – заинтересовался Самсонов.

Сергей на секунду отвел глаза.

Варламов провел целую серию экспериментов. Человека погружали в прошлое, предварительно добавив в обстановку какой-нибудь незначительный предмет. Попутно блокировали испытуемому память до временной точки погружения.

Это порой имело тяжелые последствия, выдерживали не все. Но добровольцев хватало: и не на такое пойдешь, когда впереди маячит виселица. Правда, только один опытов них увенчался успехом. Но и этого хватило, чтобы создать необходимый прецедент и закрепить процедуру в судебной системе.

– Сережа, ты серьезно? – Шеф был невозмутим, но голос его звенел. – Один из сотни? Да еще вполне реально поплыть мозгами? Ты хорошо подумал, прежде чем предлагать мне это?

Консультант нервно потер руки:

– «Шаг в сторону» – это что-то типа следственного эксперимента. Только без понятых, следователей и прочей свиты. Технически невозможно даже наблюдать со стороны. Кроме самого подсудимого, в прошлое погружается только пристав, то есть доверенный оперативный работник из «Хроноса». Который подкладывает тот самый лишний предмет, а также наблюдает за чистотой эксперимента.

Олег фыркнул. Но Сергей будто не услышал. Слегка повернувшись, чтобы оказаться затылком к камере, он шепотом добавил:

– Вы совершенно правы – честным путем добиться нужного нам результата почти невозможно. Поэтому необходимо, чтобы там оказался правильный предмет.

 

* * *

Алекс как мог придавал себе скучающий вид, но пальцы на руле продолжали отбивать предательскую дробь.

Где же Серега? Как всегда опаздывает, засранец. Еще место такое выбрал.

Он снова огляделся.

Яркие огни, обрамляющие фасад кинотеатра. Огромные афиши с рекламой очередной исторической полнометражки, основанной на рассказах очевидцев. Очередь возле кассы, снующие в толпе перекупщики и выпрашивающие лишний билетик бедолаги. Иногда кто-то кидает взгляд на припаркованную машину, заставляя Алекса напрячься, но быстро теряет интерес, вновь «ныряя» в предкиношную суматоху.

Неожиданно в окно постучали. Алекс вздрогнул, но тут увидел ухмыляющуюся физию Сереги и разблокировал дверь.

Тот плюхнулся в машину, опустив между ног тяжелую на вид нейлоновую сумку.

– Здорово!

– Где тебя носит? – возмутился Алекс вместо приветствия. – И другого места не нашлось? Как тополь на Плющихе!

– Так зачем было покупать «Ладу»? – усмехнулся Сергей. – Вот народ и пялится. Ездил бы дальше на иномарке, без этих понтов.

Собеседник фыркнул.

– Ладно, ладно, – Сергей поднял руки. – Хорошая работа, хорошие деньги. Почему бы и нет? К тому же халтурки берешь.

Алекс, прищурившись, посмотрел на приятеля. Но тот казался невозмутимым и не отпускал своей дежурной улыбки.

То, что Алекс работал опером в «Хроносе», тайной не было.

Так случилось, что он являлся представителем того малого процента, который в силу не изученных пока причин не мог перемещаться во времени сам. То есть был не способен создать отдельную его ветвь, как это обычно происходило у обычного путешественника. Зато мог запросто «присоседиться» к чужой ветви и находиться там, пока она не рассыплется.

Именно из таких людей в «Хроносе» состояла оперативная служба спасения, вытаскивающая затерявшихся в былом туристов. Порой их называли «нырялами» или даже «паразитами»: несправедливо, но в силу природы. Однако сами себя они предпочитали называть операми, чем порой вызывали ревностное недовольство полицейской охранки.

Работать опером было престижно и выгодно. Но со стартом программы «Шаг в сторону» Розенберг предложил подчиненным принять участие и в ней. Хозяин времени понимал ценность своих сотрудников ввиду их редкости, и потому не давил, мотивируя лишь финансово. Однако большинство все равно отказалось, сославшись на этические взгляды. Слишком многие из них прошли службу в органах и возвращаться к ней не желали, особенно после полицейской реформы.

Но некоторые все же согласились на роль так называемого хроно-пристава, всячески замалчивая это перед окружающими. Не разглашалось их участие и судебной системой.

Таковым был и Алекс. И Сергей об этом откуда-то узнал.

– Ты позвал меня обсудить мою работу? На своей, что ли, проблем не хватает? Слышал, твой патрон хорошо вляпался.

– Да уж, – выдохнул приятель. – По самые уши. Потому я тебя и позвал.

Опер напрягся. Сергей продолжал:

– Это действительно удача. Мы подали заявку на «Шаг в сторону». Это было дорого. Но еще дороже было сделать, чтобы система выбрала именно твою фамилию.

Алекс мысленно проклял судебных программистов, не забыв и про айтишников компании. Чертовы дармоеды, знал бы только Розенберг.

– Что ты от меня хочешь?

-Сущий пустяк, – махнул рукой Сергей. – Помочь моему шефу. Когда вы погрузитесь, других свидетелей не будет.

– Это невозможно! Ты, я смотрю, слишком много знаешь. Значит, должен знать и то, что нас проверяют на полиграфе! Модель «Инквизитор», ее нереально обмануть!

– Так и не надо. Зачем врать? Сделаешь все по инструкции: добавишь случайный предмет в обстановку, запустишь процесс и расскажешь о результатах. А вот и случайный предмет.

Сергей положил на панель тускло блеснувшую монету.

– Заметь, не записка и даже не намек. Так что и врать не придется. Какие подозрения может вызвать старый потертый рубль?

Алекс покачал головой:

– Я на это не подпишусь!

– Ну-ну-ну. Не стоит так заводиться. Кстати, как нервишки? – с этими словами Сергей достал из сумки пакетик с разноцветными капсулами. – Слышал, ты употребляешь?

У опера задрожали руки:

– Я – не наркоман!

– Ну разумеется, нет. Это же просто антидепрессанты. Странно, что ваше руководство этого не жалует, – он вздохнул. – Слышал, даже увольняют.

Пакетик лег в ладонь Алекса:

– Эти хорошие, Разин, следов не оставляют.

Как он узнал?! Вот же скользкий говнюк! Еще с гимназии такой: под каждый хвост мог залезть, если это сулило выгоду.

Опер сжал пальцы на пакетике, глянул на упаковку. Раскинувший крылья орел на фоне звездного круга, надписи на немецком.

– Рейховские…

– Европейские, – поправил Сергей.

Алекс не любил вдаваться в политику. Но считал, раз немцы, пускай и через ЕвроСенат, смогли подмять под себя пол-Европы, они имели полное право называться четвертым рейхом. Как бы этому ни противились сторонники протокола.

– Ты знаешь, какая у нас работа? – Алекс не заметил, как стал оправдываться. – Раньше было проще. Вытащить клиента из Карфагена, пока тот не угодил в рабство. Начистить рожу за научные россказни в средневековой таверне. Или дать хорошего пинка, чтобы не подходил к тираннозавру «позырить». А сейчас? – он хлопнул по рулю. – Подключили эту долбанную «Ностальгию», и все валом повалили вспоминать свою никчемную жизнь. Первая любовь, помершие родственники, и прочая муть, мля. Они же, сука, плывут. Отказываются уходить. В петлю готовы залезть, но не вернуться. Иногда и сам готов в петлю полезть, насмотревшись. И откуда у этих истеричек только деньги берутся?

Он выдохнул, надорвал упаковку и кинул одну капсулу в рот. Теплая волна прокатилась по телу, убаюкивая и разглаживая мысли.

– И чего я тут перед тобой распинаюсь. Гребаный шантажист.

– Звучит обидно, – спокойно ответил Сергей. – Я же не с пустыми руками. Вот.

Он поднял сумку и положил возле рычага переключения скоростей. Внутри что-то звякнуло.

– Что это?

– Тоже мотивация. Такие же монетки, – юрист кивнул на лежавший на панели рубль, – только современные, благородной золотой чеканки. Хватит на пропитание, даже если тебя действительно попрут из любимой конторы.

 

* * *

Охранник снял наручники и отошел к дверям, застыв рядом с напарником. Олег, потирая запястья, с любопытством окинул их взглядом.

Это были не менты. Даже имперскую охранку не пускали за порог святая святых «Хроноса». Так что его просто передали с рук на руки СБ компании с официальным актом, который валялся теперь в ворохе бумаг на краю какого-то пульта.

Но расслабляться не стоило. Эти парни были покруче городовых, и улизнуть от них не смог бы никто.

Да и как тут улизнешь? Олег окинул взглядом небольшой овальный зал. Стекло и пластик чередовались вдоль стен, прерываясь только на сигары ламп дневного света. Из обстановки же были лишь две похожие на ванны капсулы, метра два с половиной длиной, да приборная панель в изголовье каждой. Дверь была одна, и даже если бы случилось чудо, и охрана не среагировала, предстояло бы преодолеть еще несколько десятков метров наверх. Розенберг тщательно оберегал свое детище, выудив из недр Крестовского острова не одну тонну земли.

Может, стоило-таки попытаться договориться с ним? Подтасовать документы, провести фальсификацию результатов или еще что-нибудь? Ради такого дела можно было на время позабыть личную неприязнь. Ну да вряд ли. Не станет старый немец рисковать расположением властей, покуда император не лезет в его тайны.

Оставалось надеяться, что затея консультанта все-таки сработает.

– Вы готовы?

Хроно-пристав, стоявший возле одного из пультов, вопросительно посмотрел на Самсонова. Он был одет в желтый рабочий комбинезон, на груди которого чернел вышитый нитками неймтаг: «А. Разин». Ну и, конечно же, эмблема «Хроноса». Песочные часы, на фоне «идущего назад» циферблата, не печатались разве что на бумаге для сортиров компании.

– Мне тоже переодеваться? – Олег вопросительно кивнул в его сторону.

– В этом нет необходимости. Вижу, что вы в первый раз. Позвольте, расскажу, как это будет происходить.

Олег махнул рукой:

– Валяй. Только попроще.

Разин нажал на какие-то кнопки, и прозрачные колпаки на саркофагах беззвучно откинулись. Внутри они оказались заполнены прозрачной желеобразной субстанцией.

Пристав посмотрел на брезгливый прищур «клиента» и продолжил:

– Я постараюсь. Итак, сейчас вы ляжете в саркофаг. Да, можете прямо в одежде: не бойтесь, не намочите. Это не вода и не пудинг. Это темпоральный фиксатор. Он одновременно служит, как проводник вашей сущности в хроно-канал, и как «якорь», закрепляющий ваш образ в нашем времени, – Разин прикоснулся ладонью к субстанции, и та слегка колыхнулась. – Поначалу вы испытаете приступ паники, будто тонете. Но это быстро пройдет – такова реакция сознания на выход из основного временного потока. Затем вас перенесет в заданную точку прошлого, где система сможет вас задержать всего на несколько секунд. Поскольку память будет заблокирована – вы не сможете осознать этого момента. Но в любом случае непроизвольно сделаете что-нибудь незначительное: выдохнете на миллисекунду раньше или пальцем на полмиллиметра дернете. Это будет достаточно, чтобы из основного ствола вышла альтернативная ветвь, сердцевиной которой будете являться вы. Я также буду там, но не стану выходить за рамки своих обязанностей.

Пристав перевел дух.

– Однако запомните самое главное. Данная ветвь имеет ограниченный запас энергии. Потому крайне важно вернуться в наш мир до ее распада. Может, есть вопросы?

Олег покачал головой.

– Хорошо, – пристав кашлянул и продолжил нарочито громко. На пульте загорелась красная лампа, говорившая о начале записи.

– Производится следственный эксперимент «Шаг в сторону», за номером: шестьдесят два дробь двенадцать. Подследственный – Олег Самсонов. Текущая дата: пятнадцатое октября две тысячи шестьдесят второго года. Целевая дата: второе октября того же года. Ответственный пристав – Алекс Разин. Предмет для эксперимента, – тут он посмотрел на Олега и еле заметно кивнул, – выбран из личных вещей подследственного случайным образом. Результаты эксперимента будут проверены и запротоколированы.

Пристав встал на ступеньку возле капсулы и ловко запрыгнул внутрь. Олег последовал его примеру, и через минуту он уже лежал в колыхающемся студне. Он действительно никак не ощущался, хоть и окружил его вязким коконом. Затем захлопнулся колпак и остался лишь пробивающий сквозь мутное стекло свет ламп.

Внезапно субстанция поднялась и захлестнула Олега с головой. Он попытался упереться в крышку, но та не поддавалась. Он почувствовал, что задыхается. Его будто бросили в гроб. Это действительно было, как в гробу, и даже стуки по стеклу отдавались глухо, словно упираясь в пару метров земли.

Жуткое ощущение прошло только после того, как свет сменился тьмой. Сразу стало легко, а дышать будто бы и не хотелось.

Олег никогда не задумывался, как выглядит нырок в прошлое. Он ожидал увидеть космос, небесные сферы или даже тоннель с пролетающими мимо образами часов, как в каком-нибудь старом мультфильме. Но вокруг была лишь чернота.

А еще память. Олег прекрасно помнил, зачем он здесь и откуда. И что сделал. Неужели судейщики просчитались, и блокировка не сработала? Тогда он справится и сам, без всяких подлогов.

 

Олег ухмыльнулся своей мысли. Потом нахмурился, понимая, что саму мысль он как раз вдруг упустил.

Тогда Олег потер виски и откинулся на диване. Бывает же такое. Особенно, когда на носу маячит сделка века.

Он еще раз протер ветошью собранный револьвер, зарядил барабан, и положил его на стол. Был у него такой пунктик – оружие всегда должно быть заряжено, иначе это просто кусок металла.

Чистка оружия всегда помогала ему собраться с мыслями и отдохнуть. После бешеных переговоров накануне это было просто необходимо. Прийти к договоренности оказалось непросто, в ход пошел весь арсенал уловок, ухищрений и «благодарностей». Дверь в новую жизнь, в новый статус полноправного члена Гильдии Энергетиков была уже перед ним. И чтобы открыть ее, чтобы подмахнуть вожделенный контракт, оставалось провести последний транш. Да, счета были порядком истощены, но у него еще оставался один резервный вариант.

Анна вышла из соседней комнаты. В руках у нее был бокал вина, а сама супруга оказалась облачена в вечернее платье. На шее трепетал воздушный темный платок, едва скрывающий глубокие морщины.

– Нет, – спокойно, но твердо сказала женщина.

– Что – нет? – не понял он.

– Я не буду продавать свои акции.

Олег недоуменно посмотрел на жену. Нет, та не шутила.

– Анют, ты же знаешь, что это мо... наш резерв. Мы оформили приобретение тебя, чтобы обезопасить на случай банкротства компании.

Он мысленно выругался. Глупо разжевывать то, что она и так прекрасно знала. Но в чем дело? Олег начал заводиться, привычно сохраняя на лице видимость спокойствия. Хотя сейчас это было сложно. Он был в шаге от цели, и наткнулся на преграду там, где не ожидал.

– В чем дело, Анна?

– Ого, как официально, – усмехнулась супруга и сделала глоток вина. – Так компания же не обанкротилась. Даже наоборот, в Гильдии вон местечко пригрели.

– Именно. Поэтому мне нужны эти деньги. Что за дурость, Аня?

– Стоп! – вскинулась супруга. – Не смей со мной так разговаривать! Можешь ляле своей сиськастой такое высказывать, а мне – не смей.

– Кому? – невозмутимо, но с предательской хрипотцой «удивился» Олег. Покосился на лежавший на краю стола карманный. Неужели спалился? Индикатор текстовых сообщений не горел, но Лиза могла позвонить и на домашний. Предупреждал же ее...

Анна проследила его взгляд и ухмыльнулась:

– Всегда восхищалась твоим спокойствием. Но вот актер из тебя никакой. Думаешь, я не знала про твою молодуху? Ты ей скажи как-нибудь, чтоб не увлекалась так фотографией. А то ракурс твой на заднем плане не всегда удачный выходит.

Олег вспомнил, что Лиза действительно не расставалась с портативным фотоаппаратом. Увы, в ее присутствии он думал совсем не о том.

– Она просто мой помощник, – суетливо соврал он, и сам чуть не сморщился от наивности обмана. – Составляет фотоотчеты во время инспекций на предприятиях. И вообще, это сейчас к делу не относится.

– Уверена, она и оформлена у тебя соответственно. Как и предыдущие, с которыми ты уже натешился. Только я в их ряды не записывалась. И ты прав, это к делу не относится.

Она отошла к стойке бара, налила себе еще вина.

– Мне вообще все равно на твоих девок. Вот честно, – продолжила Анна, глядя куда-то в сторону. – Раз старый член мозгам покоя не дает, что уж тут сделаешь. Наследничков все равно не наплодишь, спасибо твоей московской «прописке».

Олег дернулся. Схваченная в детстве доза лишила его возможности стать когда-либо отцом. Но это его уже давно не тревожило. А вот болтливость жены...

– Тише, Аня, – прошипел он, машинально оглядевшись.

– Ой, конспиратор. Все трясешься, даже в собственном доме? У тебя такие бумаги выправлены, что никто и не поверит, что ты был москвичом. Да и сколько тебе было? Поди, даже взрыва не помнишь?

Он действительно мало что помнил из детства, но даже намек на причастность к «проклятому племени» поставил бы жирный крест на его карьере. Даже сейчас, не смотря на все достижения. Только членство в Гильдии могло стать оберегом от любых подозрений.

Но на пути к нему стояла фигура в вечернем платье. Словно загораживая свет, к которому он тянулся всеми правдами и неправдами. И Олег настолько отчетливо увидел эту картинку, что злость заклокотала уже в груди, разливаясь по телу обжигающе холодной волной.

– Аня... – процедил он.

Она даже не повернулась.

– Так вот, дорогой мой москвич, – иронично протянула супруга. – Не девка твоя меня подвинула. Ты ж ее не любишь, как бы хороша она ни была. А вот господин Успех – это да! Вот кто твоя истинная страсть! – она патетически взмахнула рукой.

Олег мысленно выругался. Ну что за дура?

– А для кого я все это делаю?! – Он привстал, сжимая кулаки. – Для тебя, для нашей с тобой семьи!

– Ой, брось, – махнула рукой Анна. – Для себя ты это делаешь. Раскармливаешь свое ненасытное «я». А от семьи осталась лишь бумажка из ЗАГСА. Только в ней моя подпись еще имела значение, да и то – до поры, до времени. А теперь я просто тень с правом росчерка, чтобы прикрывать твои мутные делишки, – она тяжело выдохнула. – Хватит. Я больше не буду ступенькой твоего пьедестала. Акции я тебе не отдам.

– Анна... Не подводи меня... – слетел с его губ зловещий шепот.

Олег всегда был требовательным начальником. Его компания строилась на полной самоотдаче, с внушительным набором пряников и кнутов. Он терпеть не мог, когда что-то шло вразрез с его рабочими стандартами. И никогда не спускал некомпетентности и нелояльности.

В семейной жизни он придерживался похожей модели, ожидая от жены полной солидарности. И потому никак не мог принять мысль, что Анна вдруг пошла против его воли. Против него! Даже собственная измена померкла на фоне клокочущего внутреннего крика: «предательница!».

Пальцы сами сжались на рукоятке револьвера. Навязчивое чувство дежа вю маячило в голове, будто он повторял это движение не первый раз. Но злость ослепляла, прогоняя эти невесть откуда взявшиеся нелепые мысли. Он бы не позабыл предательства, будь оно хоть раз доселе.

Анна вдруг нахмурилась, и подцепила что-то, лежавшее на стойке у окна. Как раз возле того места, где стеклянная стена углублялась внутрь перед небольшим балкончиком.

– Глянь-ка, рубль! – наигранно воскликнула супруга. – Да еще стальной. Ветром, что ли, занесло? Или заначка твоя?

Она перевернула монетку, взглянула на орла:

– А, так это еще федеративный. Да еще двенадцатый год.

Неожиданно Анна посерьезнела:

– Погоди, это же твой талисман, не?

Олег уже и так видел, что это та самая монета. Талисманом она, конечно, не была, но являлась его спутницей уже многие годы. Стальной кругляк всегда лежал на рабочем столе, соседствуя с важными документами и мешочками современной наличности. Возраст, как и год последней чеканки, не прибавлял ей ценности: слишком много осталось подобного «лома» с того непростого времени, чтобы приобрести коллекционную значимость. И Олег даже сам себе не мог объяснить, почему никак с ней не расстанется. Возможно, потому, что в определенные моменты карьеры, когда та набирала опасный темп, она не давала ему «слететь с рельсов». Притормаживала, что ли, напоминая о чем-то неуловимо светлом, позволяя на миг вынырнуть из бешенного рабочего ритма.

Но что она делает здесь?

– Я даже помню, как она появилась, – Анна мечтательно улыбнулась. И в этой улыбке на сей раз Олег не разглядел иронии. – Ты тогда только начал подрабатывать на Первомайской, в ночную, после универа. Но уже тогда сумел выпросить аванс.

Он и сам помнил. Это было непросто: бухгалтерша, сводившая дебет с кредитом еще при Союзе, стояла непоколебимой стеной. Но он сумел – пройдясь по пунктам новой Имперской Конституции, а также поинтересовавшись, не является ли главбух приверженкой демократических устоев. В итоге та настолько ошалела от наглости молодого спеца, что пошла на попятную. Но вместо бывших тогда еще в ходу купюр высыпала перед нахалом гору мелочи. И среди кучи медяков с царским профилем оказалась эта самая монетка.

Он не стал тогда возмущаться. Наоборот, даже с каким-то чувством обретенного трофея, водрузил ее на видном месте, за стеклянной дверцей антресоли.

– Ты тогда сказал, что будешь ее хранить, – продолжала Анна, – как та утка из старого американского мультфильма, что купалась в бассейне с деньгами. Как первый свой заработанный рубль. Я ведь частенько на него смотрела в перерыве между написанием диплома и мыслями о том, чем же тебя кормить после работы. Больше в той квартире смотреть было не на что. Помнишь, как мы ее снимали? Ты тогда тоже здорово сторговался с хозяином, хотя тот и вывез потом почти всю мебель.

Анна вдруг подошла к окну и уперлась в стекло лбом:

– Знаешь, а я бы сейчас многое отдала, чтобы вернуться в ту квартиру. Только по-настоящему, без всех этих хроно-фокусов…

Ну что за глупости, подумал он, чувствуя, как злость немного отступает. Она серьезно? Променять Невский на трущобы Веселого Поселка, в котором они ютились по молодости? Хотя…Может, попробовать сработать на этой блажи?

Олег собрался и сказал, как можно более спокойно и беспристрастно:

– Я готов вложиться и выкупить там всю недвижимость. Веселый Поселок будет твоим, раз ты этого так хочешь. Но для этого я должен быть членом Гильдии.

Супруга посмотрела на него, скривив тонкие губы в кривой улыбке:

– Все-таки, ты – дурак, Самсонов. Нет, действительно.

И отвернулась.

Отступившая было злость прилила вновь, тело пробила мелкая дрожь, а зажатое в руке оружие оторвалось от столешницы. Олег зарычал.

Анна успела повернуться, ее глаза широко раскрылись.

Затем прогремел выстрел.

С дребезгом упал бокал, разметав по дорогому паркету алые брызги. Пискнул и тут же затих противопожарный зуммер. И вновь тягучая тишина сдавила потяжелевший воздух.

Олег даже не посмотрел на супругу. Дыхание участилось, отдаваясь в легких барабанной дробью на пару с ускорившимся сердцем. Но еще сильнее было удивление, с которым он ошарашенно глядел на стол через окровавленную дыру в своей ладони.

Через секунду Анна уже вдавила кнопку экстренного вызова в стене и выхватила из ниши под ней чемоданчик аптечки. А еще через несколько секунд уже обрабатывала рану Олега.

– Ты – не дурак, Самсонов! – бормотала она, накладывая давящую повязку. – Ты – кретин! Сколько раз тебе говорила, чтобы не держал дома свои железяки? Нет же, как мальчишка, никак не наиграешься!

Олег смотрел, как накладываются на ладонь полосы бинта, и пытался собраться с мыслями. Острая сковывающая боль растекалась от ладони жгучими пульсирующими ручейками. Но даже не она вогнала его в оторопь. Он пытался уловить и понять нечто, исходившее от пальцев супруги, ловко управляющихся с белой материей.

Он не любил чужих прикосновений, позволяя трогать себя лишь массажистке да Лизе, тонкие пальчики которой норовили залезть либо ему в ширинку, либо в карман. С женой они давно уже были на определенной дистанции, и, как ему казалось, устраивало это обоих. Но тут, здесь и сейчас, Олег ощущал что-то необычайное, что-то как будто знакомое, но давно позабытое под толщей прошедших дней.

Он поднял взгляд, и встретился с глазами Анны. Это нечто было и в них, но все равно такое же неуловимо зыбкое. Что же это?

В дверь позвонили, и Анна, закрепив повязку, встала.

– А вот и скорая, – сказала она, подходя к двери.

Супруга коснулась ручки, и замок автоматически щелкнул, загоняя створки в пазы.

На пороге стоял молодой парень в желтом комбинезоне и с чемоданчиком в руке. Его плечи и грудь опоясывали ремни снаряжения, похожего на альпинистское.

Даже не глядя на Анну, он нагло прошел мимо и приблизился к Олегу.

– Вы кто такой? – возмутилась супруга. – Что-то вы не похожи на врача. Я сейчас охрану вызову!

Парень на нее даже не обернулся.

– Нам пора, – сказал он, озабоченно глядя на замотанную бинтом ладонь. – Продолжительность данной ветки подходит к концу. Следственный эксперимент завершен. Все материалы будут озвучены и запротоколированы для дальнейшего делопроизводства.

 В голове что-то надломилось, и через брешь посыпались воспоминания. Ссора, выстрел, арест, «Хронос» … И Анна на полу в луже крови.

Нет, не может быть! Вот же она стоит и смотрит на него! Смотрит отрешенно, застыв, будто в поставленном на паузу кино.

– Олег, придите в себя, – парень трясет его за плечи.

Вышитые буквы «А. Разин» закрывают замершую фигуру жены. Он пытается заглянуть за желтое плечо, но парень настойчив.

– Олег, соберитесь! – устало повторяет он. – Это все ненастоящее. Это альтернативная ветвь, которая сейчас самоуничтожится. Ее энергия почти на нуле. Нам надо срочно уходить.

Олег еще что-то бормочет, прося то ли секунду, то ли минуту. Но Разин уже жмет на какую-то кнопку в чемоданчике. И на сознание опрокидывается тьма.

 

* * *

Свет почти не пробивался через низкие окошки в полуподвальное помещение трактира, а свечи на стенах едва разгоняли темноту, превращая ее в зыбкий полумрак. Электрическое освещение маячило лишь в дверном проеме кухни, но Алекса это ничуть не смущало. Напротив, на этот раз он остался доволен выбором места встречи, подальше от любопытных глаз.

Он прошел через ряд разделенных стенами столиков, за занавесками которых звенели стаканами, громко смеялись и смачно жевали отработавшие смену петроградские работяги. В самом конце, в притуленной у несущей стены «ячейки», он увидел Сергея. Тот тоже заметил приятеля и призывно замахал рукой.

Алекс юркнул за занавеску и уселся напротив.

Сергей дожевал бифштекс, уже порядком истерзанный в его тарелке, и запил несколькими глотками янтарного пива. На его щеках розовел алкогольный румянец.

– Пиво будешь? Хорошее, от прибалтов. У нас такое до сих пор не делают.

Опер покачал головой.

– Правильно, давай будем патриотами! – тот позвонил в колокольчик у стены, и сказал подскочившему мальчишке с полотенцем наперевес. – Малой, а принеси-ка нам водочки. Да снеди какой.

Пацан буркнул: «Сию минуту!» – и умчался. И действительно через минуту на столе уже стояли запотевший графин, две рюмки и плата с нехитрыми закусками.

– Я так понимаю, все окей?

Сергей поморщился:

– Брось ты эти словечки. Америка уже давно не в моде, еще со времен развала. Но ты прав! Все просто отлично!

Он достал из-под стола холщовый мешочек с металлическим замком и бросил на стол. Гулко звякнуло.

– А это, как сказали бы твои америкосы, бонус! За отлично проделанную работу. Моего шефа полностью оправдали. И, не поверишь, даже вернули лицензию на оружие. Пришлось, правда, еще таких мешочков понасовать кое-кому, но это уже детали. Выпьем?

Мешочек перекочевал со стола в сумку опера. Алекс не был уверен, что хочет пить, но знал, что приятеля по-другому не заткнуть.

Они опрокинули по стопке, затем налили и выпили еще.

– Вот скажи, – Сергей оперся на ладонь и мечтательно уставился в сторону. – Ты вот постоянно путешествуешь по временам. Романти-и-ично, поди. А ты никогда не думал зависнуть в какой-нибудь эпохе? Остаться, так сказать, на пэ-эм-же?

– Ты же знаешь, что это невозможно. Да и ствол времени может быть только один, все ответвления рано или поздно отмирают, как сухая лоза.

– Совсем-совсем никак? – пьяно огорчился тот. – А если умертвить основной ствол? Забрать его соки, да взять и пустить в другую ветку?

Алекс не любил откровенничать. Особенно отвечать на такие дилетантские вопросы. Но алкоголь потихоньку брал свое.

– Разве что ты с «майя» подружишься.

– С кем? – удивился приятель. – А, ты про пришельцев… Ты реально веришь в эту байку?

Он насмешливо уставился на опера.

Слухи о прибытии инопланетян в Москву муссировались долго. Говорили, что те и не пришельцы вовсе, а такие же люди, только из будущего. Во всяком случае, фокусы со временем они вытворяли еще те. Поговаривали даже, что взялись обучать своим знаниям столичных детей. Ходили по школам, что-то втирали отпрыскам с согласия властей, на удивление молчаливого. Но главное, что никто так и не запомнил, что именно. А потом ядерный взрыв перечеркнул всю эту историю, оставив место только домыслам да усиленной стократ традиционной неприязни к жителям погибшей столицы.

– А ты реально веришь, что ракета в двенадцатом упала случайно? На Москву-то? Да еще своя же? Просто взяла, прошла через все кордоны и свалилась на самый охраняемый город. Чушь! – Алекс наклонился, и шепотом добавил. – Может, ты думаешь, что и в «Хроносе» технологию немчура придумала?

Разговор принимал опасный оборот, и это понимал даже подвыпивший Сергей:

– Ладно, проехали. Расскажи лучше, а ты видел когда-нибудь, как рассыпается время? Ну, эти ветки, они же самоуничтожаются, так?

Опер облизнул губы, задумался. Как передать приятелю эту картину? Когда мир вокруг рассыпается на цветные осколки, словно булыжник запустили в старый витраж.

Еще почему-то вспомнилось, что он так и не успел увидеть «рассыпуху» во время последней ходки.

И вдруг оторопел, глядя приятелю через плечо. А потом услышал собственный голос, хриплый и придавленный ужасом:

– Смотри сам…

Сергей обернулся и выронил вилку, которая тотчас искрошилась цветной шелухой.

Стены, занавески, стол – все было покрыто длинными переплетающимися трещинками. Пересекаясь, они превращались в мелкую мозаику, куски которой наполнялись цветными переливали и тут же осыпались в никуда, оставляя после себя лишь непроглядную тьму.

Сергей посмотрел на Алекса, но тот уже напоминал обглоданный манекен. Он попытался встать, но вместо ног была чернота. Попробовал опереться об стол, но и кисти рук вместе со столешницей уже развеялись разноцветной пылью.

Он даже ужаса испытать не успел, когда на мысли, сметенные радужным ветром, опустилась темнота безвременья.

 

* * *

Кабинет осыпался цветной трухой, окружая тьмой дорогой рабочий стол из красного дерева. Но сама столешница пока оставалась нетронутой.

По зеленому сукну медленно расползалась красная лужа. Кровь еще била из дырки в седом виске, подгоняя алую линию к зажатому в руке револьверу. Но до записки, прижатой старым потертым рублем, она уже не доставала.

Хотя и некому было прочитать с силой выведенные буквы:

«Живи…»