Элина СУХОВА

 

ОкончилаИсторико-архивныйинститут(РГГУ), Литинститут, аспирантуруМГУим.Ломоносова,кандидатисторическихнаук.Стихиипрозапубликовалисьвжурналах «Арион», «Иерусалимскийжурнал», «Октябрь», «Юность», «Интерпоэзия», «Деньиночь», «Литературнаяучёба», «Пролог», «КольцоА», «Дружбанародов» идр.Авторчетырёхкниг.ЧленСоюзаписателейМосквыиРусскогоПЕН-центра.Живетвс.Гжель.

 

 

ПОСЛЕДНИЙ СВЕТ

 

 

*  *  *

                                 Д.А.Сухареву

 

Досок вчера привезла, горбылю.

Дров напилю.

Съездила давеча за крупой.

На год запасла. А на кой?

 

Соседка цепляет: «На случай ядрёной зимы?»

Ну да... От сумы да тюрьмы...

 

Помню, над тёткой смеялась,

Запасливой, как хомяк:

«Тёть, ну зачем ты так?

Погреб забит тушёнкой,

Соли не съесть вовек...

Что ты за человек?

В стране победившего социализма

На вечные времена,

Какая теперь война?»

 

А она

Голодала в тридцатых,

Воевала в сороковых,

Не боялась мёртвых,

Боялась живых,

Жила одиноко,

Не доверяла властям.

Умерла в девяностых,

Когда всё пошло к чертям...

 

В стране победившего...

Знать бы,

Кого победили? Когда?

Все процветают, конечно,

Но за каждым углом беда.

Гремят победные трубы.

Хочешь подпеть – изволь!

А я закупаю крупы,

Я запасаю соль!

 

*  *  *

 

Ветер качает ивы и прочие тополя.

Сокол летит над миром.

– Сокол, приём, я Земля!

 

Сокол, вам сверху видно – всё полыхает огнём.

Встают на морях цунами,

Ночью светло как днём.

 

Сокол, проснулись вулканы, вместо лета зима.

В схватке сцепились страны.

Голод, война, чума...

 

Сокол, вы ближе к богу. Просим ему сказать:

Если нас не спасти сегодня –

Завтра некого будет спасать!

 

Сокол, ответьте, Сокол! Голос отчаянья полн...

Но тишина в эфире.

Шелест радиоволн...

 

 

*  *  *

 

Просмотр срывается

и крутишь по сто раз,

понять пытаясь,

кто там? почему там?

Итак про фильм:

кажись, вот эти двое

друг друга любят.

Блин, вот детский сад!

А что ты хочешь,

если ей тринадцать

и парню лет пятнадцать?

Ишь, щегол,

а тоже распушился:

«Я женюсь!»

Ну как же,

вот тебе «женюсь»!

Кто им позволит?

В их семьях

поколеньями вражда.

А кто кого

и сколько порешил –

чего считать?

Все на ножах.

Да, типа как у нас...

Ну вот, гляди,

а этот,

в серой рясе,

им обещал помочь.

И мелкой девке

снотворное пихает,

чтоб как смерть

тот сон смотрелся.

Ну, давай,

включай.

Ага, ее отпеть

несут в церкву.

Иль это кирха?

Что у итальяшек?

И вот...

Да блин,

ну что ты будешь делать?

Опять нет света!

Видно, этот фильм

какой-то абсолютно

несчастливый.

Как свет дадут –

давай смотреть другой!

Тащи свечу,

тут где-то были спички.

И вобще –

что в том средневековье?

Нам с тобой

к чему

смотреть такое,

если там

кругом

войнушка,

гадость,

кровь и грязь...

Вот это да!

Бабахнуло как близко!

Ну вот опять

бомбёжка началась!

 

 

*  *  *

 

Иван Петрович берёт пистолет,

Из него производит звук.

Звук вызывает взлёт

Заоконных мух,

Прилив ужасающих мук

У Анны Сергеевны,

Бо у нее мигрень,

А также в гитаре на стенке

Брень,

Шмяк,

И опять трень-брень.

Звук, вырываясь на улицу,

Разгоняет котов,

Вызывает ментов

И повышенный интерес

Скорой, пожарной и СЭС.

Звук, разлетаясь

По всем пяти этажам

Наводит соседей на мысль

Про бомбёжку,

Потоп и пожар.

Две районных газеты

Пишут про Армагеддон,

А в иностранных СМИ

В неподготовленные умы

Начинают транслировать весть

О начале войны.

Звук, концентрируясь,

Устремляется в туалет

И выводит оттуда

Внука Ивана Петровича

Вову.

Вова глядит сурово

И говорит:

Сколько раз повторять –

Хватит

В мои пистолеты

Играть!

 

 

*  *  *

 

Разговор лейтенантов Р. Гарифулина и А. Петрова,

которым было поручено организовать местное население

для копки противотанкового рва возле с. Красное под Смоленском.

 

Дуры они какие!

Саша, какие дуры!

Дуры колхозные – честно –

Пугало с поля умней!

Я им три часа рассказывал

Про камуфляж, артналёты,

Про самолёты противника,

И что лётчику с неба видней…

 

Саша, твою же маму,

Что ты думаешь, Саша?

Утром они явились

Копать этот чёртов ров

Все пятьдесят три бабы –

В белых своих рубахах,

В белых своих платочках –

Мне не хватает слов!

 

Они его так копали

И вырыли двадцать метров –

Глубиной в четыре ладони –

Курица перейдет.

А потом самолёт

Малюсенький,

Прямо знаешь –

Как птичка.

Маленький самолёт...

 

Я им кричу: в укрытие!

А они на него таращутся,

Даже махать взялись.

Тут пули такие частые...

А они врассыпную по полю –

Словно мишени видные.

И кровь такая – хлысь-хлысь...

 

Теперь нас осталось шестеро.

Теперь копаем могилу мы,

Потому что не влезут мёртвые

В этот противотанковый ров.

А они такие нарядные

По всему разбросаны по полю.

И рубахи такие белые,

И на каждой рубахе кровь...

 

Лейтенант Рустам Гарифулин

Не дожил до сорок второго,

И в августе сгинул под Вязьмой

Лейтенант Александр Петров.

 

1.

– Скажи мне, деда, кто, когда

Копал вот этот пруд?

– Копали зэки потому,

Что всё равно умрут.

– Зачем же было жилы рвать,

Последний тратить свет?

Зачем трудиться, коль ни сил,

Ни жизни больше нет?

– Зачем копать? Подумай сам,

Ведь ты не дурачок:

Вот пруд-то есть, хоть зэков нет.

Всё правильно, внучок!

 

2.

А она говорит: ну куда тебе, старому пню??

А она говорит: сгинешь ведь ни за грош!

Пожалел бы семью – сын ушёл на войну,

Как мы выживем, если и ты пропадёшь?

А он ей в ответ: хватит нюниться, мать!

Воротится твой Колька, да и я лесовик.

Скоро гадину разобьём, дай нам месяца три, аль пять.

А с ружьём-то я ловок, да и стрелять

Я на той ещё на войне привык.

А она убивалась сначала, а потом ничего.

Как в колхозе рыдать? Прострадаешь – пропал трудодень.

Так и сгинули оба. Не дождалася никого.

Всё потом вспоминала тот последний, расстатний день...

 

3.

Сперва приходит нет, не звук –

Предощущение звука.

Так чувствуется дрожь земли

Сквозь два материка.

Потом –

Чуток,

Едва-едва,

По капельке,

Помалу

Плывёт,

Накатывает, и

Почти,

Вот-вот,

Уже…

И вдруг сервант

Вступил,

Запел,

Солируют бокалы.

И ваза следом.

И фужер.

И рюмка-сапожок.

Теперь –

Гремит,

Трещит,

Летит,

Сияет,

Пышет паром.

Кричит гудок,

Ревёт металл,

Вибрируют дома.

И бабушка за сердце:

– Ах, сынок,

Сынок приехал!

Она его давным-давно

С войны все ждёт и ждёт.

Но мимо, мимо,

Прогремел,

Отпел за поворотом...

И тишина...

И соловей...

И вновь

Не

Дождалась...

 

 

РЯДОВОЙ ГОРЯЧЕВ

 

Вспоминаю всё чаще давнишнюю ту войну:

вот ты, рядовой Горячев и я, боец настоящий, а вовсе не медсестра.

Мы оборону держим здесь, по одну

сторону нашего брошенного двора.

 

Мы лежим за поленницей рядом, к плечу плечо,

а из-за угла лупят так – не поднять головы

внуки Шешерины, оба, а с ними ещё

Пашка, Матвеевой сын вдовы.

 

Их больше, патроны кончаются, плохи наши дела,

но крапива кругом и никак нас не обойти, потому паритет.

А потом им всё надоело, к тому ж, Пашкина мать позвала,

стала кричать: где ты шляешься, чёрт, обед!

 

И Горячев им длинно стреляет вслед – что теперь экономить? Он патроны не бережёт...

И автомат сверкает в его руке – покупной, железный, не то, что моя доска,

и Горячев мне говорит: мы убили их всех! И ржёт,

и капля пота сползает, блестит у его виска.

 

Внуки Шешерины съехали, бабка их померла,

Пашку недавно видела: лысый, два спиногрыза, какой из него солдат?

За горами Кавказа Горячева след двадцать лет как метелица замела...

Но одно знаю точно: и там у него самый лучший был автомат!

 

 

*  *  *

 

Спилили вишню.

Старая была.

Почти засохла.

Что ее жалеть-то?

 

Ну, вишню, ту,

Ты помнишь – под окном?

Ту, где для птиц кормушка.

Папа делал.

Тогда сказал,

Что хватит на сезон,

А всё цела.

Куда бы перевесить?

 

Ту, где скамейка.

Дед тогда уже

Ходил-то трудно.

Но туда всегда он

Придёт, сидит, и курит…

Соловьёв,

Он говорил,

Оттуда слышно…

Правда, очень слышно.

 

Под этой вишней

С Валькой как-то мы…

Тем Валькой…

Впрочем, ты его не вспомнишь.

Он раньше был,

Тот Валька, что в Чечне

Лежать остался –

Я ведь говорила…

 

А вишня так цвела,

Как будто рай

Цветёт кругом.

Скажи, в раю есть пчёлы?

 

Спилили вишню.

Что о ней грустить?

Всему свой срок –

И людям, и не людям…

 

Когда уйдём,

Как все ушли до нас,

Забудем мир –

Пустой, чужой и лишний,

Не дуб, не вяз,

Не ясень, не каштан –

Там подпирать

Небесный будет свод

Вот эта вишня.

Точно –

Эта вишня!