Александр ГОВОРКОВ

 

Родился в 1956 году в Москве. Окончил 1 Московский медицинский институт. Автор книг стихотворений «Новый свет» (1996) и «Троянова тропа» (2001), один из авторов книги поэзии «Три берега» (1998) и книги прозы «Совсем другое» (2004). Переводил англоязычную и болгарскую поэзию. Стихи и проза печатались в различных периодических изданиях России, США, Израиля, Дании, Словакии, Румынии и Болгарии. Член Союза писателей Москвы и Союза писателей ХХI века. Живет в Москве и Мемфисе (США).

 

А ФИРС ВОТ О ЧЁМ

 

Ответ на вопрос Анатолия Королева

 

Признаться, я сомневался - стоит ли комментировать возражения Анатолия Королёва («НГ-ExLibris» 14.03.2013) на мою статью «Рука Пушкина» («НГ-Ex-Libris»  20.12.2012). Дело ведь вовсе не в том, за кем останется последнее слово. Иногда умнее промолчать. Но Королёв впрямую (пусть и риторически) задает вопрос: «Ты о чём, Фирс?». Предположить, что замечательный писатель недостаточно внимательно прочитал статью, я не могу и не хочу. Стало быть, дело в самой статье. Что-то в ней, видимо, изложено недостаточно доходчиво и требует дополнительных комментариев. Тем более, что оставлять вопросы без ответа невежливо.

Анатолий Королёв недоумевает: почему предметом статьи «Рука Пушкина» стала его публикация двенадцатилетней давности? Отвечаю: потому что это первая по хронологии публикация, в которой изложена гипотеза автопасквилянства Пушкина. Во всяком случае, из того, что мне удалось обнаружить. Значит, приоритет за Королёвым. Значит, с ним и спорить. По-моему, вполне логично.

Теперь, по существу самого спора. Гипотеза автопасквилянства имеет два аспекта: доказательно-детективный (ведь загадку авторства «дипломов» можно рассматривать как детективное расследование) и нравственно-оценочный (как бы ни хотелось этого избежать). Поговорим сначала о доказательствах.  Анатолий Королёв недоволен «мелочностью» аргументации моей статьи:  мол, какая разница - сколько было анонимных «дипломов», сколько времени могло понадобиться на их изготовление, каким образом работала тогдашняя петербуржская почта и т.д. Позволю себе не согласиться – все эти детали чрезвычайно важны!

Не буду аргументировать свою позицию ещё раз. Добавлю лишь, что «дипломы» написаны не рукой Пушкина. С этим никто никогда не спорил. Значит, будь Пушкин их инициатором, ему пришлось бы прибегать к услугам третьего лица. Привлекать к такому делу Александрину Гончарову (как предполагает Королёв), было бы чрезвычайно рискованно. Впутывать в заведомый скандал кого-то ещё – верх неосторожности. За прошедшие полтораста лет этот третий так или иначе себя бы проявил.

И ещё. Пушкинские современники указывали на то, что анонимные послания поэт получал неоднократно на протяжении последних месяцев его жизни. Предположим, что современники могли что-то напутать. Но есть документальное свидетельство. Это материалы «военно-судного дела» о дуэли Пушкина и Дантеса. Из протокола допроса Дантеса 12 февраля 1837 г.: Вопрос: «Кто писал в ноябре месяце и после того к Пушкину письма и кто был виновен в этом?» Ответ: «Я не знаю, кто писал г-ну Пушкину анонимные письма в ноябре месяце и после того».

Кроме того, в «деле» сохранилась записка аудитора Маслова, в которой тот предлагал трибуналу допросить вдову Пушкина и задать ей следующие вопросы: «1. Знала ли она, какие именно анонимные письма были получены её покойным  мужем 2. Какие письма или записки написал Дантес, как он сам признаёт 3. Где эти бумаги теперь, равно как и письмо от неизвестного человека, полученное Пушкиным в ноябре месяце, в котором голландский посланник барон Геккерн назван ответственным как внесший разлад между подсудимым Дантесом и Пушкиным».

Из этих материалов можно сделать два вывода. Первый – анонимные письма приходили к Пушкину и после ноября 1836 года. «Дипломами» травля поэта не ограничилась. И второй – в ноябре Пушкин получил письмо «от неизвестного человека», в котором виновником «разлада» был назван Геккерен. Кстати, существование такого письма прекрасно бы объясняло, почему Пушкин переключил свои подозрения в авторстве «дипломов» с «одной дамы» на голландского посла. В любом случае, никто, наверное, не станет утверждать, что несколько месяцев Пушкин сам себе посылал анонимные письма.

Теперь о нравственных оценках. Анатолий Королев упорно считает предполагаемое им пушкинское  автопасквилянство «затеей благородного человека».  К сожалению, писатель упускает из виду, что здесь ему приходиться вступать в спор вовсе не со скромным эссеистом, а с Александром Сергеевичем Пушкиным. «Это мерзость против жены моей», - так оценил поэт полученные им «дипломы». Оценка вполне недвусмысленная. Менее всего я хотел бы упрекать кого-то в «моральной низости». Не об этом речь! Попробуйте непредвзято взглянуть на предполагаемую ситуацию со стороны.  Состряпать втихаря анонимки, а потом публично обвинить в этом другого – это «затея благородного человека»? Увольте!

Отрицая гипотезу автопасквилянства, я вовсе не придерживаюсь «школьной» версии о причастности к анонимкам тандема Дантес-Геккерен. Вот уж кто был заинтересован в них менее всего. Но и Пушкин – не автор «дипломов». Подлинного пасквилянта надо искать на пересечении сфер общения Александра Сергеевича и четы Геккерен (Луи и Жоржа). Этот человек был вхож в литературные и артистические гостиные, дипломатические и гвардейские круги. Поиски должны быть продолжены.