Елена СЕВРЮГИНА

 

Родилась в Туле. Поэт, критик, эссеист, кандидат филологических наук. Выпускающий редактор интернет-альманаха «45-я параллель». Редактор отдела «Ликбез» журнала «Формаслов», журналов «Гостиная» и «Сетевая Словесность». Автор публикаций в журналах «Дружба народов», «Знамя», «Нева», «Урал», «HomoLegens», «Prosōdia», «Интерпоэзия» и др. Живет в Москве.

 

 

ЛЮДИ-РЫБЫ

 

* * *

голова усталой песни

опустилась покатилась

по дороге вдоль обрыва

и рассыпалась на звуки

на бемоли и диезы

на мажоры и миноры

до-ре-мины си-ля-доты

трум-пум-пушки

трам-там-танки

 

 

* * *

нам не надо этой песни

огибающей долины

душной лентой рек багровых

чёрной дымкой громкой скорби

лучше всхлип речного ила

где беззубые моллюски

в немоте произрастая

обретают хрупким телом

океана мерный голос

 

 

* * *

у всего на свете голос

будь то сокол или нерпа

кабарга или акула

или заросли осоки

у всего на свете имя

что трепещет оберегом

зыбкой тайнописью строчек

не написанных в тетради

в сердце музыки пропетых

 

 

* * *

под тёмный фагот засыпает

кузнечик ростка

и головы рододендронов

торопятся вниз

медовое масло

каштан разноцветный приснись

земная тоска

уходит уходит уйдёт

обесцвеченный день

раскроется тайными смыслами

дрожью колен

мерцанием ритма

в аорте большой тишины

ознобом сквозным вдоль спины

воронка июльского зноя

но падает снег

я сплю или просто

кому-то являюсь во сне

смешение смыслов

сезонов созвездий и вот

усталые люди

безмолвно текут в небосвод

и в облачной дымке

теряют свои имена

и падает солнце

и рыбы всплывают со дна

и время проходит

сквозь толщу земли и огня

и слово рождает меня

 

 

* * *

ветер не ветер

а льдистое тёмное пламя

время шатается

словно бежит по мосту

выйдешь из дома

там сад с голубыми стволами

тайных берёз

что истоками к небу растут

это несбывшийся сон

переходит границы

чтобы себе пересказывать

прежние сны

чёрной рекой

зарекается белая птица

белым огнем

осыпается крик тишины

 

к облику облик

опять не увидишь лица и

помнишь себя не себя

там где дом и не дом

и остаёшься нигде

потихоньку мерцая

светом фантомным

тебя окружающим в нем

даже не след

а к утру обнажившийся вечер

«хаос родимый»

что хаосом быть перестал

даже не смерть

а продление вещного вещим

странная живопись

жизнь за границей холста

 

нынче не мира

а лунного рима ровесник

ты не рискуешь

играя в смертельный гамбит

и никуда не бежишь

оставаясь на месте

став на орбите планеты

планетой орбит

их чернотой оглушенный

беспамятный напрочь

будь бессловесным

скрывайся таи и молчи

выйди из дома

там космос и Фёдор Иваныч

к звёздам прильнув

дожидаются часа в ночи

 

 

* * *

у печали тоже есть крылья

только они прозрачны

и потому практически не видны

они вырастают из света и тишины

из душных домов барачных

из точки губительного дальстроя

где кончалась эра больших поэтов

из чужого лета встающего за спиной

из границы между тобой и мной

из больного солнца

ставшего медленным и ничьим

помолчим…

а потом пойдём и утопим звёзды

и на чёрном небе расставим волны

и воды потоки огнём потушим

городам на суше не ждать отлива

кораблям на море не ждать причала

отмотаем мир и начнём сначала

с бесконечно долгой высокой ноты

в бесконечно ждущем пустом пространстве

где стирают память дела и лица

нас ведёт печаль у которой крылья…

 

 

* * *

летейские слёзы

печали дали

души терпеливая грусть

но катится слово

до края земли

рисуя тебя наизусть

предчувствуя вечность

за гранью вещей

ее проживая насквозь

сцепляешь осколки

земных мелочей

в единую тонкую ось

 

осу золотую

стальную струну

со звоном

летящую в дом

когда приглашает

в свою тишину

тоскливый

оконный проем

ты снова свободен

разорвана цепь

и можно идти до конца

иное лицо

проступает в лице

и снова не видно лица

 

в пустынных тоннелях

подземной страны

ты ищешь

затерянный приз

а чьё-то дыханье

узором стальным

дрожит на стекле

торопись

мгновенье ещё

и закроют проезд

пойдет к магомету гора

но осы звенят

продолжается квест

твоей остаётся игра

 

 

* * *

я купила ангела на счастье

на развале возле медсанчасти –

на дешёвой ниточке льняной

скромно он висел у проходной,

опустив потрёпанные крылья –

там, где люди-реки торопились

в океан не-ангельских проблем,

не был он востребован никем

 

я не знаю, что со мною было,

что меня тогда остановило

в час дневной, затопленный людьми,

но внутри затикало «возьми» –

и теперь смотрю, когда мне грустно

на него, висящего на люстре,

в свете лампы мощностью сто ватт –

начиная чувства рифмовать

 

веря в то, что счастье где-то рядом,

и легко становится под взглядом

отрешённых ангельских очей

посреди привычных мелочей

я так долго ангела искала –

чтобы ничего не отвлекало

от его невзрачного тепла,

я его искала и нашла

 

 

* * *

люди плывут видишь люди плывут на работу

по дороге теряют шляпы плащи и боты

и у всех на лице заботы дела заботы

и так до субботы до выходного дня…

и наверное надо кому-то сказать «спасибо»

за то что повсюду плавают люди-рыбы

я это чувствую я это вижу ибо

от рожденья особое зрение у меня

 

и волнуется море и небо блестит как смальта

а людям кажется они идут по асфальту

по простому такому по серенькому асфальту

и нет у них жабр и причудливых плавников

и все они так глубоко в своих тайных норах

прячут от мира загадочный рыбий норов

и никогда не уйдут из своих камор off

камер закрытых от света и сквозняков

 

и я обращаюсь к аллаху кришне и будде

пусть они скажут что люди совсем не люди

что у них вместо ног хвосты гениальный руди-

мент чтобы плавать на самом глубоком дне

но остаётся на сердце тяжёлый камень

люди идут размахивают руками

пренебрегая звёздами сквозняками

и огромная рыба (вот уже в стотысячный раз наверное)

опять умирает во мне