Михаил ГУНДАРИН

 

Родился в 1968 г., окончил факультет журналистики МГУ. Кандидат философских наук, доцент, преподает в вузах. Автор нескольких книг стихов и прозы. Занимается литературной критикой, активно публикуется в интернет-изданиях и «толстых» журналах. Живет в Москве

 

 

Я УСТАЛЫЙ, СТАРЫЙ КЛОУН

О романе Вл. Сорокина «Доктор Гарин»

 

Роман Владимира Сорокина «Доктор Гарин» – авантюрная история про постапокалипсис с виньетками и завитушками, утомляющими и раздражающими читателя. Так ведь и автор тут какой-то вялый, утомленный. Если и говорит фирменные гадости, то как будто по привычке. Прямо через силу. Мол, ну да, ну да, надо что-нибудь скощунствовать, ну или спошлить... Сейчас, сейчас... Вот вам! И – мимо. Отчего разочарованы будут и верные поклонники 65-летнего «литературного хулигана», и читающие роман с чистой душой любители постапокалиптических историй. А вообще становится жалко автора, как жалко бывает старого клоуна, вынужденного доживать свой век на манеже.

Действие происходит в мире, знакомом нам по «Манараге», «Теллурии», «Метели». То есть, даже новый мир автор то ли поленился, то ли не смог выдумать. Вторая половина нынешнего века. Произошли все войны, все территориальные распады, все мутации, мир погряз в локальных конфликтах с применением тем ядерного оружия. В такой конфликт случайно попадает доктор Гарин, герой «Метели», отморозивший в том романе ноги и теперь щеголяющий на титановых протезах. Вынужденный бежать из своего элитного санатория в предгорьях Алтая (началась очередная ядерная война между Казахстаном и Алтаем), он со товарищи попадает то к анархистам, то в дворянскую усадьбу, то в плен к великанше, то в концлагерь к мутантам, то вообще черт знает куда. Собственно, вся книга в 500 страниц – это описание скитаний Гарина по прекрасному новому (ну, не очень новому, повторимся) миру. Не самый изобретательный сюжетный прием, к середине книжки уже надоедающий.

Потому что ничего принципиально нового Сорокин читателю не предлагает, и все локации напоминают что-то читанное прежде, у того же автора прежде всего. Ну, само собой, есть и удачи. Например, восьмерка существ, состоящих из огромной задницы и мелких ручек-лиц. Это «политические персоны», носящие имена Ангелы, Дональда, Сильвио, Владимира, Бориса и так далее. Ну, вы поняли: «большая восьмерка». Забавен задница-ковбой Дональд. Остроумно описан Владимир, твердящий только одно: «Это не я». Ангела вообще выписана местами с прежним сорокинским удальством. Но смотрите: уже сейчас не сразу понятно, кто есть кто. Джастин, Дональд и Сильвио уже малоактуальны. А завтра забудется, кто такие Ангела и Борис. И что останется от этой шутки? Вообще, удивительно, что единственной по-настоящему удачной находкой романа автор толком и не воспользовался, бросил на полпути, не интегрировал как следует в рассказываемую историю.

Или вот любопытно описано пребывание героя в плену у неких человекоподобных существ-чернышей. Там пленных заставляют вырезать из дерева копии айфонов. Зачем? Это не без остроумия объясняется в финале эпизода.

Но все это отдельные удачи, никак не желающие образовывать внятное повествование. Та же «Теллурия» была намного сильнее как раз за счет упругости, цельности авторской мысли, авторской «воли к тексту», при, казалось бы, хаотичной композиции. Там разрозненные вроде бы фрагменты складывались в целое, здесь наоборот – линейный, логичный якобы сюжет распадается на слабовато пригнанные друг к другу эпизоды.

Да еще и многочисленные отступления, вкрапления цитат из несуществующих текстов отяжеляют не очень хорошо придуманную историю. Какие-то они тусклые, как будто для заполнения места. И все про старинное, СССР да Берию. Плюс обрывки графоманских стишков... Прием Сорокиным излюбленный, но здесь примененный непонятно зачем. Прямо жалеешь об отсутствии прежнего злого сорокинского блеска, который как будто «выравнивал» рытвины и ухабы его всегда разнородных текстов.

Стиль, впрочем, легок, вполне конвенционален. Вот как описан барнаульский цирк – одна из опорных метафор всего романа (кстати, нынешние жители столицы Алтайского края несколько взволновались постоянным вниманием автора к их региону, и кто хочет памятник ему поставить, а кто и побить). «С тех пор как в мировых цирках раз и навсегда запретили использовать животных, на аренах кишели разнообразнейшие человеческие существа: тёплые и холодные люди, подушки, крылатые андрогины, большие, маленькие, девушки-цветы, выращенные в китайских генных лабораториях, и мальчики-шмели из Сколково, опыляющие этих девочек. Образовавшуюся после исчезновения слонов, тигров и обезьян пустоту современный цирк заполнял человеческим гротеском, вычурным сексом и жестокой борьбой. Большинство артистов барнаульского цирка в этот вечер выступали голыми, представление вёл роскошный чернокожий гигант с огромным стоящим членом, которым он периодически бил в медный гонг, возвещая тем самым начало очередного номера». Этот фрагмент никем иным написан быть, конечно, не мог!

А в целом «доктор Гарин» оставляет грустное впечатление. Закат популярности Владимира Сорокина, влияния его книг на литературу произошел тогда, когда наше общество потеряло литературоцентричность. В играх с литературой, издевательствах над ней, травестии и шутовстве, автору «Нормы» нет и не было равных. Последний всплеск его недюжинного дарования, повесть «Метель», вышедшая в 2010-м, не случайно густо замешана именно на литературных аллюзиях и мифах. Выход на общественно-политическое поле в концептуальном плане был неудачен. «День опричника» и «Сахарный Кремль», которые были достаточно популярны, на самом деле не более чем затянутые анекдоты. «Теллурия» стала, похоже, случайным успехом – и то с оговорками. Мы не узнаем себя, свой мир, свою страну в этих намеренно искривленных зеркалах (а когда-то, в ранних сорокинских опусах, узнавали с первого взгляда).

Давно хочется попросить кого-то: ну отпустите уже Сорокина с арены, он немолод, он устал! Нет, не отпускают…