АРС-ПЕГАС

 

(Псевдоним Арсения Молчанова). Родился в Москве в 1988 г. Поэт, идейный вдохновитель и создатель «ЛитПонов» – Литературных Понедельников – музыкально-поэтических вечеров. За 11 лет в проекте успели поучаствовать тысячи поэтов и музыкантов со всей России и стран ближнего зарубежья. Первое клубное выступление состоялось 24 мая 2006 г. в московской «Билингве» на поэтическом фестивале Андрея Родионова «Большой Слэм». Автор сборников стихов: «Линия отрыва» (2010), «Чушь собачья» (2012), «Арс-Пегас против» (2013), «2018 ударов сердца» (2018). В журнале «Кольцо А» публикуется впервые.

 

 

Я БОЛЬШЕ НЕ ПИШУ СТИХОВ...

 

 

ПОДСНЕЖНИКИ

 

В общем-то, всё – как надо,

Растянуто на века.

Вот малышня у детсада

Лепит снеговика.

 

Слякоть хлюпает грустно

Под поцелуями ног.

– Папа, это искусство?

– Это искусство, сынок.

 

Что ты кривишься, неженка?..

Довольно слабый мороз.

И шкалики, как подснежники,

Блестят под сугробами слёз.

 

 

Я БОЛЬШЕ НЕ ПИШУ СТИХОВ

 

 

Я больше не пишу стихов –

Они втыкаются иголкой

В подушку вымученных слов,

Там оставаясь очень долго.

 

Я больше не пишу стихов –

Я лишь беседую с дождями,

С охапкой серых проводов

И с неба чёрными глазами.

 

Я больше не пишу стихов –

А почему – гадайте сами.

Закрыта плотно на засов

Моя коробка с чудесами.

 

 

ЛАЙ

 

«Да что двадцатый год творит?!..» –

Ворчал запуганный народ.

Под утро в сумрачной Твери

Я слушал «Високосный год».

А над вокзалом реял флаг –

Неистребимый триколор.

Впитать бы двести грамм – лафа!..

Иль литр!.. – был бы разговор

С самим собой в который раз.

Но ждёт Москва, где ты, и всё

Пройдёт рефреном глупых фраз,

На шее стянется лассо,

Сожмётся боль в значок VK,

В иконку бледную «online»…

Мы расстаёмся на века.

Я слышу лишь собачий лай.

 

 

БИТЦА

 

Биться в дверь головой возле Битцы –

И в закрытую наглухо дверь.

Это ж надо так было влюбиться?

Надо было влюбиться теперь.

Лезет в голову траурный Бродский.

Очень скоро нагрянет мороз.

Из забытого Богом киоска

Слышен хит «Миллион алых роз».

Много в сердце насечек набито –

Не получится удалить.

И прохожие, словно «Beatles»,

Переходят дорогу вдали.

 

 

СЛЫШИТСЯ

 

Курить в окно осеннего такси

И знать, что не напишешь ты ни строчки...

Коси меня, депрессия, коси,

Пожалуй, это всё ещё цветочки.

А ягодки замёрзнут в декабре –

Мы, видимо, собрали их насмарку;

Тусит и флексит во дворах Борей,

Подмигивает гадко алкомаркет .

В эпоху безрассудных пандемий

Едва ли фатум ослабляет вожжи,

Скрипят подъезда двери: «До, ре, ми...»,

Но слышится: «Люблю тебя. Возможно...»

 

 

СЛАБО

 

Нельзя сказать, что Тоха был разборчив –

Он крепок был, чего не говори,

И наш забытый тёмный школьный дворчик

Частенько был в мальчишечьей крови.

 

Он бил со вкусом всех, кто был слабее,

Так упоённо, что захватывало дух

Классрук на классчасах чего-то блеял,

Но Тоха сам был слабоват. На слух.

 

Того, кто сдал Антоху, звали Гриней –

Его приволокли в спортивный зал…

«Да пацаны!.. Я не сказал!.. Я!.. И не…» –

Последнее, что он сказал.

 

Мою жену увёл к себе Антоха.

Как отсидел. Безжалостны года.

А слабых обижать ужасно плохо,

И я его по делу, братцы, сдал.