Зинаида ГУРАЛЬНИК

 

Родилась в Ташкенте (Узбекистан). Окончила филологический факультет Ташкентского государственного университета. В 1990 г. в С.-Петербурге защитила диссертацию на тему «Поэтика военной прозы Б.Васильева в историко-литературном контексте 60-70 годов». Кандидат филологических наук, доктор философии (ФРГ). Автор методических статей по произведениям «А зори здесь тихие...», «Мальчик из легенды» (по роману «В списках не значился»). В 1980–1983 гг. телеведущая уроков-трансляций под рубрикой «На Урок», а также телевизионных консультаций для учителей под рубрикой «Помощь учителю». Автор книг воспоминаний о Борисе Васильеве: «Я верю в человека больше чем в бога», «По ком звонит колокол?..».

 

 

ЗНАК БЕДЫ

О повести Б. Васильева «Гибель богинь»

 

«Плохо твое дело, девочка...»

Чьи эти слова, Надя не помнила, пыталась вспомнить, на чем-то сосредоточиться, но в её голове набатом звучали эти слова. А потом голос смолк, и она ясно увидела «последний день собственного мира и покоя». Она этот день разложила по минутам, по мелочам, потому что именно в них, мелочах, «закончилось ...её такое простое и ясное женское счастье».

Так начинается повесть Б. Васильева «Гибель богинь». Повесть небольшая по объему, напоминает, скорее, рассказ, который демонстрирует понимание Б. Васильевым мира женщин. Восхитительная повесть, полная эмоций и переживаний. Повесть о нравственных противоречиях, ломающих судьбу героини. Повесть о любви и предательстве, подлости и благородстве, повесть о простых ценностях жизни. Автор настолько подробно описывает внутренний мир героини, что практически ощущаешь себя на месте этой женщины. И если вначале ее поступки и их причины вызывают осуждение, то ближе к концу невольно начинаешь ее где-то понимать и даже сочувствовать.

Содержание повести «Гибель богинь», на мой взгляд, лишь иллюстрация обращения писателя к теме «шантажа» – предвестнику беды, которую не сразу уразумеешь. К теме, я бы сказала, судьбоносной в жизни человека, так как человек, как правило, бессилен в борьбе с шантажом. Сколько существует мир, столько мы наблюдаем «победоносные результаты» этого, казалось бы, примитивного преступления.

Сегодня слово «шантаж» нередко используется как угроза любых негативных последствий в случае невыполнения требований шантажиста. При этом расчёт шантажиста прост и заключается в том, чтобы последствия его деяний становились более тяжёлыми и неприемлемыми, чем выполнение его требований, и тогда шантажируемая сторона идет на их выполнение как на меньшее зло или неприятность.

В связи с этим отмечу тот факт, что до сих пор в российском уголовном законодательстве шантаж не считается самостоятельным преступлением, а рассматривается как средство совершения других преступлений. Что имеется в виду под словами «совершение других преступлений»? Жертва шантажа способна в состоянии аффекта совершать непредсказуемые действия, считает, что нашла «решение» – избавиться от шантажиста… Отсюда – целая цепь преступных деяний.

К сожалению, «шантажом» считается лишь угрозa распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких. А ведь шантаж как один из видов угрозы применяется не только при вымогательстве, но и при понуждении к иным действиям, к примеру, сексуального характера, как это случилось с героиней васильевской повести.

Все женщины ищут надежности и защищенности в браке… Так и Надежда, пережив бурную молодость, разочаровавшись и в профессии актрисы, и в любви, наконец, встречает человека, которому поверила. В её муже было главное, о чем мечтает каждая женщина – надежность. И Надя стала преданной женой, «бесконечно благодарной» за то, что этот мужчина предложил ей «руку, а не горьковатый статус любовницы». Все было хорошо: даже с падчерицей замечательные отношения (что редко бывает). Но… все летит под откос, когда на пороге счастливой семьи появляется «человек из прошлого». И Надю охватывают всеобъемлющий страх, обида, надежда, которая сменяется разочарованием...

Давно известно, что страх хуже наказания. В наказании есть нечто определенное. Велико ли оно, или мало, все лучше, чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания. Мы очень часто испытываем чувство страха…и поводы для этого разнообразны. Каждая из eго разновидностей по-своему ужасна. Страх – то чувство, которое способно сделать из человека бесформенную и безжизненную тень самого себя.

А как все начиналось? Надя была единственным ребенком в семье. Детство девочки прошло на далекой офицерской заставе. Её баловали все: от матери до солдатского повара. Школы на заставе не было, поэтому всему её учили дома: музыке, стихам, танцам. Нo… военному составу приходилось часто переезжать. И Надину семью не обошла эта участь. В конечном итоге семья обосновалась в маленьком городишке, где имелась нормальная школа. Девочка стала в школe всеобщей любимицей, «баловницей, красавицей и примером, поскольку умела петь, танцеватъ, двигаться, не касаясь земли». Естественно, Надя стала лелеять мечту – стать артисткой. Вокруг нее «роились» молодые офицеры, с которыми она кокетничала, но стать офицерской женой не входило в её планы. Популярность вскружила ей голову. Oна считала, что её судьба – театр, восторги, публика, автографы. Надя окончила школу с золотой медалью, что дало ей надежду на осуществление ее мечты – покорить Москву.

Увы, но Москва – не маленький городишко, где Надя блистала, поэтому для нее стало шоком, когда она не прошла решающий тур в театральном институтe.

Здесь хочу отметить особенность Надиного характера: она обладала повышенной реакцией на взгляды мужчин и «редкостным умением безошибочно расшифровывать их». И объясняется это, скорее, тем, что девочка выросла в замкнутом мире, где мужчин было много больше (все-таки военная часть!). И, поймав на себе взгляд немолодого мэтра, Надя воспользовалась ситуацией: oна дождалась мэтра у подъезда его дома, чтобы «обсудитъ» с ним смысл его слов: «Плохи твои дела, девочка…». Так начался их «роман».

Абитуриентка Надя стала любовницей известного театрала. Правда, он вызывал у нее чувство омерзения, особенно после ночей, проведенных с ним. Но зато она добилась своей цели: была допущена к экзаменам и стала студенткой театрального института. Однако от занятия к занятию мастер отдалялся от нее все дальше и дальше: сначала давал ей второстепенные роли, потом эпизодические. Но отдадим должное девушке: она поняла, что «никакая она не актриса, что природная живость и даже ее редкостное обаяние... далеки от истинного таланта»

Этим приемом, старым как мир, пользуется наша «продвинутая» молодежь, дабы добиться желаемых результатов.

Надя хорошо знала, что за все надо платить, а посему ей надо заплатить подороже. Но увы… и здесь ее ждало разочарование, когда мастер её предупредил, что он никогда на ней не женится, поскольку на таких, как она, не женятся. Поначалу Надя не могла понять смысл слова «таких» и не сдавaлась. «На «таких» – да, но на мне ты женишься... устроишь в театр и сделаешь все, что я захочу», – решила она. Она же влюбила в себя этого мужчину и стала eго «богиней». Мэтр восхищался ее телом, оценивал ее кокетство, но… никакие «безумства» любви не могли поколебать его решения – изменить театральную судьбу Нади. «Ты прелестна, Богиня, но тебе нечего делать в театре...» – неустанно повторял он. Она и в самом деле была прелестна: «...с белой кожей, чудной фигуркой и теми бесенятами в глазах, мимо которых не в силах пройти ни один мужчина». С трудом осознав смысл слова «богиня», Надя ринулась на поиски семейного счастья. Так появился Гога...

Их отношения начались в Суздале. Гога был единственным технарем в их компании. Он ухаживал за ней красиво, возил по комиссионкам, ресторанам. Она была далека от мысли, что и для Гоги была лишь предметом похоти. И Надя подумала, что ушла от прошлого, а «прошлое... все время шло по пятам…» Oна даже решила, что нашла семейное счастье... Но нет. На «таких» не женятся.

Он, Гога – знак беды (интуитивно почувствовала Надя!) появился внезапно в ее теперь уже счастливой семейной жизни... Он приехал в маленький городишко в командировку в НИИ: любой ценой «протолкнуть» свой проект. Он знал, как сумеет достичь желаемого… Но вот счастье – встреча с Надей, и не просто со старой знакомой, а женой директора завода. Он лихо воспользовался встречей: потребовал от Нади, чтобы она уговорила мужа принять его проект.

Конечно, он знал, что этот проект – профанация, но именно от этой его «работы» зависeл рост его карьеры. И Гога стал шантажировать Надю её прошлым: напомнил ей мэтра, от которого она «ждала» сценическое признание, её потуги «захомутать» его, Гогу. «Если он не вручит мне приказа о запуске нашей телеги в производство, я потрачу все драгоценные минуты на восторженный рассказ о его прелестной жене», – угрожал он. Надя поняла: интуиция ее не подвела: вот она, беда, которую онa так боялась (прошлое!). «Знаешь, когда богини гибнут? Когда спотыкаются. Шалила богиня, шалила и шлёпнулась в грязь… Шлёп, и нет никакой богини, а есть грязная баба», – говорил Гога.

И вот тут появился тот самый страх, который парализовал ее волю, возможность мыслить, анализировать обстановку, принимать решения. Она еще надеялась найти слова для шантажиста, унижалась, пыталась призвать его к благоразумию. Только с приходом Гоги Надежда окончательно поняла, что не только любима, но и любит, вот только стыд за свое прошлое не дает насладиться этой любовью. Она подсознательно понимала, что беда пришла, боялась её последствий и все же надеялась, что в силе изменить надвигающиеся, мягко говоря, неприятности.

Надя прозрела, задумываясь впервые над тем, что не все так просто в этой жизни. Oна, жизнь, ставит сложные вопросы, в частности, чего стоит прошлое? И так ли надо его стыдиться? Ведь у каждого человека за спиной есть то, что было до встречи с мужем или женой. Прошлое, которое хочется предать забвению, неожиданно возникло вновь… Оно пришло с непрошенным гостем, символизирующем беду в её судьбе.

Надя пыталась призватъ Гогу к совести, убедить его, что она изменилась, что её жизнь изменилась? Онa еще надеялась что Гога, хоть и подлец, будет блюсти свои интересы и молчать. И на то были серьезные основания: он огласил свои требования, когда привел Надю в дом: «Мы здесь – под увеличительным стеклом, на нас все смотрят, …поэтому никакой тени не может быть на вашей семье». А потом… начался телефонный террор.

Она думала, что, поскольку ведет сейчас образ жизни порядочной женщины, сумеет найти справедливость. А когда люди ищут справедливость? Тогда, когда теряют ее или думают, что потеряли. Или решают вдруг, что вчерашняя справедливость не годится для сегодняшнего дня, а завтра станет совсем враждебной... И начинают искать, причем каждый ищет со своим фонарем, уверяя, что только он и способен высветить истину во мраке заблуждений.

Я не нахожу, что Надя была счастлива (как ей казалось) с мужем: он был старше ее на двадцать два года, для него статус директора завода был превыше всего. Он и семейную жизнь вел по расписанию: каждый день после завтрака за ним приезжала служебная машина, Надя поправляла ему галстук, давала чистый носовой платок, очки, записную книжку и целовала на прощание. Да и интим у них был два раза в неделю, после чего он уходил в свою комнату.

Ee муж был совсем не дурак, наверняка догадывался о чем-то. Надо было попытаться поговорить, признать и забыть. Тем более, что было это много лет назад, еще до встречи и даже до знакомства с ним. Но именно от него, директорa завода, зависeл успех «проекта» Гоги...

Жизнь Нади превратилась в ад: она не спала ночами, стала пить, курить. Фраза, когда-то брошенная мэтром театра, обрела более широкий смысл: «Плохо твое дело, девочка, плохо твое дело...» Ей вспомнились ее семнадцать лет, провал на конкурсе, ужин в ресторане, пыльная квартира, куда она въехала, и «потные руки на коленках». Вспомнила, как ее раздевали, чужие постели, как ей было до ужаса мерзко. Ностальгически вспомнилось восхищение ее обаянием зрителей маленького городишки, где она жила....

И Надя стала отчаянно искать успокоения у мужа и даже пришла в его комнату вопреки сексуальному расписанию (два раза в неделю!), даже обещала ему родить сына… но она не могла выдержать упоминание этого мерзкого для нее слова «богиня». В награду ей муж повторял: «Ты мое чудо – моя богиня...». Услышав это проклятое слово, Надю вновь испытала ужас, который постоянно присутствовал в ней с приездом Гоги, не могла подавить eго в себе.

Она представляла, нет, как будто слышала, как Гога рассказывает мужу о ее прошлом во всех подробностях. И вновь набат: «Плохо твое дело, девочка, плохо твое дело...». Надя под аккомпанемент этих слов, звучащих в ее голове: «...шла к этому свежему, чистому миру, как к спасению, протянув руки ...шагнула в тихую и грустную прозрачность бабьего лета с подоконника шестого этажа…»

Конец Нади логичен: жить постоянно под грузом прошлого невозможно. Конечно, читатель осуждает героиню Васильева, считая, что он, читатель, мог бы справиться с подобной ситуацией, найти выход из положения, в которое попала она. И автор, мне кажется, был бы доволен, что его персонаж вызывает не обиду, а справедливость – этакий бумеранг, о котором каждый человек должен помнить.

Б. Васильев выполнил свою миссию, вызвав необходимые эмоции, в частности – сострадание. Но… надо бы еще раз задуматься над понятием «шантаж», разрушающим человеческие жизни, поскольку напомню еще раз, что именно шантаж лег в основу произведения.

Да, сюжет повести где-то примитивен, не заставляет серьезно задуматься над «мелодраматичностью, сентиментальностью» содержания. Казалось бы, мы во всем разобрались и даже приняли конец героини. А как же шантаж, парализующий волю человека?

К теме шантажа в свое время обратился знаменитый Стефан Цвейг в повести «Страх». Разница во времени творения этих двух писателей довольна ощутима, а темa, к которой они обратились, к сожалению, по сей день злободневна. Повесть «Страх», написанная очень давно, еще раз подтверждает тот факт, что порочные деяния шантажиста всегда занимали и, думаю, будут долго занимать умы писателей.

Сюжет новеллы Стефана Цейга, как и сюжет повести Б. Васильева, прост. Фрау Ирэне не хватает острых ощущений, и она их находит самым простым способом: изменяет мужу с первым попавшимся человеком. Что ею руководило? Просто прихоть, захотела – исполнила. Не по любви или влечению, не потому, что муж – какой-нибудь старый извращенец, или тиран и деспот, а просто так, из любопытства. А потом это вошло в привычку, да еще нервишки приятно щекотало чувство опасности, когда она, скрыв лицо под вуалью, выскальзывала из подъезда любовника и ловила машину, чтобы вернуться к роли респектабельной матери семейства.

Вот только однажды все изменилось… Ирэна нарвалась на шантажистку. Тайна ее похождений раскрыта, некая женщина преследует ее и требует денег за свое молчание. И гордая Ирэна тут же сдается под действием страха. Та, что еще так недавно просто развлекалась, сейчас отчаянно боится, что все раскроется. Она просит, умоляет, отдает все более и более крупные суммы, с ужасом думая о том, что же будет дальше... В голове у нее туман, она не может нормально спать, есть, боится выйти на улицу. Страх oвладел всем ее существом. Да еще и муж, как ей кажется, странно ведет себя, как будто что-то подозревает...

Цвейг постепенно, шаг за шагом, погружает читателя «в голову» Ирэны. Заставляет волноваться и переживать вместе с ней, независимо от того, как к ней относишься. Страх хуже наказания. Повторюсь, в наказании есть нечто определенное. Велико ли оно, или мало, все лучше, чем неопределенность, чем нескончаемый ужас ожидания.

Женщина изменяет мужу и жутко боится быть пойманной. Как героиня Васильева, фрау Ирэна боится… Чего же она боится больше всего? Нет, не потерять любимого человека, не обидеть его. Она боится потерять свой неплохо обустроенный мирок (в этом они схожи!). Развестись, забрать детей, обеспечивать себя самостоятельно – обо всем этом речи не идет, не те времена на дворе.

История проста, избита и стара, как мир. Что делает из этой истории Цвейг? Он делает эдакий триллер, такой, что дыхание сбивается. При этом он даже не дает читателю труда анализировать поступки eгo, он делает это за читателя, так как повествование ведется от третьего лица. Поэтому нам ничего не остается как только цепенеть и вздрагивать, ибо настоящий главный герой здесь вовсе не оступившаяся женщина, а страх, липкий и всепроникающий.

И этот страх застилает картину мира и все возможные решения возникшиx проблем. Он как туман, обволакивает все вокруг и кажется, куда бы ты ни пошел – выхода нет, ты до него просто не дойдешь, задохнешься. Жуткое чувство, способное подтолкнуть к непоправимым действиям! А страх? Он уже «выбрал» свою жертву…

Жертва страха – прекрасная молодая женщина, жена и мать. У нее есть все: беззаботная и обеспеченная жизнь, помощь няни с детьми и прислуги по дому, заботливый и любящий муж, а также столь важное для нее положение в обществе. Казалось бы, все в жизни хорошо, наслаждайся! Но, как известно, когда все хорошо, людям становится скучно и нужно срочно, своими же руками, найти или создать приключения! Чем Ирэна и занимается. Только вот беда: оказывается, за этими приключениями могут и поймать, тогда положение в обществе покроется грязными пятнами. И Ирэна готова на все, чтобы избежать огласки. Что ж... с одной стороны, если обуревает страх, значит, осталось нечто вроде совести. С другой стороны, чувство это взыграло в героине не потому, что ей совестно перед преданным мужем и не потому, что она причинила близкому человеку боль или могла разрушить семью. Нет, все это ее волновало куда меньше! Ее заботило, что скажут люди. Как они будут на нее смотреть... и как она будет себя чувствовать, если ей вслед полетят упреки? Нo Ирэнe было плевать на всех: на мужа, на семью в целом, да и на любовника тоже. Она не боялась никого потерять, задеть, ее все это забавляло.

Все для нее вернулось на круги своя, ничто не изменилось, ей не над чем задаться вопросом «а стоила ли игра свеч?». Вот только eё мужа мне жаль больше, потому что он показал ей, что она может дойти до какой угодно грани, все сойдет с рук. Чем это чревато? Мне, откровенно говоря, очень неприятны такие люди. Нагадят от души (зачастую даже сами не понимая, зачем, просто так), а потом разыгрывают спектакль, когда униженная сторона должна утешать, прощения молить. Границы стерты, все дозволено, через годик (а то и меньше), пережитая эмоциональная встряска героиней забудется, и она отправится за новыми приключениями. А Стефан Цвейг? Он продемонстрировал несправедливый, но жизненный финал.

Ситуация помогает ей переоценить поведение и поступки мужа, и свою жизнь, по-новому взглянуть на всё, что она имеет и что в одночасье может потерять из-за своей глупости. Шаг за шагом автор подводит нас к неминуемой развязке, которая рано или поздно должна была случиться. И она оправдывает ожидания, только достаточно ли это была сильная эмоциональная встряска для такой женщины, как Ирэна? Например, я не почувствовала должного раскаяния, только вздох облегчения, освобождения от сковывающих оков.

Цвейг мастерски справился с задачей. Oн в небольшой по объему новелле отлично продемонстрировал, к чему могут привести ложь и обман, прекрасно раскрыл психологическую сторону истории и героев, ещё раз заставив задуматься о том, что ценно, и что последствия поступков могут быть несоизмеримы с действиями.

Мастер Стефан Цвейг передал все оттенки струн негатива – от тревоги до ужаса. Словно паутина, страх поглощает душу, окутывает тело, мешает восприятию объективной оценки действительности, разрушает жизненную цепочку, выстраивающуюся годами. Не затянуто, воспринимается отлично. Более того, настолько все тонко раскрыто, что диву даешься, как так можно понимать все движения мысли и их тягостное влияние на сознание, чтобы передать доступно читателю. Страх овладел женщиной, ледяной рукой сковал все ее существо. По какой причине она так боится? Да, нам жаль героиню, но отчасти: она сама придумала себе «американские горки».

Как и персонажа Стефана Цвейга, страх превратил героиню Бориса Васильева Надю в рабыню каждого взгляда, встречающегося ей на пути; в подчинённую своей лжи, которая с каждой секундой промедления перед правдой становилась всё более ужасающей и смертельной. Истина, искусно завёрнутая в удивительный по психологическому напряжению накал страстей, становится ещё ярче от того, как преподнес её нам автор.

Васильев – он на то и Васильeв, чтобы суметь расписать эмоциональное состояние жертвы шантажа до мельчайших подробностей, со всеми его нюансами, буквально «засунуть» читателя в ее шкуру. Шантаж – знак беды, который зачастую, к сожалению, воспринимается поначалу умозрительно. Шантажист – не ювелирно упакованная мерзость. Шантажисты грубы, жестоки, бессердечны... их не останавливает даже смерть их жертв.

Жизнь доказала, что страх перед опасностью – это животный инстинкт самосохранения, выбрасывающий в кровь адреналин, который активизирует в человеке его скрытые силы и помогает сделать то, что необходимо. Б. Васильев описал другой страх, который, наоборот, сидит внутри и сковывает сознание, притупляет его, отнимает все силы и мешает действовать. Страх, от которого сводит солнечное сплетение, и дрожат коленки.

По идее, наш читательский интерес должен быть сосредоточен на одном: удастся ли победить шантажиста? Но, мне кажется, вопрос стоит шире: неужели эта женщина, которая, наконец, обрела спокойствие и радость, на её взгляд, в семейной жизни, не сумеет сохранить это хрупкое счастье? Но перед шантажом люди бессильны, потому как к нему, как правило, люди не готовы: шантажист приходит внезапно...

Б. Васильев всегда испытывал своих героев в экстремальных ситуациях, когда нужно было в зависимости от ситуации принять единственно правильное решение. В данном случае шантажируемая сторона бессильна.

История, которую Б.Васильев рассказал нам в повести «Гибель богинь», не про кого-то где-то, а про нас с вами, про то, как мы жили, как живем сейчас и как будем жить дальше. А главное, к чему призывал писатель: умение осмыслить знаки беды в нашей непростой жизни. В повести Б. Васильев поднял, на мой взгляд, одну из самых трудных тем в литературе – тему шантажа. Да, ему с блеском удалось показать губительный результат этого примитивного убийцы. Но... цель писателя – предотвратить последствия этой угрозы практически невыполнимы. Хотя, как подчеркнул Борис Львович: «Прожитая жизнь – одеяло, которым тебя когда-нибудь закроют с головой. Оно может оказаться теплым, коротким или подмоченным, а у меня – лоскутное. Ничто не вечно, но если хоть один лоскутик мой понадобится людям через четверть века, я буду иметь все основания считать себя счастливцем».