Журнал «Кольцо А» № 148
Михаил КУКИН
Поэт, филолог, историк искусства. Родился в Москве в 1962 г., учился в МИФИ на факультете кибернетики, окончил филфак МГПИ и аспирантуру ИМЛИ. Автор книг стихов «Коньковская школа» (2005) и «Состав земли» (2015; 2017), в журналах «Знамя», «Новый мир», «Арион», «Дружба народов» и др. Лауреат премии журнала «Новый мир». Живет в Москве.
КАК ГОВОРИТЬ С ТОБОЙ...
* * *
М.К.
С тобой пойти слоняться по музеям,
твоими заблестевшими глазами
смотреть, как держит руку на груди Ревекки
Исаак, и как внезапно оглянулась
та девушка гаагская,
как льется
уверенно (а это просто вечность)
Вермеера парное молоко,
как Халс веселый свеж...
Устанем к вечеру –
в апартаментах тесных
вина чилийского бутылку открываем,
почти что черного.
– Ну, за искусство? – дзынь!
Лети, душа, не думая о смерти,
свободна будь, мудра и терпелива,
не поддаваясь суетному веку
с его кровавой лентой новостей.
РАВЕННА
Империя как любовь:
её возвратить нельзя.
Дышат иначе, иначе смеются
юные племена.
На стёртых ступенях сидят,
носят обломки имен.
Другие поводы к войнам,
другие напитки,
другие культурные стереотипы –
но вот уже сами они и их короли превращаются в сон.
Мерцает мозаика. Своды просторны.
Вечерняя мгла затекла в галереи,
подняв удивленные брови аркад.
Входящий, вглядись в наши лица.
С надеждой мы смотрим вперёд.
С надеждой ты смотришь назад.
* * *
Женщина входит в воду
вокруг ее бедер
гибкое зеркало рвется
серпами и звездами
пляшет и режет глаза
вот она глубже вошла
поплыла
исчезая в солнечном полдне
на берегу остаются
друзья с бутылкой вина
узкие листья ивы
белый горячий песок
* * *
Ты говоришь: над алтарем,
даже если разрушен храм и следов не осталось,
стоит терпеливый ангел,
ждет перемен.
Я говорю:
прибавь к этому ангелов с вестями,
снами и поручениями,
пересекающими город
во всех направлениях,
ангелов, сопровождающих наши нелепые колесницы,
и ангелов, летящих у каждого за плечом...
Мир тесен, и если присмотришься,
в нём попросту не протолкнуться
от невидимых крыльев и прочей иконографии:
свитков, посохов, белых хитонов,
заботливых рук,
то сильных, то нежных
* * *
Господи сколько Ты меня ни испытывал
ни одного испытания я не вынес
сколько ни проверял
ни одной не прошёл проверки
вот и опять
стою и прошу о любви
о сладчайшем хлебе Твоём
к несладким Твоим хлебам
приступить не способен
* * *
Они приходят и убивают
себя и нас
мы же никого не убивали
мы ходим на работу
увлекаемся музыкой
собираемся жениться
никого не пытаем
чистим зубы два раза в день
покупаем новую мебель
любим родителей
переживаем за сборную
за что же нас можно убить
но они
входят прямо в толпу
и взрываются вместе с нами
* * *
Рукой тебя коснуться, не сказать
ни слова, улыбнуться, постоять
в толпе, смотря, как закрывают спины
чужих людей тебя, как ты идешь.
И выйти из метро под мелкий дождь.
Земную жизнь пройдя до середины,
и дальше надо двигаться! Ну, что ж.
* * *
Поговори со мной, сквозь эту ночь,
со стороны другой земного мира,
негромкий голос может мне помочь
остаться здесь – не глас трубы и лиры,
но голос – сквозь светящийся экран,
под стук, точнее, шелест, быстрых клавиш,
сквозь бред политики, через границы стран
(через границу тонкую стекла лишь),
сквозь болтовню и прения в сетях,
сквозь новостные мутные потоки –
так, словно мы на даче, мы в гостях,
сидим в тени, и видно: на припеке,
над шапками гортензий, столь проста
и столь легка капустница витает,
цветком – цветком и только – занята,
что проще, да и легче, не бывает.
* * *
Господи
был бы я гончаром
я бы горшки крутил
выводил кувшины
всяческую посуду
с молитвой Тебе на радость
Господи
был бы я пастухом
я бы ходил за стадом
с посохом и сумою
думая о Тебе
Господи
был бы я рыбаком
плотником
ну или врачом хотя бы
но волею Твоей
я офисный работник
менеджер среднего звена
как мне быть
как говорить с Тобой
* * *
вот что я думаю
вот я получил от Бога письмо
там написано
Миша ничего делать не надо
просто живи
Бог