Андрей НИКИТИН

 

Родился в 1986 г. в Одессе (Украина). По образованию инженер-энергетик. Публиковался в изданиях «Зарубежные задворки», «Кругозор», «Новая Литература», «Нева», «Кольцо А», «Ступени», «Лава» (Украина), «Нёман» (Беларусь). 

 

 

ВКУС

(из цикла «Человек по частям»)

Рассказ

 

– Это не просто открытие, – сказал, наклонившись, Артур, – не понимаю, почему я не додумался до этого раньше. Ведь кто отвечает за вкус и за всё, что мы едим? Именно рецепторы.

Он говорил быстро, не переставая класть в тарелку еду. Сидящий на другом краю стола мужчина в очках почесал подбородок и откинулся на спинку стула, глядя поверх тарелки на молодого парня.

– Что ты хочешь сказать, Артур? – спросил мужчина. – Что теперь ты можешь есть всё подряд?

– Не просто есть всё подряд, – ответил Артур, прожевав, – а даже то, что нельзя или невозможно есть.

– Как такое может быть? – удивился Пётр, поправляя очки, – а если, например, ты будешь есть дерево или металл?

– Несовместимые с жизнью продукты есть я не могу, – сказал Артур, улыбнувшись, – даже мои капли не помогут в этом. Если пища нормальна, но немного испорчена, то её вкус совершенно меняется, поймите. Вкус можно сделать любым.

– Но для чего? – спросил Пётр, вновь поправляя очки. Его мало интересовало то, что парень мог предложить. Он краем глаза наблюдал за столиками в ресторане. Официанты мелькали, как бабочки вокруг цветков, а сидящие клиенты, в основном пары, улыбались и общались. Всё напоминало шумный приём, и никто не догадывался, что за столиком у окна дядя с племянником обсуждали изобретение, способное изменить мир.

– Я знаю, дядя, вы не уверены во мне, но слушаете, потому, что я ваш единственный племянник, а своих детей у вас нет. Однако и вы поймите, что если мне не дать шанс, эта возможность может быть потеряна.

– Вспомни своего отца, – сказал Пётр, поправляя очки, – помнишь? Он умер прямо на судне, от малярии, когда заказ уже выполнили и возвращались обратно в Украину. Он не упустил своей возможности, деньги были у него в кармане, но он погиб. Тебя не беспокоит, что подобное может постигнуть любого?

– При чём тут это?

– Всегда нужно бояться неизвестного, Артур. Твоё изобретение опасно не только для тебя, но и для всех, кто будет им пользоваться. Ты не считаешь это риском? Твой отец тоже рисковал.

Артур не ответил, отвернулся. Он всегда хотел пойти в рейс, почтя этим память отца, но не было возможности. Тяга к приключениям и славе кипела в его крови, но для этого были нужны финансы.

– Мы немного отклонились от темы, дядя, – сказал парень, – ведь я говорил про изменение вкуса. Это будет прорыв в науке. Если у меня всё получится, я стану богатым.

– Не всегда в жизни главное деньги, Артур, – возразил Пётр, – но я одобряю твои попытки изменить мир. Это хорошо. Плохо, когда тебя никто не поддерживает, плохо, когда тебя никто не ждёт. Когда ты станешь стариком, придёт одиночество. Сейчас это слово для тебя пустой звук, но в старости оно превращается в железные оковы на твоей шее.

– Вам ещё рано об этом думать, – сказал Артур, – итак, дядя, дайте мне неделю, и я точно скажу, насколько хорошо работает моё изобретение.

– Пусть так, мальчик, пусть так. Даю неделю.

 

Артур смотрел телевизор на кухне и делал смесь. Он смешал несколько жидкостей в определённой пропорции, посолил, затем нагрел стальную кружку со смесью на огне и дал остыть. По его расчётам, пропорция была верна, и это было главней всего. Важна была точность до грамма. Вручат ли ему конверт с финансированием проекта, или порвут на глазах, зависело от сегодняшнего вечера. Что должно произойти? Вкусовые рецепторы меняются и притупляются, но главное с этим не переборщить, иначе можно их попросту спалить. Мозг получает команду изменить восприятие вкуса, что и должно стать залогом успеха.

Рука тряслась. Артур смотрел в зеркало и пытался представить, любовался ли собой отец, сидя в каюте в последние дни жизни? Смотрел ли он на себя, понимал ли, что не доплывёт до берега?

Артур отбросил эти мысли, набрал пипеткой субстанцию и накапал себе на язык пять капель, затем начал ждать. Час спустя он попробовал луковицу, медленно разжевал и улыбнулся тому, что не ощущал горечи. Он съел луковицу, затем достал сосиску и обильно полил её горчицей. Тоже никаких неприятных ощущений. Он съел протухшее яйцо, которое специально держал для этого случая. Вкуса не ощутил, но запах убрать не получилось. Артур знал, что капли помогают переварить любую пищу безболезненно для желудка. После этого эксперимента оставалось только ждать последствий. Вызывать «скорую» или идти за наградой. В этот раз Артур остался доволен и ночью долго не мог уснуть, предвкушая премии и огромное количество денег, а также славу. Всё это казалось реальным и близким, оставалось дотянуться рукой. Уснул он лишь под утро.

 

– Я же говорил, что ничего страшного не произойдёт, – похвалился Артур, сидя перед дядей в ресторане, – я ощущаю приятный вкус, сладковатый и нежный, будто ем много фруктов, мороженное или зефир. Теперь любая еда будет вкусной. Забудьте горы приправ, добавок, готовки и кухонных мучений. Несколько капель препарата и любой повар станет асом.

– Объясни подробней, Артур. Нельзя сравнивать зефир и мороженое. Это совсем разные вкусы. Ты не можешь сказать определённей? И что касается побочных эффектов?

Артур улыбался, ощущая себя на вершине славы. Он теребил солянку и сахарницу, стоящие перед ним в одинаковых прямоугольниках. Лишь надписи сбоку говорили о содержимом ёмкостей. У Артура дома были такие же, только надписи давно стёрлись.

– Вкус зависит от пропорции, дядя, а побочного ничего нет.

– Но если для тебя нет вреда, это не значит, что препарат подойдёт всем. Нужно провести много исследований, нужно точно установить, как и на что влияет вкус. Что происходит с вкусовыми рецепторами?

– Они будто поддаются гипнозу. Я обманываю их. Вот и всё. Рецепторы, мозг и желудок. А больше ничего и не нужно.

Пётр молчал, понимая, что если у племянника всё получится, он станет богатым. Эта мысль его радовала и беспокоила одновременно, но он ещё с прошлой встречи приготовил кое-что.

– По поводу того, что ты не ощущаешь неприятного вкуса, есть одна история, – сказал Пётр, наклонившись к собеседнику, – возможно, ты слышал. Смерть на судне «Капитолия».

– Не слышал.

– Произошло это шесть лет назад. Весь персонал судна, кроме повара, ужинал, но когда дело дошло до основного блюда, капитан и остальные матросы заметили, что оно сильно пересолено. Капитан вскрикнул от возмущения, и все вместе направились к повару, чтоб потрепать его как следует за эту оплошность. Когда они вошли в каюту, увидели, что повар мёртв, лежит на полу, руки разведены в стороны. Лицо бледное, глаза закрыты. Все были в шоке, так как повар, принеся еду, ушёл к себе, и никто за ним не следовал. Все были на виду. Но, как бы то ни было, повар убит, что тут же установил судовой врач.

– И что было дальше?

– Я тебе дам несколько подсказок, а ты попробуй догадаться, что произошло. Несколько фактов бросались в глаза, но будто не были связаны со случившимся. Судовой врач выгнал всех из помещения, подошёл к телу и проверил пульс, затем вышел, запер дверь и сказал, что повар мёртв примерно час, то есть погиб сразу после того, как разнёс блюда, а на шее у него был след от укола шприцем. Позже в тот день всех обыскали и в каюте капитана нашли шприц с цианидом, успевший подсохнуть. Капитан и повар ненавидели друг друга. Мотив бросается в глаза, но всё не так просто, как ты думаешь.

– И о чём мне должно это говорить? При чём тут пересоленное блюдо?

– Это ты должен понять сам, но если не сможешь, позже я подскажу тебе ответ.

Артур распрощался с дядей, не думая об услышанной истории. Он размышлял лишь о том, что скажет его родственник через шесть дней, когда он должен будет отчитаться о возможных побочных эффектах. Настроение у Артура было хорошим.

 

Неделя ожидания тянулась долго. Артур глядел в телевизор и пил пиво, надеясь, что дядя протолкнёт его изобретение как можно дальше в палату судей. Он наслаждался жизнью и думал только о том, как станет богатым, а затем уйдёт в рейс. Всего один раз, как всегда хотел его отец. Это будет равносильно татуировке на теле с именем погибшего родителя.

Артур взял жменю чипсов и съел, затем удивлённо посмотрел на пачку и лежащие крошки. Взял ещё жменю, тщательно разжевал, проглотил. Он ничего не почувствовал. Он открыл бутылку пива, выпил: вновь ничего. Он не ощущал вкуса.

– Что за чёрт? – спросил он. – Я не пил смесь уже четыре дня!..

Он пошёл к холодильнику и ел всё подряд, с каждым глотком теряя надежду. Слёзы наворачивались на глаза, он опустился на колени возле холодильника, понимая, что не чувствует вкуса продуктов. Вот и побочный эффект. Он пошёл в комнату и позвонил дяде.

 

– Я вынужден отклонить твою просьбу, – сказал Пётр, сидя перед парнем. Это был отказ от финансирования проекта, – ты сам себе подписал этот приговор, не суди строго.

Артур сидел с опущенной головой и глядел на лежащую на столе еду. Кусок хлеба с горчицей, который он отложил, не вызывал во рту горечи или дискомфорта. Теперь вся еда для него была одного и того же вкуса: размокшей бумаги. Парень замкнулся в себе, мало говорил и будто постарел. Он больше не думал ни о чём, кроме того, что цель, к которой он стремился, стала губительной.

– Если тебя это утешит, я могу договориться, чтоб у тебя взяли интервью, ведь ты хотя бы попробовал, но не добился успеха. Пробовать – это ведь часть победы.

– Чем закончилась история о смерти судового кока? – спросил Артур, подняв глаза. – Я так и не догадался.

Пётр задумался, отпил вина, затем вытер губы салфеткой.

– Всё закончилось ошибкой судового врача. Единственное, в чём он ошибся, это лекарство. Врач подсыпал повару клофелин, который и вывел повара из строя, но главный вопрос, который ты не задал: что за блюдо было пересолено. Это был суп. Врач сам специально пересолил его, и потому все это заметили. Он сделал это, чтоб отвлечь внимание и заставить всех пойти к повару. В каюте он всех отогнал от тела и вколол в кровь коку яд, после чего уже никто не сомневался, что тот мёртв. Он единственный врач на судне, и никто не мог проверить его слов.

– Но для чего он так поступил?

– Возможно, в это трудно поверить, но врач был недоволен каютой, которую ему предложили. И убил повара, чтоб переехать на его место, подставив капитана.

Пётр отпил вина, вновь утерся салфеткой, наблюдая подавленное состояние племенника. Секрет загадочного убийства не произвёл на него никакого эффекта, но того и не нужно было. Пётр частично был доволен, что Артур перегорел, хоть от таких мыслей и ощущал внутреннюю боль.

 

Артур стоял на балконе и пил пиво. Прошло несколько недель, а ситуация не менялась. Он не ощущал вкуса. Он ломал голову над упущением, не понимая, где ошибся. Артуру надоело пытаться решить проблему. Он вспомнил разговор с дядей и решение его загадки, связанной с убийством на судне.

– Врач специально пересолил суп, чтоб все пошли в каюту кока. Но он делал это в спешке. Что, если бы он перепутал сахар и соль? Тогда бы никто не заметил этого так быстро.

Артур резко остановился и щёлкнул пальцами. Он вспомнил, как, сидя в ресторане, менял местами солонку и сахарницу, не слушая дядю и не вникая в историю.

Внезапно его осенило. Какая-то мысль пробила будто стрелой и заставила схватиться за голову.

– Я перепутал соль и сахар, – сказал Артур пустому помещению, – этот эффект вызван моей невнимательностью. Если бы не дядя со своей историей, я так и не понял бы этого.

Через несколько часов он ужинал, отрезая кусочки мяса и кладя на тарелку. Постепенно на его лице появлялась улыбка. Он жевал и улыбался, запивал вином. Через минуту Артур начал смеяться.

 

– Альтернатива плохой пище есть, – сказал Артур, стоя на трибуне. Перед ним был набитый людьми зал. Все ждали этой лекции давно, стояла странная тишина. Жюри одобрило проект, и теперь дело было за толпой.

– Этот изменитель вкуса хоть и не облегчит жизнь, но даст возможность есть всё, что угодно и когда угодно. Это лучшее лекарство от плохой еды. Две капли раствора – и человек не чувствует ничего на весь день. Можно есть всё, не будучи заподозренным или раскрытым. Процесс можно продлить до тех пор, пока не понадобится противоядие.

– А для чего это нам? – спросил голос из зала.

– Это нам для путешествий. Можно питаться одной похлёбкой и насыщаться, кушая самую дешёвую еду. Для тех, у кого нет денег, это неплохая перспектива. И вкус можно ощущать любой на выбор.

– Это никому не нужно! Трата денег!

– Это их экономия в трудные времена. Не для всех существует роскошь, но те, кто не может позволить себе дорогую пищу, изменитель уж точно смогут позволить.

Сборище не осталось довольным, но пуля попала в цель, и через несколько дней Артур стал знаменитым.

 

– Дядя, есть кое-что, что вы должны знать, – произнес Артур. – История, что вы мне рассказали, про смерть на судне, слишком предсказуема.

На улице шёл дождь, вдали мелькнула молния. Дядя и племянник стояли перед окном во всю стену и видели в стекле собственные отражения с бокалами в руках. За их спинами шёл банкет в честь нового открытия. Стояли накрытые столы, горели свечи, и женский смех разносился по залу.

– Ты разгадал её?

– Да. Разгадал, – сказал Артур, – судовой врач единственный, кто мог определить точное время смерти. Конечно, он соврал, сказав, что кок умер час назад. Кок вообще не был мёртв, лишь потерял сознание, выпив клофелин, подмешанный в его флягу. А врач сам сделал ему укол цианида, когда выгнал всех за дверь и остался с ним наедине. Эту версию мне сказали вы. Но она не совсем верна. Я подумал, почему он так рисковал? Почему он сразу не подсыпал цианид во флягу? Но потом я понял. Потому, что кок должен был умереть немного позже, чтоб все были в этот момент за столом. Тем более, врач хотел подставить капитана, и подбросил ему шприц. Если бы следа от укола не было, подставить было бы сложнее. Итак, у всех есть алиби, и на врача никто не думал. Искали постороннего человека, ведь укол мог сделать только кто-то чужой, не находившийся за столом, то есть либо сам кок, либо неизвестный.

Пётр смотрел на племянника и улыбался, затем склонил голову на бок.

– Ты верно мыслишь, Артур, всё так.

После этих слов настроение у Петра упало. Он будто проиграл крупную сумму денег на пари, но старался это скрыть.

– Но есть ещё кое-что, дядя, – сказал Артур, повернувшись к окну, – я разгадал ваш замысел. Вы не хотите, чтоб я отправлялся в рейс. Вы знали, что я хочу уйти в плавание, но боялись за меня. Мой отец умер недалеко от Африки, прямо на судне, от малярии. Вы знали, что я хотел почтить его память, следуя по его стопам, но придумали эту историю, чтоб отговорить меня. Однако, придумав историю, вы не учли одного. Если бы история произошла в реальности, все подозрения упали бы на рулевого. Ведь одновременно обедать могли все, кроме него, он должен был следить за направлением, следовательно, только он мог убить кока. Вы не учли, что кто-то должен был остаться у руля, потому ваша история маловероятна. Я решил поддержать её, проследив за ходом ваших мыслей, и затем расколол эту скорлупу.

Артур повернулся к дяде и смотрел в глаза, держа бокал перед собой. Он блефовал, пользуясь тем, что его дядя ничего не знал о судах и мореходстве. Пётр молчал, затем отвернулся, отпил шампанского и улыбнулся, глядя на шумный зал, где все обсуждали новое вкусовое изобретение.

Это был решающий момент. Оба поняли. Мнимое собеседование и обмен любезностями служили комплиментом. Пётр понял, что Артур не поплывёт без согласия дяди, иначе сделал бы это тайно. Осознание было приятно, но требовалось принимать решение.

– Я не стану удерживать тебя, Артур, – сказал Пётр, не поворачивая головы, – да, ты прав, я не хотел отпускать тебя и придумал эту глупую историю, но теперь я понимаю, что тебя удержать невозможно. Ты отдашь долг отцу и правильно поступишь. Надеюсь, с тобой всё будет в порядке. Не понимаю, зачем тебе это теперь, когда у тебя куча денег?

– Всего один рейс, дядя, – ответил Артур, – и я вернусь. Этот рейс, как обещание отцу. Я не могу теперь ему ничем помочь – только выполнить обещание.

Пётр кивнул и отвернулся к окну, глядя на далёкие огни большого города.

– Вы для меня стали словно второй отец, – Артур подошел на шаг, – не переживайте, я не покину вас навсегда и буду стараться, чтоб ничего не случилось.

– Спасибо, Артур, – сказал мужчина.

– Кстати, дядя. У этого вина замечательный вкус. Вы знаете толк в выборе алкоголя.

Артур подмигнул собеседнику. Пётр протянул руку, Артур её пожал. Оба улыбались.

 

 

СОВПАДЕНИЕ

Рассказ

 

Жизнь моя ничем не примечательна, как я считал до одного дня, поставившего её с ног на голову.

Однажды, по дороге на работу, у меня закончился бензин. Я только выехал из дому. Это было странно, если учитывать, что жена вчера заправляла машину.

Я потянулся за мобильником, который держал в бардачке, оттуда выпала старая фотография. Я поднял её. Образ блондинки с ясными голубыми глазами напомнил мне юные годы, когда я только начинал понимать значения слов «любовь» и «секс». С фотографии смотрела юная девочка Наташа Зоева, первая любовь, с которой я расстался десять лет назад, переехав из родного села в город. Первая любовь никогда не забывается, так говорят. Жена, видя эту фотографию, молча клала её обратно, позволяя мне хранить её, хоть могла и настоять, чтоб я от неё избавился.

Вчерашний день я провёл дома, супруга ездила по делам. Ей непонятно, что топливо имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Она думает, что заправлять машину обязан мужчина, а я постоянно страдаю от её рассуждений.

Я вышел, взял канистру. Когда закрыл багажник, заметил, как знакомый автомобиль подъехал к переулку, где расположен мой дом. Это была машина Игоря, моего коллеги. Машина скрылась в переулке. Из знакомых, к которым он мог туда ехать, там живу только я и моя жена. Странно. Я закрыл машину, направился домой. Позвонил супруге, хотел узнать, врёт она или нет. К ней ли приехал Игорь?

– Слушаю, – ответил женский голос.

Я мгновенно понял, что не могу обосновать звонок.

– У меня с машиной проблемы, плохо работает.

– И что? Ты едешь домой?

Волнение в голосе.

– Нет. Я задержусь (Эврика!) после работы. Заеду на СТО.

– Когда будешь дома?

– Не знаю, – сказал я, едва сдерживаясь, чтоб не нагрубить. Я видел машину Игоря в десяти метрах от ворот моего дома, и подозревал, что он приехал к моей супруге.

Я не помнил дня, чтоб он пропустил работу. Порядочный и ответственный сотрудник, которого ставят в пример. Это наводило на мысли, что я могу ошибаться, что это не его машина. Я надеялся, что ошибаюсь.

Я пошёл пешком к дому, в этот момент мне позвонили. Я полагал, что звонит жена, но ошибся. Звонила случайная знакомая, которую я встретил в компании с другом. Судя по всему, я её заинтересовал.

– Алло.

– Андрей, доброе утро, это Рита. Помнишь меня?

– Помню. Ты подруга Вити?

– Это громко сказано, подруга. Просто знакомая, которая тогда была с ним, но если ты хочешь, для тебя стану подругой.

Ничего себе заявочки по телефону в восемь утра!

Что нужно было отвечать? Я растерялся. Голова была забита другим. Верно мыслить я не мог.

– Слушай, Рита, давай позже созвонимся, договорились? Я сейчас занят.

Я стоял на улице, недалеко от дома. Разговором не хотел привлечь внимание любовника жены и остановился.

– Ты на работе? – спросила Рита.

– Да. Занят. Не могу говорить.

– Хорошо, я перезвоню, – сказала она и повесила трубку.

Я сосредоточился. Итак, автомобиль рядом с моим домом принадлежит Игорю, это я определил по номерам. Что делать? Поймать их на горячем! Что же ещё? Я никак не мог ожидать подобного от супруги.

Я подошёл к дому, глянул через щель в воротах. Во дворе никого не было.

Это естественно, они ведь в доме!

Входить, открыв дверь ключом, было единственным выходом, но я боялся спугнуть супругу и Игоря с места преступления. Боялся, что он убежит, оставив одежду и вынудив меня гоняться за ним. На извинения я не рассчитывал, сам не знаю, почему. Делать нечего, я открыл дверь, стараясь действовать как можно тише, после чего вошёл, осторожно прикрыл калитку и вдоль стены быстро прошёл к дому. Стал у стены, слушал. До ушей долетела едва слышимая речь. Кто-то шептался.

Почему они шепчутся, если знают, что меня нет дома?

Я не придал значения этой мысли, а следовало бы. Я осторожно глянул в окно, увидел силуэт мужчины. Лица не видел, занавеска мешала. Мужчина стоял с женщиной. Они целовались. Женщина обняла его за шею. Её лица я тоже не разглядел, но что гадать, если у меня в доме посторонний мужчина, целующийся с женщиной? Как её после этого назвать?

Вновь я задумался, что делать. Дать им время раздеться, чтоб полностью доказать вину, или же ворваться внутрь и сказать, что я видел поцелуй? Тут даже идиот понял бы, что происходит.

Оба силуэта двинулись вдоль коридора, туда, где находилась спальня. Чего дальше ждать? Мгновенное решение, и я быстро подбежал к входной двери. Она оказалась открытой. Это естественно, ведь они думали, что я на работе. Я отворил дверь и увидел убегающие силуэты, выскочившие через заднюю дверь в сторону огорода. Задняя часть дома выходила к забору соседей. Забор был низким, и можно было при случае перелезть через него. Я стоял, держась за ручку двери, когда любовник с женой скрылись, выбежав на задний двор. За секунду коридор, столь привычный мне, превратился в длинный тоннель, по которому бежать было слишком долго. На тумбочке по правую руку от входа я заметил небольшую белую коробку без надписей.

Мерзавец пришёл не с пустыми руками! Я засуну ему этот торт в самую глотку или лучше размажу по лицу!

С этой мыслью я схватил торт и побежал через коридор. Несколько секунд казались вечностью. Выбегая, я думал, что не увижу их. Когда я пробежал через дом и выскочил с противоположной стороны, я заметил Игоря в свете утреннего солнца. Я хорошо его разглядел. Это был он. Жены видно не было. Я понял, что секунду назад он помог ей перескочить через забор к соседям.

Как ловко и оперативно они работают! Будто сговорились обо всех возможных ситуациях заранее.

Через секунду, до того, как я успел что-либо крикнуть, Игорь перескочил через забор. Я бежал к нему, размахивая тортом, как импровизированным оружием. Мгновение, и я у забора. Игорь скрылся в доме соседа. Перед ним туда забежала моя жена, я в этом не сомневался. Я быстро перескочил забор, не знаю, что придало мне сил, злость или ловкость, выработанная со школьной скамьи. Через несколько секунд я стоял у дверей соседского дома. Ещё через секунду ворвался внутрь. Я вбежал и замер, так как мои беглецы стояли в кухне, прижавшись к стене. Игорь лицом ко мне, моя жена спиной.

– Успокойся, Андрей, – сказал Игорь, выставив ладонь.

– Успокоиться? Зачем мне успокаиваться? – не унимался я.

Они стояли, замерев, я замахнулся тортом, но не кинул его. Не знаю, что сдержало мою руку. Я проклинал всё на свете и хотел лишь одного: глянуть супруге в глаза. Увидеть раскаивающийся взгляд. Мне не было важно, что она скажет. Я хотел взглянуть в глаза, этого было достаточно.

– Андрей? Что ты тут делаешь? – услышал я голос и обернулся. За спиной стоял сосед в одних штанах и удивлённо на меня глядел. Не было крика, ругани или упрёка, что меня ещё больше удивило. Несколько фактов выбили меня из колеи: во-первых, я забыл, что дом теперь жилой. Соседи въехали буквально несколько недель назад, во-вторых, меня поразило оправдание, которые он произнёс.

– Я сейчас всё объясню, – сказал он, выставив руку.

– Что ты объяснишь? – спросил я и переключил внимание с него на Игоря. Тут я удивился ещё больше: девушка, которая стояла с Игорем, была не моя жена, а Рита. Та самая Рита, с которой меня познакомил приятель. Рита стояла и глядела на меня непонимающе, я выглядел ещё более удивлённо.

– Что тут происходит? – спросил я, словно участвовал в спектакле и был единственным, кто не изучил сценария.

Игорь, не отвечая, вырвал у меня коробку с тортом и хотел выбежать с ней на улицу, но поскользнулся на розовом тапочке, упал и стукнулся затылком. Он потерял сознание, коробка выпала из рук и ударилась о стену. В этот момент Рита присела, прикрывшись руками. На грохот из комнаты вышла девушка, которую я никак не ожидал там увидеть. Это была моя жена.

– Что ты тут делаешь? – спросил я, глядя на неё. Её глаза округлились.

– Андрей? – спросила она, удивившись не меньше. Она была в халате, без пояса, держала рукой подол, чтоб скрыть тело. Мне потребовалось мгновение, чтоб понять причину её прихода к соседу. Я ничего не сказал, не нашёл слов, надеясь, что предположения ошибочны.

– Давай выйдем, Андрей, я всё объясню.

Супруга быстро вывела меня за руку на улицу. Сосед сидел перед упавшим Игорем и трогал его пульс. Я мельком глянул на него, но он не поворачивался. Я понял, что он прятал взгляд.

– Послушай меня, Андрюша. Давай без скандала, хорошо?

Жена говорила и постоянно оглядывалась, будто стараясь избежать огласки. Я молчал, глядя на её бегающие глаза, плещущие виной. В следующую секунду я услышал, как в доме кричала Рита.

– Там бомба! Бомба! Не трогай! – доносился её писклявый голос.

– Подожди меня тут, я только возьму вещи, – сказала супруга и быстро взбежала по ступенькам в дом, продолжая держать подол халата. Я заметил, что на ней всего один розовый тапочек. О второй поскользнулся Игорь. Я не знал, что делать. Слово, которое кричала Рита, не сразу дошло до моего сознания. Я отошёл в сторону, не ощущая ног. Смотрел на свой дом, где качалась на ветру дверь чёрного хода. Дом, который стал для меня чужим, как и женщина, с которой я делил постель. Я думал, что сейчас упаду, и в этот момент действительно упал. Одновременно раздался взрыв. Я отлетел к забору, рухнул на траву. Возле меня приземлилась рама окна, продолжавшая гореть. Послышался звон битого стекла, глухие удары падающих предметов. Вокруг будто начался град неслыханных размеров. В голове звенело, руки дрожали, спина болела. Рядом с собой я заметил кисть руки. То, что она принадлежит моей супруге, я понял по обручальному кольцу. Тела я не видел – только горящий обрывок халата на траве…

Через двадцать минут приехали пожарные, через тридцать – скорая. Я продолжал сидеть на земле, пока люди протягивали шланги и трясли меня за плечи. Я не мог понять, что происходит. Весь грязный, я пошёл в дом, упал в кресло и не шевелился несколько часов.

Позже я узнал, что мои подозрения касательно Игоря не оправдались, но моя жена всё-таки мне изменяла, только не с Игорем, а с соседом. Игорь с Ритой хотели убить мою жену. Они узнали о её измене и убийством подставили бы меня, ссылаясь на ревность. Я долго не мог понять, для чего им это было нужно…

 

Что произошло со мной после того, как я встал с кресла, два часа спустя? Ко мне пришла соседка. Она была в не меньшем шоке, чем я, а после того, как я рассказал, чем её супруг занимался в постели с моей женой, заплакала. Сперва она не поверила, но потом сказала, что подозревала мужа. Сосем чуть-чуть. Самое интересное, лицо соседки показалось мне знакомым.

– Мы раньше не встречались? – спросил я.

– Возможно, встречались, – сказала она, глядя ясными голубыми глазами, смутно напоминая мне кого-то из детства, – меня зовут Наташа. Наташа Зоева.

– Наташа? – спросил я удивлённо.

– Ты меня не узнал, Андрюша? Неужели я настолько изменилась?

– Не узнал, – сказал я и продолжал глядеть на неё. Я улыбнулся, она улыбнулась в ответ.

– Хочешь чаю или кофе?

– С удовольствием, – сказал я по инерции.

– Что именно?

– Теперь не имеет значения.

Мы болтали, затем вместе писали пояснения, что случилось. Я подробно описал события, она указала, где в этом время была. Мы остались вдвоём. Когда стемнело, Наташа вернулась в дом за некоторыми вещами. Она ничего мне не говорила, но я ощутил, как вспыхнули наши чувства после стольких лет расставания.

– Где у тебя спальня?

– Вторая дверь направо, – сказал я. Она молча отнесла туда вещи. После этого она приготовила ужин, мы пили вино. Спали мы вместе.

Прошло семь лет с того момента, как погибли моя супруга, сосед, Рита и Игорь. Прошло судебное разбирательство. Часть дома восстановили, но в дальнейшем собирались его продавать. Теперь мы с Наташей живём вместе. Я уверен, что моя Наташа мне не изменяет. Мы были обмануты, но смирились и продолжили жить дальше. Жизнь не останавливается, лишь меняет направление. Моя бывшая супруга часто это говорила. Спустя семь лет, я понял одну из причин, по которым может возникать измена. Однообразие. И это слово произносила моя бывшая супруга. Я исправил ошибку, в корне решив проблему однообразия.

Я сидел и пил пиво перед телевизором. Ко мне подошла Наташа, поцеловала меня. Её живот был большим, майка не покрывала его, оставляя полоску кожи.

– Где Витя и Ира?

– Уже спят, – сказала Наташа. Я кивнул, погладил её по животу.

– Знаешь, Наташа. Мы должны быть благодарны неверности супругов, иначе никогда не были бы вместе.

– Да, котик, я знаю, – сказала Наташа.

Первая любовь действительно не забывается. Возможно, это совпадение, возможно, так должно было быть, но к весне в нашей семье было уже пять человек.

 

 

СПАСАТЕЛЬНАЯ МИССИЯ

Рассказ

 

Темнота казалось странной. Генри вскочил на кровати и огляделся. Работу модуля поддерживало ядерное топливо, а потому даже при одновременной работе всего оборудования и освещения энергии осталось бы достаточно. В модуле было тепло, сухо и комфортно, как и полагалось для полёта на Марс, но слишком темно. Генри встал с койки, включил свет. Дверь в каюту была открыта, доносилось мерное гудение из аппаратной. Он прошёл к окну и глядел в темноту. Не было видно Солнца, только далёкие звёзды, тускло мерцающие круглые сутки. Генри вышел из каюты, прошёл вдоль коридоров в рубку, оставляя повсюду свет. В рубке, лицом к приборам, стоял Павел и смотрел на лампочки и переключатели, думая о чём-то своём.

– Паша, что ты делаешь? – спросил Генри. – Почему ты отключил наружное освещение?

– А зачем оно нужно? – спросил Павел. – Тут никого нет.

– Есть, – сказал Генри. – Ты забыл о цели миссии?

Генри подошёл к приборам, нажал несколько клавиш. Вокруг модуля вспыхнул свет. Затем Генри подошёл к окошку.

 – Посмотри, – сказал он, – насколько далеко видно теперь? Если астронавт выжил, он нас заметит.

– Ты в это веришь? – спросил Павел, повернув голову. – Подумай сам. Прошло два года. Ты веришь, что кто-то мог выжить тут, на Марсе, в одиночестве, да ещё и без припасов?

– А для чего скажи, нас послали на Марс? Мы спасательная экспедиция.

Павел смотрел в окно. Повсюду простирался красного цвета песок. Не было ветра, не было следов. Всё было мертво и безжизненно, но самое обидное, что не было никакого источника света, кроме искусственного.

– Подумай, Генри, что ты видишь, когда смотришь в окно?

– Я вижу Марс.

– Но почему тут так темно? Почему не наступает утро? Почему второй день на Марсе мы не видели Солнца?

– Потому, что мы опустились на тёмную половину. Разве не ясно? Учёные что-то напутали. Как видишь, Марс не крутится вокруг оси: или делает это очень медленно, или есть мёртвая точка, как полюс на нашей планете.

– Мне ещё при старте показалось странной эта экспедиция, – сказал Павел и повернулся, – почему в аварийной капсуле нет окон? Я с подобным сталкиваюсь впервые. Тем более эти гиперсны слишком часто отрывают нас от жизни.

– Что тебе не нравится, Павел?

– Мне не нравится цель миссии. Спасти какого-то мужика, когда даже неизвестно, жив ли он вообще.

– Как командир, я тебе приказываю отставить сомнения! Мы экстренная спасательная команда. Нас всего двое, чтоб брать меньше припасов, чтоб максимально увеличить скорость корабля. Мы долетели до Марса на два месяца раньше, чем предыдущая экспедиция, из которой остался один человек. И теперь мы должны его спасти.

– Прости, Генри, – сказал Павел, отойдя от окна, – просто я не знаю, что на меня нашло. Я согласен с тобой. Мы должны его спасти.

– Вот и хорошо.

– Модуль семь, ответьте! – послышался голос из рации. – Модуль семь, вы слышите?

– Это модуль семь. Говорит капитан корабля, Генри Верховец. Что случилось?

– Модуль семь, доложите результаты поисков.

– Результаты малообещающие, – сказал Генри, держа рацию у рта, глядя на Павла. – Вчера мы исследовали район Б2, возле большого кратера, нашли осколки модуля шесть. Несколько разбитых скафандров и разбросанные части корабля. Тел не было.

– Есть информация, что выживший мог отправиться на временную станцию в секторе Б4. Проследуйте туда. Вам нужно найти следы его пребывания. Или подтвердите, или опровергните его смерть. Вам ясно?

– Я вас понял, – сказал Генри, – следующая связь через двенадцать часов.

Павел отошёл к иллюминатору и вглядывался в километры пустоты, устеленные красным песком.

– Тут невозможно выжить, – сказал Павел, – если он будет тут, значит, случилось чудо.

– Пошли. Нельзя терять времени, – сказал Генри.

Через час они были готовы и стояли в скафандрах перед герметичной дверью выхода из корабля. Они посмотрели друг на друга, кивнули. Генри нажал кнопку. Дверь отворилась, и воздух из небольшого помещения вырвался наружу, колыхнув недвижимую массу почвы. Стало прохладно. Генри ощутил под ногами мягкую почву. Было тихо. Гудение двигателя на ядерных батареях не слышалось через толстые стены модуля.

– Тебе тоже холодно, Павел?

– Да, – ответил тот, – эти инженеры рассчитали толщину костюма как попало или просто не угадали с данными о температуре.

Генри достал навигатор и указал рукой в направлении тёмной пустоты, где располагался нужный сектор.

– Я подсчитал расстояние к сектору Б4. Идти туда пешком пять часов.

– Да уж, – сказал Павел, – кто же знал, что марсоход забьётся песком и выйдет из строя в первый же день? На практике всё не так, как в теории. На марсоходе мы доехали бы туда за полчаса.

– Я и сам не знал, что на Марсе песок забивает все поры, и выводит из строя технику, ведь ветра тут нет.

– Странно. Я знаю, что в секторе Б4 есть временная станция, но думал, что она непригодна для жизни.

– Посмотрим, когда прибудем на место. Эта станция его единственный шанс, – сказал Генри.

 

– Посмотри! – сказал Генри, указав рукой на тёмный бугорок, видневшийся в нескольких километрах дальше. Прошло почти шесть часов пути. Свет модуля не попадал сюда, и для наблюдения приходилось использовать фонарики. – Там кто-то есть.

– Кто там может быть? – спросил Павел. – Только наш выживший или его труп.

Оба быстро пошли в сторону бесформенного куска камня, который по мере приближения превращался в небольшую станцию формы прямоугольника с примятой крышей. Со всех сторон на здание был наметен песок, будто его хотели закопать. Генри включил рацию и пробовал говорить на разных частотах, никто ему не отвечал. Маленькое здание состояло из двух помещений. Света не было – лишь одно окошко, покрытое песком почти полностью. Генри подошёл и протёр окно, затем посветил внутрь. Там было грязно. На полу мусор, бумаги и одежда. Кровать у стены пуста. Внезапно перед окошком возникло испуганное грязное лицо, обросшее бородой и щетиной. Волосы лезли в глаза, рот приоткрыт. Дёсны кровоточили.

– Открой нам двери, – сказал Генри, постучав в окошко пальцем, – надень костюм и открой нам двери.

Через минуту дверь открылась наполовину. Раздался скрежет. Слабое дуновение воздуха, смешанного с песком, коснулось ног астронавтов. Павел хотел просунуть руку, но дверь закрылась, он отошёл. Несколько секунд – и дверь снова открылась: больше, чем на половину, но не до конца. Изнутри на них глядел человек в скафандре и костюме, испачканном песком и чем-то коричневым. Он помахал рукой. Мужчины вошли.

Сперва астронавты не знали, что сказать, просто безмолвно смотрели на незнакомца, из-за которого они и проделали весь этот путь. Когда цель достигнута, тяжело сразу поверить в это. Мужчина снял костюм, отложил в сторону и пригласил гостей присесть.

Павел недоумённо глядел на астронавта, держа в руках скафандр. Дверь герметично закрылась, но песок был повсюду: на кровати, мебели, даже в чашках на столе. Едва сняв скафандр, Павел ощутил песчинки на языке. Все трое уселись. В углу едва заметно горела керосиновая лампа. Генри внимательно смотрел на мужчину с бородой, затем повернулся к окошку.

– Сколько вы тут?

– Уже два года, – сказал мужчина, глядя на них, – я потерял весь экипаж, осталось только немного еды и инструментов. Вся техника вышла из строя, я не мог связаться с вами.

– Как вы выжили в течение этого времени? – спросил Павел.

– У меня был запас кислорода, запас продуктов на длительный срок. Не забывайте, что я остался один, и мне не нужно было столько потребления, как всей команде. Тут на станции были фильтры, искусственный кислород, еда и всё остальное, необходимое для жизни. Тела погибших я похоронил давным-давно. Я даже сделал могилу для себя и планировал в неё попасть в скором времени. Ведь долго так продолжаться не могло.

Генри с грустью посмотрел на Стива, затем перевёл взгляд на Павла.

– Вы хотите что-то забрать с собой? Мы отправимся как можно скорее. Тут время идёт иначе. Дорога́ каждая секунда.

– Я сейчас соберусь.

Безмолвный выход в соседнее помещение. Оттуда слышался возня и металлический звон. Генри наклонился к Павлу и прошептал на ухо:

– Что думаешь обо всём этом?

– Не знаю, что и думать, – ответил Павел, – просто чудо, что он выжил. В одиночестве, без ресурсов, без связи.

– Да уж, – сказал Генри, – но я представлял его несколько иначе. Дело в том, Паша, что этот парень как-то странно себя ведёт. Я когда-то видел Стива близко, и вот что я скажу: думаю, что этот человек не Стив.

Павел удивлённо повернулся к приятелю. Подобного он никак не ожидал.

– А кто же это, если не Стив?

– Не знаю, Паша, не знаю. Но что-то тут не так. Я почти уверен, что это не он.

– Думаешь, тут кто-то жил до прилёта модуля шесть? Или сосед явился с другой планеты в гости?

– Это тоже вряд ли, однако в первые часы катастрофы поступил сигнал от Стива, затем пропал. Больше связи с модулем не было.

Ситуация и в особенности слова Генри сильно пугали Павла. Через десять минут Стив стоял в герметичном костюме и скафандре. В его руках были два специальных чемодана, за спиной рюкзак.

– Нам долго идти, Стив. Когда вы последний раз выходили из станции?

– Я часто выходил, – сказал Стив, – ходил изучать планету, насколько позволял запас кислорода.

– Это хорошо, – сказал Генри, – силы нужны, тренировка лишней не бывает. Скоро будем отправляться.

Дверь со скрипом открылась, в помещение влетел песок. Мужчины вышли. В последний раз дверь опустилась, издав механический скрип. Они шли долго. Никто ничего не говорил. Фонарики освещали пустоту планеты и темноту космоса. Идти было легко, слабая гравитация не позволяла устать.

– Почему тут так темно? – спросил Павел. – Тут нет рассвета?

– Нет, – ответил Стив, – тут всегда темно. Только по звёздам можно ориентироваться и получать хоть какой-то свет.

– Почему Солнце не поднимется?

– Откуда мне знать? – удивился Стив.

– Вон наш модуль, – сказал Генри. Мужчины заторопились, оставляя на недвижимом песке вмятины гофрированных следов. Они прошли внутрь модуля, дверь закрылась.

– Ну, теперь рассказывай, – сказал Генри, снимая костюм.

– Что рассказывать?

– Кто ты на самом деле?

Павел удивился вопросу не меньше Стива. Стив стоял с приоткрытым ртом, будто не понял вопроса.

– Что значит, кто я? Что ты имеешь в виду?

– Ты не Стив Ишеми. Я помню его, ты на него слабо похож.

Стив замолчал и глядел попеременно на мужчин.

– Хорошо, – сказал Стив, – я расскажу вам правду, но вам она не понравится.

– А ты попробуй, – сказал Генри вызывающе.

– Почему ваше оборудование вышло из строя и марсоход был забит песком?

– Откуда ты знаешь? – удивился Павел.

– Почему в спасательной капсуле нет иллюминаторов, а гиперсон длится больше обычного? – спросил Стив, игнорируя заданный ему вопрос.

Павел и Генри переглянулись. Павел испытывал страх, Генри только решительность и радость, что предположения подтвердились. Он понял, что был прав, но не знал, что будет дальше. Генри смотрел в упор на Стива, а тот улыбался, затем покачал головой.

– Что тут происходит? – спросил Павел. – Кто ты?

– У меня для вас неожиданные новости, ребята, – сказал Стив, – никто из вас никуда не полетит.

Стив достал из кармана оружие, напоминавшее пластиковый пистолет и быстро сделал два выстрела. В модуле прозвучал стон и звуки падения тел. Стив достал маленький передатчик и что-то в него прошептал.

 

– Земля, ответьте, – говорили по рации, – ответьте, это модуль семь.

– Это Земля, – сказал диспетчер, – вас нормально слышно. Докладывайте.

– Говорит астронавт Стив Ишеми. Мы готовы к посадке.

– Где остальные члены команды? – спросил диспетчер. Вся планета с замиранием слушала каждое слово. Если Стив Ишеми был на борту, значит, миссия удалась и астронавты вернутся героями.

– Они в гиперсне, – сказал Стив, – я проснулся первым, но не могу разбудить остальных. Они слишком крепко спят, что-то не то с их капсулами. Если что, буду сажать модуль в одиночку.

– Вас понял, модуль семь, готовьтесь.

Диспетчер положил трубку. В зале управления послышались голоса:

– Они прилетели! Ура! Молодцы!

Раздались аплодисменты. Все аплодировали стоя, скрипели отодвигаемые стулья, раздавался свист. Только двое мужчин, сидя в отдельном кабинете, довольно глядели на радующуюся публику, поражаясь их наивности.

 

– Что тут происходит? – удивился Генри, протерев глаза. Он привстал в каюте на кровати, но в окне был тот же пейзаж Марса. Перед ним стояли три человека.

– Не волнуйтесь, – сказал Билл, – я вам всё объясню, – Билл присел рядом на кровать. – Два года назад, как вы знаете, произошла катастрофа. Разбился модуль шесть. В этой катастрофе выжил один человек. Он сумел послать несколько сигналов о том, что он нашёл аварийную станцию. Сигналы с Марса шли несколько недель. Мы были уверены по последнему его сообщению, что он погиб. Больше от него сигналов не поступало. Это было большое горе для всего мира и Америки в частности. Многие организации были готовы запретить из-за этого случая путешествия на другие планеты. Вроде бы смерть в космосе дело частое, но увы. Мы отправили вас на Марс, но затем вернули обратно, заставив думать, что вы достигли цели полёта. Под предлогом срочности вас отправили вдвоём. На Земле, глубоко в недрах, мы построили специальный купол. Его размеры огромны. Этот купол не пропускает свет и абсолютно герметичен. Мы воссоздали примерную атмосферу Марса. Температура, гравитация при помощи магнитов и всё остальное, чтоб запутать вас. Вы должны были поверить, что вы действительно спасаете Стива Ишеми. Именно это было важно для дальнейшего развития космических сфер. Мы подобрали добровольца, прооперировали и натаскали. Он похож на Стива, и этого достаточно на первое время. Теперь слушайте внимательно, Генри. Всё это время вы были на Земле, но весь мир думает, что вы рисковали жизнью, спасая нашего астронавта. Я вам настоятельно рекомендую убедить в этом напарника и самому так думать до конца ваших дней. Вы ничем не рискуете, и никто ничего не узнает, а финансово вас обеспечат. Или же можно сделать, чтоб вернулся один Стив и два невменяемых парня, сошедших с ума. Решать вам. Подумайте. Скоро вас отвезут на место высадки и под водой доставят в модуль семь, который затонет, а потом мы его достанем.

– Зачем вся эта ложь? – спросил Генри, недоумённо глядя в окно, – ведь Стив погиб.

– Затем, чтоб весь мир знал, что наши технологии и человеческая выносливость могут покорить всю вселенную. Нельзя отчаиваться из-за одной смерти.

Генри посмотрел на руки, качнул головой и поднял взгляд.

– Я не был на Марсе, – сказал Генри, – что я скажу детям?

– Скажешь правду, Генри. Ты герой, который спас человека. Считай, что спас весь мир от заторов в покорении пространства. Генри, ты спас цивилизацию!

 

Два дня спустя, когда чудесное спасение породило волнение по всему миру, Генри уже сидел дома с семьёй. Он включил телевизор. Ведущая говорила о грандиозном спасении Стива Ишеми, который выживал на Марсе в течение двух долгих лет. Показали видео спасения астронавта, здание космической аварийной станции, после чего репортаж главы космодрома.

– Космические технологии шагнули вперёд по сравнению с первыми спутниками и ракетами ближней дистанции. Человеку покорилась Луна, а теперь и Марс. Выжить в открытом космосе можно, это доказал астронавт Стив Ишеми, чьё путешествие окончилось трагично для команды, но благополучно для него. Его спасение показало, что человек не так уязвим за пределами Земли. Человек готов покорить весь космос, и случайная трагедия с модулем шесть показала, что даже подобные несчастья можно преодолеть. Для человека нет ничего невозможного. Он покорит всё и всегда добьётся желанного. Стив Ишеми доказал, что дух человечества не сломить, и оно вскоре достигнет совершенства в покорении пространства.

Далее показали, как сам президент пожимает руку командиру главного космического центра страны. После этого президент поздравил всех со спасением одного астронавта, ставшего героем, затем сообщил, что финансирование космических полётов будет поднято на двадцать процентов.

Генри поднялся и подошёл к окну. На улице толпы людей ходили с плакатами, где краской было написано имя главного обсуждаемого астронавта. Все хлопали, кричали, маршировали и пускали салюты. Генри постоял минуту, затем печально улыбнулся. Он дал всем этим людям надежду на космическое будущее, а где-то на Марсе лежит тело настоящего Стива Ишеми. Но об этом никто никогда не узнает.